Сокрытая летопись Потомков. Змеиный клубок

Всеслав Чаров

Первая книга в авторском мире «Сокрытая летопись Потомков». В ближайшем будущем (2019 г. н.э.) в российском городе Анапе череда непонятных и зловещих событий сводит вместе нескольких весьма неординарных людей: следователя, журналистку скандального издания из Москвы и сына местного олигарха. Что связывает этих людей, и что же за неведомая напасть ощущается в спокойном южном городе всё острее? И как со всем этим связаны кровавые сектанты, древние египтяне и Святая инквизиция? Скоро узнаете…

Глава третья

О случайностях, совпадениях и системах

Человеку многое кажется случайным, потому что он смотрит на жизнь, словно на поверхность глубокого озера, не в силах рассмотреть, что происходит в толще воды…

(с) Буддийская мудрость

Анапа. Северный пригород. Пустырь.

16 июня 2019 года. 20:39 UTC +3

Вадиму Ерохину этим вечером жутко не везло. Мало того, что начальство очень настоятельно «попросило» задержаться за весьма слабенькие сверхурочные — поработать над свежими уликами по одному важному для кого-то из «своих» делу, так тут ещё такое на их бедные головы свалилось! Шутка ли — нападение диких зверей на туристов! Да не просто нападение, а, лучше сказать, растерзание… И цифры ужасали: не один, и даже не два, а… ВОСЕМЬ человек, да среди них — трое детей! Вы себе представляете, что это за бойня, а тем более каково в ней копаться, собирая «улики»? Да какие к чёрту улики?! Более или менее целые части тел просто требовалось собрать для идентификации, дальнейшего поиска родственников и прочее, прочее…

Вот всё подобное и обдумывал сейчас с отчаянием Вадик, обозревая фронт будущих работ. Смеркается уже, луна полная висит, как в голливудских ужастиках — лишь леденящего душу воя человека-волка не хватало для полного завершения антуража. Кстати, судя по показаниям жительницы ближайшего дома, вой-таки был. Именно его услышали она и её сын, гостивший у матери в этот злополучный вечер. Парень молодой, горячий — загорелся идеей «поохотиться на волков», — а вдруг они на кого нападут! Выскочил с охотничьей двустволкой из дому и… Сейчас его растерзанный труп дополняет вечерний, а совсем не утренний пейзаж, как в той песне про танкистов. А кому прикажете успокаивать рыдающую женщину?! Пра-а-авильно — тому же старшему эксперту-криминалисту Ерохину В. Д.

И ведь что вымораживало, ко всему прочему — полная и беспросветная задница с квалифицированием случая! Вроде как дикие звери, но их самих никто не видел — лишь слышали звук, похожий на волчий вой, но и в этом нет уверенности, да и откуда посреди лета у Анапы вдруг взялась стая волков, да ещё столь голодных, чтобы посметь напасть на группу людей, разорвать буквально в клочья, да потом ещё и успеть испариться до появления новых свидетелей? Так что и человеческий фактор не сбросишь со счетов — вдруг какой маньяк-собаколюб со сворой очередных «собак Баскервилей», которых неделями не кормил и озлоблял, чтобы потом устроить псовую охоту на двуногую дичь? Мрак!

А ведь если бы видели каких бродячих собак или тех же волков — сообщили бы спецам по отлову, максимум устроили бы облаву по окрестностям и всего делов — какие улики искать на жертвах видимых всеми зверей и что расследовать? Так ведь нет! Криминалист раздражённо оглядел место преступления, огороженное по периметру лентой и оцепленное несколькими полицейскими. Сейчас практически весь центр огороженного участка уже был прикрыт брезентом, дабы не травмировать психику подходящих зевак, благо их в этот уже не ранний час в этом частном секторе было не слишком много — в основном соседи. Всё бы хорошо, но Ерохин с командой уже видели то, что сейчас скрывалось под брезентом во всей красе. Нефедов, следак, который вроде как по незанятости должен быть назначен на это дело, пока не торопился сюда, да и чем бы он тут занимался, Ерохину было непонятно — лишь ознакомиться с фактами да и всё, пожалуй.

И тут наконец-то произошла неожиданность, которая, вопреки всем тенденциям сегодняшнего вечера, оказалась приятной. На пустырь вырулила знакомая щевроле круиз.

«Опа-на! Волчара пожаловал!» — обрадовался про себя Вадик, подходя к машине, из которой уже вылезали сразу два следака вместо одного — один назначенный и один левый с серой и зубастой фамилией.

— Вот идёт по дороге Ероха! Полюбуйся народ на скомороха! — ехидно продекламировал След цитату из театральной постановки, в которой лично участвовал в младших классах школы.

— Ха-ха три раза. Чё не спишь, пауза?! — буркнул тот, которому уже порядочно набили оскомину подначки Серого, а с его лёгкой руки и большинства коллектива, к его фамилии в свете так неудачно оставшейся у Следа памяти о радужном детстве.

Вновь прибывшие весело гоготнули, но, переведя взор на брезент, чуть осеклись и вернули рабочей атмосфере серьёзность.

— Да вот решил подбросить опаздуна на место преступления, доверенное на разгрёбку его персоне. Всё равно не охота в берлогу: пустую и унылую, — ответил Волков.

— Не знаю, не знаю! По мне так лучше уж в пустую берлогу, чем расчленёнкой любоваться, — заметил Сашка Нефёдов: невысокий, худощавый, но жилистый мужик.

По всему было видно, что он бы с удовольствием отдал дело Серому, если б тот захотел в нём копаться лично. Возможно, потому и устроил всю эту возню с опозданием и попросил подвести задержавшегося на рабочем месте товарища. Благо, тот последнее время всё чаще задерживался, не горя желанием возвращаться в пустой дом. Даже хуже, чем пустой — с тёщей внутри!

— Кому как… — ответил он. — Ну-с, поехали…

И следующие пятнадцать минут никому из них потом не будет хотеться вспоминать, вот только память — коварная штука!

— Что ж… — задумчиво произнёс След, завершив подробнейший осмотр тел и задав пару вопросов безутешной матери последнего убитого. — Ситуация ясна — мы в полной ж…

— Лучше и не опишешь! — невесело усмехнулся Нефёдов.

— Полностью согласен, а делать-то что теперь будем? — подытожил сентенцию и вопросил Ерохин.

— Дальше… — рассеянно промолвил Волков, будто пробуя слово на вкус. — А дальше запрашиваем пару спецов по отлову, собираем доблестных полицейских побольше и ищем зверей-душегубов.

Говоря это, он остановился у ближайших к пустырю кустов с правой стороны и наклонился.

— Вот здесь нехило поломаны ветки — скорее всего, отсюда напали или здесь уходили. А ну, брысь! — крикнул он на кота типично «барсиковой» серой с подпалинами расцветки, который всё время их осмотра шнырял то тут, то там и сейчас снова подобрался к брезенту, принюхиваясь.

