Причалы любви. Книга первая

Вячеслав Викторович Сукачев, 2019

Первый роман Вячеслава Сукачева "Причалы любви" – произведение знаковое, определившее творческий путь автора. Каждая последующая книга Сукачева, это лишь новый причал любви, где люди самых разных поколений всерьез и надолго "заболевают" этим потрясающим чувством. В романе много персонажей, так что сразу не определишь, кто из них главный, и это заставляет читателя пристально всматриваться в каждого героя. Молодой врач Славик Сергеев и его сестра Светлана, парашютист Огонек и браконьер Бочкин, красавица Лена, Надечка Дулина и хирург Виктор Щербунько – все они ищут и находят свои причалы любви.

Часть вторая

I

На краевую конференцию Виктора Щербунько вызвали вместе с Борисом. Выйдя из самолета, они сразу ощутили ровное спокойное тепло, свойственное Хабаровску во второй половине августа. В их же городке чувствовалось приближение осени: уже около недели стояли прозрачные от холодного воздуха дни и появились первые паутинки близкого бабьего лета.

— Смотри, тополя еще ни одного листочка не уронили, — восхитился Виктор Щербунько, показывая на проносившиеся за окном такси ровно подстриженные тополя. — Дома у нас, в деревне, в это время к путине готовятся.

Виктор Щербунько умолк, вспомнив деревню, мать, Марину вспомнив, и воспоминание это отозвалось в нем тихой грустью. В последнее время такое с ним случалось нередко, и всякий раз он упрекал себя за то, что уже два года не был дома, не виделся с матерью и на все ее упреки отписывался занятостью.

Борис же молчал совершенно по иной причине. Глядя на знакомые с детства дома, улицы и скверы, он невольно ощутил острое чувство оторванности от этого мира, и лишний раз укрепился в своем намерении поговорить с отцом…

— Куда едем? — через плечо спросил таксист.

— Я, пожалуй, в гостиницу, — рассеянно ответил Щербунько.

— Не выдумывай! Поедем к нам.

— А это удобно?

— Послушай, Щербунько, мы так не договаривались.

— Сдаюсь…

— Амурский бульвар. Кафе «Встреча», — сказал Борис таксисту.

Дверь открыла Анна Ивановна и обрадовалась несказанно. Она поцеловала Бориса, поцеловала Виктора, забрала их портфели и унесла куда-то в комнаты.

— Слышь, Борька, — зашептал Щербунько, — у меня такое чувство, словно бы я опять в институте учусь.

— И у меня тоже, — сдержанно улыбнулся Борис.

— Что же вы там шепчетесь? — услышала Анна Ивановна. — Проходите. Новости рассказывайте. Как там Вика, Лена?

— Все нормально, мама. Тебе большой привет передают.

— Спасибо. Боря, вам ванну готовить? — Анна Ивановна уже хлопотала на кухне.

— Помоемся хабаровской водичкой? — кивнул Борис на ванную комнату.

— Идет.

— Мама, готовь!

— Хорошо, Боренька. Сейчас я вам чистое полотенце достану.

— Отец вечером будет?

— Обещал… Да ведь у него на дню семь пятниц. Сейчас какую-то японскую делегацию принимает.

— Щербунько в Славкину комнату?

— Конечно. Я кровать застелю.

Щербунько, «несколько одичавший в холостяках», как он выражался сам, с удовольствием прислушивался к этому разговору, улыбался и пересматривал газеты, лежавшие на журнальном столике. Борис же, ошалевший от встречи с домом, ходил по комнатам, выглядывал в окна и вообще походил на новосела.

— Кто первый? — заглянула в гостиную Анна Ивановна.

Первым пошел Щербунько. Ванна была огромная, удобная, и, погрузившись в воду с хвойным экстрактом, Виктор блаженно закрыл глаза. Казалось, ничего больше и не надо, а лежать бы вечно в пахнущей тайгою воде и вспоминать то, что было в тайге пережито. Ну хотя бы тот случай, когда упавшей елью придавило Прохора Безрукова и он, четырнадцатилетний мальчонка, захлебываясь слезами, рубил эту ель, подваживал, а потом вытягивал бесчувственного и равнодушного Прохора. А Прохор, придя в себя и словно предчувствуя всю свою будущую жизнь, недовольно прохрипел:

— Зачем вытягивал, шельма? Лучше бы сразу…

Когда сели ужинать, пришла Светлана. Виктор Щербунько, сидевший спиною к входной двери, прежде чем Светлана успела слово сказать, вдруг почувствовал легкий озноб и смутное ощущение тревоги. Он удивился, оглянулся и, еще ничего не успев сообразить, по одним только глазам Светланы догадался: она почувствовала примерно то же, что и он.

II

В Хабаровске они пробыли три дня. Но с профессором им удалось поговорить только в последний вечер. Увидев Виктора Щербунько, Сергей Сергеевич нахмурился, ядовито сказал:

— А-а, провинциальное светило в Хабаровске.

— Сергей Сергеевич, — с упреком сказала Анна Ивановна, — что за тон?

— А он его хорошо понимает, — усмехнулся Сергей Сергеевич. — Извольте ко мне в кабинет, — пригласил, как приказал, профессор.

Щербунько с Борисом переглянулись и пошли за Сергеем Сергеевичем.

В кабинете профессора было уютно и покойно, пахло книгами и согретой на солнце кожей. Сели в глубокие старинные кресла. Ждали.

— Ну, деятели, с чем приехали?

— На конференцию, — ответил Борис.

— Это я знаю.

Разговор долго не ладился. Профессор был явно не в духе и почти не слушал их. Борис обиделся и вышел.

— Чем вы там занимаетесь? — вдруг прямо спросил профессор.

Щербунько не понял и растерялся.

— Я хочу сказать: над чем вы работаете? Есть же у вас какая-нибудь мечта? Может быть, сердце хотите пересадить?

— Да нет, не хочу, — улыбнулся Щербунько.

— Я понимаю, — опять нахмурился Сергей Сергеевич, — хорошо сделать операцию — значит много… Но неужели и все?

— Нет, не все, — улыбнулся Щербунько.

— Почему вы не пошли ко мне?

— Хотел практики и самостоятельности, — Виктор Щербунько невольно стал отвечать так же отрывисто, как задавал вопросы профессор.

— А теперь?

— И теперь хочу…

Профессор встал и прошелся по кабинету.

— Понятно, — хмыкнул он. — А на ваше место, дорогой Виктор Николаевич, пусть приходят неучи, ничего в медицине не смыслящие и не желающие смыслить, так, что ли? И они приходят, их подталкивать не надо. К вашему сведению, Виктор Николаевич, лучше десять бездарных хирургов в провинциальных городках, чем один бездарный преподаватель в институте. Ошибку хирурга еще можно поправить, можно вывезти больного сюда, в краевой центр, а вот ошибку преподавателя исправить нельзя. Будьте уверены, бездарный преподаватель непременно выпустит в жизнь не менее бездарных учеников. — Профессор окончательно рассердился и грозно остановился перед Виктором. — Так чем же, разрешите полюбопытствовать, вы теперь занимаетесь? Ради чего вы пожертвовали кафедрой?

— Меня интересует опухоль.

Казалось, Сергей Сергеевич не удивился. Он только расслабленно опустился в кресло и устало посмотрел на Щербунько.

— Злокачественная, разумеется?

Конец ознакомительного фрагмента.