Мертвая романтика. Книга первая: Alternative rock

Воронцов Саша, 2022

Крис Вайс светился от счастья. Пока, школа, Берлин и строгие родители – привет, Москва и девушка, в которую он влюблен вот уже год. Второй курс в университете обещает быть веселым и увлекательным: новые друзья, новые приключения и новая любовь. Вот только во сне он все чаще видит странную тень, которая преследует его и не дает покоя… Юшин Шеньян доволен жизнью. Ну и что, что он альбинос и на него оборачиваются в Таллине – он учится в Москве, где всем плевать на его вид. Ну и что, что нет друзей – у него есть верный Хайд, которого он сам и придумал в детстве. Вот только Хайд слишком много знает и почему-то советует держаться от Криса Вайса подальше…

Трек 2

Пожалуй, сказать, с чего начался его день, Юшин не смог бы. Зачитавшись, он всю ночь провел с книгой, изредка прерываясь на зеленый чай и меняя музыку. Когда за окном облака стали светлеть, птицы защебетали особенно радостно, а на дороге загудели автомобили, он поднял голову и с легким удивлением понял, что ночь закончилась.

— Я опять не спал всю ночь?

«Да».

— Почему ты не отправил меня в кровать?

«Я не твоя нянька».

Налив кофе, Юшин сел на широкий подоконник. Проблемы со сном начались у него с детства: ребенком он мог не спать по два-три дня — просто не хотелось. Он сидел и читал, листал страницы, рассматривал картинки, заканчивал и начинал новые книги, а мать в это время в волнении ходила рядом и уговаривала сына поспать. Странно, но сам Юшин этого не помнил: ему подобные дни просто казались длиннее обычных.

«Опять вспоминаешь прошлое?»

— Да. Человек, к сожалению, не может вспоминать будущее.

«Ты бы хотел знать будущее вместо прошлого?»

Юшин пожал плечами.

— Пожалуй, нет. Не интересно.

Из дома он вышел через два часа. Сперва перешел дорогу, купил американо и немного посидел в торговом центре, наблюдая за людьми, затем спустился в метро. Несмотря на будний день, народу оказалось немного, меньше, чем обычно.

Накинув капюшон на голову, парень прислонился плечом к двери вагона и огляделся. Иногда они с Хайдом играли: парень пытался угадать, кто и куда едет, а внутренний голос говорил, правильно или нет. И хотя проверить, прав ли сам Хайд, Шеньян не мог, игра ему нравилась.

По диагонали от него сидели две старушки с набитыми сумками-тележками — видимо, едут с дачи. Обе опрятно выглядят, но у одной волосы убраны под платок — должно быть, верующая. Вторая коротко стрижена, говорит громче — живет с маленьким ребенком или родители часто оставляют шумного внука, она привыкла повышать голос.

«Почти, — отозвался Хайд. — Вторая — бывший учитель физкультуры, привычка. Но это слишком просто. Давай посложнее».

Юшин окинул взглядом вагон. Никого особо примечательного не было, хотя… Покачнувшись, Юшин прошел к другому выходу и встал почти напротив девушки с двумя низкими хвостами. Она что-то рисовала в открытом блокноте, поглядывая на отражение перед собой. Поезд сильно трясло, и незнакомка шевелила губами, явно ругаясь, и морщила нос, но старалась успеть.

Юшин наклонил голову, глядя на нее, и отпил кофе.

«Молодая, наверное, студентка, увлекающаяся художница, постоянно рисует все и вся. Волосы некрашеные, макияжа нет — либо скромная, либо не считает внешность важной. Хм…».

«Либо небогата, а деньги уходят на художественные принадлежности».

«Не думаю, у нее хорошая одежда, оригинальные «Converse» и недешевые наушники».

Хайд кивнул, соглашаясь.

«Что еще… Чистая, аккуратная, домашняя девочка. Не вижу ничего сложного».

«Приглядись, у нее на шее под волосами синяки от пальцев — дома кто-то распускает руки. Дорогая одежда — попытка купить молчание или показать, что семья хорошая. Кеды грязные — девочка явно едет откуда-то из-за города, видимо, не ночевала дома, убежала. У нее дрожат пальцы — она боится и пытается успокоиться, рисуя. Блокнот не профессиональный, самый простой в клетку — она не художник, даже не учится».

Юшин внимательнее присмотрелся к девушке. Та встряхнула головой и откинула хвост за спину, но тут же вернула его на место. На шее действительно виднелись темные следы.

«Откуда ты…».

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — Цветной бульвар».

Чертыхнувшись, Юшин в последний момент успел выскочить из закрывающихся дверей. Иногда игры с Хайдом затягивались.