— Снова этот котяра? Мы, когда прибыли, он уже был здесь — ходил около тел. Голодный он, что ли, а, может, чует кого интересного, — выдал свои пять копеек Вадим.

— Да фиг с ним, главное чтобы непотребства с телами не творил — коты есть коты, они где только не лазают, а, тем более, в таком-то замесе удивительно, что он тут один, да и надолго ли сия удача? — глубокомысленно заявил Санька.

Коту же было, похоже, совершенно по барабану, что о нём думают двуногие: на прогоняющий окрик Волкова он отреагировал лишь презрительным взглядом жёлтых глаз, а дальнейшее бессовестно проигнорировал, сев у кустов и начав вылизываться.

Они ещё какое-то время разбирались с фотографиями и прочими собранными свидетельствами происшествия, когда глянувший в сторону центра Ерохин удивлённо спросил:

— Эй, а это ещё что за явление бабла народу?!

По единственной дороге, ведущей мимо этого пустыря, явно к месту происшествия подъезжал кортеж из двух внушительных БМВ-эх одной из последних линеек представительского класса и одной весьма экзотично выглядевшей в наших широтах низкой и хищно вытянутой тачки, у которой в ближайшем рассмотрении можно было прочитать на логотипе претенциозную надпись «PAGANI».

— «Плоская тачка», — проговорил негромко След, которому очень ярко вспомнился разговор недельной давности с тем бомжом.

В тот памятный день След не мешкая отправился к Вольиным прямо с места происшествия. Виктора на месте не оказалось, но имелся весьма колоритный отец — Владимир Вольгин, с которым майор провёл неожиданно приятную беседу, после которой ему пришлось серьёзно пересмотреть своё отношение к олигархам, ну или хотя бы к этой семье в частности. Никакого снобизма, фанфаронства или ещё чего-то подобного там обнаружено не было. Мало того, под беседу им сервировали потрясающе вкусные закуски вроде тарталеток с Пармской ветчиной и свежих устриц, под которые пошёл отрекомендованный хозяином лимонад. Соль была в том, что данный напиток оказался творчеством самого олигарха, как и выращенные для него ингредиенты. Не думал Волков, что ему когда-либо доведётся общаться со вполне приятным и интересным олигархом, который в свободное от бизнеса время копается в теплицах и подбирает оптимальные ингредиенты для домашнего лимонада… После всего этого Вольгину позвонили по работе, и тот извинившись сбежал, оставив гостя наслаждаться угощением и ожидать скорого возвращения потерпевшего Виктора. Парень прибыл спустя минут двадцать и тоже не вызвал негативных впечатлений, хотя их беседа особенно интересной не стала — лишь посмеялись над бредом бомжа, после чего парень предложил проверить его грудь на наличие дыр от пуль. След от части в шутку, а от части серьёзно согласился и, разумеется, никаких дыр на крепком торсе парня не обнаружил… Расстались они тогда вполне довольные друг другом. Виктор, как и его отец, обещали всячески содействовать следствию.

— Ну да, плоская и пушной арктический зверёк какая дорогая, а что? — ответил Нефёдов, который был не в курсе подробностей тех разбирательств.

А неожиданности этого вечера продолжались. Помимо охранников, организованно вышедших и рассредоточившихся по сторонам, и самого уже ожидаемого хозяина Пагани Уайра, из его же машины на свет показалась прелестная головка, а затем и остальные части тела той самой «жёлтой» журналистки.

«Оп-па! Шустрой девчонка оказалась, ничего не скажешь! Хотя, это было видно уже по тому, как оперативно она явилась на место совсем свежего преступления. Скорее всего, у нас где-то подтекает…» — подумал Сергей, выступая навстречу вновь прибывшим.

— Ба, это же Виктор Владимирович Вольгин собственной персоной! — начал он нарочито по-свойски. — Что-то в последнее время, что не место преступления, то Вы или в центре событий, или тут как тут, не проходит и часа!

— Сергей Митрофанович, добрый вечер, если его можно считать таковым в подобных обстоятельствах. — Уверенная полуулыбка сползла с его губ, стоило его взгляду пройтись по весьма немаленькому участку пустыря, накрытому брезентом.

— Правда Ваша! Хотя тут я, слава всем Богам, вроде бы и не при чём — лишь любопытствую чуток.

— Оперативно Вы «любопытствуете»! От силы час прошёл с момента вызова полиции на место, а тут уже Вы пожаловали, да ещё с дамой… — Он перевёл взгляд на девушку и чуть ухмыльнувшись сказал: — Госпожа Ольга, если память не подводит меня? Моё почтение и восхищение Вашему напору — всего неделя прошла, и вот Вы уже выходите из машины не только столь уважаемого человека, но к тому же ещё и фигуранта дела, которое взялись копать! Браво!

— То-то я думаю лицо знакомое! — влез со своими пятью копейками Ерохин. — Примите и моё глубочайшее почтение, как там поживают неопознанные летающие объекты?

Девушка чуть поморщилась, сдула вылезшую прядку чёрных волос и с самой любезной из улыбок гарпии ответила:

— И Вам гладкого следствия! Кажется, Сергей, хоть Вы тогда не удостоили меня честью представиться?

— Мне кажется, место не располагает к долгому обмену колкостями, а Вам? — неожиданно выступил в остужающей роли Вольгин. — Я не зевака какой и не любитель поглазеть на «кровь и кишки». Напротив, узнав о подобном происшествии в нашем славном городе и первые подробности, я понял, что несколько лет назад уже слышал о кое-чём похожем, что произошло в Московской области… Но первичная информация была скудна, и я не уверен… — он изучающе обвёл взглядом следовательскую братию, — не питаю больших надежд, но всё же спрошу. Возможно ли устроить допуск моей скромной персоны к лицезрению места преступления, дабы понять, есть ли действительно нечто общее у этого случая с тем подмосковным?

От внимательного взгляда Следа не укрылось то, что при словах парня о возможном совпадении этого дела с каким-то подмосковным, журналистка удивлённо глянула на него. Выходит, свою спутницу он посвятить в подобное не удосужился. Вообще, какого хрена она с ним делает — уже в постель пролезла или просто случайно оказалась рядом? Хотя, что-то не верится в такие совпадения…

— То есть, Вы хотите сказать, что подобное уже случалось в Подмосковье? — уточнил он, вернув взгляд в глаза сыну олигарха.

— Возможно, но пока я не могу это утверждать, ведь знаю лишь первоначально полученную Вашими коллегами информацию, да и та была, как Вы знаете, весьма сумбурной. Тут ведь рабочая версия пока «дикие звери растерзали людей», я правильно понял?

