Записки разведчика. Книга вторая

Вячеслав Полежаев

Бывших разведчиков не бывает, и они не выходят в отставку. Они всегда находятся на боевом посту. Самые невероятные приключения начинаются ещё в детстве и продолжаются всю жизнь. «Приключения продолжаются!»

Часть 1. Сурден

Глава 1

— Ошибаетесь, господин подполковник, не непосредственному, а бывшему вашему начальнику…

В кабинет быстрой походкой вошёл командующий нашим фронтом генерал-полковник Мишин. И вот тут мы все немного зависли. Было такое ощущение, что это с нами уже происходило когда-то, а может быть и совсем недавно… Затмение разума у нас всех происходило какие-то секунды, а когда прошло, я, полковник Хромов и генерал Мишин с недоумением смотрели друг на друга, пытаясь что-то вспомнить.

Первым очнулся Мишин:

— Так что вы говорили уже несколько раз Семёнову, господин подполковник?

Очнувшись, я потряс головой, вспоминая разговор, который мы вели с Хромовым. Потом вскочил со стула:

— Здравия желаю, господин командующий! Рад Вас видеть в добром здравии!

— Здравствуйте, здравствуйте! — генерал пожал нам руки. — Я тоже рад вас видеть! Продолжайте, господин подполковник! Извините, что перебил Вас.

Я очень удивлённо смотрел на командующего, но продолжил:

— Снежин — предатель, каких ещё поискать! Ради своих амбиций он готов предавать всех и всем. Для него нет ничего святого!

Генерал спросил:

— Вы давно его знаете?

— Познакомились, когда за документами в поместье Темешевых ходили. Он тогда хотел силой взять Елену Юрьевну…

— А сразу почему не убрали его прямо там же?

— Юрий Петрович попросил его живым доставить к нам.

— Ясно. Какие будут ваши предложения по Снежину? Посадить, а тем более расстрелять его, опираясь только на твои слова, Вадим, мы не можем. Нужны факты и доказательства.

— Господин генерал, я всё прекрасно понимаю. Но очень вас прошу: отстраните его от оперативной работы в тылу противника! Он найдёт способ связаться с ними и начнёт сливать информацию и подставлять нас всех перед всеми. От этого выиграет только он. Даже противник будет в проигрыше.

— Андрей Павлович, организуй, пожалуйста, чайку на две группы разведчиков. У нас с ними долгий разговор будет. А по поводу Снежина… Я в своё время поторопился присвоить ему лейтенанта, но пока ничего не исправишь, придётся думать, что с ним дальше делать. А пока, Вадим, вызывай сюда группы Сиротина и Сергунова. Операторов тоже не забудь! И пока они не пришли, задавай свой вопрос, я отвечу тебе.

— Господин генерал, почему подполковник?

— О причине ты узнаешь при всех, а звание тебе присвоили в Генеральном штабе, к нему я не имею никакого отношения.

Через десять минут в актовом зале штаба группы майоров Сиротина и Сергунова и операторы мыслесвязи стояли по стойке «Смирно» для получения наград. Кроме орденов и медалей, которые получили все присутствующие, лейтенант Сиротина получила очередное звание старший лейтенант, лейтенант Привольная получила внеочередное звание капитан, а капитан Привольный получил внеочередное звание подполковник. В строю никто не смел выказать радость за свою награду и порадоваться за друзей, а после окончания награждения эмоции выплеснулись через край! Командующий фронтом дал нам несколько минут на эти эмоции, порадовался вместе с нами, а потом приказал построиться.

— Господа офицеры, поздравляю вас с получением боевых наград! Они заслужены вами в нелёгком ратном труде! Но у меня есть ещё одна миссия, которую я должен выполнить именно сегодня, именно сейчас. Дело в том, что разведотдел фронта покидает ваш боевой товарищ, друг и командир подполковник Привольный. Приказом Генерального штаба он назначается командующим укрепрайона «Сурден».

От неожиданности такого приказа все на некоторое время потеряли дар речи и смотрели на командующего, отказываясь его понимать. А потом заговорили все сразу и громко. Выждав несколько минут, пока страсти улягутся, генерал заявил:

— Господа офицеры, это приказ Генерального штаба, изменить его я не в силах, по крайней мере, в данное время. Я сам пытался отстоять Привольного, но командование было непреклонно. Поэтому у меня есть предложение: командование нашего фронта предоставляет вам всем недельный отпуск, не считая дороги. Согласны?

А я сказал с некоторой грустью:

— Ребята, а поехали к моим родителям? Кто из вас уже там был, знают, что вам там всегда рады!

Мишин сказал Хромову:

— Поражаюсь я Привольному! В нём столько позитива всегда находится, что завидки берут! А его оптимизм настолько заразителен, что я и сам бы с удовольствием съездил познакомиться с его родителями!

— А Вы ещё не знакомы?

— Да нет, что ты! Он меня ни разу не приглашал к себе.

Хромов как-то хитро посмотрел на командующего, потом отозвал меня в сторону.

Я дал команду:

— Разведка, становись! Равняйсь! Смирно! Господин командующий, от лица разведотдела фронта предлагаю Вам присоединиться к нашему отпуску. Насколько он будет хорош — не берусь предсказывать, но что будет незабываем — это гарантирую!

Глава 2

На устройство своих дел в лагере нам предоставили неделю, а потом мы должны были поехать отдыхать. В укрепрайон постоянно прибывали войска, вооружение, продовольствие и многое другое. Мне нужно было оперативно размещать это всё так, чтобы не оставалось ничего на улицах. С Леной мы каждый день ездили в войска, смотрели на обстановку «изнутри», так сказать. Во время подготовки одной из таких поездок и случилось непредвиденное.

Лена уже сидела в машине, которая стояла около штаба, а я направлялся к ней, когда услышал радостно-возбуждённый крик:

— Господин капитан! Господин капитан!

Я оглянулся на крик и увидел, что ко мне бегут мужчина и женщина, радостно улыбаясь. Они показались мне знакомыми, на кого-то похожими.

— Я вас слушаю.

Они подбежали ко мне, и мужчина смутился:

— Извините, господин подполковник, мы, наверное, ошиблись…

— Ошиблись в чём? — Я улыбнулся ему.

— Вы очень похожи на нашего знакомого капитана Привольного. Извините.

Он понурил голову, взял женщину за руку выше локтя, и они пошли вместе от меня.

— Странный Вы человек, Виталий: узнаёте человека, бежите сломя голову, а увидев изменения — даже вопросы не задаёте.

Он резко обернулся с радостной улыбкой:

— Так это всё-таки Вы!

— Ну, конечно, я! А кто же мог быть ещё?

Они оба улыбались, и видно было, что очень рады меня видеть. Мы пожали друг другу руки, и я спросил:

— Виталий, как вы сюда попали? Мы ведь познакомились далеко отсюда…

— Вадим Николаевич, мы с женой — архитекторы. Нас сюда отправили для помощи городской архитектуре.

— А дочку вы с собой взяли?

— Вы даже дочь помните! Очень приятно! — Но Виталий очень погрустнел. — Только умерла она в ту ночь в госпитале. И ещё четверо, кто там были ранены, тоже умерли в одну ночь.

— То есть, как умерли? — Я был крайне удивлён этому обстоятельству. — А ну-ка пройдёмте ко мне в кабинет, там поговорим спокойно.

По мыслесвязи я сказал Лене:

— Солнышко моё, мы никуда сегодня не едем. Обзвони тех, кто нас ждёт, скажи, что завтра, возможно сможем приехать. А потом зайди к нам, пожалуйста.

— Хорошо, Вадим, я всё сделаю.

В моём кабинете, сидя за столом за чашечкой чая, мы втроём стали вспоминать ту историю, продолжение которой так неожиданно всплыло почти через год.

Через день после того, как мне присвоили звание капитан, поступил приказ выделить офицера для дежурства по городу в патруле. Генерал Семёнов завозмущался, но делать было нечего, и он отправил меня. Служба в патруле не была какой-то там особо сложной, но требовала внимательности. В моей группе было четыре человека, из них из разведки — только я. В ней были воины из комендантской роты: лейтенант Круглов, младший сержант Травкин и рядовой Кожин. Поначалу всё шло нормально и размеренно. Мы иногда у подозрительных воинов проверяли документы, задавали вопросы, но всё было спокойно. Проходя по тихой и небольшой улице, мы услышали автоматную очередь. Это было уже ЧП! Мы побежали в сторону стрельбы так, чтобы не попасть под обстрел, прижимаясь к стенам зданий. Забежав за угол последнего здания, мы увидели такую картину: перед кирпичной стеной лицом к нам стояла группа гражданских, в которой были мужчины, женщины и трое детей, около двадцати человек. Слева от них на земле лежали два человека, а под ними расплывалась лужа крови. Перед гражданскими стояла группа военных: капитан, судя по форме, контрразведки и восемь сержантов и солдат с автоматами, направленными на гражданских. А сзади них стояли три мотоцикла с колясками. Капитан прохаживался перед гражданскими и задавал вопрос, который мы не расслышали, а ответ не получал. Оценив ситуацию, прикинув все свои возможности и трудности, я понял, что без поддержки со стороны мне не справиться с ними, и вызвал по мыслесвязи Ваню:

— Ваня, на связь немедленно!

— Что случилось, Вадим?

Обрисовав ему картинку, я попросил приехать срочно.

— Понял, Вадим, выезжаем! Потяни минут десять!

Круглов спросил:

— Что делать будем, господин капитан?