Книжный магазин на Лубянке встретил его обновленными витринами снаружи и приглушенным шепотом голосов внутри. Пробираясь между покупателями и стопками томов, Юшин едва заметно улыбался, временами касаясь корешков книг. Несмотря на широкие проходы, иногда в них образовывались «пробка» из-за остановившихся посетителей.

Удивительно, но тут большое количество людей не напрягало Шеньяна. Ему даже нравилось смотреть на увлеченных людей, перебирающих книги, перелистывающих страницы, читающих отдельные строки. Они будто заглядывали сквозь приоткрытые двери в чужие дома-миры и решали, стоит ли зайти в гости. Повернув голову, Юшин улыбнулся: в проходе стояла старшеклассница с клетчатым рюкзаком и прижимала к груди книгу. В огромных глазах читался неприкрытый восторг и предвкушение бессонной ночи.

Быстро миновав первый этаж, Юшин спустился на минус первый. Тут было тише и не так людно, посетители бесшумно бродили вокруг витрин и островков с книгами, изредка переговариваясь друг с другом. Тут были отделы антиквариата и букинистики, дорогие подарочные книги и альбомы по искусству, в углу притаилась небольшое кофе.

Разумеется, самые редкие тома стояли за стеклом. Медленно проходя мимо них, Юшин старался не думать о ценах: количество нулей на некоторых зашкаливало и превышало его годовую зарплату. Иногда ему было очень обидно смотреть, как пожилые старички в дорогих шляпах и с золотыми перстнями забирают интересные книги, с легкостью расплачиваясь за них. Впрочем, он знал и одного достаточно молодого парня, который регулярно отоваривался тут.

В кармане завибрировал смартфон, на экране высветилось имя, и Юшин едва заметно усмехнулся: Анджей Гаров всегда выпрыгивал, как черт из табакерки, стоило лишь вспомнить о нем.

Они познакомились несколько месяцев назад, в начале зимы, почти случайно. В тот день Шеньян зашел в магазин без особой цели: сложный проект забрал все силы, трудный зачет у придирчивого преподавателя вымотал окончательно. Глядя на искусно украшенную к Новому году витрину, парень зашел просто так: погреться, отряхнуть снег с капюшона, немного помечтать, как однажды он сможет купить себе все понравившиеся книги…

Ноги сами понесли его вниз, в отдел антиквариата. Медленно двигаясь вдоль полок из темного дерева, Юшин во все глаза смотрел на представленные образцы. В открытых стеллажах и на «островках» лежали букинистические книги: в основном недорогие советские, иногда встречались собрания сочинений в хорошем или отличном состоянии. Между ними притаились специальные издания для коллекционеров и аксессуары для нумизматов и филателистов.

Но все это мало интересовало парня. В закрытых витринах с прекрасным освещением стояли антикварные экземпляры: старые, невероятно притягательные, но дорогие книги. Взгляд буквально приковала «Божественная комедия» Алигьери. Она стояла на подставке в открытом виде, демонстрируя себя во всей красе.

«Иронично, что ты смотришь именно на нее».

— Почему?

«Она открыта на пятой песне. В ней рассказывается о втором круге Ада, о сладострастниках, то есть о тех, кто одержим похотью, желает обладать».

Юшин покраснел, но не успел ответить: к нему обратилась незаметно подошедшая консультант.

— Добрый день, вам помочь?

— Спасибо, не надо, я только посмотреть…

— Тогда помогите, пожалуйста, мне, — перебил его высокомерный голос. Он принадлежал высокому худощавому парню с острыми чертами лица и светлыми пепельно-русыми волосами. Тот поднял затемненные очки, смерил Юшина равнодушный взглядом и отвернулся. — Я бы хотел получить консультацию по некоторым книгам.

Шеньян отошел в сторону и на несколько секунд закрыл глаза. Парень явно был мажором, мальчиком из «золотой молодежи», который покупает все, что ему понравится, привлечет внимание хоть на секунду. Юшин не ненавидел таких, но и не мог заставить себя относиться к тем, кому просто повезло родиться в другой семье, дружелюбно.

— Простите, можно вас подвинуть?

Юшин отошел от витрины, не глядя на парня.

— Извините, но вы вновь мешаете.

Закатив глаза, Шеньян забился в угол, делая вид, что смотрит на выставленные монетки. Когда рядом послышался смех, смешанный с кашлем, он не выдержал.

— Я опять мешаю?

— Увы, — пожал плечами незнакомец. На пальце он крутил автомобильный брелок. Консультанта не было видно.