— Я не собираюсь разглашать данные следствия посторонним лицам! — решил След не подыгрывать нагло вмешивающемуся парню. — Но, если Вам есть, что сказать по упомянутому Вами случаю, мешать не стану, напротив — даже поблагодарю!

Парень улыбнулся и пожал плечами.

— Ценю Вашу приверженность соблюдению правил ведения следствия, потому просто воспользуюсь правом свободного гражданина нашей страны и прогуляюсь тут по окрестностям не пересекая ограждение, раз уж не положено. Лишь один вопрос, ответ на который вполне может связать эти два случая. У жертв сердца на месте?

Вопрос был настолько неожиданным, что Волков аж крякнул. Последним штрихом оказалось то, что Следа, задумчиво глядящего в сторону удаляющегося к кустам парня, тронул за плечо Вадик и шепнул на ухо:

— А ведь нет сердец… Ни у кого. Так бы и не бросилось в глаза — там много чего не хватает у почти всех тел, но в свете вопроса… Нет их!

— Дела-а-а… — протянул Волков, коротко глянув на непонимающе-обеспокоенное лицо вечного балагура Ерохи.

А парень с девушкой и эскортом из двух охранников, всё это время хранивших молчание, тем временем успели скрыться в зарослях, около того самого места, где майор недавно нашёл следы чьего-то прохода.

В данной ситуации его чувства были противоречивыми. С одной стороны, его просто бесило наглое вмешательство этих сопляков в его дело — ни по уставу, ни по практике, ни по элементарному здравому смыслу и опыту не приветствовалось, а чаще прямо запрещалось самостоятельное участие посторонних лиц. С другой стороны, если в словах парня окажется (а отчасти и уже оказался) смысл, то он становится ценным свидетелем и, возможно, лишь через его связь с каким-то совершенно незнакомым для Следа делом и можно будет раскрыть суть этого инцидента.

Да и чуйка его рабочая, в довершении всего, работала скорее на остужение ярости и настоятельно отговаривала его от неосторожных мер. Наконец, решив делать, что должно, и будь что будет, он отправился вслед за молодыми людьми, дав знак криминалисту следовать за собой.

— Ладно, Вадо, дадим птичкам пощебетать — может, выйдет что путное из всего этого… — вполголоса прокомментировал он своё решение коллеге.

— Как знаешь, — ответил тот так же тихо. — Ничего не имею против. Даже интересно, что же там в Подмосковье стряслось!

* * *

И всё-таки, это очень странный вечер!

Подобные мысли посещали милую головку Ольги всё чаще и чаще. Сначала штурм этого непонятного клуба, потом занимательный, но не менее странный разговор с Вольгиным-младшим, и вот уже она сидит в его шикарной спортивной тачке на месте пассажира и смотрит на его сосредоточенное и серьёзное лицо, которое, даже в профиль, напрочь убивало любое легкомыслие или отвлечение, так что журналистка за всё время пути и рта раскрыть не смогла. Вот не начинался разговор и всё, как ни крути!

Еще пару раз приходила мысль, глупость озвучивания которой не вызывал у неё сомнений «А куда мы едем?!». В такой жёсткой атмосфере подавления она бы не сильно удивилась, если бы её завезли куда-нибудь в подземный бункер и обратили в рабство. Но, вспомнив слова парня о пригороде, она пока решила не паниковать и не совершать ничего опрометчивого, просто пытаясь запомнить дорогу.

Каково же было её удивление, когда в пункте назначения — глухом пригороде — они наткнулись на тех самых следователя и криминалиста, что и в памятное утро!

«У них что, на всю Анапу лишь один следак и эксперт?! Хотя кто знает…» — подумалось ей во время пикировок на тему её персоны, которые, естественно, последовали, как и в тот раз.

Но поразило другое — снова этот Виктор! Чуть ли не в первые минуты разговора, тот выдал такое, что уж совсем сплетало все цепочки необъяснимых совпадений и случайностей в какую-то непонятную пока, но всё же систему! Он, оказывается, сколько-то лет назад был СВИДЕТЕЛЕМ ПОХОЖЕГО СЛУЧАЯ! По крайней мере, это объясняло, на кой ляд ему понадобилось по первому звонку лететь в эту дыру. Да и предупредил его кто-то вряд ли просто так. Указания имел, не иначе!

Вопрос о сердцах жертв вообще поверг её чуть ли не в мистический ужас! Будучи журналистом откровенно жёлтого издания, она не верила в мистику как таковую! Странно? А ничуть! Она лично была причастна к этой кухне, и потому зачастую имела исчерпывающую информацию о том, чем на самом деле является вся подаваемая читателям мистическая чепуха и прочие бредни.

А парень, тем временем, чуть ли не выбил почву из-под ног ироничного следака своими доводами. Затем же он, явно решив не терять времени понапрасну, направился к зарослям кустарника правее места происшествия. Девушка не мешкая следовала за ним, стараясь не упускать ничего. И не упустила. Ни того, как он во всех традициях киношных следопытов, потрогал сломанную ветку, нагнувшись и рассматривая довольно широкий пролом в нижней части зарослей. Ни кота, простого, серо-белого окраса, который, столкнувшись взглядом с парнем, сердито мявкнул и прыснул куда-то за дальнюю сторону куста. Парень глянул на неё каким-то рассеянным взглядом и направился туда же.

— Куда это он? — спросил у девушки подошедший сзади следователь, и та, погружённая в осознание всех странностей, не придумала ничего лучше, чем ляпнуть: за котом.

— За каким ещё… — начал тот, продвигаясь вместе с ней за Вольгиным.

Но заканчивать вопрос он не стал. За этими кустами обнаружилась короткая тропинка, упирающаяся в небольшой овраг, а в нём даже во всё сгущающихся сумерках издали виднелась проплешина ровной поверхности. Там-то и сидел на корточках парень и внимательно что-то разглядывал, подсвечивая светодиодным фонариком фотовспышки коммуникатора.

— Что-то нашли? — вылез вперёд следак, видимо, тревожась за сохранность найденных улик.

— Сами посмотрите, только осторожнее здесь! — указал парень на проплешину серой песчаной поверхности, с которой он несколько мгновений назад осторожно поднимал и отбрасывал несколько веток.

Трое подошедших спустились в овражек и с любопытством склонились над каким-то рисунком, испещряющим ровный пятачок земли. Его явно пытались уничтожить, но впопыхах и не слишком старательно — несколько борозд от шарканья по нему обувью и ветки сухостоя, которые Виктор уже отбросил, не смогли скрыть часть идеально ровного круга, вписанной в него пятиконечной звезды и нескольких непонятных знаков между её лучами.

— Что за чертовщина?! — мрачно поинтересовался След.

— Она самая, — задумчиво хмыкнул парень. — Пентаграмма. Или пентагерон… весьма распространённый символ.

