Осень Летнего Берега

Владислав Давыдов

Перед вами короткая повесть о суровом северном крае – о побережье Белого моря, что тянется от устья Северной Двины до мыса Ухтнаволок, и о населении этих мест. Эта книга – не только произведение с интересным сюжетом, но и своего рода небольшой сборник портретов северян, живущих в Сюзьме, Неноксе, Северодвинске, Солзе и в других местах Летнего Берега Белого моря.

© Владислав Давыдов, 2021

ISBN 978-5-0055-3091-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Автор считает уместным и нужным заявить, что в данном произведении нет описания реальных событий, также как и нет упоминания реальных людей. Сюжет и персонажи являются полностью выдуманными. Любое совпадение с реальностью случайно.

1

Затерялась в северных краях небольшая речка.

Имя ей — Солза.

Она течет бурно, проходя мимо камней, мимо сопок и обрывистых берегов, мимо крупных стволов хвойных деревьев и в конце концов впадает в студеное Белое море.

Если идти вдоль ее берегов от автомобильного моста и дальше к морю, то придется пробираться по поросшей мхом тропе, что на некоторых участках является длинной лестницей из ступеней-корней, покрытых зеленым мхом. Придется столкнуться с буреломом, который то и дело прямо-таки наваливается на тропку.

Идите километров десять этой тропой, что высится над течением реки и вы выйдите к деревне Солза.

А, может быть, где-то посередине своего пути вы наткнетесь на стоянку рыбака.

Обычно, такие бывают близко к реке, но не на открытой поляне, а в тени деревьев.

О таком месте и будет речь.

В тот день погода выдалась как раз для рыбалки. Пасмурно, но не особо дождливо и почти не холодно.

Из совершенно небольшой рыбацкой избушки с первыми лучами солнца, что пробивались через неплотные облака, вылезал высокий человек в охотничьем костюме, с кепкой цвета хаки на голове. Это был человек явно в возрасте. Ему можно было дать лет шестьдесят лет, хотя на самом деле он был немного старше.

Его знали как Алексея Петровича. Человека, который после выхода на пенсию занялся тем, что начал торговать всякой рыбой. И часто — красной. Семга, в особенности семга, приносила очень хороший доход. Но продажа ее, как известно, дело не совсем законное, если нет лицензии. А лицензия дело и затратное и муторное. Однако, не стоит считать Алексея Петровича прямо-таки браконьером. Несмотря на коммерческий характер своей деятельности, он брал от природы ровно столько, сколько мог унести. А мог унести он не так то и много. Не более двадцати рыбин он вылавливал за год. И этого, однако, хватало, чтобы прожить зиму со всеми удобствами.

Он жил в деревне Солза, в несильно большой избе. Там хватало место на семью в двух поколениях. Иные поморские дома, как известно, вмещали куда больше людей. Но Алексею Петровичу не надо было больше. Он жил один. Его жена умерла семь лет назад, а сын жил в Северодвинске и уже давно успешно выстроил себе карьеру инженера. Был и внук, которому после выхода с летних каникул надо начинать готовиться к выпускным экзаменам.

Однако несмотря на то, что в своей избе он жил один, безмерно одиноким человеком он себя не чувствовал. Часто ездил к сыну, иногда сын с семьей приезжал к нему. Алексей Петрович следил за избой и огородом. Это доставляло ему удовольствие, примерно такое же как рыбалка.

Ещё он любил теплые летние дни, когда на побережье Белого моря у деревни Солза кучками собирались туристы. Туристов он любил. Некоторые из них приезжали утром, уезжали вечером некоторые оставались на ночевку с палатками и часто играли на гитаре. Он любил слушать такую игру. За нее он и любил туристов.

Он любил как саму Солзу, так и все что ее окружает, приходя в рыбацкую бытовку, и разбираясь по хозяйству он часто наблюдал как небольшие грузовые суда подходили к Северодвинску, которой небольшой полоской раскинулся будто бы прямо напротив деревни. Он любил когда маленькие самолеты на низкой высоте летели в Пертоминск, тогда, если это был солнечный день он обязательно смотрел им в след, приложив ладонь ко лбу, закрываясь он слепящих солнечных лучей, что были не редкостью в летние дни. Он любил, проходясь вдоль берега, находить островки красного песка. Этот песок, видимо, очень ценный, хотели было начать отсюда вывозить, но как-то не получилось. Он не знал какую ценность представляют эти гранатовые песчинки, но видел в них красоту и оригинальность Солзенского берега Белого моря

Ровно как и лето Алексей Петрович любил и зиму. Этот холодный, зачастую очень морозный сезон, был временем, когда деревню покидали многие «дачники» и она наполовину пустела. Зимой не было туристов. Зимой не играли гитары. Зимой царила тишина, нарушаемая лишь паровозным гудком составов, идущих из Северодвинска в Неноксу и обратно да воем волков, доносившимся из прилесков. Зима испытывала на прочность. Сколько ты ещё сможешь здесь прожить? За это Алексей Петрович ее и любил. Долгая полярная ночь с северными сияниями, что часто разрывали небо зеленым цветом, вихрем кружа над деревней, холода, что сковывали лес и море, дикие звери, особенно, волки, что иногда наведывались в деревню и таскали собак — это все проверяло на прочность. И с концом зимы, не растеряв силы, Алексей Петрович смело мог сказать — он ещё способен здесь жить, хотя годы и идут. И он благодарен зиме за эту уверенность.