— Мне кажется, вас больше интересую я, чем витрины.

— Что вы, я не гей. А если бы и был — вы не в моем вкусе.

Юшин покраснел.

— Вы тоже мне не симпатичны. Обозначьте, пожалуйста, сразу область ваших интересов, и я постараюсь не попадать туда.

— Область моих интересов обширна: антиквариат, книги, произведения искусства, театр, концерты классической музыки, симпатичные девушки…

— Мне неловко вас перебивать, но все ваши попытки пустить пыль в глаза разбиваются о невербальные сигналы, которые выдают вас с головой. Вы сейчас явно пытаетесь меня задеть, вывести из себя, чтобы срезать колкой фразой. Но вы не уверены в себе, а потому вертите перед моим носом ключи от дорогого автомобиля, чтобы я почувствовал себя уязвленным сразу, еще до того, как вы что-то скажете. Впрочем, автомобиль может быть и дешевым, я не разбираюсь в них.

Незнакомец с любопытством наклонил голову и оперся о ближайшую полку. На левом мизинце блеснуло кольцо-печатка. Юшин близоруко прищурился.

— Это знак масонства?

Незнакомец быстро убрал руку и сжал губы.

— Видимо, я прав. И судя по вашей реакции, вы не принадлежите к ложе, а просто… как бы сказать…

— Пускаю пыль в глаза?

— Именно, хотя я хотел сказать грубее.

— Простите за ожидание, я принесла собрание, — перебила консультант. Она осторожно держала в руках небольшие книги с бежево-зелеными «мраморными» обложками.

— Спасибо, — шире, чем нужно, улыбнулся парень и взял верхний экземпляр, пролистал, попробовал бумагу. — Неплохо выглядит.

Юшин невольно бросил взгляд на комплект. Разобрать автора или название было невозможно.

— Вы можете что-то рассказать про эти книги? — язвительно спросил незнакомец и протянул одну.

Это было полное собрание сочинений Андерсена. Шеньян ненадолго задумался.

— Конец девятнадцатого века, перевод супруг Ганзен, муж датчанин, жена русская, расстались после революции, он уехал на родину, она осталась. Состояние хорошее, листы на месте.

На секунду парень запнулся. Кончики пальцев похолодели, во рту пересохло, на языке появился привкус орехов и шоколада, сменившийся неприятным металлическим. Перед глазами вспыхнули огни — сперва отдельные точки, затем огромный яркий шар.

— Книги подарили маленькой девочке еще до революции на Рождество. Она была невероятно рада: ее первые книги, совсем как у взрослой сестры. В ту же ночь случился пожар. Девочка схватила то, что лежало возле ее кровати — эти самые книги — и выбежала на мороз в одной ночной рубашке. Сгорел весь их дом, в дыму задохнулась старшая сестра и старая служанка, а родители были разорены. Но книги не пострадали, девочка всю жизнь берегла их как талисман.

Юшин остановился и моргнул, будто выныривая из воды. Он с удивлением посмотрел на книгу в руке.

«Ты бы не рассказывал всем подряд, что видишь, — недовольно протянул Хайд. — Для людей твои слова звучат довольно неправдоподобно и бредово».

— Он сказал правду? — незнакомец повернулся к консультанту, но та лишь пожала плечами. — Откуда эти книги?

— К сожалению, мы вряд ли можем предоставить такую информацию.

— Хорошо, а кто был последним владельцем?

— Правнук той девочки, — листая страницы, Юшин не поднимал глаз. — Когда он вырос, родители отдали ему квартиру прабабушки, и он разобрал шкафы.

— Откуда ты знаешь? Ты экстрасенс?

— Догадался, — захлопнув книгу, Юшин отдал ее консультанту и развернулся к выходу. — Не помню, чтобы мы переходили на «ты».

Незнакомец догнал его на первом этаже. С долей злорадности Юшин отметил, что тот успел снять перстень и убрал ключи.

— Погоди… те, я хотел кое-что спросить. Вы антиквар? Букинист?

— Нет, я студент, возможно, будущий архитектор.

— Но вы вроде неплохо разбираетесь в книгах, хотя и несколько странно.

Юшин пожал плечами и поморщился. Головная боль все сильнее стучала по черепу изнутри.

— Как умею, так и разбираюсь.

— Вы можете рассказать более подробно про это собрание: соответствует ли оно цене, стоит ли покупать? Пожалуйста, если нужно, я заплачу за консультацию.

— Зачем тебе это нужно?