— Сатанисты? — с азартом спросила журналистка, сразу сделав стойку на профильный материал, который мог оказаться ещё той бомбой.

— К сожалению, очень на то похоже, — раздосадовано проговорил парень.

— Этого нам только и не хватало! — воскликнул Ерохин, переглядываясь с Нефёдовым.

— Так! Всем стоп! — вклинился следак. — Всем отойти назад на пять метров! Вадо, тащи своих сюда — пусть грамотно обыщут на предмет улик и деталей!

Когда все выполнили его команду, он повернулся к олигарху.

— Может, Вы наконец объясните нам, что Вы знаете обо всём этом?

— Вы так и не ответили на мой вопрос о сердцах, — напомнил Виктор. — Но, судя по тому, что мы здесь только что нашли, я практически уверен, что их там нет.

Он внимательно вгляделся в глаза следователя, который не спешил с ответом. Но оборону протокола следствия проломил изнывающий от любопытства Ерохин, призывно поднявший руку позади Волкова и пару раз кивнувший головой.

— Значит, плохи наши дела, господа! — заключил Вольгин. — Это секта. Отмороженная на всю голову секта… — он чуть помедлил. — Кровавая секта.

В воздухе повисла зловещая тишина, которую никто не решался нарушить.

— Это случилось около четырёх лет назад, когда я ещё жил в Москве после окончания института, — начал он рассказ. — В то время на нескольких студенческих форумах, которые посещал я и мои друзья, некие люди собирали… м-м-м… клуб по интересам. Так это подавалось — популярная у молодёжи определённого сорта тема — успешность, оккультизм, мистика. Со временем, заинтересовавшихся наводили на тему сатанизма и секты, в которую вступали все оставшиеся после откровений и проверок. Вроде, что такого особенного? В наше время всяческих липовых сект и курсов эзотерических премудростей пруд пруди. Вот только там всё оказалось серьёзнее — намного серьёзнее. — Он глянул в лицо следователю. — Мой приятель попался на их удочку, оттого я и информирован о тех событиях. Они не только кошек резали, хотя и их тоже. — Взгляд парня стал жёстким, и встретившаяся с ним Ольга инстинктивно поёжилась. — В общем, в то время в Подмосковье люди пропадали без вести чаще обычного. И пару раз случались такие вот «нападения диких зверей»… Жертвы были не столь многочисленны, как здесь, но у всех отсутствовали в первую очередь сердца. В общем, пока следствие разобралось, что к чему, да пока вышло на исполнителей, покуролесить молодчики успели изрядно… Несколько исполнителей в тюрьме, пара в психушке. Но ни лидера, ни его помощников так и не нашли, а у них была жёсткая иерархия и, судя по показаниям задержанных, очень обширная организация с драконовскими правилами и параноидально законспирированная. — Парень перевёл дух. — К самому концу расследования я получил доступ к материалам с мест преступлений… — Он кивнул в сторону оврага. — Такие символы находили у каждого из них.

— Час от часу не легче! — зло сплюнул Сергей. — Может ещё что-то знаете?

Виктор склонил голову набок и усмехнулся:

— Сергей Митрофанович, все подробности того дела Вам ведь легко откроют Ваши коллеги из Москвы — разве так Вам не будет проще и надёжнее? Я свой гражданский долг, как мне кажется, выполнил. Сообщил следствию возможно интересную для него информацию. А дальше дело за Вами, не так ли?

— Выходит что так… пока так, — задумчиво проговорил След, изучая лицо Вольгина. Он так и не решил до конца, как же относиться к этому напористому, но в то же время и полезному парню. Что-то уж слишком часто тот стал появляться в самой гуще событий.

И тут Краснова, как и все присутствующие, услышала голос, который ну никак не ожидала здесь услышать!

— Ольга?! А ты-то как тут оказалась? — К их небольшой компании подходил Алексей, её брат собственной персоной.

— Лёша? — Удивлению девушки не было предела, плюс её посетило ощущение, будто она поймана на чём-то непристойном, потому несколько нервно ответила: — Я-то опять подрабатываю, так сказать, в отпуске. А ты что тут забыл в такой час?

— Это ещё кто? — вмешался Волков. — Тут место преступления в глухом пригороде или место встречи, которое изменить нельзя?! — вопросил он, обращаясь к Красновой.

— Это Алексей, — холодно ответила та, лихорадочно соображая, что же тут понадобилось её братцу и вообще как он её нашёл. — Мой брат.

— Алексей Краснов, частный детектив из Златоглавой, — представился пришедший, пожимая руки присутствовавшим мужчинам, не считая охрану, которая, как и положено, держалась чуть на расстоянии.

— Так как же ты сама всё узнала? Мне как раз до тебя сообщили не так давно… — Он выразительно дёрнул головой, намекая девушке на свой источник в местных Органах. — А ты вне доступа. Я беспокоился и вот решил сам съездить глянуть что тут и как, а ты уже тут как тут!

— Прекрасно! Ещё и частный детектив нам для полной колоды к журналистке из жёлтых и молодому олигарху! — хмыкнул из-за плеча Сергея Ерохин.

— И не говори! — вздохнул След. — Вообще-то, господа и дамы, не хотелось бы быть грубым, но не пора ли всем незанятым в работе следствия по домам? Спасибо за информацию, Виктор Владимирович. Отцу передайте моё почтение и что дело всё ещё открыто.

Парень улыбнулся почти без иронии.

— И правда, пора! Всё ещё? Как я понял, никаких концов нападавшие не оставили, и потому с делом полных глухняк?

— Честно говоря, да, но мы ещё не опустили руки.

— Благодарю. Как я понимаю, Ольга, не знаю как Вас по батюшке, Вы теперь с… — он так же, как и она на мгновение прервался, — …Вашим братом? Или Вас подвезти, может, обоих?

— Да, с ним. Не стоит, мы сами. Спасибо Вам за весьма интересный вечер, и я ещё не сдаюсь в своём стремлении всё же закончить наше интервью!

Парень хитро прищурился и достал из кармана визитную карточку.

— Не сомневаюсь, а раз так, то вот моя визитка. Только очень Вас прошу, не выкладывайте номер в интернет. — Он усмехнулся. — Не люблю менять симки чаще обычного.

— Конфиденциальность источников — наше всё! — улыбнулась в ответ девушка, принимая строгого вида карту серебристого цвета, на которой кроме цифр телефона затейливым вензелем была выведена тройная «В». — Тогда до встречи, Виктор… Владимирович. И Вам доброй ночи, господа следователи.

И Красновы отправились в сторону дороги, причём на удалении у некоторых присутствующий получилось разобрать приглушённое: Виктор? Тот самый?..

— Вечно я именно тот самый, — иронично выдал парень, кивнул служителям закона и направился вместе с охраной к машине.

