Сколько Бабе Яге лет? Рассказы для детей

Вячеслав Орлов

Все эти истории и сказки когда-то придуманы для моей дочери, полюбившей слушать сказки перед сном. Когда книжек со сказками в доме не осталось, а девочка просила еще и еще, мне пришлось самому сочинять разные сказочные истории. Хотя я писал портреты, пейзажи, натюрморты, придумывать сказки я не умел. Но однажды к нам в окошко заглянула яркая и большая луна, я вдруг сказал дочке: «Представляешь, есть на свете такие чудаки, которые могут до нее допрыгнуть». Так я начал сочинять разные истории.

Загорелый динозавр

С вытаращенными глазами, запыхавшись, в комнату вихрем влетела Женька и быстро-быстро затараторила:

— Бабуль, они такие смешные, ты даже не представляешь. У них огород — всего одна грядка, только очень длинная и называется «кругосветка», а Катькиного дедушку зовут

«Белая голова», он думаешь кто? А он, оказывается, был автогонщиком, и теперешних «недоумков» на крутых тачках сажал бы на цепь. Представь себе, когда они были в этой, забыла, как называется, «Белую голову» облизал ну, этот, верблюд, только двугорбый. Они странные, их такими в деревне считают, я у них сегодня была, ты знаешь, они такие же, как и все. Ну ты разве не помнишь, это же они недавно дом у леса купили. Около них деревенская дорога кончается. А завтра я, с твоего, конечно, разрешения, поеду в одно место, где растут интереснейшие лопухи, которые возможно застали ещё динозавров, относительно недалеко отсюда.

— Женя! Не тараторь, я что-то не все поняла. Как ты к ним попала?

— Я вспомнила, они дом-то ещё месяц назад перекрасили, ну я и поехала взглянуть…

— Проконтролировать, всё ли так сделали как тебе хотелось бы?

— Бабуль, а что тут такого-то? Еду и вдруг Катька на велике, она внучка «Белой головы.» Мы с ней, конечно, поздоровались и поехали к ним. Дом у них теперь светло-коричнивенький, вроде ничего получился. Стоим мы с ней перед их калиткой, а «Белая голова» со старинной косой, ну ручной, и говорит:

— Катерина, у нас же скамейка новая, приглашай Женю посидеть, оценить.

— А Вы разве меня знаете? — удивилась я.

— Да, случилось, в прошлом году в «Пятёрочке,» где мы случайно встретили тебя с бабушкой и раскланялись. «Шапочное», так сказать, знакомство.

— Бабуль, а «Белая голова» знаешь почему? Потому что, он, относительно ещё не старый, а голова у него уже вся-вся седая, поэтому. У них у всех, прозвища смешные и у Катькиной бабушки.

— Знаешь, что, Женька, я думаю всё же лучше говорить Катя, Екатерина, ну не Катька же. Если ты заметила, при посторонних я тебя не зову Женькой, а только Женей или Женечкой, а то, что частенько Женькой, так это после какого-то смешного случая, произошедшего с тобой, в детстве и уже вошло в привычку. Извини, что перебила. Так какое прозвище у Катиной бабушки?

— Ты вообще никогда не догадаешься — они зовут её «Водомеркой.» Она ведь, когда они ходят в походы, измеряет своими сапогами глубину колдобин и ям. У Катиной старшей сестры прозвище «Академия», она всё знает, хотя и учится только на первом курсе «универа,» а у их маленького пёсика кличка «Звонарь», потому что он «Звон.»

— Хотелось бы мне познакомиться с ними поближе. Как ты считаешь это удобно?

— Я думаю, да.

— Тогда приглашай их сегодня к нам в гости, на чай из самовара. К пяти часам. Скажи, что я с прошлого года ищу повода познакомиться с ними поближе, и вот сегодня такой случай нашёлся — «лопухи с динозаврами».

— Бабуль, уже без четверти четыре.

— Пойдём тогда стулья из сарая принесём, где наша нарядная скатерть помнишь? И сколько надо стульев посчитай. Женька, всё будет как надо, не переживай. Пойду за самоваром.

— А я побегу звать гостей и по дороге нарву цветов. Бабуль, из каких цветов букет составлять?

— Составь из разных, чтобы понарядней был.

Ровно в пять пришли гости: «Белая голова», Катина бабушка, Катя и Катина сестра. Стол, накрытый красивой скатертью, стоял на лужайке, около большой яблони. В сторонке уже затейливо дымил самовар, а над столом был раскрыт огромный полосатый зонт.

Когда за столом все расположились, Георгий Анатольевич — «Белая голова,» скромно сообщил Ксении Николаевне — хозяйке дома, что он возможно лучший «завариватель чая, в средней полосе России, и очень надеется на то, что она рискнёт разрешить ему, пообщаться с «серебряным господином», переставшим уже дымить, и намекающим на то, что его место в центре стола.

Кроме самовара и чашек, на столе хватило места и всякой чайной сладости: варенью, мёду, конфетам, торту и тому, что бабуля изготовила в длинном судочке. Оказывается, это рулет, наполненный разными ягодами. Он очень понравился гостям.

После чая, потягиваясь, в прекрасном летнем настроении, все пошли гулять по участку.