— Как что? Документы проверять. Надо ведь узнать, кто они такие. Оружие на изготовку, идём все вместе.

— А если стрелять начнут?

— Начнут, даже не сомневайся, но не сразу. Нам с вами нужно потянуть время, а потом посмотрим кто кого! Понятно?

— Так точно, понятно, н-но не совсем…

— Итак, встали и пошли. Сомнения и вопросы откладываем на потом.

Мы вышли из-за угла и направились к военным. Подойдя к ним на достаточное расстояние, я спросил:

— Что здесь происходит?

От неожиданности все военные повернулись к нам. Самообладание у них было на высоте. Я даже усомнился: наши это или нет?

— Капитан, идите своей дорогой. Здесь я командую.

— Капитан, а кто вы такой, разрешите полюбопытствовать?

— Не понял! Вы что, по форме не понимаете, откуда я?

— Документы предъявите, пожалуйста, а потом разговаривать дальше будем.

— Капитан, да ты совсем с дуба рухнул, что ли? Давай сам предъяви, а потом уж я решу, стоит ли мне тебе показывать свои.

— Капитан, предъявите документы, иначе будете задержаны и доставлены в комендатуру для выяснения личности.

Эти слова его немного остудили, и он подошёл ко мне. Он вынул из кармана удостоверение личности и в закрытом виде показал мне.

— Откройте, пожалуйста, — не обратив никакого внимания на корочки, попросил я его.

Он разозлился не на шутку и открыл удостоверение.

— Капитан Дубов Василий Борисович. Какая говорящая у вас фамилия, капитан. Следователь по особым делам контрразведки Юго-Восточного фронта. Подпись: подполковник Маслов. Соответствует. А теперь смотрите мои документы, капитан.

В развёрнутом виде я показал ему моё удостоверение, а сам не спускал глаз с его лица ни на мгновение. Прочитав мою фамилию, на две секунды он потерял контроль над своими глазами. Этого мне стало достаточно: перед нами была разведка противника.

— Капитан, стой на месте, или ты сейчас же умрёшь. Понял меня? — сказал я вполголоса.

— Понял.

— Прикажи своим сложить оружие.

Он смотрел на меня и соображал. Потом резко упал на землю и скомандовал:

— Огонь сюда!

Но первым выстрелил Травкин: пули из его автомата попали в Дубова. Солдаты противника начали стрелять по гражданским. Двое из них вскочили на один мотоцикл и рванули с пустыря, а следом за ними — на другом мотоцикле попытался уехать ещё один. Через кирпичную стену перепрыгнули наши разведчики, и стрельба прекратилась. Я вскочил на оставшийся мотоцикл и помчался в погоню. Минут через двадцать я догнал заднего, а двое были в пределах прямой видимости. Улочки были узкие, кривые, с высокими каменными заборами. Я понимал, что если убить этого, то его мотоцикл загородит улицу, как пробка бутылочное горлышко, и я могу потерять двоих, поэтому преследовал его по пятам. Первые повернули направо в переулок, и этот поехал за ними. Но они просчитались: переулок заканчивался тупиком. Они развернулись ко мне лицом и ждали, что я выеду из переулка. Но я перекрыл проезд своим мотоциклом и перепрыгнул через каменный забор.

Они ждали меня и нервничали: у них не было дороги вперёд, и назад путь был перекрыт. А я сидел за забором напротив мотоцикла и тоже ждал. Время работало на меня и против них. Они это прекрасно понимали. Втроём, осматривая верхнюю часть забора, с автоматами наизготовку, они осторожно пошли к моему мотоциклу. Пока они его разворачивали, пытались завести, контроль над забором был потерян, и я воспользовался этим обстоятельством. Двое умерли сразу, а третий сдался.

Так вот закончилось моё патрулирование города. Из девяти человек в плен взяли тогда троих. К документам следствия меня не допустили, и я не знал результат.

Глава 3

Я спросил Виталия:

— Как давно вы приехали сюда?

— Три дня назад. Зашли отметиться в комендатуру, а на выходе уже увидели этого офицера, который командовал тогда солдатами.

— То есть, как увидели? Он же мёртвый был! Живыми взяли сержанта и двух солдат, а остальные погибли.

— Нет, он стоял и смеялся с двумя офицерами. Звание то же — капитан.

— Вы оба его видели? Ошибки быть не может?

Они оба закивали и подтвердили, что это был он.

— Спасибо большое за информацию, Виталий! Я сам лично займусь расследованием этого дела. Вы как устроились?

— Устроились хорошо, квартира рядом с работой, пять минут пешком. Уже работаем во все лопатки!

— Ну, что ж! Добро пожаловать в Сурден!

У них расширились глаза:

— В какой это Сурден? Вы ошибаетесь, Вадим Николаевич…

— В самый настоящий Сурден! Если бы вы были археологами, я бы показал вам карту, на которой указаны крепостные стены города. А где-то под нами находится городская библиотека, в которой хранятся документы, подтверждающие мои слова.

— Вот это да! С превеликим удовольствием поработали бы с этими документами! Правда, Марина?

Она закивала головой.

— Виталий, Марина, а вы попробуйте обратиться к Битюнину! Валентин Андреевич — человек знающий и понимающий. На данный момент ему не хватает сотрудников, а в дальнейшем, я думаю, он не будет чинить вам препятствий в вашем стремлении.

— Мы попробуем, Вадим Николаевич. Спасибо большое, что выслушали нас! Мы вам очень благодарны!

— И ещё совет, Виталий: сейчас будет идти следствие, а вы постарайтесь реже выходить на улицу, чтобы случайно не встретить этого капитана. Хорошо?

— Хорошо, Вадим Николаевич! До свиданья!

— До свиданья! Если что — просто громко подумайте обо мне, я откликнусь.

Они ушли, а мы с Леной присели за стол и задумались. Мы редко стали разговаривать голосом в кабинетах, в основном пользовались мыслесвязью. Вот и сейчас в абсолютной тишине у нас шёл обстоятельный разговор на заданную тему.

— Вадим, что ты думаешь по этому поводу?

— Мне сейчас нужен надёжный опытный следователь. За три года, что я на фронте, я повидал много разных людей, которые спокойно предавали всех и вся. Группу Вани использовать нельзя, они засвечены. Остаётся только Володя и его группа.

— Тогда ещё одного человека надо посвящать в это дело: Хромова.

— И без него не обойтись будет. Надо составить план действий на ближайшее время. Первое: поговорить с Хромовым. Второе: если Володя не в поле, тогда подключить его. Разговор с ним будет длинным и обстоятельным. Третье: действовать по обстоятельствам.

— Обстоятельства эти не замедлят сказаться. Давай определимся на сегодня что делаем.

— Поехали к Хромову, это самый первый пункт, его и выполним.

— О, Вадим Николаевич, Елена Юрьевна! Очень рад Вас видеть! Какими судьбами заглянули на мой скромный огонёк?

— Да вот ехали мимо и решили завернуть и чаю вместе с боевым товарищем попить. Не откажете?

— Ну, что Вы, Вадим Николаевич! С превеликим удовольствием! Сергазинов!

— Уже греется, господин полковник!

— Молодец ты у меня, Сергазинов!

Мы прошли в глубь кабинета. Хромов спросил:

— Так, что вас заставило вспомнить о боевом товарище, Вадим Николаевич?

Я ответил ему по мыслесвязи и открыл канал доступа для Лены:

— Андрей Павлович, об этом деле мы можем говорить только по мыслесвязи. От Вас нет секретов, что на нашей территории и в наших войсках встречаются агенты противника.

Он кивнул головой.

— Так вот, по моим сведениям в контрразведке нашего фронта сейчас работает один из них. Я бы не предал особого статуса этому агенту, а передал бы его личное дело на проверку в проверяющую организацию, если бы не одно обстоятельство. Он погиб у меня на глазах.

Дальше я поведал ему обо всех обстоятельствах этого дела очень подробно. Сергазинов принёс ароматный чай, и мы в тишине наслаждались горячим напитком.

— Дело сложное, сразу видно. Что ты хочешь получить от меня?

— Мне нужна группа Сергунова.

— Я собирался их сегодня в поиск отправить. Подожди-ка. — И голосом дал команду: — Сергазинов, вызови ко мне через операторов Сергунова срочно.

Через десять минут в кабинет вошёл Володя:

— Господин полковник, майор Сергунов по вашему приказанию прибыл!

— Молодец, что прибыл. Здоровайтесь уже, друзья!

Мы с Володей пожали друг другу руки и крепко обнялись, потом он поцеловал руку Лене:

— Ваша светлость!

От его такого приветствия мы посмеялись и перешли к делу. Хромов организовал мыслесвязь для нас четверых:

— Володя, с этого момента и до полного выполнения задания ты и твоя группа переходите в полное подчинение подполковника Привольного. Приказ ясен?

— Так точно, ясен! — Он не смог сдержать улыбку.

— Радоваться пока нечему, Вадим сейчас ознакомит тебя с обстоятельствами дела.

После того, как я всё рассказал в очередной раз, Володя некоторое время задумчиво размышлял, а потом сказал:

— Чтобы попасть в архив контрразведки фронта, а именно туда должно было поступить это дело, нужна будет поддержка даже командующего фронтом, а может и ещё выше. Господин полковник, Вы сможете в этом помочь?

— Да, я помогу. Что ещё может потребоваться?

— Обязательно потребуются личные дела на весь патруль, включая Привольного, чтобы не возникало никаких подозрений.

— Это тоже сделаем.

— И госпиталь, в котором лежали раненые. А дальше всё будет зависеть от результатов.