Если бы кто-то наблюдал во время разговора у оврага за оставленным позади кортежем, то он бы увидел, как за минут пять до прихода хозяина, один из охранников, стоявший у спортивной красавицы Уайры, с совершенно невозмутимым видом открыл дверь машины со стороны пассажира, куда тут же запрыгнул неприметный серый кот…

Интерлюдия 2

О волках, овцах и овечьих шкурах

Кто взял мой хрустальный шар, не спросив меня?

Кто мне яду подмешал среди бела дня?

Стой где очерчен мелом круг.

Как мне приятен твой испуг…

(с) Ария «Отшельник»

Анапа. Северный пригород. Пустырь.

16 июня 2019 года. 19:25 UTC +3

«Тум-м-тум-м» — тяжёлое дыхание отдавалось в висках, будто гигантский бубен бил под сводами огромного каменного подземелья. Птаху пришлось в очередной раз остановиться, прислонившись рукой к деревянному забору, но медлить было нельзя!

«Нет! Это уже слишком!» — билось в его голове набатом, вторя ударам тяжёлого дыхания. Сегодня до жирафа наконец-то дошло то, что грызло его в последние месяцы. Да и если быть честным, то с самого начала этой чудовищной эпопеи с сектами и чёрной магией.

«Ну разумеется, ты думал, что там будут цветочки рвать да на арфах играть!» — ехидно поддевали его собственные мысли, подстёгнутые, поздно проснувшейся, логикой.

«Тебя и всех остальных же к подобному всё это время и готовили!» ― продолжали бесноваться мысли в голове, но это была чистейшая правда.

Та ритуальная практика с кошачьими сердцами — это были ещё цветочки. Можно сказать, рутина их тяжёлых рабочих будней, как глумливо называл всё это Черныш. Обещали силу и власть, но пока что не было даже и проблеска этой самой власти и силы. Ладно, допустим, что то, что было им обещано и вообще всё то, что они делали того стоило, даже жёсткие меры конспирации были, вроде как, оправданы. Но Птаху с каждым днём всё больше казалось, что они всего лишь пешки, разменные монеты в руках Старших, хотя он сам приближался к этому статусу. В пользу этого говорило отношение к конфликтам внутри секты. Если такого рода проблемы среди круга младших адептов даже поощрялись, как дополнительный элемент естественного отбора и выявления кандидатов на повышение, то «неуставные проявления» по отношению к Старшим жестоко карались. Адепт, нарушивший субординацию или ослушавшийся приказа адепта выше себя по рангу, тут же получал не только физическое наказание, но и просто втаптывался в грязь морально. Делалось всё это настолько жестоко, что хватало нескольких недель, чтобы дисциплина среди младших культистов заставляла казарменную нервно курить в сторонке. Причём делалось это максимально публично — в назидание остальным.

После памятного мастер-класса и внушения о халтуре от Ментора, вся их компания стала прямо-таки образцом прилежания. Особенно после того, как Игорька, вечного лентяя, живущего по принципу «Коси и забивай!», всё-таки поймали на злостной халтуре. Ментор тогда прочёл целую лекцию об одном, знаете ли, очень полезном армейском приёме древних римлян — децимации. И, как всегда, теорией он не ограничился…

В общем, пришлось всей компанией трижды огреть висящего на цепях парня по спине весьма зловещего вида плетью. Мало того, перед этим Ментор елейно-замогильным голосом пообещал, что если кто-нибудь будет бить жалея, то сам окажется рядом с приговорённым в том же качестве. Не сказать, что Игорь был Птаху настолько уж другом, но всё же было нечто переламывающее изнутри в том, чтобы наносить ему удары, оставляющие кровавые полосы, и слышать его отчаянные завывания. Да, большинство тренировок и ритуалов, так или иначе, были связаны с насилием, и многим это очень даже нравилось, вот только не Егору. И не Алохе. Но если Егору до сих пор удавалось умело скрывать подобную слабость, как тут это именовалось, то Алоха уже был у Ментора на карандаше… Птах его даже в некотором роде взял на поруки, шёпотом втирая тому в свободные минуты, как он должен шифровать своё отношение к местным благодеяниям. Тот, вроде как, всё понимал и старался как мог, но при их доморощенной децимации чуть не разделил судьбу Игорька. Лишь вмешательство Птаха с наигранно пафосной речью в духе:

— Ну чё, так слабо?! Давай сильнее! Избранный ты или где?! ― И ментальный посыл глаза в глаза: «Давай, не пались, а то тебя самого сейчас растянут рядом! СТЕГАЙ!» спасли ситуацию.

Алоха зыркнул в угол, в котором изваянием застыл Ментор и оставшиеся два раза хлестнул со всей доступной ему силы. Учитель одобрительно хмыкнул, а потом даже подошёл и хлопнул по плечу сначала Алоху, а затем и Птаха.

— Так держать. Сострадание и прочие глупости для рабов! Сильный всегда должен быть безжалостен к подводящим его!

— Птах… — Он чуть помедлил, пристально глядя тому в глаза. — Хвалю! — Это было сродни удару грома в совершенно ясную погоду. Так, серьёзно и без иронии, он на их памяти никого ещё не поощрял.

За тот месяц, что разделял два вышеописанных события, Егор значительно продвинулся в улучшении своего интуитического чутья и менталистики, причём упор делал на защиту сознания и сокрытие всего приватного, что можно прочесть по ауре и по глазам. Вообще, он очень надеялся, что рассказанное Ментором о том, что такое понятие как «чтение мыслей» изначально придумка и страшилка, и никто, кроме Высших сущностей, и то не факт, не может делать ничего подобного — правда. Так было спокойнее. Но парень старался утаить свои сомнения и нарастающее противление от Ментора.

И вот настал этот злосчастный день. Полнолуние. И всё было готово к тому, к чему они готовились, как оказалось, почти с самого начала их обучения. Ритуал Вечной Молодости. Да, ни много ни мало! Как сказал им ещё в самом начале Наставник: «Надо же иметь какую-то Высшую цель. Что такое все богатства, удовольствия и вся власть мира, если ими нельзя наслаждаться вечно, не так ли?»