— Консультант подтвердила про последнего владельца. Собрание поступило к ним всего месяц назад, она сама принимала его и запомнила, как тот парень обрадовался деньгам. Он рассказал, что разбирает бабушкин шкаф и что вроде про эти книги она говорила когда-то, что вытащила их из пожара.

— Здорово, значит, я угадал. Мне пора идти, — Юшин попытался пройти, но незнакомец загородил дорогу. — Только давай без типичных драм и плача при расставании.

— Не помню, чтобы мы перешли на «ты», — подмигнул тот Шеньяну и протянул руку. — Меня зовут Анджей Гаров, не Андрей, а Анджей. Не против выпить кофе? Тут делают неплохой капучино.

К концу встречи парни обменялись контактами в соцсетях, и у Юшина появился приятель. В то время Анджей путешествовал по Европе со своей девушкой Дианой. Они ездили по городам и странам, останавливались на неопределенное время где хотели, произвольно меняли маршрут, посещали достопримечательности и музеи, слушали лекции, ходили на концерты и представления. Анджей часто писал Юшину, показывал фото и делился историями, во время редких визитов в Москву старался встретиться в кафе или пригласить на аукцион.

За время этих встреч Шеньян узнал, что отец Гарова — крупный предприниматель, поднявшийся на компьютерной отрасли. Мать — полячка из разоренной революцией и войной дворянской семьи, уехала из России вскоре после рождения сына, бросив его. Есть старшая сестра от первой жены отца, которая построила успешную карьеру в фирме Гарова-старшего и сейчас развивает бизнес в Европе. Разница между братом и сестрой составляла почти двадцать лет.

Сам же Анджей хоть и работает у родителя, мечтает о том, чтобы его приняли в высшее общество аристократов Европы — так называемые «старые деньги». Мечта явно неосуществима, но Гаров упрямо старается хоть немного приблизиться к ней.

— В конце концов какая разница, какая мечта останется неосуществленной? — сказал он однажды. — Я могу точно также мечтать поселиться на Юпитере и направить все силы на изучение физики, астрономии и подготовку тела к условиям невесомости.

Пришло второе сообщение, и Юшин открыл мессенджер. Анджей писал, что через два дня будет букинистический аукцион, и приглашал пойти с ним.

Шеньян задумался. С одной стороны, аукционы он не любил: иногда азартные участники отдавали огромные суммы, иногда там были книги, которые понравились ему самому. С другой стороны, он все равно свободен в этот день, почему бы и не пойти.

Написав, что подумает, Юшин убрал смартфон и прошел вдоль стеллажей. На этот раз ничего из выставленного не привлекло внимание: большую часть он видел и не раз, из нового были только несколько гравюр и, кажется, прибавилось монет.

Взяв американо в кафе при магазине, Шеньян решил дойти до своего института. Наверняка расписание уже вывесили, к тому же идти до него всего десять минут, а у него море свободного времени. Внутри предательски шевельнулось сомнение: точно ли он свободен? Не забыл ли что-то сделать?

Чтобы отвлечься, парень задал Анджею какой-то глупый вопрос. Тот тут же ответил и прислал несколько фото, в конце добавив, что привез кое-что для друга.

Юшин ненавидел подарки от Гарова. Тот явно старался порадовать и выбирал тщательно, но Шеньян не мог отделаться от мысли, что его дружбу пытаются купить. После первого же подарка Юшин высказал это Анджею, чем сильно обидел того.

— Покупать дружбу невероятно глупо. Не стоит делать меня хуже, чем я есть.

В тот раз Юшин оценил всю прелесть соцсетей. Извиняться при помощи букв было намного проще, чем извиняться, глядя в глаза.

Расписание в институте висело на самом видном месте, возле него перешептывались четверо первокурсников. Протиснувшись к доске, Юшин не сразу понял, что вокруг все замолчали. Быстро сфотографировав листы, Шеньян надел наушники и пошел в сторону выхода, спиной чувствуя взгляды. Однако если бы он обернулся, то заметил бы, что на него никто не смотрит.

«Они не смотрят».

— Смотрят. Все всегда смотрят.

Люди всегда смотрели на него. Дети пугались необычной внешности, взрослые боялись того, что ребенок говорил. Сам Шеньян не помнил этих странностей, но, судя по некоторым оговоркам матери и реакции бабушки, желавшей изгнать из него дьявола, говорил он что-то пугающее. Парень мог вспомнить лишь, как кричал на одноклассника, постоянно достававшего его, что отец того мальчика не уехал в путешествие, а сидит в тюрьме, как собравшаяся толпа расступилась перед учительницей, как плакал тот одноклассник и как мать Юшина смотрела на сына огромными глазами.

Юшин зажмурился. Он не любил воспоминания.