Мы все переглянулись между собой, и я сказал:

— Все результаты, в первую очередь, мне, копии — Хромову. Дело очень серьёзное, поэтому я не откажусь от дублирования документов.

— Я бы то же самое посоветовал, Вадим Николаевич! — Хромов даже улыбнулся. — Володя, кого куда направишь? Командировочные предписания кому и куда выписывать? Подумай об этом и доложи мне лично.

— Слушаюсь.

Часть 2. Охота на зверя

Глава 1

Сергунов

Володя со своей группой приехали в город и разделились, каждый по своему направлению. Володя взял на себя работу в госпитале, Юра Петухов — в комендатуре, Юрий Бесфамильный — со свидетелями в ближайших домах. Мы не верили, что капитан остался жив случайно. И не зря мне не дали документы следствия. Нам нужно было разворошить это «осиное гнездо» как можно сильнее и быстрее, чтобы у противника не осталось времени на обдумывание своих действий. Тогда они обязательно совершат ошибки, которые их и выдадут.

Володя медленно и уверенно шёл по коридору, в котором из-за нехватки мест в палатах стояли вдоль стены койки раненых. За одним из поворотов коридора его окликнул женский голос:

— Господин майор, а вы почему без халата?

Оглянувшись на голос, он увидел молодую красивую женщину в белом халате. Её русые волосы были спрятаны под белым медицинским колпаком, и нижние их края приколоты к колпаку. Взгляд её серых глаз поразил своей строгостью. Она была высокого роста и стройная. «Похожа на мою будущую жену!» — невольно пронеслось у него в голове. Он широко ей улыбнулся и с некоторым смущением сказал:

— Майор Сергунов. Я ищу своего сослуживца. Он попал в госпиталь, но я не знаю, как его найти. А Вас как зовут?

— Майор Вострикова. А без халата-то почему?

— Я просто не знал, что тут халаты нужны. А с собой у меня только маскировочный, но он бы мне тут совсем не помог…

Она сменила гнев на милость и улыбнулась шутке:

— Идите теперь назад, на выход, там висят халаты для посетителей.

— Госпожа майор, меня Володя зовут.

— Очень приятно, Володя, а меня — Валя, — она улыбнулась своей открытой и красивой улыбкой. — Ладно, Володя, пойдёмте в мой кабинет, что-нибудь решим по поводу халата.

На табличке двери кабинета было написано: «Вострикова Валентина Капитоновна, заведующая хирургическим отделением».

— Проходите, присаживайтесь, Володя. И рассказывайте, что Вас в действительности интересует в нашем госпитале.

— Значит, Вы мне не поверили, Валя.

— Значит, не поверила. Когда ищут людей в таком месте, ведут себя не так, как Вы. Задают много вопросов, заходят во все палаты, осматривают более внимательно…

Володя улыбнулся:

— Вы очень наблюдательны! Браво!

— Давайте не будем сейчас восхвалять друг друга. У меня много дел.

— Хорошо, Валя. Я майор разведотдела Юго-Восточного фронта Сергунов Владимир.

Он предъявил ей удостоверение личности и продолжил.

— Почти год назад в этом городе была обезврежена диверсионная группа противника. Они захватили около двадцати гражданских человек, среди которых были трое детей. Во время ликвидации этой группе удалось убить двоих мужчин и ранить пять человек, среди которых была девочка лет десяти.

— Я слышала эту историю, но не помню подробностей. Что Вы хотите конкретно от меня?

— Объясняю дальше. Всех этих раненых привезли в Ваш госпиталь и разместили в разных палатах.

— Любопытно. А дальше?

— Только привезли не пять человек, а шесть.

— Володя, Вы решили меня совсем запутать?

— Что Вы, Валя! Даже в мыслях не держал. Наш отдел тоже пытаются таким образом запутать, поэтому решили направить меня к Вам для получения разъяснения.

— Тогда объясните мне спокойно, откуда взялся шестой человек?

— Пятеро из шести были гражданские, а шестой был в форме капитана контрразведки. Наше руководство направило меня сюда с простой целью: постараться найти какие-нибудь записи того времени, которые бы указывали на такую возможность.

— А почему это так интересует Ваше начальство?

— Дело в том, Валя, что пятеро гражданских не пережили первую же ночь в госпитале.

У Вали от удивления брови полезли на лоб.

— То есть Вы хотите сказать, что их умертвили в палатах нашего госпиталя? А не могли они умереть в следствие тяжёлых ран, которые они получили?

— Именно это я и хотел сказать, Валя. А ранения их были средней степени тяжести, не опасные для жизни.

— Очень это всё странно как-то… Я такого случая не помню. В госпитале этом я служу уже три года, через мои руки прошли больше тысячи раненых и больных, не только военных, но и гражданских, и о таком я не слышала.

— Валя, я Вас прекрасно понимаю. Я буду рад любой информации, даже случайному слову. Только скажу одно: капитан тот ещё жив, и он очень опасен.

— Я поняла Ваш намёк, Володя. Постараюсь помочь, чем смогу. А пока пойдёмте к главврачу сходим. Может быть, он сможет больше помочь Вам.

— Хорошо, пойдёмте.

— И халат всё-таки наденьте.

Главврачом оказался мужчина, на голове которого полностью отсутствовала растительность. Он был среднего роста, носил очки с сильными стёклами. Из-под халата торчал воротник форменного кителя со знаками различия полковника медицинской службы. Он листал историю болезни пациента и на вошедших почти не обратил внимания. Указав рукой на стулья, сам продолжил своё дело. Через три минуты он отложил её в сторону и спросил:

— Чем могу помочь, молодые люди?

Володя предъявил ему удостоверение и рассказал историю, поведанную Валентине. Главврач снял очки, задумчиво покрутил их в руках, потом снова надел:

— Тяжёлая история, которая чуть не стоила головы вашему покорному слуге. Наш госпиталь тогда очень долго проверяли всевозможные инстанции, но так ничего и не обнаружили. Все эти гражданские умерли от яда, который им ввели внутривенно.

— А капитан? — Володя с надеждой смотрел на главврача.

— Дорогой вы мой человек! Этого самого капитана уже утром никто не видел. В отчетах по расследованию этого дела его просто не озвучивали, замалчивали, вычёркивали… За то, что я попытался его как-то приобщить к этому делу, меня чуть не посадили. Искать данные по нему нужно в контрразведке фронта, не меньше!

— А вы не помните, Иван Сергеевич, кто тогда вёл это дело?

— Странная фамилия была у этого следователя… Срытин, Крыпин… О, точно, Прытин, майор Прытин. О-очень прытким оказался!

— Спасибо большое, Иван Сергеевич! Вы мне очень помогли!

— Да, ладно! Чего уж там! А почему заинтересовались этим делом сейчас?

— Мой начальник встретил этого капитана живым, хотя видел, как его убили на его глазах. Вот и решил узнать что и к чему. А Вы можете подсказать, какого типа были ранения у этого капитана? Хотя столько времени прошло…

— Они выглядели, как огнестрельные, но не глубокие, поверхностные. Как будто пули на излёте были. Мы не могли его не принять, так как форма и документы были в порядке.

— Ещё раз спасибо большое за помощь, Иван Сергеевич! До свидания!

— До свидания!

Выйдя из кабинета, Володя подумал: «Скрывает что-то Капустин Иван Сергеевич. Пока не понятно что, но разберёмся.»

Глава 2

Петухов

Жаркий денёк выдался, даже цветы у дороги листики опустили… А дождя не обещают ещё целую неделю. Эх, сейчас бы на речку! Освежиться, обкупнуться… Но служба прежде всего. Итак, где у них тут комендатура? Всего в трёх кварталах? Здорово! Даже искать почти не пришлось!

— Здравия желаю, господин капитан! Лейтенант Петухов. Прибыл в ваш город в служебную командировку.

— Предъявите документы.

— Пожалуйста.

— По какому вопросу Вас направили в нашу комендатуру?

— Господин капитан, меня направили передать личный привет Вашему коменданту от весьма заинтересованной особы.

— Вы мне тут не паясничайте! Извольте отвечать на поставленные вопросы!

— А это разве не ответ на Ваш вопрос? Тогда другой ответ, — Петухов поманил пальцем капитана, а когда тот наклонился, зашептал ему в ухо: — Понимаете, господин капитан, в вашем городе жила одна прекрасная дама, и она очень благоволила к коменданту. Я не совсем в курсе амурных дел этой парочки, но их любовь, надо полагать, с разлукой не закончилась. К сожалению, я не могу открыто объявить её имя, Вы сами понимаете, но к коменданту попасть мне просто необходимо.

— Саша, вызови сюда наряд из караула. Надо образумить этого наглого лейтенантика.

— А вот на это, господин капитан, у Вас права нет. Вы — комендант? Нет! А такие вопросы мне может задавать только сам комендант. Извольте пропустить меня, или за последствия такой задержки я не отвечаю!

— Сейчас наряд придёт, посидишь на «губе» пару деньков, поумнеешь, а там посмотрим, что с тобой дальше делать.

— Ну, что ж, тогда почитайте-ка вот это!

Так, глазки забегали, руки вспотели, за телефон схватился. Не зря, всё-таки, Вадим Николаевич нам и такие предписания выхлопотал! Посмотрим, как он теперь запоёт. Во, теперь скажет, что коменданта нет на месте, и добавит, что будет только завтра.

— Саша, сопроводи лейтенанта Петухова в приёмную, пока комендант не уехал никуда.

— Слушаюсь, господин капитан!