Исходя из туманных намёков, которые дозировано и будто сквозь чайное ситечко сливал им Ментор после особенно трудных вех в обучении, выходило, что в Сокрытом мире, куда им была открыта дверь, спасибо Чернышу, существует множество группировок и даже международных организаций. И далеко не все они исповедуют те же истины, что и их секта (или Великий Круг, как «официально» величали её Ментор и Старшие, хотя Птах про себя продолжал называть вещи своими именами без напускного пафоса), даже наоборот, большинство враждебно ей. Как это объяснил сам Ментор, мало кто любит тех, кто пытается стать сильнее большинства, а ещё меньше любят тех, кто став сильнее, будут иметь власть над этим самым большинством. Поэтому все их дела, как и сама секта, были оплетены изощрённой сетью многоуровневой конспирации. Убежище охраняла от посторонних глаз и желания поискать в нём приключений или поживы не только приснопамятная Завеса страха, но и многослойный, мастерски наложенный и постоянно поддерживаемый морок. Как им рассказывали наставники, это нечто вроде излучающего поля, с помощью которого можно было обманывать зрение и даже записывающие приборы, ведь и наше зрение и большинство этих самых приборов действуют по одному принципу: воспринимают и ощущают свет и его отражение от различных поверхностей. Вот, скажем, летучих мышей мороком не обмануть: для сонарного зрения иллюзорных предметов просто не существует. Как и осязания, так что на случай особо настырных и длинноруких посетителей было предусмотрено множество ловушек и прочих весьма неприятных сюрпризов. Так же в Убежище существовала целая система скрытых проходов, подвижных стен и тупиковых коридоров. Всё это впечатляло, но если задуматься, то и сильно пугало, ведь всё это указывало, а позже и прямым текстом было сказано, что выйти из секты можно было только одним способом… Так сказать, посмертно, а если грубо — ногами вперёд!

Пару недель назад из их группы выбрали людей по двум категориям. В первую вошли самые успешные в обучении и проверенные в лояльности, к которым отнесли Алю, самого Егора и, к неудовольствию последнего, Дена-хамелеона, который не имел никаких особенных дарований или успехов, за исключением образцовой жестокости. Гадёныш полностью оправдывал устоявшееся клише неудачника, дорвавшегося до возможности пакостить открыто, и наслаждался этим.

Во вторую же угодили «штрафники»: Игорь, зашуганный и совсем павший духом после децимации, и Алоха, в лояльности и благонадёжности которого всё ещё сомневались, как ни старался помочь ему Птах. Первым объяснили, в чём будет суть подготовительного этапа Великого Ритуала и что им-то и предстоит быть в главных его ролях вместе с Чернышом, ещё одним парнем из другой ячейки секты и самим Ментором, что, разумеется, было величайшей честью и знаком высочайшего к ним доверия. Вторым же, как сообщили только первым, предстояла роль скорее инструмента, нежели участников действа. Собственно, сам подготовительный Ритуал и заключался в том, что Старшие вкупе со счастливчиками из первой группы обратят проштрафившихся из второй в волколаков, да не простых, а в Капканы Душ, как выразился Ментор. Дело было в том, что, как оказалось, с душами и их силой, которую способны были забирать маги Круга, всё было не так просто, как могло показаться. После смерти тел души не пропадали, а, спустя какое-то время, уходили дальше. Куда, даже Старшим, как понял Птах, это было неизвестно, но факт оставался фактом — души обладали колоссальной защитой и даже сильнейшие маги их секты, а по туманным намёкам Ментора выходило, что и не только их, были не способны пленить их навсегда, лишь временно. И даже для этого попотеть приходилось изрядно.

— Таков порядок вещей! — выдал Ментор, объясняя эту хитрость впервые, и от чего-то передёрнулся. А для завершения Великого Ритуала как раз требовалось огромное количество силы душ, да и, вроде как, сами пленённые души являлись некоей «частью конструкции» для действа.

Три квартала были уже позади, но парень всё ещё ощущал себя загоняемым раненным зверем, что, говоря откровенно, было очень похоже на правду. В который уже раз выдохнувшись от неистовой гонки, он прислонился к дереву на обочине, и перед глазами в очередной раз встал так потрясший его образ. Молодой и нескладный доходяга с охотничьим ружьём, толкающий себе за спину окровавленную, но всё ещё живую восьмилетнюю девочку, которая даже не кричит, она не может. Лишь в ужасе пятится и ни в какую не хочет отпускать руку парня, на которого наседают три существа мерзкого вида с мордами, напоминающими волчьи, голыми сгорбленными телами, когтями и пучками окровавленной сивой шерсти, вылезшей на теле где попало. Что могла противопоставить зубастым пастям слабая рука, отчаянно машущая прикладом винтовки, в которой уже не было пуль. Да и те, что там недавно были, пропали даром.

Нет, конечно, всё вышеперечисленное мало трогало Птаха после этих семи месяцев обучения и грамотной эмоционально-мозговой обработки. На визжащих женщин и детей, которых рвали на части монстры, он смотрел лишь с лёгкой брезгливостью и вниманием, корректируя вверенного ему Игоря, чтобы тот не повредил в процессе вырывания сердце жертвы и сожрал его быстро, за один присест. Что тут такого, ведь они слабые, а Круг — сильные. Естественный отбор и необходимость, ничего личного. Осталось только поправить полы шляпы Аль Капоне, но неожиданно вывалившийся из противоположных кустов «спаситель» поколебал его накрученную уверенность. Он был один, жертвы явно не были ему знакомы, а жутких чудовищ было аж шестеро, но герой, навскидку шибанув одного из волков сразу двумя пулями, ринулся к ближайшей жертве — девочке, которую волколак успел только цапнуть по ручке когтями, чем чуть отбросил её в сторону новоприбывшего. Мучился храбрец недолго, да и девочке он выиграл всего одну лишнюю минуту жизни, ведь одна из их зверюшек тактично была заведёна своим погонщиком в тыл. Птаху на тот момент вдруг стало так мерзко и страшно, ведь вся психологическая накачка о жестокости к слабым и безвольным овцам рухнула в одночасье, и истинно сильным вышел не он и даже не Старшие, а этот несчастный парень с фанатичной решимостью в глазах идущий на верную смерть ради незнакомого ребёнка. Да ещё и нежданный инцидент довершил откровение — волка, который только что вырвал и сожрал сердце заступника-самоубийцы, неожиданно скрутило пополам, и тот, еле слышно взвизгнув, задёргался на земле во всполохах холодного голубоватого пламени. Ментор грязно выругался и пробормотал Старшему из другой ячейки что-то, из чего Птаху удалось услышать лишь «кара» и «заслужил, герой, мать его!».

Пока старшие накладывали морок на ритуальный круг за кустами, а погонщики уводили своих зверей по заранее подготовленной тропке в совсем уж глухие буераки, Егор чуть отстал и резко снял с Игорька заклятие подчинения, предварительно внушив тому дикую ярость. Тот, грозно взрыкнув, набросился на оставшихся погонщиков, а сам Птах юркнул за ближайший угол ветхого забора.

И вот теперь он бежит — куда? А ляд его знает! Домой, к сестре. Надо предупредить её и драть когти подальше, ведь на ней же отыграются, он в этом ничуть не сомневался!

