Истина

Вячеслав Александрович Демин (2024)

«..Сначала ничего не было. Даже мысли. Истина лежала как зерно, затоптанное в груду шелухи. Она лежала в темноте, в душном смраде и сама не способна была прорасти, пробиться на поверхность — к людям, к свету. Для этого нужна была помощь людей, света, а они, не зная истины, не могли ей помочь. Заколдованный круг…».Экспериментаторы 22 века из лаборатории «УЗИ» (установления забытых истин) бьются над разгадкой загадочного послания, попавшего к ним из века 20-го. Для решения вопроса организуется разведывательная экспедиция в городок, где было найдено послание. Разведчику удается проникнуть в суть проблемы, но он принимает единственно правильное для себя решение — остаться в 20 веке со своей любимой, чтобы помочь людям узнать истину и…освободиться.

Потом Матрена разыскала-таки столичного. Приехала к нему с прялкой и с Микешкой, да куда там — у того оказывается жена законная и еще семеро по лавкам. Прялку взяли, а Матрену с приварком эдак вежливо, по городскому выпроводили. Все честь по чести. С деньгами на дорогу подсобили. Корреспондент то еще говорит:

— Слышь, Матрен, ты уж прости, что так получилось. Жили б мы в Турции, я тебя бы взял и еще кого-нибудь…но у нас, сама понимаешь, законы не позволяют…а детей любить надо. Дети — цветы жизни. Ты береги нашего-то…

Матрена со стыдухи сразу к нам не воротилась. Ходила, говорят, там года три по рукам, назло газетчику хотела в люди выбиться. Чтобы он увидел ее роскошной, богатой, в полном так сказать блеске и покусал ноготки, что пренебрег ею. Но только кусать-то ей самой пришлось. До того опустилась, что и ремесло свое потеряла. Тогда вернулась. Работать нигде не работала, жила людской милостью. Где ей подадут, где сама стащит. Феклы то уже не было — не дожила до позора. А Микешка с детства у нее того был…один из ухажеров его в младенчестве с люльки выбросил, когда тот плачем зашелся…

Потом она и Микешку стала к попрошайству приучать — калеке кто не даст? сама то как вернулась еще лет 10 прожила, а он, горемыка, и по сию пору мается…ну ладно, заболтался я с вами — выдал без всякого перехода рассказчик, и, ловко поднявшись, затопал по аллее…

Бухгалтер Губошлеп тоже заторопился в гостиницу. Я решил его проводить. Еще на подходе мы почувствовали, что там не все в порядке. Дверь с треском распахнулась и на тротуар крылатым Серафимом вылетел маленький тщедушный человек неопределенного возраста, лопоухий. С дико выпученными глазами. Он весьма ловко приземлился на руки и, перебирая ими, словно такса лапами, благополучно добрался до цветочной клумбы, после чего, пропахав носом небольшую грядку, остановился. Чувствовалось, что этот «маршрут» им был изучен до тонкостей. Тут же на пороге показалась подбоченившаяся горничная Ефросинья, жена страдальца.

— Что б ты сдох, окаянный! — привычно заголосила она — ишь чего, леший удумал — денег ему! Я тебе, козел драный, таких денег выпишу, что всю жизнь на врачей работать будешь! Убирайся отсюда!

Нисколько нас не смущаясь она еще немного поласкала благоверного подобным образом, после чего демонстративно захлопнула дверь у нас перед носом видом своим постаравшись выразить свое великое пренебрежение представителям противоположного пола.

— Па-а-думаешь! Ну и катись колбасой! — процедил санитар сквозь зубы, когда дверь, захлопнутая его энергичной супругой перестала вибрировать — дурра, не в деньгах счастье.

Тут он, кажется, обратил на нас внимание.

— О, мужики! Вот вас-то мне и надо…видели как она со мной, вернее я — с ней! Ну, что, мужики, по рублику?

Бухгалтер явно замешкался и нерешительно затоптался на месте.

— Да мне бы в гостиницу надо…

–А чего там делать то? Деньги, небось с собой носишь? Пошли, братва.

— Так ведь нет тут у вас ничего, — Губошлеп явно склонялся к предложенной авантюре.

–Для нас все будет! Пошли, мужики. Ну, этих баб к такой-то матери…Место одно знаю, — доверительно наклонился он, — решайтесь же, не тяните!

— Ну что, Серега, — бухгалтера от окончательного решения удерживала природная трусость и отсутствие третьего компаньона — может примем по маленькой, ты как считаешь? — Губошлеп торопливо вынул из бокового кармана раскладной пластмассовый стаканчик.