— Как хорошо, когда земли много как у вас, например. Ощущаешь себя не хомячком в клетке, а кем-то более серьёзным, — пошутил «Белая голова.» — Вот у нас, четырнадцать соток, поначалу, когда дом только купили, душа у нас ликовала, ещё бы — хозяйство. Две берёзы, круглый прудик с лягушками и кувшинками, черноплодка в углу, три грядки с клубникой, пара старых слив и огромная яблоня с мелкими тёмно-красными яблочками и, конечно, лес сразу за домом — отрада. А нынешней весной, когда всё цвело, мы с ума сходили от счастья, но в какой-то момент, что-то в душе шевельнулось, какая-то досада. Может быть от того, что дом буквально вдвинут в непролазный лес? Да бог с ним.

— Что это? Какое симпатичное деревце, — поинтересовалась Катина бабушка у Жениной бабушки. — Да, необычное, Аграфена Васильевна, представляете, уже несколько наших друзей, готовы за ним ухаживать, до его взрослости.

— Какие молодцы, Ксения Николаевна.

— Какие хитрецы! Взрослость этого «деревца» наступает годам к тысяче. Это секвойя… Говорят, в Йеллоустоном национальном заповеднике растёт парочка таких деревьев, возраст которых вполне устроил бы наших друзей. При Александре Македонском они не считались бы ещё старыми.

— А это что? Такое мощное и красивое.

— Это, Аграфена Васильевна, ревень.

— Надо же. Когда-то в Прибалтике я им наслаждалась, там из него много чего делают, а как он выглядит вижу впервые. А что-нибудь на вашем участке, Ксения Николаевна, простое, знакомое, у вас имеется?

— Вот, те подстриженные кусты Вам знакомы?

— Говорю честно — не знакомы, — созналась Аграфена Васильевна.

— Просто Вы не узнаёте их подстриженными. Это боярышник.

На следующий день, перед домом Жени и её бабушки, на велосипедах остановились: «Белая голова», «Водомерка», «Академия», просто Катя, и просто Женя, уже ждавшая их на велосипеде. Помахали Жениной бабушке руками и отправились туда, где ещё сохранились лопухи, помнившие динозавров.

Проехав три поля, перед оврагом, «Белая голова» попросил всех остановиться, слезть с велосипедов и положить их на траву.

— Внимание! Мой вам сюрприз. Сейчас, приготовив чем фотографировать, вы, склоняясь как можно ниже к земле, потихоньку, по-одному, друг за другом, идёте за мной. Когда я подниму руку, вы отстаёте от меня метров на десять и ждёте, когда я осторожненько загляну за кусты, посмотреть, как там мои знакомцы? Если с ними всё в порядке, вы по очереди идёте ко мне, смотрите на них и отходите в сторонку. Познакомившись с ними возвращаемся к велосипедам и наш поход продолжается…

— Ну я пошёл. Минут через десять «Белая голова» шагнул влево и исчез. Потом появился, махнул рукой и отошёл в сторонку. Все всё сделали как договаривались. Всё получилось. У велосипедов «Белая голова» спросил: «Ну как вам сюрприз?»

— Как их много и какие же они красивые, — счастливым голосом сказала «Водомерка».

— Они нас не испугались, — удивилась Женя. Катя сказала, что у неё нет слов! А «Академия», пожав плечами, высказав соображение, что журавли-то точно произошли от птеродактилей, не обошлась без вздоха: «Они чудо какое-то»

И вдруг, какой-то мужик по пояс голый, загорелый, без велосипеда, но с ружьём, пройдя мимо путешественников в том же месте, что и они, зашёл за кусты и через секунду выстрелил. Потом ещё раз.

Встревоженное курлыканье подняло всю стаю, несколько десятков журавлей. Они кружились, курлыкали, курлыкали и бестолково куда-то улетели.

— На следующий год они сюда не прилетят, — сказал «Белая голова».

Полуголый тип с ружьём на плече, как ни странно, подошёл к путешественникам.

— И зачем ты это сделал? — едва сдерживаясь, спросил его «Белая голова»

— Я не в них, я стрелял ради фотки, когда вся стая на взлёте.

— Доволен?

— Да, получилось.

— Комары тебя не съели?

— Я себя приучил не обращать на них внимания.

— И кем ты сейчас себя чувствуешь?

— А в чём дело-то? Что ещё за вопросы?

— Всё — не переживай!

— Какой крутой торс, — восхищённо произнесла Катина сестра. — И что-то на нём наколото?

— На груди этой наколото — «Я ТАКОЙ», — не без гордости сообщил «Белая голова.»

— Не хватает одного слова, — с досадой сказала Аграфена Васильевна.

— Я знаю какого, — заявила Катина сестра. — «ПРОСТОЙ».

Эту театральную сцену, не без интереса, с открытым ртом, пытался понять «стрелок».

«Ну да, ну идиот, чувствую себя виноватым, простите.» — ожидала услышать Аграфена Васильевна и наверно Катина сестра. А услышали вот что — Кддддддддддддддддддддддд ддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддддд

— Это не переводится, — сказал «Белая Голова», — нам повезло, что он от злости велосипедов наших не съел.

Обрадованные тем, что он их не съел, путешественники сели на них и поехали дальше к лопухам которые, возможно, ещё застали динозавров.

— А ведь он тоже «Динозавр.» Ну, этот урод, — привредно и громко сказала Катина сестра.

— Не переживай, он уже от стыда сгорел, — покачала головой «Водомерка».