Ну-ка, сфотографируем этого Сашу. Сержант, среднего роста, крепыш, глаза серые, волосы коротко стриженные, тёмные, полноват немного, но это от ничегонеделания. У меня бы он летал, как на метле. Весь такой бравый, куда деваться!

— Сержант, вот имя твоё мне уже известно, а фамилия твоя как звучит?

— Вакин, господин лейтенант.

— Постой-ка, а твои родственники не на Слесарной улице живут в столице?

— Никак нет, господин лейтенант! Все мои родственники живут и здравствуют на Востоке.

— А тогда что за Вакины живут в столице?

— Не могу знать, господин лейтенант!

Уже что-то! Значит, Восток его родина. Автомат чистый, держит его небрежно. Даже рожок не вставил.

— А оружие у вас, сержант, всегда не заряжено?

— Мы далеко от фронта, поэтому рожки не вставляем.

— А помнится мне, год назад тут стрельба была, диверсантов поймали…

— Так это ж было год назад! С тех пор многое изменилось.

— Так ты был тут, когда всё это случилось?

— Конечно был! После этого нас так гоняли! Строевая подготовка, спортивная, политическая, оружие изучали наше и противника и многое другое! Загрузка была полнейшая!

— И ты был впереди комендатуры всей, как я понял.

Смущается, краснеет, смотри-кася! Значит, не всё потеряно!

— Ну, не то, чтобы впереди комендатуры всей, но в нашей роте был первым. За это мне сержанта и дали.

— А Травкин в твоём взводе был?

— Был, да весь сплыл. Его после этого дела сразу перевели куда-то. Интересно так получилось: он даже с наряда не успел смениться, а его уже отправили в контрразведку.

— Ты уверен, что в контрразведку, а не к чёрту на кулички?

— Совершенно уверен, господин лейтенант! Его туда сопровождал мой друг, Вася Синичкин.

— Ясно. А Кожин — тоже ваш, комендантский?

— Кожина тогда приписали в командировку из училища. Он у нас в общей сложности около года был, а потом перевели его куда-то, не знаю куда…

— Мы пришли?

— Так точно, господин лейтенант! Разрешите вопрос задать?

— Задавай.

— А Вы из разведки?

— Почему ты так решил?

— Вопросы у Вас интересные. Вроде бы интересуетесь только комендантом, а так дотошно проверили мои знания и память, что комар носа не подточит.

Ого! Интересный поворот! Послушаем его дальше!

— Да, из разведки.

— Господин лейтенант, возьмите меня к себе! Мечтаю служить в разведке, а приходится тут вот штаны протирать…

— А что ты умеешь, сержант?

— Вот ваша ручка, господин лейтенант.

Вот шельмец! Как ему так удалось ловко ручку у меня вытащить? Надо посоветоваться с Володей. Посмотреть на его результаты в спорте.

— Только не говорите мне, что у вас там штат полный и меня девать некуда будет.

Это ещё что такое? Он владеет мыслесвязью!

— Кто-нибудь из твоего начальства знает, что ты владеешь мыслесвязью?

— Никак нет! Мне не раз уже удавалось скрыть это умение.

— Я посоветуюсь с командиром. Будешь меня ждать или пойдёшь на КПП?

— Дождусь Вашего выхода, господин лейтенант!

Определённо, его поставили за мной наблюдать. Недурно! Ладно, переживём!

Так, коридор восемь метров, три кабинета справа, два слева. Если электричество отключить, полная темнота будет. Комендант слева, последняя дверь. Стучусь.

— Разрешите войти, господин майор? Лейтенант Петухов. Прибыл к Вам в служебную командировку.

— Здравствуйте, лейтенант Петухов. Опаздываете, молодой человек. До КПП тут идти пять минут, Вас не было пятнадцать.

— Прошу извинить за опоздание, но меня задержал капитан, дежурный по части.

Ну, что ж, очередное фото: около сорока лет, высокий, абсолютно лысый, даже бровей нет, глаза тёмные, уши прижаты к черепу слишком плотно. Нос прямой, губы тонкие, создают впечатление злого человека. Очень худой весь, пальцы на руках длинные, как у пианиста. Хм… Неприятный тип.

— Так что Вы там говорили по поводу привета для меня от какой-то моей пассии?

— Прошу прощения за мою такую выходку, господин майор.

— Ещё хотя бы одна выходка с Вашей стороны, и я прикажу посадить Вас на «губу» на трое суток, не смотря на Ваши «особые полномочия»! Что требуется от меня для Вашего дела?

— Господин майор, мне необходимо ознакомиться с личными делами лейтенанта Круглова, младшего сержанта Травкина, курсанта Кожина и капитана Привольного.

— Как Вы загнули! Ладно, сейчас посмотрим, чем сможем помочь следствию.

Он нажал кнопку звонка и в кабинет вошёл дежурный по штабу лейтенант.

— Отведите лейтенанта в архив к капитану Строгову, пусть поможет в поисках документов. — А затем обратился ко мне: — Чем ещё могу помочь?

— Пока не знаю, но если появятся вопросы…

— Когда они появятся — обращайтесь.

— Слушаюсь, господин майор!

Надо поговорить с дежурным, может, он чем сможет помочь. Н-да, поговорил! Дверь в архив — почти напротив двери коменданта. Ладно, переживём!

— Господин капитан, комендант прислал к вам посетителя, просит помочь ему в поиске документов.

— Ну, что ж, надо так надо. Можешь быть свободен, Боря. Мы уже тут сами справимся.

Лейтенант отдал честь и вышел из кабинета.

— Ну-с, молодой человек, чем я могу Вам помочь?

— Я лейтенант Петухов. Мне нужно изучить личные дела капитана Привольного, лейтенанта Круглова, младшего сержанта Травкина и курсанта Кожина.

— Вы присаживайтесь за стол, лейтенант, сейчас я Вас чаем угощу, а то голодный, небось…

— Не откажусь, господин капитан.

Спокойный, степенный старичок. Ему, надо полагать, уже к шестидесяти подошло, а он ещё бодрячком. Если бы не его сутулость, то и этот возраст ему не дашь.

Через минут тридцать поисков документов Строгов положил передо мною четыре папки.

— Не обессудьте, господин лейтенант, это всё, что есть в нашем архиве.

— Спасибо большое, Иван Ильич. Работа у Вас, конечно, пыльная.

— Её тоже кому-то делать нужно.

— Согласен с Вами.

— Изучайте, не буду Вам мешать.

Итак, приступим. Первый, конечно же, капитан Привольный. Так, родился, вырос, автобиография… Странно, зачем она им? Он ведь только на одно дежурство был к ним приписан. Дальше. Подполковник. Так они что, до сих пор ведут личные дела даже тех, кто у них дежурил? Кто этим занимается? Выяснить нужно!

Второе дело. Лейтенант Круглов Карп Матвеевич. Двадцать семь лет. Странно, повышения по службе нет. Отец — генерал-майор, командарм двенадцатой танковой армии, мать — домохозяйка. Как таким не скучно дома сидеть? Командир третьего взвода второй комендантской роты. Ага, повышение было сразу же после того дежурства. Но за пьянку разжалован. Теперь сильно пьёт, хотели разжаловать и отправить на фронт. Видимо, папа вступился. Надо бы с ним поговорить где-нибудь в городе, подальше от прослушки.

Третье дело. Младший сержант Травкин Семён Васильевич. Двадцать четыре года, холост. В комендантскую роту попал после ранения за полгода до того дежурства. А откуда? Ух ты! Из контрразведки фронта! Уже интересно! За дежурство получил орден «Мужество» и отправлен в родную часть. Сейчас старший лейтенант. Талантливый офицер. Травкин. Ох, доберусь я до тебя!

И, наконец, четвёртое. Курсант Кожин Анатолий Дмитриевич. Откуда он сюда прибыл? Ух, ты! Высшее Командное Училище Связи. Связист, значит, третий курс. Так, это значит, что через полтора месяца у него выпуск и распределение в часть. Вовремя, ничего не скажешь!

По мыслесвязи все данные я передал Вадиму. Завтра продолжу тормошить комендатуру, а то засиделись в тылу, как мыши.

Глава 3

Бесфамильный

Юрий, Юрий, вечно Юрий. Наверное, ни настоящей фамилии, ни имени никто уже и не помнит. Когда награждали и повышали в звании и прозвучали имя и фамилия, все сразу удивились: «А кто это такой?» Смешно, но я не в обиде. Так даже интереснее. «Лейтенант Юрий — это звучит сильно!» Ага, особенно когда со свидетелями работаешь. Ладно, прибыли на место, теперь осмотр нужно очень скрупулёзный сделать. Площадка места действия просторная, только, действительно, с неё некуда бежать. Как только группа Вани до забора с той стороны добралась — не понятно! Резкий обрыв до самой реки, и никакой осыпи песчаной или каменистой совсем нет. Молодцы! Одно слово: разведка!

Кирпичный забор окаймляет весь участок со стороны обрыва в речку. Обычный забор, побеленный известью. О! Следы от пуль есть! Значит там стояли гражданские, а вот тут лежали убитые. И что мы можем видеть с этого места? Два пятиэтажных дома. Но только не полностью, а их части. Это уже сокращает количество квартир, в которых могут жить свидетели того дня. Теперь осмотреть надо место, где стояли контрразведчики. Под ногами песок и мелкий гравий. Может быть, гильзы найду. Песок можно даже ногой разгребать, всё равно ничего не испортишь.