В общем, был Алексей Петрович из тех людей, что в своем родном месте везде находили красоту. Это, собственно, и помогало ему перенести без всяких проблем свое бытовое одиночество.

В тот летний пасмурный день Алексей Петрович выходил из рыбацкой избушки уже с уловом.

Пять рыбен семги лежало в его коробе, накинутом на плечи.

Конечно, за таких рыб, что к тому же, по видимому, с икрой, могли выписать штраф. А если бы он попался до этого, его могли бы и упечь в тюрьму.

Но игра стоила свеч.

Люди из Москвы, что находились в эти дни в Архангельске, платили за эти пять рыб больше десяти тысяч рублей. И таких заказов в этом сезоне немало.

Только вот с Горбушей ничего не выгорело. Слишком много в этом году людей про нее прознало. Чуть ли не весь Северодвинск съезжался на Солзу ловить эту рыбу. Некоторые стояли прямо у плотины, где заканчивалось движение горбуши. Они вылавливали ее можно сказать пачками.

Это все напоминало какой-то супермаркет.

И, что любопытно, рыбнадзор смотрел сквозь пальцы на все это действо. В общем-то, это может быть понятно, если учесть тот факт, что хищная Горбуша вредит популяции семги. Ее нужно выбивать. Но Алексей Петрович все равно считал ловлю у самой плотины варварством. К тому же, лишенным всякого интереса. Другое дело если ты ловил горбушу на обычную удочку с катушкой посередине течения реки. Подсечки и прочее тут сработают не всегда — надо тянуть. Тянуть, не обязательно сильно, но невероятно аккуратно, чувствуя движения рыбы, чувствуя ее скорость, надо, чтобы горбуша успела догнать крюк, чтобы она успела схватить и зацепиться. Если не почувствовать движения рыбы, то можно потерять добычу у самого берега.

Ты борешься с рыбой. И пусть ваша борьба не сравнится с противостоянием какому-нибудь марлину, все равно, стоит быть уверенным — победителем часто выходит горбуша. Но все это дарит незабываемые ощущения — рыба сначала как бы стучит о снасти, потом тянет и, лишь затем начинается финальная схватка, на половине которой ты уже отчетливо видишь извивающееся тело горбуши в полупрозрачных водах реки.

И победа приносит восторг. Подлинный восторг.

Алексей Петрович шел с коробом за плечами по извилистой и узкой лесной тропке, что была укрыта мощными лапами елей. И всюду под его ногами был мох. Мхом, зеленым мхом, поросло здесь все — корни, стволы…

Тропка вилась так, что очень часто открывался обзор на всю реку, которая была изрезана бурными перекатами, был виден и противоположный берег, который был чуть ниже этого.

Вскоре перекаты закончились, и течение стало мерным, широким. Это обозначало то, что скоро появится и деревня, и море.

Он немного ускорил шаг, сбоку от него стали появляться участки болота, что уходило куда-то вдаль — к долгой стене леса, и очень скоро он наконец-то увидел крыши домов деревни Солза.

Он вышел из леса на конец тропы, вот уже и почти дома. В нескольких десятках метров ЖД-мост.

Теперь просека шла только вдоль болота, поросшего то там, то тут маленькими низкими елями. В конце концов, она выходила на бетонную дорогу, что через несколько гаражей поднималась к ЖД-насыпи.

Он немного устал и шел, в основном смотря под ноги, лишь иногда поднимая взгляд.

Он не заметил, вернее сказать, заметил слишком поздно, что близь моста стоит два сотрудника рыбнадзора с одним полицейским. А они его как раз заметили. Давно уже заметили и приметили.

Рыбнадзор был не очень-то страшен, они могли поймать только во время ловли. Тогда плохо дело, но они не имели право обыскивать. А вот полицейский такое право очень даже имел. И ведь как не повезло… ведь здесь даже участкового нет… откуда этот-то здесь взялся?

Размышлять, однако, было поздно. Да и пытаться предпринять что-то — тоже.

Рыбнадзорщики приближались, с ними и полицейский.

— Здравствуйте, что у вас в коробе?

— Грибы — он ещё надеялся, что ситуацию можно поправить.

— А покажите-ка нам! — сказал полицейский.

— Зачем?

— Показывайте-показывайте.

— Ладно уж…

Пришлось показать. И конечно не грибы.

Алексей Петрович стоял и смотрел как полицейский копошится в его коробе. По закону человек в синей форме имеет на это полное право. Что поделаешь? Но есть ли хоть какая-то справедливость в этом мире? Пять рыб не так и много. Иные по лицензии больше вылавливают за раз. Пять рыб. Когда Горбушу ловили пакетами, не штрафовали никого. Или штрафовали так, для показухи. Для изображения рабочей деятельности. Может и теперь для этого штрафуют. Вон, там, чуть дальше моста стоят сети. Их владелец смекнул, что гости пришли. Он увидел их на мосту. И не стал сети снимать этим утром. Он не попадется. А Алексей Петрович попался.

— Придется вам выписать штраф.

И они выписали.

Сто пятьдесят тысяч рублей. По тридцать за каждую рыбу.