Штрихи и пунктиры

Вячеслав Григорюк

Когда теряешь сбережения. Когда случайный знакомый дает правильные советы. Когда встреча в автобусе разрешает тебе залезть на балкон к девушке.Роман в рассказах. Книга содержит нецензурную брань.

копилка

Приятно складывать деньги под стопку полотенец в шкаф в надежде, что никто о них никогда не узнает, но еще лучше положить эти же деньги в стеклянную банку и спрятать ее в стене, как это делал Тимофей.

— Эти банкиры-капиталисты, — говорил он жене, — ничего от меня не получат! Это все Горбачев с его перестройкой. Хорошо, что еще работать дают.

— Тимоша, не забывай, я тоже пенсию получаю, — ответила Галина. — Так что денег нам с тобой хватит.

— А как же дети? Димка, Генка и Алина? Им кто помогать будет? Ладно, Димка у нас парень серьезный, а вот Генка — баламут вечный, постоянно в проблемах. И Алине приданое тоже надо.

Галина сняла с головы платок и поправила кроткие темные волосы:

— Разобьешь свою копилку и дашь денег дочери на свадьбу.

— Э, нет, — покачал пальцем Тимофей, — это я коплю на «Волгу». И пока не накоплю достаточно, никому их не дам.

Галя посмотрела на него косо. «Втемяшил себе, что машина новая нужна. Сдалась мне эта „Волга“! Нормальная наша „Жигули“. Надо бы Димку подключить, может он повлияет на отца».

— И не надо на меня так смотреть, — сказал Тимофей. — И даже не думай подключать Димку! И вообще, как я решил, значит, так оно и будет!

— Разошелся, барин, — Галя ушла в комнату.

Во дворе лаяла собака, у соседей пел петух, за забором мычала корова. Кто-то проскакал верхом на лошади. Типичные деревенские звуки.

С самой свадьбы живут они в деревни. Приехали поднимать целину, продолжать дела дедов и родителей. А когда все рухнуло, Галя пыталась уговорить Тимофея переехать в город.

— Ты видишь, что происходит с нашим колхозом, — говорила она. — Он себя изжил. Ты сидишь тут без зарплаты, без продуктов. Все уходит в город!

— Да председатель наш ворует, гнида вшивая! — ответил Тимофей. — И ты хочешь в город переехать? Да я там жить не смогу!

— Да пойми ты, нам детей растить надо…

— Не поеду! — рубанул Тимофей.

Галя всю ночь проревела в подушку. Тима не хотел ее слушать. Он верил, что настанет счастливый момент, возродится колхоз, и все будет как раньше.

Но становилось только хуже. Закрылась молочная ферма. Заглохла вся техника, и Тимофей, как главный механик колхоза, стал не нужен.

— Тима, давай переедем в город, — просила Галя. — Найдешь ты там работу. Будешь также машины чинить. Хоть деньги будут. Ты пойми, что нет у нас возможности огород и скотину держать.

Тимофей злился, отмахивался и говорил, чтобы она не лезла. Димка, самый старший, все понимал. Пока отца не было дома, он сказал матери:

— Мама, мы обязательно уедем в город, я тебе этого обещаю.

Галина разревелась, обняла его и сказала, что верит ему. Но годы шли, дети росли, и никуда они не уехали. Пришло нормальное время, ферма заработала, поля стали опять засевать. Появилась работа, а с ней и деньги.

Теперь вот Тима решил купить себе «Волгу».

— Ты чего тут разлеглась? — вошел в комнату Тимофей.

— Голова болит. Солнце, жара. А ты чего еще не на работе?

— Позвонят, — деловито ответил он и уселся на край кровати.

— Тебе чего? — насторожилась Галина.

Тимофей молчал.

— Ага, денег надо! Вон иди и возьми из своей драгоценной копилки, а у меня не проси.

— Галя…

— Тима, ты взрослый мужик! Нет, ты уже дед, а сейчас ведешь себя как пятилетний ребенок. Сколько тебе надо?

Он ответил.

— Морда не треснет?! Ой, и что мне с тобой делать, копильщик, а? Скоро ты там уже на свою «Волгу» денег насобираешь? Надоел ты мне с этим.

— Галя, заканчивай, — скривился Тимофей.

— Да это я еще не начинала! «Волга, волга», — передразнила его, а сама полезла в шкаф. — Нет бы что-нибудь толковое домой купить, а ему машину новую захотелось, — вытащила из-под белья деньги.

— Галя, ты же знаешь, я их обязательно отдам.