Так, а какое расстояние было до группы? От угла дома до забора тридцать метров. Метра два от забора занимали гражданские. Значит, группа должна была находиться метрах в десяти от них. Гильзы отлетают метра на полтора в правую сторону. И смотря кто стрелял… А в этом мне помогут следы от пуль. Следы ровные, значит, стреляли с этого направления. Надо искать гильзы где-то тут. Судя по рассказу Вадима, капитан находился посредине группы. О! Гильза! Уже хорошо! Отдадим её криминалистам, пусть поколдуют над ней. Хотя и так видно, что она не от портативного автомата, которым должны пользоваться контрразведчики. Так, представим теперь всю сцену. Там — гражданские, тут — убитые, здесь — вся группа, а вот туточки — капитан с Вадимом разговаривают. А где патруль в это время находится?

Шагах в пяти слева от Вадима находился Травкин. Снова где-то тут должны быть его гильзы. Пороемся сапогом. Нету… Странно. Может быть, мальчишки подобрали. Придётся искать. Или он был дальше или ближе. Сначала смотрим всё вокруг.

— Доброго здоровьичка, господин лейтенант!

— Здравствуйте, уважаемый!

— Что-нибудь ищете, как я погляжу?

— Наверное, прошлогодний дождик.

— Вы имеете в виду прошлогоднюю перестрелку тут?

Так, улыбочку самую обаятельную!

— Как Вы быстро догадались! Следствие зашло в тупик, решили его начать с самого начала. Вот я и приехал сюда осмотреть место событий и поговорить со свидетелями. Вы видели что-нибудь тогда?

— Нет, сам я не видел, потому как на работе тогда был, а подсказать свидетелей могу. Я сам очень многое от них тогда узнал. А в песке ковыряетесь, наверное, гильзы ищете…

— Верно, гильзы. Они всегда остаются на месте, только не в этот раз почему-то…

— Так их же ещё в прошлом году с миноискателями тут искали, все и подобрали.

— Даже так? Ого! А детишки могли их найти до миноискателей?

— Могли, конечно. Они тут кружились день-деньской. Вам сейчас что важнее: со свидетелем поговорить или гильзу поискать?

— Сначала со свидетелем, а потом с детьми.

— Ну, тогда пойдёмте, господин лейтенант. Меня Харитоном кличут.

— Очень приятно, дядя Харитон, а меня Юрой зовут. Будем знакомы.

Интересный мужичок! Пока идём, сделаю фото его: рост средний, волосы длинные, лохматые, в большей степени седые, но видно, что были тёмными. Глаза светлые, водянистые, брови мохнатые. На вид около пятидесяти лет, точнее сказать трудно. Прихрамывает на правую ногу. Подниматься на пятый этаж ему очень трудно, но мы подождём. Ну, вот и на месте.

— Маруся, к тебе гость пришёл. Господин лейтенант интересуется прошлогодними событиями под твоими окнами.

— Здравствуйте, господин лейтенант. Да не слушайте Вы его! Нагородит с три короба, а чего — и сам не знает. Ничего я не знаю, ничего не видела. Нас ведь тут в прошлом году так стращали, что навек помнить будешь. Ничего не видела, ничего не знаю.

— Значит, зря я к Вам поднимался…

— Отчего же зря? Давайте я вас квасом холодненьким угощу! Он у меня знаете, какой ядрёный!

Трудно будет разговорить эту Марусю. Маленькая, глазастенькая, шустрая, улыбчивая, лет может сорока с небольшим… Только сказала, что квасом угостит, а уже и стол накрыла. Что ж, за столом может быть сподручнее.

— Не откажусь, Марья…

— Семёновна я. Харитон разве не сказал?

Изображаем улыбочку.

— Нет, ничего не сказал, даже имени, пока не окликнул Вас здесь.

— Это в его стиле, прямо скажу. Вы присаживайтесь, давайте с Вами пообедаем, как раз время подошло, а Вы голодный.

— Не откажусь, Марья Семёновна! Очень аппетитно всё у вас тут выглядит!

— Ой, да что Вы! Скажете тоже! — Засмущалась, и это хорошо.

— А как вкусно! М-м-м! Язык можно проглотить!

— Кушайте, кушайте на здоровье!

— Простите мою оплошность, я не представился. Меня Юрой зовут. Правда, очень хороша Ваша окрошечка! Давно я такой не ел! С самого дома!

— А давно Вы дома последний раз были?

— С самого начала войны. Через полгода после моей мобилизации наше село захватил противник, теперь не скоро там побываю снова.

— Ой, Юра! Простите меня! Я не знала!

— Ничего страшного, Марья Семёновна. Я уже привык к этому положению дел. Странно, конечно, но никуда не денешься. Мои хотя бы живы, а тем, у кого родственники ушли, гораздо труднее.

— Да, Юра, очень трудно принять душой их уход. У меня дочери двадцать четыре года сейчас, а ушла она на фронт три года назад, и нет от неё ни строчки. Где она сейчас? Что с ней?

— А как её зовут-то?

— Татьяна. По отцу она Павловна, и выходит, что Стригунова.

— Я попробую по своим каналам её найти. Только это может занять некоторое время, сами понимаете — война!

— Правда? Спасибо большое, Юра!

— Пока не за что! Марья Семёновна, знаете, я действительно ищу свидетелей прошлогодней перестрелки здесь, под Вашими окнами. Я прекрасно понимаю, что прошло много времени, и контрразведка заметала следы своего преступления… У меня есть несколько фотографий участников событий. Посмотрите, пожалуйста, может быть, вспомните кого-нибудь из них…

— Юра, я боюсь! Вы не знаете этих людей! Они очень злые и жестокие, и у меня язык не поворачивается назвать их людьми! Глаза у них пустые, и из них смотрят какие-то монстры! Я бы сказала ящеры.

Оба-на! А вот это уже зацепка!

— Я обещаю Вам, что никому не скажу то, что Вы мне скажете! Вот, посмотрите сюда.

На фото все участники событий. Если кого-то вспомнит — просто отлично будет. Итак, делаю запись. А анализ записи сделаю завтра.

— Я попробую, Юра. Буду рада Вам помочь. Мне тогда показалось, что они кого-то искали, эти военные. Потому что перед расстрелом двоих они били кого-то из гражданских и кричали что-то вроде: «Куда вы спрятали Великанова?» За фамилию я не ручаюсь, что именно так она звучит, но искали и требовали — это точно!

— Очень интересно! Продолжайте, пожалуйста.

— Фотографии… Вот эти трое стояли как-то особенно, не сказать, что в сторонке, но не подходили к остальным совсем близко, пока военные не расстреляли вот этих. Тогда они сплотились все вместе и стояли так, пока не вышел патруль. Вот этот был с женщиной и ребёнком, вот они все трое. Потом девочку ранили, а они очень переживали, пока их военные санитары не увезли. А вот у этого взгляд был очень страшный. Он стоял в центре людей и смотрел на офицера так, как будто пытался защитить всех людей от него. Жутко было смотреть на него со стороны. Все они здесь, на фото, а почему нет военных?

— Точно нету? Странно… Я думал, что мне все фото дали. Тогда кто вот эти?

— Этих я не знаю, не видела их тут.

Ого! Она всех видела, кроме самих контрразведчиков! Странно как-то! Надо, чтобы Вадим порасспросил своих знакомых по этому поводу.

— Знаете, Мария Семёновна, как-то странно получается: всех гражданских Вы опознали, а вот военных почему-то не получилось. А ведь это именно они на вот этих фото.

— Я ничего странного в этом не вижу. Гражданские — это люди. Они такие, какие есть на самом деле. А вот военные — это не люди. Я уже объясняла Вам, Юра.

— Простите меня, Мария Семёновна, но разрешите мне задать вопрос не по теме?

— Попробуйте. Если смогу я Вам отвечу.

— Мария Семёновна, разрешите мне у Вас переночевать? Время уже позднее, до офицерского дома добираться далеко, а с Вами мне очень хочется утром поговорить, если не возражаете.

— Отчего же, я не против. Я тогда Вам постелю в Таниной комнате. Мне тоже интересно с Вами поговорить будет. Сейчас я постелю.

Какие интересные фото на стене у Тани в комнате висят. Судя по всему, это её личные фото: в школе, на речке, в лесу… Очень красивая девушка!

— А почему Таня ушла на фронт? Вы ведь её отговаривали, а она не послушалась Вас…

— У неё есть парень, вместе в школе учились. Они полюбили друг друга, всегда и везде были вместе… Но мне он пришёлся не по вкусу. Слишком слащавый какой-то, скользкий тип. Я высказалась против него, она вступилась, начался скандал… После школы он подал документы в военное училище, а она — на санитарку. Так и служат вместе в одной части.

— Пишет?

— Нет, сильно на меня обиделась. За всё время ни одного письма не прислала. Ну, ладно, располагайтесь, ложитесь спать, а завтра поговорим ещё. Спокойной ночи, Юра.

— Спокойной ночи, Мария Семёновна.

Я думаю, сегодняшняя ночь Вам запомнится. Посмотрим. Теперь на связь с Вадимом. Передача записи окончена. Теперь можно и поспать. Стоп, а помочь им найти общий язык можно? Эх, если бы я умел искать нужных людей на таком расстоянии… Попытка — не пытка. Создаём настройки поиска. Задаём параметры человека. О! Что-то нащупал! Ночь, блиндаж, два человека, обе женщины. Пытаются уснуть, но разговаривают о чём-то. Кто из них Таня?

— Таня — это я. Кто меня ищет?

Блин, переполошил обеих. Даже голосом спросила.