— «Ложь! Всё ложь!» — думал он, собравшись с силами и пускаясь дальше. ― «Нет ни Добра, ни Зла. Есть только сила и слабость!» — так им вдалбливали наставники, вытравляя любую мораль и сантименты. И главным аргументом было то, что если «Высшее Добро» есть, то отчего же оно не защищает невинных, к примеру, детей? Не защищает — значит, его и нет! А мы можем их убивать и использовать в своих целях — значит, имеем на это право! Право сильного. «Сильного, ну-ну! Скажите это тому сгоревшему заживо адепту! Хорошо он Игорька опередил… Да пошли они все к… к их Господину! С меня хватит!»

Добравшись до автострады, он, на своё счастье быстро, поймал попутку в сторону центра, и уже спустя каких-то полчаса копался в замке своей квартиры. Здесь, на втором этаже, знававшего лучшие времена дома, они с сестрой жили уже лет десять. Их с Валей мать редко к ним наведывалась, проживая со своим новым мужем, во вновь обретённом Крыму, а точнее, в Севастополе, где они несколько лет назад купили квартиру. Отца своего Егор практически не знал, а то, что знал, не добавляло к тому ничего положительного. Зато старшая сестра Валентина была для него всей семьёй разом! Мудрой, чуткой, заботливой матерью и духовным наставником, отцом и верным другом. Так было всегда, сколько себя помнил Птах. Вот только последние пару лет их отношения как-то неуловимо потеряли столь редкую душевность, хотя ничего существенно и не изменилось. Но всё же… Сам он связывал это с отъездом и долгим отсутствием с ними матери, хотя первый год сестра держалась, как ни в чём не бывало и даже старалась больше поддерживать брата. Но выходит, что и для неё произошедшее даром не прошло. Последние полгода, благодаря секте, их общение ещё больше оскудело и значительно сократилось. Он часто не ночевал дома, да и днём редко приходил, ссылаясь на некую мифическую работу курьером. Сама Валя работала секретарём-референтом в небольшой частной фирме и потому тоже дома не сидела, но Птаху было немного удивительно то, что его частые исчезновения по делам секты хоть и вызывали привычные расспросы и волнения, но всё же не как раньше — с шпионажем и выяснением всех явок и паролей на местах и доставанием его бренной тушки из-под земли, камня и других стройматериалов. Впрочем, дело могло быть и в том, что они уже не дети, и всё течёт, всё меняется…

— А вот и ты! И где, скажи на милость, тебя черти носили почти неделю, а?! — пылающий праведным гневом, взор карих глаз сестры пронзил его прямо на пороге.

— Э-э-эм, и тебе привет! А ты чего это не на рабо… Аааа, уже поздно, — проблеял парень, подходя к девушке для привычного братского поцелуя в щёку.

— Само собой поздно! Вот и я про то же! — продолжила гневную атаку та, едва не оттолкнув его, чего всё же в последний момент не сделала, а с чуть изменившимся лицом стала придирчиво его оглядывать.

— Ты чего такой? — задала она по-женски гениальный вопрос, который всегда вызывал у мужчин законный переспрос.

— Какой?

— Бледный, как Тимошенко, только косы не хватает… ― ну, задевают её все эти политические дрязги с клоунадами у соседей, что поделать. ― И будто боишься чего-то. Что с тобой? У тебя проблемы? — проявила она проницательность, вполне ей свойственную, ведь она знала всю подноготную своего братца, как таблицу умножения.

— Не выспался просто. И ничего я не боюсь… — буркнул парень, понимая всю нелепость отрицания столь точной оценки. — Просто, — он направился в свою комнату, — друзья пригласили в Новороссийск на недельку. Соберу вещи и поеду.

— Ну да, как же! В Новороссийск. Друзья. На ночь глядя… — Фигура сестры тут же нарисовалась в дверном проёме.

— Колись давай, во что на этот раз вляпался со своей компашкой? До чего доигрался с узорчатыми ножичками и мешочками тошнотворного содержания, а?

Последняя реплика заставила парня, к тому времени уже доставшего старую спортивную сумку из-под кровати и пихавшего в неё большую часть своего отнюдь не большого гардероба, удивлённо оглянуться и уставиться на сестру.

— Что?!

— А то! Всё секретничал-секретничал, думал, что я не узнаю, сатанюга доморощенный!

— Шарила в моих вещах? — угрюмо спросил Птах об очевидном.

— Именно, а что ещё было делать, когда ты уже с полгода как мне врёшь и отмазываешься! То пикник у них, то спортивное ориентирование, то гости. Ночами черт знает где шляешься, неделями дома не бываешь! — затараторила Валя, доказывая в очередной раз, что лучшая защита — нападение.

— И что с того? Какое твоё дело?! — раздражённо бросил Егор, вскакивая с корточек, и тут же пожалел об этой вспышке. Сестра чуть отдёрнулась, будто от пощёчины, а по её лицу пробежала гримаса испуга и обиды, сменившаяся на холодную решимость.

— Какое моё дело? — тихо спросила она тоном, не предвещающим ничего хорошего.

— А, в самом деле! Мне же плевать на тебя и твои проблемы, и всегда было, да? Кто ты мне? Какой-то левый шибздик! Да?

— Ой, всё-всё-всё, Валь, — как можно более милым голосом проговорил горе-брат, подскакивая к высокой, но стройной как оса сестре и кладя ей руки на плечи, упёршись взглядом в её глаза.

— Ты права, прости. Я осёл, а ты об этом осле заботишься. Я знаю. Но сейчас я действительно должен идти, и тебе совершенно не следует знать ничего из того, во что упомянутый осёл влип. Тут уже он должен заботиться и оберегать тебя, и поверь, он это сделает любой ценой!

Он крепко обнял сестру, а она всхлипнув обняла его положив подбородок ему на плечо.

— Что вы натворили? Убили кого-нибудь больше, чем мелкие животные? — спросила она, когда Егор отпустил её и вернулся к сумке и вещам.

— Неважно! Говорю же, это опасно! Я разберусь, и всё будет хорошо, но тебе не нужно ничего знать, а мне нужно валить подальше — от тебя в первую очередь!

— Иди в полицию! Они защитят! — с отчаянием в голосе выдавила девушка, когда он, мягко отстраняя её, направился к выходу.

— Нет, станет только хуже! И ты не вздумай, слышишь?

— Постой, Егор! — догнала его девушка у самой входной двери.

— Вот! — она сняла с шеи маленький невзрачный кулон в виде полумесяца из какого-то тусклого металла, возможно, латуни.

— Этот кулон, говорят, приносит удачу и приводит домой, что бы ни случилось! — Она надела безделушку брату на шею и заправила под футболку. — Носи его не снимая, и ты обязательно вернёшься ко мне, обещай!