— Отдашь. Все, иди уже, у меня из-за тебя еще сильнее разболелась голова. Дай отдохнуть.

Тимофей вышел. Галина опять легла.

«Постоянно он так. Отложит все свои деньги на покупку этой дурацкой машины, а потом приходит ко мне и как маленький ребенок выпрашивает, чтобы дала ему до зарплаты. Взять бы да разбить ее к чертовой матери, банку эту его, чтобы больше туда ничего не складывал».

Под полом зашуршали.

— Васька! — позвала она кота. Через секунду в комнату влетел большой серый кот. Уставился на нее своей усатой мордой. — Чего вылупился? Давай, лови мышей. Сейчас же в подпол ныряй! — но кот не слушал. Мурлыкал как трактор. Медленно подошел к кровати, пару раз мяукнул. — У тебя вон, в сенях, — ткнула пальцем Галина, — стоят миски, иди и ешь. А не хочешь, то твои проблемы. И вообще, Васька, — она приподнялась и посмотрела на него, — зачем тебя мы завели, если ты мышей не ловишь? Что это за дела?

Кот шевелил ушами и носом, дергал усами. Резко подскочил и умчался в кухню.

— Вот, давно бы так, — опустилась на подушку Галина. — А то пока не наорешь, ничего не хочешь делать. Как Тима. Вот уж точно, какой хозяин, такой и кот.

Под полом опять зашуршали. Послышался кошачий визг, через секунду грохот на кухне, возня, опять визг и топот.

— Это не Васька, — Галя поднялась с постели и вышла на кухню.

Тюль над входной дверью наполовину оторвана. Кошачьи миски перевернуты, половички собраны. По углам валялись комки шерсти, в огороде дрались коты.

Галина выругалась и стала приводить все в порядок.

— Вот и оставляй после этого открытой дверь, — возмущалась она, возвращая на место тюль. — Не воры, так коты бродячие заходят. Ни от кого спасу нет… Так они еще и комод умудрились зацепить, — удивилась Галина. — Дикошарые!

Она придвинула комод обратно к стенке. Собрала вывалившуюся из миски еду в совок, протерла пол и поправила половички. Остатки еды унесла собаке, а коту налила свежего молока и покрошила туда хлеб. Вторую миску наполнила водой.

На крыльце появился Васька. Хмурый, но важный. Пары усов не было, изо рта торчали комки чужой шерсти, на боку виднелась свежая залысина.

— Победил? — спросила его Галина.

— Мяу! — ответил он и срыгнул куски шерсти и еды.

— Гадина усатая! — Галина пошла за тряпкой. — Ты вот не мог этого на улице сделать?

Но Васька ее не слушал. С довольным мурчанием он ел молоко с хлебом.

— Паразит, — сказала Галина, когда подтерла пол.

Залаяла собака. Потом послышался лязг петель и звук закрывающихся ворот.

— Цыц, шалава! — закричал Тимофей. — Растявкалась тут! О, Васька пришел! Давно не было.

— Подраться уже успел с каким-то заблудшим, — сказала Галина. — Куда мои деньги потратил?

— Да вот, инструменту прикупил, — муж протянул черный пакет. Внутри него лежали две новых отвертки, кусачки, две коробочки с шурупами, изолента черного цвета, моток провода, патрон и две больших лампочки.

— У нас отвертки неожиданно кончились, что ты целых две купил? И что ты с этим собираешься делать?

— Хочу свет провести в сарай, и крышу подлатать на бане.

Тимофей с пакетом ушел в сарай.

Калитка опять звякнула. Собака радостно заскулила. Через пару минут в дом вошел Дима.

— Димочка! — обрадовалась мать. — Ты хоть звони иногда, предупреждай, что приедешь скоро, а то я еще не готовила.

— Не переживай, мам, — обнял ее Дима, — я еще не успел проголодаться. Отец помочь с ремонтом.

— Он в сарае.

Дима переоделся и вышел. Галя принялась за готовку. Через час отец с сыном вернулись в дом.

— Папу током ударило, — смеялся Дима.

— Вот не надо!

— Знаешь, пап, если бы не я, тебя бы убило. Двести двадцать вольт это тебе не это. Тут аккуратней надо.

— У меня тоже корочки электрика есть, третий разряд. Что я, фазу от нуля отличить не смогу?

— Отличал бы, не шибануло.

— Так, все, горе-электрики мои, — остановила спор Галина. — Садитесь есть, — и накрыла на стол.

— Крышей завтра займемся, — Тимофей громко отхлебнул из ложки. — А то уже вечер, мне как-то не хочется там лазать. Ты же с ночевкой?

