Паломник. Беседа-путеводитель по Святой Земле

Вячеслав Киктенко

Эта краткая книга – беседа-путеводитель по Святой Земле. Автор выбрал тональность доверительного разговора с читателем, странником по Святой земле, или ещё только будущим странником, паломником. Вместе с автором читатель пройдёт по самым главным православным святыням этой удивительной земли. Вифлеем. Иерусалим. Галилея. То есть, самые знаковые места для любого христианина.Особенно православного человека. В добрый путь!

Глава вторая

Боги и пророки

Видела земля (и не только эта, Святая Земля) чудотворцев, пророков, поклонялась многим богам, самым разным — и жестоким, и не очень. Но чтобы Такое!..

Такого еще не бывало.

Разные были боги, пророки, кумиры, и роли у них были разные. Но вот одна из родовых примет, сближающая их всех: все они смотрели на людей сверху вниз. Богам это как будто и пристало: взирать с неба на землю. Но вот откуда у пророков их повелительный тон и непререкаемый указующий перст? Откуда почти олимпийский, почти бесчеловечный взгляд на таких же — из костей, мяса и крови — существ? Ведь пророки те же люди, те же двуногие человеки, которым лишь даровано было некое знание предвестий и знамений, порою не вполне отчетливо просматриваемых в земной перспективе. Но, облачаясь в тогу олимпийского превосходства, они обличали и бичевали пороки, они грозили страшными карами грешным, слабым, и без того запуганным людишкам. Пророков боялись. Их чтили, их слушали, но все-таки боялись их слова, их взгляда, их жеста. И лишь некоторые из наиболее горделивых царей земных осмеливались преследовать их. Но и гонимые, возрастали они в глазах людей, исполнялись еще большею силой, грозною значимостью.

Известны многочисленные тайные убежища Ильи-пророка, скальные пещеры, где он скрывался от высочайшего гнева. Их можно встретить по всему Израилю и доныне, это исторические памятники.. Иоанн Креститель также был гоним и в конце концов умерщвлен по желанию Иродиады, этот евангельский сюжет хорошо известен. Но вспомним — Ирод трепетал и боялся его, даже заключенного в темницу. Страшный, в лохмотьях из козьих шкур, пророк Иоканаанн был грозен, непримирим и к царям земным, и к простым смертным. Он обличал, он бичевал, его чтили и — боялись.

Это пророки, это те же люди, как уже говорилось. А вот боги…

Боги были разные. Это и языческие повелители стихий, и боги добра, и боги зла, и тьмы, и света. Египетские, греческие, римские, вавилонские… Боги были куда грознее пророков. Они повелевали, они требовали жертв себе, крови, насилия. Иначе бы их, наверное, попросту не уважали народы, приученные к подчинению только силе.

Но это языческие боги, которые издревле окружали и полнили средиземноморские земли. Им как бы изначально, «по должности» положено быть таковыми — повелевающими. А Бог Авраама, Единый Творец и вседержитель Сущего? Ведь и Он был суров, да еще как! От первого и вернейшего Своего слуги Авраама Он потребовал в жертву не больше, не меньше — любимого сына! Надо представить себе эту чудовищную ситуацию: чтобы убедиться в верности раба Своего, Бог от него потребовал пожертвовать не овцой, не волом, не имением и даже не рабыней, которую тоже ведь жалко! — нет, Он потребовал долгожданного, чудом явленного на свет Исаака, которого Сам же и даровал Аврааму и Сарре на склоне их долгих лет. Этим Бог как бы говорил Аврааму: «Я всемогущ, ты убедился в этом? Я дал тебе сына, я же его и заберу, посмей-ка ослушаться меня!» И Авраам не смеет ослушаться. Он приносит в жертву единственного законного сына. И все тот же карающий и милующий, словно бы играющий человеком Бог помиловал покорного Его воле отца — в последнее мгновение Сам подложил под удар секиры агнца вместо любимого сына. Авраам прошел испытание, можно ему доверять — хороший раб…

Все эти отношения между земным и небесным, между людьми и богами необходимо представить нам, отделенным от атмосферы тех лет веками гуманизма, корни которого тянутся именно оттуда, из тех времен. Представить надо и характер отношений между людьми, основной закон которых звучал кратко и мощно, абсолютно непререкаемо:

«Око за око, зуб за зуб». И если мы хоть отчасти представим себе эту полуязыческую давильню, нам уже чуть-чуть легче будет понять все дальнейшее, случившееся на этой земле две тысячи лет назад.

Но для начала возьмем и попристальнее рассмотрим один лишь поворот в евангельской, а затем и в общечеловеческой истории. Один, но неслыханный по тем временам, трудно представимый сейчас, а тогда вообще немыслимый. На этом самом моменте, на этой нечеловеческой странности, если нам удастся ее осознать как высшую человечность, мы и сосредоточим наше дальнейшее продвижение по местам странствия Господня. Возьмем в основу странствия лишь одну грань Его Явления, но какую! Эта самая грань и высветила для меня очень многое в той истории, которая уже не история, не время, а вечность — Христианство. Кажется, что все уже давно рассказано и усвоено в той истории…

Не все, не все! Я дерзаю утверждать это потому, что сам подобным образом заблуждался. Здесь, на Святой Земле, среди диких скал иудейской пустыни, в долинах Хеврона, среди неотесанных громад Храма Господня (и по сей день внутри его лежат глыбы камня для будущих каменотесов), среди подлинных, неприукрашенных искусным зодчим глыб это ощущается уже немного по-другому. Во всяком случае, я так ощутил, и попробую передать свои чувства и мысли перед нашим дальнейшим странствием.