— Обещаю! — неловко буркнул Птах, которого немного ошарашил этот чуть аляповатый, но такой милый и сентиментально-суеверный поступок сестры. Сама она носила его уже пару лет и говорила, что просто купила его на блошином рынке. А тут, оказывается, должен домой привести!

«Да не должен. Скорее всего, просто она сейчас очень этого хочет, вот и оставляет на мне подобный маяк, чтобы я верил и пришёл», — подумал он и с самой искренней в мире теплотой улыбнулся этому самому дорогому для него человеку.

— Обещаю! Я обязательно вернусь, и всё будет хорошо! Только не переживай и не грусти, хорошо? ― Девушка не ответила, а лишь чуть удержала его руку перед тем, как отпустить, давая своему непутёвому брату выйти за дверь.

— Удачи! — тихим голосом попрощалась она.

— И тебе… Прорвёмся! — ответил Птах, спускаясь вниз по лестнице.

* * *

Выходящий из подъезда парень совершенно не обратил внимание на какого-то невзрачного лысоватого мужика, который сидел с бутылкой недорогого пива на одной из лавочек в пяти метрах от него. Но этот субъект, напротив, ждал именно его. Когда Птах поравнялся со скамейкой, мужик презрительно хмыкнул и театрально щёлкнул пальцами. Парень, удивлённо глянувший на него, лишь на миг встретился взглядом с незнакомцем и провалился в абсолютную тьму!

Вокруг не было решительно ничего, за что можно было бы ухватиться взглядом или другими органами чувств, даже поверхности под ногами не было, словно в полный вакуум попал. Хорошо хоть дышать ничего не мешало. Разум подёрнулся некоей дымкой и парень сейчас ощущал себя, будто во сне — в одном из тех сновидений, когда ты вроде даже думаешь и действуешь, но как-то всё кругом тускло и медленно…

— Птах-Птах-Пта-ах… — раздался, будто отовсюду до дрожи знакомый глухой голос, буквально переполненный едкой иронией. — Неужели ты думал, что вот так запросто сможешь всё бросить и удрать?

Усмехающееся, бледное лицо Ментора со впалыми мутно-серыми глазами проступило из тьмы, прямо перед его лицом и было удивительно чётким.

— Ну давай допустим, ушёл ты от нас, сбросил все хвосты… И тут же побежал к своей милой сестричке! Попрощаться! Гениально, Бонд! — продолжал издеваться он, вперившись взглядом в наполненные страхом и злостью глаза парня. Вдруг ехидная улыбка разом слетела с его лица, а на её месте вмиг оказалась гримаса ярости, а парень чуть не оглох от громогласного рыка:

— Что, щенок, нервишки сдали?! Кишочка тонкая порвалась, а?!

Непроглядный мрак вокруг резко сменился багровым заревом, и парень ощутил себя висящим и растянутым на цепях над скалисто-вулканическим ландшафтом в лучших традициях ада Данте. В лавовых озёрах, жерлах извергающихся вулканов и гейзеров, везде, насколько хватало глаз, корчились в агонии человеческие фигуры. Ожидаемых криков и стенаний практически не было, но было другое, куда более мерзкое и ужасающее. Сначала Егору показалось, что это шум от множества катящихся по склону скалы камешков или нечто подобное, но тут его резко приблизили к одному из озёр магмы и он понял, что это был за звук: скрежет зубов. Все эти несметные тысячи, миллионы, а то и миллиарды страдающих существ скрежетали зубами от ни с чем не сравнимых мук, а он это слышал. Каким-то непостижимым образом он слышал всё это предельно чётко, и кровь застывала у него в жилах…

— Милое местечко, не правда ли? — продолжил его палач. — Но всё же не уверен, что картина для тебя будет достаточно наглядной… Без собственного опыта!

Цепи, жалобно звякнув, рассыпались на звенья, и парень с отчаянным воплем ухнул прямо в демонстрируемое ему на близком расстоянии озеро лавы. Сказать, что «тело обожгла адская боль» ― это значит практически ничего не сказать.

Впоследствии сам Птах смог сформулировать это лишь как ярчайшую вспышку ослепительного света, выжигающую глаза и утопанием в липкой, густой, обволакивающей каждую частичку тела, лаве. Боли, с полной потерей в ней самого себя и окружающего мира.

Неожиданно и также резко всё прекратилось, и вот он уже снова висит в сумраке над адскими ландшафтами, растянутый на тех же цепях, напротив огромного бледного и чёткого лица своего мучителя.

— Понравилось, слизняк? Запомни, ты провёл там всего пять секунд! А если только попробуешь ещё предать Круг, то будешь забыт здесь на века! — Он чуть помедлил. — И твоя дражайшая сестричка тоже!

— Н…н…еееет! — единственное, что Егор смог прохрипеть после пережитого, тело совершенно не слушалось, да и связанных мыслей пока было кот наплакал.

— Да-а-а, да-а-а! — мерзко пропел Ментор.

— Даже в Советском Союзе, где сын за отца был не ответчик, на самом деле ещё как был, что уж говорить о нас! Тебя к нам силой никто не тянул, и предупреждали не раз и даже не два! Я мог бы сейчас просто списать тебя, забыв здесь, но у тебя есть потенциал, да и задания до того «рыцаря-героя» ты выполнял вполне прилично и без соплей… Так что даю тебе самый последний и единственный шанс остаться верным и ревностным адептом и сохранить свою дорогую сестру. Сегодня же до наступления утра ты вернёшься в Убежище сам, иначе… Ну, ты понял.

Парень лишь обречённо кивнул, ощущая, как мелко дрожат пальцы его растянутых цепями рук.

— Вот и славно! — удовлетворённо подытожил палач. — И переоденься где-нибудь в кустиках, засранец! Не пропадать же чистым вещичкам… — Он зло и глумливо захохотал и всё вокруг резко пропало… А ещё стало вдруг приятно прохладно, почувствовался свежий ветерок и влажность между ног. Птах открыл глаза и понял, что лежит на земле там же, где его и накрыло, у той самой злополучной скамейки, на которой теперь уже никто не сидел, а последний совет был дан ему явно не просто так…

А тем временем за парнем, неуклюже поднявшимся и поковылявшим к ближайшим кустам, с усмешкой наблюдала фигура в чёрном балахоне, стоящая за старым клёном метрах в двадцати за его спиной. Любой обычный человек, без выдающихся способностей по распознаванию и рассеиванию морока увидел бы вместо этой фигуры давешнего лысого обывателя с бутылкой пива и не задержал бы на нём внимание ни на секунду. Старший был доволен своей работой и в очередной раз поразился мудрости Госпожи — всё шло пока так, будто это её собственный театр, а все участники — актёры, играющие заранее заученные и определённые ею роли. Хотя это было не такое уж и далёкое от истины сравнение. Хозяйка удивляла своего верного слугу подобным образом уже далеко не первый век…