— Конечно. У меня выходные. Я вообще думал отпуск взять пару недель, пожить тут у вас.

— Работай, пока возможность есть, деньги зарабатывай, — сказал отец. — Копи, откладывай на квартиру и машину.

— Да я счет в банке открыл. Тебе, кстати, тоже советую. Будешь каждый месяц проценты получать. Удобная вещь. Тебе банк платит за то, что твои деньги лежат у них на сохранении.

— Ой, нет! — отмахнулся Тимофей. — Банки эти. Я лучше по старинке. У меня специальное место есть, тайное.

— В литровой банке в кухонной стенке за комодом, — Дима подмигнул матери.

Та заулыбалась и опустила взгляд в тарелку.

— Галя! Это что еще… То есть, это… Не, ты что, ему все рассказала?

— Да успокойся ты, — сказал Дима. — Мама мне ничего не говорила, про этот твой тайный тайник покрытый тайной, наверное, вся деревня знает.

— Это еще как — знают? — выпрямился на стуле Тимофей. — Откуда?

— Ты по молодости прятал туда четвертиночки и полулитры водочки, а теперь вот прячешь деньги, и думаешь, что обманул всех.

Галина смеялась и махала руками. Тимофей же покраснел и переводил взгляд то на жену, то на сына.

— Ты чего тут разгоготалась?! — не выдержал он. — А ты! — тыкнул пальцем в сына, — еще только раз заикнись про это все, ремня получишь!

Дима поднял брови:

— А ничего, что мне уже тридцать лет?

Тимофей пригрозил пальцем и выскочил из-за стола. Галина отсмеялась и потом сказала:

— Зря ты про его тайник заикнулся. Он теперь мне всю плешь проест.

— Нет, мам, правда, а что вы деньги в банк не положите? Проценты не большие, но хоть инфляцию отбить сможете.

— Ой, Дима, да много ли нам старикам надо? — она махнула рукой. — Знаешь, сколько раз я с ним разговаривала на эту тему. Сколько раз говорила ему, что и на старой машине нам можно ездить. Он же ведь только тут, по округе катается. В город на автобусе ездим.

— В этом наш папа, — покачал головой Дима. — А если продать старую машину, плюс ваши накопления. Вот вам и машина новая.

— Ой, нет! Лучше пусть продолжает складывать деньги в банку.

После ужина все устроились перед телевизором. Тимофей развалился на диване, Галина и Дима сели в кресла. Обсуждали субботнее шоу, Дима рассказывал, что как у него прошла трудовая неделя, Тимофей периодически вставлял комментарии в его рассказ, а Галина вздыхала и качала головой.

— Генка или Алина были? — спросил Дима.

— Алина на той недели приезжала в пятницу, — ответила мать. — Переночевала и в субботу утром срочно уехала. Не сказала толком ничего. Гены не было.

— Тот вообще может на три недели пропасть, не звонить и не писать.

— Генка, Генка, — вздохнула Галина. — Горе луковое.

По телевизору начались новости.

— Знаешь, мам, пока мы были маленькие, ты всегда говорила нам: «Ну-ка тихо. Дайте послушать последние известия». А я стоял и думал, когда будут самые последние известия.

— Тихо, дай последние известия послушать, — улыбнулась она.

И все трое уставились в экран. Симпатичная дикторша приятным голосом сообщала, что городе началось разбирательство по делу институтской типографии. Мошенничество, взятки, и угрозы молодому писателю.

— Сколько зарплата у ректора института? — спросил Тимофей. — Посмотришь на него, мужик солидный, и костюм на нем нормальный, заграничный. А все им, богатым этим, вечно денег мало. Молодец парень, что раскрыл всю их шайку-банду, а то бы продолжали бы тянуть из нас деньги.

— Ты-то здесь при чем? — удивилась Галина. — Тебя же это вообще никак не коснулось.

— Тихо! — шикнул Тимофей.

«Да начнется битва титанов!» — предвкушал веселый вечер Дима.

Но ничего не произошло. То ли родители перестали обсуждать мировые события, то ли ничего стоящего в этот раз по новостям не показали.

Часы над телевизором показывали половину десятого часа.

— Я спать, — Дима ушел в свою комнату. Расстелил постель. Дорога плюс свежий деревенский воздух, работа и домашняя еда лучше любого снотворного.

Утром его ждал завтрак из стопки масляных блинов, сметаны и сладкого горячего чая.

— Мам, а когда Генка или Алина приезжают, ты им тоже готовишь блины? — спросил Дима, окуная жирный блин в сметану.