— Тук-тук-тук! К Вам можно, Таня?

— Кто это там такой скромный? Заходите уже.

Во, даёт! Да не у порога Вашего я стою! Я слишком далеко от Вас, Таня, уж извините!

— Валюх, представляешь, кто-то стучится, а за порогом никого нет!

— В смысле, кто-то стучится? Я ничего не слышала. Может, тебе мерещится?

— Не похоже… Хотя после такого боя может хоть что померещиться. Кто здесь? Отзовись и покажись!

— Таня, отозваться я могу, а вот показаться пока не в состоянии. Меня Юра зовут, и сейчас я нахожусь в твоей комнате. Только не кричи так! Я прекрасно могу слышать твои мысли. Давай с тобой просто поговорим. Если ты не можешь сейчас, тогда попозже сможем.

— Нет уж! Раз ты попал каким-то образом в мою комнату, тогда ответь мне на один вопрос. Можешь?

— Постараюсь, Таня. Задавай.

— Под фотографиями что стоит?

— Комод.

— Открой верхний правый ящик. Что лежит сверху?

— Письмо с надписью: «Открыть в случае моей смерти».

— Та-ак! Что ты там делаешь?

— Готовлюсь спать.

— Ты как туда попал?

— Зачем же так кричать? Вы уже очень давно не общались с мамой, поэтому не в курсе, что произошло у них тут год назад.

— И что же там произошло?

— Под окнами Вашей квартиры год назад диверсионная группа противника попыталась расстрелять несколько гражданских человек, а Ваша мама всё это видела.

— Какое отношение это имеет к тебе, Юрий?

— Таня, расследование этого дела в прошлом году зашло в тупик, а теперь его начали заново. Я один из следователей.

— Ты из полиции?

— Нет, я из разведотдела Юго-Восточного фронта.

— О! Наш фронт! Что хочешь от меня?

— Ничего. Просто хотел узнать, что и как там у Вас. Мама беспокоится о тебе.

— И как сильно?

— Очень, Таня!

— Так вот, скажи ей, что Коля полгода назад погиб.

— Примите мои самые искренние соболезнования!

— Да что мне твои соболезнования, когда человек погиб! Понимаешь ты это?

— Таня, чем я могу Вам помочь?

— Да чем ты поможешь? Поговорить с мамой я всё равно не смогу нормально, а в письмах всего не опишешь, цензура вымарает всё.

— Я попробую наладить связь с мамой. Только она не знает возможностей этой связи. Вам придётся самой начинать с ней беседу. Вы готовы пойти на это?

— То есть, если тебе верить, то ты можешь наладить связь между мной и мамой?

— Я ни разу так не делал и не совсем уверен, что это получится, но я попробую. Погодите минуточку, я делаю настройки.

Снова настройки понадобились. Вроде бы получается. Марья Семёновна ещё не спит.

— Таня, попробуйте говорить, вроде бы получилось.

— Здравствуй, мама! Как давно я тебя не слышала!

О! Из комнаты крик появился, значит, услышала.

— Таня, она тебя слышит. Продолжай говорить, пусть успокоится.

Об этой связи Вадиму пока не стоит знать, расскажу попозже, когда что-то появится существенное.

Глава 4

Хромов

— Вадим Николаевич, сегодня нам с вами и Еленой Юрьевной предстоит очень большая работа. Жду вас после захода солнца в штабе.

Сообщение пришло по мыслесвязи в обеденный перерыв. С момента начала операции «Охота на зверя» прошло двое суток. За это время участники операции добрались до мест и приступили к работе. Мы надеялись, что первые результаты и отчёты поступят к закату.

— Андрей Павлович, первые результаты и отчёты мне уже прислали. На завтра продолжаем работать в том же направлении. Резерв у нас есть, надеюсь?

— Да, в резерве из группы Сергунова Дима, он ещё здесь.

Мы сидели и пили ароматный чай. Всё бы ничего, только это происходило в полной тишине для простого обывателя, а разговор вёлся строго по мыслесвязи.

— Елена Юрьевна, Вы можете определить попытки нас прослушать?

— Я это делаю постоянно, Андрей Павлович, но пока тишина. Возможно, что нам дают фору на пустых разговорах, чтобы потом попытаться прослушать.

— Согласен. Поэтому давайте быстренько анализ проведём и побеседуем о погоде. Итак, информация из госпиталя подтвердилась полностью. Что там дальше?

— В комендатуре Петухов проверку провёл поверхностную, углубление пусть с утра сделает. Свидетельницу стрельбы тоже нашли, только она не опознала военных. Странная какая-то женщина.

— Почему странная?

— По-моему, она слишком глубоко видит. Внешний вид любого предмета или живого существа она раскладывает на составляющие. Например, она может рассмотреть лицо под маской, какой бы маска ни была на самом деле. Мне бы с ней самому поговорить.

Лена сделала предупреждающий жест рукой:

— Стоп! Подключение!

— Ты представляешь, Вадим, в этом году я ни разу ещё на рыбалке не был!

— Я слышал, что тут недалеко есть плотины, в заводях которых водятся во-от такие лещи! Представляешь? Я бы тоже с удовольствием посидел где-нибудь в затишке с удочкой!

— Эх, жаль, что не скоро можно будет воспользоваться рыбалочкой!

— Да, это точно!

Я посмотрел осторожно на Лену. Она улыбнулась и показала большой палец. Мы продолжали свою беседу ещё двадцать минут, пока Лена не показала, что слежка исчезла.

— Вадим Николаевич, Елена Юрьевна, езжайте домой, а завтра днём постарайтесь заехать ко мне.

— Хорошо, Андрей Павлович. Постараемся.

Ну вот, уехали. А теперь надо всё разложить по полочкам. Итак, первое: в госпитале информация подтвердилась полностью. Второе: комендатура дала добро на дальнейшую работу с документами. Только, действительно: зачем им автобиография Привольного? И кто продолжает обновлять документы? И третье: надо бы эту свидетельницу привезти сюда, но так, чтобы о ней знали только я, Привольные и Бесфамильный. Куда её можно разместить? Нужно найти место. И ещё одно: кто такой Великанов, которого так ищет Дубов? Уж очень много он затратил на его поиски. Надо ещё раз поговорить с Виталием и Мариной. Это, пожалуй, я возьму на себя.

К восьми часам утра Хромов уже прохаживался под вывеской «Главное управление архитектуры и градостроительства г. Сурден». Многие сотрудники управления уже были на месте и приступили к своим обязанностям, но Андрей Павлович обдумывал последние штрихи к предстоящему разговору с Битюниным и Виталием и Мариной. План разговора он представил ещё ночью, осталось отточить нюансы предстоящего разговора.

— Доброе утро, Валентин Андреевич! Как поживаете?

— А, Андрей Павлович! Рад Вас видеть в полном здравии! Вашими молитвами! Управление пополнилось новыми сотрудниками, как Вы, наверное, уже заметили. Теперь работа идёт в несколько раз быстрее, чем в начале. Спасибо огромное за Вашу помощь!

— Да, ладно Вам, Валентин Андреевич! Мы ведь вместе делаем одно общее дело: помогаем людям жить по-человечески после того, что им пришлось натерпеться. Только у каждого из нас свой пост, свои возможности и своя сторона.

— Вы правы, Андрей Павлович. Тогда у меня вопрос: Вы чай по утрам пьёте? Могу я Вас угостить чашечкой ароматного напитка?

— С удовольствием выпью с Вами, Валентин Андреевич!

— Вот и прекрасно! Сейчас организую!

Битюнин вышел из кабинета, а Хромов начал осматриваться. Кабинет большой, размеры были примерно шесть на десять метров. На длинной стене четыре больших окна, убранные тюлем и портьерами. У дальней торцевой стены находился большой двухтумбовый стол из дорогого дерева, за которым стояло кожаное кресло хозяина кабинета. Справа от кресла находился сейф для документов с двумя отделами. За спинкой кресла на стене висела огромная карта города. Перед столом хозяина кабинета стояли торцами друг к другу два стола со стульями. Вот, собственно, и вся обстановка. Скромно, но со вкусом! Это всё Хромов заметил в течение нескольких секунд, пока Битюнин выходил за чаем.

Сидя за чашечкой чая, Битюнин поинтересовался:

— Андрей Павлович, что Вас привело в мой скромный кабинет?

— Валентин Андреевич, не скромничайте! Кабинет у Вас шикарный! А привело меня действительно одно важное дело. Наш разведотдел ведёт расследование одного ЧП, которое произошло год назад. Почему так поздно за него взялись? Просто открылись некоторые обстоятельства. Скажите, Вам ничего не говорит такая фамилия: Великанов? Может быть, фамилию я неправильно назвал, её слышали издалека, поэтому могу ошибаться.

— Великанов, Великанов… Нет, Андрей Павлович, не слышал. Может быть, Пеликанов? Тогда могу подсказать.

— Подскажите! Буду Вам премного благодарен!

— Лет этак десять назад произошла сенсация: впервые был искусственно создан алмаз. Конечно, он уступал по твёрдости настоящему, и ещё какие-то качества их различали, но это была сенсация. Группу учёных, разработавших этот метод, наградили высокими государственными наградами, звания учёной степени всем дали. Институт, в котором работали эти самые учёные, сделали секретным и зашифровали его полностью. Руководителем группы был Пеликанов Константин Иванович. Ему тогда ещё и сорока лет отроду не было. Может быть, это он?