— Алина больше оладьи любит, а Гена пирожки или вареники, — ответила мать.

— Я тоже люблю и оладьи, и пирожки, и вареники…

— Но не так сильно, как блинчики. Ешь и иди помогай отцу. Он уже в сарае копается минут двадцать, ждет, когда ты проснешься.

С завтраком пришлось поторопиться.

— Папа, а зачем мы новые шурупы вкручивать будем? На этих что ли не держится?

— Резинка иссохла вся, как дождь идет, так все сразу начинает течь. Бери шуруповерт и крути, — всучил сыну коробку с шурупами и вышел из сарая.

— Вот вечно он так, — бубнил Дима, поднимаясь по деревянной лестнице на крышу. Крутил шурупы, пока аккумулятор не сел. — Все, я закончил.

— Не закончил, — ответил отец. — В сенях стоит второй аккум на зарядке.

Схалявить не получилось.

Мать позвала обедать.

Тимофей и Дима зашли на кухню. Над тарелками вился слабый дымок горячего супа. Пахло курицей, лапшой и специями. В середине стола были хлебница, баночка сметаны и солонка, лежали пачка перце и аккуратно сложенные луковые перья. Галина нарезала тонкими пластиками сало. Бурлил электрический чайник. На плите в сковородке разогревались остатки блинов.

— Мать, твой сын не хочет помогать мне на следующих выходных, — пожаловался Тимофей.

— Он, так-то, и твой сын тоже, — ответила Галина. — Ты не можешь повлиять на собственное дитя? Что же ты за отец такой, которого слушаться не хотят?

— Понеслась, — Тимофей уселся за стол.

— Мама, не пытайся меня уговорить, — сказал Дима. — Он опять придумал вырыть яму, которую закопаем через неделю.

Галина посмотрела на мужа, потом на сына. Чуть слышно цокнула и подала им приборы. Принялись обедать. Обменивались мелкими пустыми фразами, подкалывали друг друга, шутили.

Пообедали. Дима собирался ехать.

— Спасибо вам за хлеб, за соль, за крышу над головой, — говорил он. — Спасибо, что приютили и не выгнали ночью на мороз.

Родители пошли провожать его до калитки. С матерью обнялись, отцу пожал руку и сказал, что возможно приедет на следующих выходных.

— Я же знаю тебя, папа, потом выслушивать целый месяц твои претензии. Пока!

— Пока! — Галина помахала рукой.

Стояли и смотрели ему вслед, пока Дима не повернул за угол. Пошли обратно в дом.

— Галя, ты мне вот скажи, откуда он узнал, что у меня в стене банка с деньгами? Ты ему растрезвонила, а?

— Да сдалась мне твоя банка! Ты как ребенок маленький.

— Я же только при тебе доставал эту банку, когда деньги складывал. Не помню, чтобы дети видели ее.

— Ты вечно хвастаешься, что копишь деньги на «Волгу». «Лучше этой машины ничего нет, никогда не было, и никогда не будет», — передразнила его Галина. — Волга, Волга, Волга. Как попугай… О, Васька! Где шлялся, паразит дымчатый?

— Мяу!

— Ага, оголодал, — Галина толкнула дверь. Кот быстро шмыгнул в сени. Тимофей ушел в сарай.

Открыла вторую дверь. Через секунду Васька уже стоял возле своих мисок и смачно чавкал. Галя внимательно посмотрела на него.

— Вроде целый. Значит, по девкам шастал. Хорошая у тебя жизнь, Васька. Пришел с блядок, поел и завалился спать. Проснулся и опять на блядки ускакал. И так каждый день.

— Ты с котом? — вернулся Тимофей.

— С котом… Чтоб мне так жить.

Коты собеседники хорошие, только иногда уходят не вовремя, или вообще спят. Васька — уличный кот. Четыре года он живет, и все четыре года, начиная с весны и до поздней осени, пропадает неизвестно где. Приходит домой только поесть и поспать на печной полке.

Галина наблюдала за котом. Тот поел, присел возле печки. Повертел хвостом и в два прыжка оказался на своей полке. Покрутился вокруг себя и улегся. Довольно замурчал, и через минуту уже спал.

— И долго ты будешь на него пялиться? — спросил Тимофей.

— Пойду и я посплю.

— Не ты одна.

Галина, как и кот, заснула сразу. Тимофей же долго лежал, смотрел в потолок, переворачивался с боку на боку и спустя тридцать минут погрузился в полудрему. Всхрапнул и открыл глаза. Спать больше не хотелось. Решил заняться чем-нибудь. Поднялся с дивана и заскрипел полами.

— Ты чего? — спросила Галя.

— Не спится. Пойду в огород.

Она отвернулась к стенке и продолжила спать.

«Ну-ка, надо посмотреть, как там моя копилка поживает», — подумал Тимофей.

Аккуратно сдвинул комод в кухне. Отдернул штоку. Банки с деньгами на месте не было.

— Не понял? Куда пропала? Галя! — позвал супругу. — А где банка с деньгами?

Супруга что-то забубнила, кровать заскрипела. Через минуту Галя вышла на кухню.

— Чего тебе? — спросила она.

— Банка, спрашиваю, где? — показал в пустое место Тимофей.

— А я-то откуда знаю? Я к ней вообще никак не прикасаюсь.

— Она была тут неделю назад, больше я туда не лез. А сейчас ее нет. Еще и Димка говорил, что знает про мою заначку. Где банка?

— Слушай, Тима, не трогала я твою банку. Она мне двести лет не нужна. Сам, поди, переложил куда-нибудь и забыл. А теперь думаешь, что я ее стащила.

— Давай тогда искать вместе, — предложил он.

Галя вздохнула. Принялись искать. Перевернули весь комод, залезли под стол. Тимофей заглянул в печку. Согнали с места кота и обшарили всю полку над печкой. Банки нигде не нет.

— На кухне нет, — сказала Галина. — А ты не мог ее в комнату утащить, или в погреб спустит?.

— Погреб у нас в сарайке. Пошли по комнатам искать.

Перебрались в одну комнату. Перевернули все: от матрацев на кроватях до настенных ковров. Прошерстили тумбочку под телевизором, просмотрели все подоконники, залезли в бельевой шкаф.

— Странно, — сказал Тимофей. — Твои деньги лежат, а мои где?

Галя пожала плечами. Повторил поиски, уже тщательнее. Банки нигде нет.

— Так, старая, говори, куда банку засунула? — разозлился Тимофей.

— Да не трогала я ее. Ты сходи в кладовке посмотри, может туда унес…

Он пошел в кладовку. Загремел инструментом, пустыми банками и громко матерился.

— Старая, банки нет! Где она?! — разозлился Тимофей.

— Да не знаю я, Тима, — оправдывалась Галина. — Не трогала я твою банку!

— А кто тогда? Кому разстрезвонила?! А?! — наседал Тимофей.

Галя попятилась.

— Тима, правда, — зашептала Галя. Старалась говорить спокойно. — Не трогала твою банку.

— Мяу! — подал голос Васька.

— Пошел вон! — Тимофей замахнулся на него. Кот нырнул в подпол. — Говори, старая, куда ты ее засунула? — он схватил Галю за плечи. — Где?!

— Тима, больно! — попыталась вырваться она. — Да говорю же тебе, что не брала я ее.

— Дать бы тебе как следует, чтоб мозги на место встали, и сразу вспомнишь, куда дела или кому растрезвонила… Ну! — тряхнул ее. — Говори!

— Тим… ну… Тим, — шептала Галина. — Тим, больно… Тима, не трогала я ее, правда. Тима…

Тимофей оттолкнул ее и заходил кругами по кухне.

— Так куда она могла деться? — разговаривал он с самим собой.

— Мяу! — высунулась морда Васьки из подпола.

— А ну! — опять замахнулся Тимофей, но остановился.

— Ты чего? — напряглась Галина.

Тимофей отодвинул комод от стены. В углу зияла еще одна дыра в подпол. Тот почесал затылок и пошел в кладовку. Вернулся с гвоздодером в руке.

— Ты чего собрался делать? — спросила Галина.

Тимофей Сунул гвоздодер в щель и принялся отрывать доски. Они скрипели, визжали и с трудом поддавались. Оторвал три доски.

— Включи свет, — скомандовал он.

Галина щелкнула выключателем. Толку от лампочки не было.

— В кладовке фонарь есть, принеси его.

— А где он там стоит? — спросила Галина.

Тимофей сам пошел в кладовую. Вернулся с большим переносным фонариком и стал осматривать место.

— О, нашел! — радостно сказал он и засунул руку под брус. Вытащил оттуда банку с деньгами. — Не могла сказать, что завалилась в подпол, а? А то заладила тут «Не знаю, да не брала». Это хорошо еще, что не разбилась. А как она упасть умудрилась?

Галя ушла в комнату.

— Мяу! — подал голос Васька.

— Вылезай, нашлась пропажа, — разрешил Тимофей.