— Очень занятную историю Вы мне рассказали, Валентин Андреевич! Возможно, это он. Проверим. Спасибо Вам огромное за вкусный чай и за помощь! Теперь я бы хотел ещё встретиться с двумя вашими сотрудниками: Виталием и Мариной. Они сегодня на месте?

— Конечно на месте! Это очень хорошие специалисты, и их я никуда не посылаю в город. Для этого у нас в штате есть другие люди. Сейчас я их вызову.

Через пять минут Виталий и Марина были в кабинете.

— Здравствуйте, Виталий, доброе утро, Марина. Меня зовут Хромов Андрей Павлович. Мне о вас рассказал подполковник Привольный.

— Да, он предупредил нас сегодня о Вашем визите.

Они оба себя вели очень скованно и неестественно. Хромов перешёл на мыслесвязь:

— Обстановка, конечно, неподходящая, но дело срочное, поэтому извините меня, пожалуйста.

— Андрей Павлович, не извиняйтесь, пожалуйста, это Ваша работа. Что Вы хотели узнать у нас?

— Вадим Николаевич в разговоре со мной сказал следующее: «Контрразведчик задавал один и тот же вопрос гражданским, но ответа не получил. Он спрашивал: «Где Великанов?». Эта фамилия вам что-нибудь говорит?

— Не Великанов, а Пеликанов. Это наш друг детства, мы с ним дружим ещё со школьной парты. Теперь он — всемирно известный учёный, создавший первый искусственный алмаз. Это его искали те военные.

— А он что, пропал тогда из института?

— Да. Он выехал на служебной машине домой, но до дома так и не доехал. Весь его путь отследили от ворот института до места исчезновения, но ничего так и не нашли.

— Понятно. Мне так же становится понятным, что все гражданские, собранные там, были друзьями Пеликанова.

— Да, мы все знали его довольно-таки продолжительное время. И мы были знакомы между собой. Он всех перезнакомил на разных мероприятиях. Все его любили и уважали, он был душой нашей компании.

— Вы можете составить список тех людей, которые были с вами на пустыре? В том числе погибших.

— Не проблема. Когда он Вам нужен?

— Сегодня вечером я выйду с вами на мыслесвязь, и вы мне продиктуете. — Хромов перешёл на голосовой разговор. — Ну, на сегодня всё! Рад был с вами познакомиться! Если возникнут какие-то проблемы или вопросы — вы знаете как меня и Вадима Николаевича найти! Хорошего вам дня! До свидания!

— До свидания, Андрей Павлович!

Глава 5

Сергунов

Володя с утра был в не очень хорошем настроении. Всё началось с бритвы, которая оказалась тупой, поэтому он пару раз порезал кожу. Пока брился, подгорела яичница. Вонь была ещё та! Съев её и помыв посуду, он готов был уже выйти из комнаты, как увидел в чуть приоткрытой двери любопытный глаз сына хозяйки. Он улыбнулся мальчику и подмигнул:

— Привет, богатырь! Какие происшествия отмечены за последние часы?

— За прошедшее время никаких происшествий не случилось! — Распахнув дверь, отрапортовал шестилетний мальчуган.

— Прекрасно! Благодарю за службу, богатырь!

— Служу Планете!

Володя удивился:

— Откуда у тебя такие знания военного Устава?

В это время зашла хозяйка:

— Простите его, господин майор. Он с раннего детства играет в солдат. Память у него отличная: книги, которые ему читаем, запоминает наизусть, а потом их цитирует. Детские его уже не устраивают, взрослые подавай, да чтобы про солдат и службу были написаны.

— Клава, скажите, а муж Ваш — военный?

— Нет, он инженером работает на заводе.

— Понятно. Ну, тогда до вечера. Продолжай нести службу, богатырь!

— Есть нести службу! — громко ответил мальчик и, громко топая, пошёл на кухню.

По дороге в контрразведку Володя заметил за собой «хвост». «О! Уже началось! Оперативно работают!» — пронеслась мысль. На входе предъявил удостоверение личности. Дежурный лейтенант сверил фамилию со списком разрешённых и пропустил внутрь.

— Вадим, ситуация два, пока справляюсь.

— Понял, Володя. Ты где?

— Вошёл в контрразведку. Начинаю работу.

— Будь осторожен! До связи.

В здании контрразведки снова проверка документов и вопрос:

— Господин майор, Вы куда направляетесь?

— Мне нужно в архив. Подскажите, как туда пройти можно?

— Прямо по коридору никуда не сворачивая до конца. Последняя дверь справа.

— Благодарю, лейтенант.

«Такое ощущение, что забрался в логово огромного зверя и начинаю шурудить палкой, вызывая его на бой, — подумал Володя, проходя по коридору, по которому сновали офицеры разных родов войск в обоих направлениях. — Странно как-то… Что здесь делают лётчики, артиллеристы, танкисты и флотские одновременно? Неужели у всех них нелады с законами военного времени? И откуда здесь взялись флотские? Надо обдумать».

Войдя в указанную лейтенантом дверь, Володя снова предъявил документы. Дежурный лейтенант спросил:

— В чём заключается Ваша задача, господин майор?

— Мне необходимо ознакомиться с документами вот на этих лиц, меня интересует всё, что у вас есть на них.

— Хорошо, пройдите в этот кабинет и подождите. Документы сейчас Вам вынесут.

За дверью, какую указал лейтенант, находился кабинет с очень простой обстановкой: стол без тумбы и деревянный стул. Даже окна не было. Стол, правда, был обширный, чтобы на нём могли разместиться несколько дел одновременно.

«Удобно и безопасно: ничего не скроешь, ничего не украдёшь. Значит, камеры наблюдения есть обязательно». Ждать пришлось около двадцати минут. Архивариус сказал, что это только часть документов, остальное принесут немного позже.

Пробежавшись глазами по фамилиям в документах, Володя понял, что это самые малозначительные персонажи дела. Но не расстроился и начал изучать их.

«Рядовой Тюленин Сергей Павлович. 24 года. Холост. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов». Интересно девки пляшут! Так Дубов же погиб в той перестрелке! Смотрим дальше.

«Рядовой Морозов Игорь Сергеевич. 28 лет. Женат, дочь 3 года. Минёр третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Интересная картинка получается. Эти двое из одной роты приписаны сюда. Фотографии есть, вроде бы всё в порядке. Ладно, смотрим дальше.

«Младший сержант Сапогов Пётр Лаврентьевич. 20 лет. Холост. Водитель третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Уже трое из одной роты. Интересно, а где расквартирован этот самый шестнадцатый отдельный? Живых тогда осталось трое. А по документам? Ладно, смотрим дальше.

«Рядовой Лузин Никифор Самсонович. 30 лет. Женат, сыну 8 лет. Радист третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Наверное, остальных можно и не проверять кто, откуда и где сейчас. Слишком много общего у них у всех. Закрадывается сомнение в существовании этого самого батальона. Придётся смотреть дальше.

«Сержант Вязов Яков Петрович. 31 год. Холост. Замкомвзвода третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Погиб в бою с превосходящими силами противника. В день перестрелки. Представлен к медали „Отвага“ посмертно. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Ни капельки не сомневался. Должны остаться арестованные. Читаем дальше.

«Рядовой Котляров Александр Викентьевич. 40 лет. Женат. Дочери 16 и 19 лет. Водитель третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки с повышением в звании до младшего сержанта, и должности до командира отделения автоматчиков. Через три дня после перестрелки. Награждён медалью „Отвага“. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Так, этот был жив. Нужно делать запрос по нему. Дальше.

«Рядовой Синеконь Михась Хвёдорович. 22 года. Холост. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки. Через три дня после перестрелки. Награждён медалью „Отвага“. Подпись на наградном листе: капитан Дубов».

Третий, вероятно, попал туда же.

«Рядовой Крутов Павел Павлович. 27 лет. Женат. Сыну 3 года. Стрелок третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Переведён в связи с окончанием командировки в третий Особый батальон контрразведки. Через три дня после перестрелки. Погиб два месяца назад при ликвидации диверсионной группы противника. Награждён двумя медалями „Отвага“, одна из них — посмертно. Обе подписи на наградных листах: капитан Дубов».

Выходит так, что эта группа — капитана Дубова. А если принять во внимание, что его самого видели в Сурдене, то и Третий Особый батальон контрразведки расположен в Сурдене. Теперь нужно выяснить всё о Шестнадцатом Отдельном. И почему так долго не несут остальные дела?

Глава 6

Петухов

Какой сегодня день прекрасный! Тепло! Светло! И мухи не кусают! Но это всё лирика военной жизни, а нам зверя брать нужно! На чём мы вчера остановились? На личностях участников патруля. Что мы выяснили? А выяснили не очень много. Каковы сегодняшние задачи? Поговорить с Синичкиным и Вакиным. И ещё парочку на всякий случай допросить, чтобы этих двоих не заподозрили. Интересно, а кто сегодня дежурит на КПП? Впрочем, это сейчас выясним.

— Здравия желаю, господин старший лейтенант. Как поживаете?

Предъявляем документ. Во, заулыбался. Значит, рассказали уже ему. Популярность растёт!

— А, посыльный от прекрасной дамы! Здравия желаю, господин лейтенант! Надолго к нам или как?

— А как получится. Вот как насобираю у вас тут ответов разных на один вопрос, так и уеду.

— А какой вопрос-то?

— Ну, например, где вы были год назад?

Смеётся. Ну, смейся, смейся, пока можно. А припрёт — не так смеяться будешь.

— Так я в госпитале в это время бока отлёживал. Это нельзя считать алиби?

— В каком госпитале?

— Да в нашем, тутошнем. Он у нас один.

— А фамилия Ваша какая?

— Сизов Антон Аркадьевич. Проверьте.

— Проверим, обязательно проверим! В какой палате лежал?

— Да не в палате, в коридоре. В палатах тогда места готовили для раненых в перестрелке.

Опаньки! Прекращаем допрос при свидетелях. С него и начнём опрос. А пока информацию передаю Сергунову, пусть проверит.

— Комендант сегодня на месте?

— Так точно. Но поторопитесь, может уехать.

— Хорошо, я постараюсь его застать.

А теперь бегом надо! О! Успел! Как раз в дверях застал!

— Здравия желаю, господин майор! Разрешите обратиться?

— А, посыльный. Обращайтесь, господин лейтенант.

— Господин майор, мне необходимо Ваше разрешение на допрос дежурного офицера с КПП.

— Он что, много знает?

— Ну, много-немного, это потом судить будем, но что-то знает.

— Надолго Вы его забираете? Может, стоит его с наряда сменить?

— Пока не знаю его информацию, поэтому что-то конкретно сказать не могу.

— Куда же от Вас деваться? Ладно, пошли вместе.

Вот никак не думал, что он пойдёт на это!

— Сизов, вызови-ка мне сюда Пахарева, скажи, что срочно нужен.

— Слушаюсь, господин майор!

Вижу, что майора просто съедает интерес к этому делу. Молчит и нервничает.

— Господин лейтенант, неужели это дело столь серьёзное, что продолжили его через год?

— Серьёзность дела выяснит следствие, а на первый взгляд могу сказать, что серьёзное. А судить о нём я могу только однобоко, потому что всей информацией владеет только мой начальник.

— Ну, ладно, не кипятись. Вот и Пахарев прибыл. Так, Пахарев, я снимаю с дежурства Сизова, прими у него дела.

— Но, господин майор…

— Пахарев, я часто к тебе с просьбой обращаюсь?

— Никак нет!

— А сейчас я тебя прошу! Так надо!

— Слушаюсь, господин майор.

— Господин лейтенант, Сизов в полном вашем распоряжении. Могу быть ещё чем-то полезным?

— Благодарю Вас, господин майор, за содействие!

— Не стоит благодарностей. Пахарев, вызови мне сюда машину.

— Ну, что, господин старший лейтенант, пойдёмте, побеседуем куда-нибудь.

— Если Вы не возражаете, то пойдёмте, прогуляемся по части. Нам сейчас не дадут нигде нормально поговорить, а так мы сможем побеседовать.

Наверное, опасается прослушки. Я бы на его месте тоже опасался.

— Согласен. Протокол нашей беседы делать не буду, так всё запомню. И такое предложение: меня Юра зовут.

— Очень приятно! Я — Антон.

— Договорились! Итак, Антон, начни свой рассказ с того момента, когда тебя ранили.

— Говорили мне, что разведка очень много знает, но чтобы так вот, с ходу… Ладно, начинаю. Ранили меня в бою за небольшую деревеньку, так, хуторок даже. Ранение среднее было, но меня отправили в госпиталь. Я уже с неделю отвалялся там, выспался, зарастать начал. Скучно так стало. Хорошо, что сестричка попалась весёлая да молодая, а так бы совсем зачах от скуки. Так вот, лежал я в палате, а потом меня перевели в коридор. Я спросил: почему? А мне сказали: ты уже выздоравливаешь, не помрёшь, а тут новеньких привезли, им место в палате нужно. Деваться некуда, поэтому я перебрался. Только смотрю, а раненые все гражданские. Привезли сразу троих, а двоих в операционную отправили. А после этих привезли капитана контрразведки. Я сразу ничего и не сообразил, что они все вместе. Только странно очень себя этот капитан вёл. Он был в сознании полном, не спал. А когда его с носилок на кровать перекладывали, было такое ощущение, что он не был ранен. Я не стал его особо разглядывать, потому что у него был очень тяжёлый взгляд, запоминающий и наблюдательный. Ему даже хотели отдельную палату выделить, но он возмутился, что и так мест нет, а ему среди бойцов даже лучше будет.

Я слушал его, не перебивая, и тут же рассказ отправлял по мыслесвязи Хромову.

— Внешне всё выглядело благопристойно и спокойно. Но мне не давал покоя тот взгляд контрразведчика, когда его перекладывали на койку. Ну, никак он не шёл к его ранению в грудь.

— Через какое время привезли его после гражданских?

— Где-то примерно через час, может полтора. Но самое страшное произошло ночью. Я уже ведь успел отоспаться на госпитальной койке, поэтому иногда просыпался. Ну, и санитарка там была весёлая… Мы с ней часто после отбоя устраивали посиделки, разговоры… Так и эту ночь я проснулся около трёх часов. Санитарка в эту ночь не дежурила, я это знал, а проснулся в туалет сходить. Смотрю, а в палату, около которой я лежал, зашли два военных и главврач.

— Как главврач? Ты не ошибся, случаем? Ведь темно же было…

— Точно говорю! Главврач это был! Он всё клинья подбивал к хирургичке, одеколонами брызгался часто, а сам лысый, аж до блеска. А когда мимо меня проходили, тут-то на меня и пахнуло одеколоном. Так вот, они все зашли в эту палату. Мне интересно стало, я встал тихонько и босиком подошёл к двери. Заглянув туда, я увидел, как они стояли около койки гражданского, а главврач что-то говорил шёпотом одному из них. Потом он дал шприц тому, с кем говорил, и отошёл в сторону. Тот склонился над кроватью, постоял так с минуту, а потом они все пошли к выходу. Так они повторяли в каждой палате, где гражданские эти лежали. А на утро этих гражданских уже укрытых выносили на носилках.

— А куда там трупы умерших девали?

— У них там небольшой крематорий есть, все трупы там сжигали. Видимо, и этих там же сожгли.

— Кроме главврача, кого из этих людей ты ещё узнал?

— Главврач шприц передавал контрразведчику. А другие незнакомые были.

— Юра! Береги этого свидетеля, как зеницу ока! Сейчас к вам приедет Сиротин.

— Слушаюсь, господин полковник!

Я и сам ведь это понял! Так, теперь нужно его с территории комендатуры вытащить наружу.

— Антон, сейчас тебя будем вывозить отсюда.

— Зачем?

— Не удивляйся и доверься мне, если жить хочешь. Вот и наша машина приехала. Вон, в ворота заезжает, видишь?

— Вижу автобус.

— Это он и есть. Всё, пошли. Заходишь в автобус, садишься на сиденье и уезжаешь. А я тут тебя прикрою. Без вопросов!

Подошли к автобусу, дверь открылась.

— Здравия желаю, господин майор! Объект доставлен.

— Здравствуй, Юра! Садись тоже, ты возвращаешься.

— Нет, я остаюсь. Надо прикрытие для Антона сделать. И побеседовать с двумя молодыми людьми необходимо. Передавайте там привет всем!

— Ну, как знаешь! Счастливо оставаться!

Так, топаем теперь в казарму. Надо ещё две беседы провести, а лучше три-четыре.

Глава 7

Бесфамильный

— Доброе утро, Мария Семёновна! Как спалось-почивалось?

— Доброе утро, Юра! Знаешь, такое ощущение, что всю ноченьку с дочей проговорила! Много что у неё произошло там, на фронте, но она не унывает. Я этому чрезвычайно рада!

— Я рад за вас с Таней, Мария Семёновна!

— И знаешь ещё что? Вот мы с ней говорили, а казалось, что рядом с нами был ещё кто-то. Вот только сейчас до меня доходит, что это был ты. Я, случаем, не сошла с ума, как ты считаешь?

— Нет, я так не считаю. Ведь никогда не знаешь, кто перед нами стоит и что нужно делать. А то, что меня почувствовали, — это можно объяснить просто: я для Вас человек новый, непонятный. А Вы сами обладаете одним очень редким даром: Вы видите сущность, которая в человеке сидит.

— Это разве редкость? Я думала, что это всем доступно…

— Доступно всем, да только не каждый может этим даром управлять. Мария Семёновна, скажу Вам откровенно: мне необходимо вывезти Вас к нам в часть. Это весьма срочно. Через пару часов приедет машина за Вами, и надо будет переехать в штаб нашей части. Там поживёте пару-тройку деньков, а потом мы привезём Вас обратно. Как Вы на это смотрите?

— Очень интересно! И как это ты всё за меня успел решить? Всю ночь думал? Не поеду!

— Почему?

— А кто ж за моей хатой смотреть будет?

— Ну, может, Харитон присмотрит?

— Ага! Харитон! И вернусь я к голым стенам!

— Почему? Человек он, по-моему, серьёзный, работящий.

— Ага! Работящий! Я его с детства знаю, работящего! Без ста граммов он ни о чём не может думать! Работящий он! Стоит только на хозяйстве остаться, как начнёт всё на выпивку менять, работать, так сказать.

— И часто он так меняет?

— Да ты к нему в гости сходи! Стол, стул, голые стены. Он даже спит на полу. А ты — работящий…

Столько обиды и злости на Харитона я не ожидал услышать от неё. И тут мне закралась одна интересная мысль.

— Мария Семёновна, Вы его до сих пор любите?

Ох, как взвилась! Бежать от неё срочно надо, а то убить ненароком может! Ни разу в такую переделку не попадал! Фу, притомилась, вроде бы. Полчаса… Вот это любовь у неё! Бьёт ключом, да всё по голове норовит!

— Ну, тогда у меня есть предложение другое. Если Вы позволите, я хотел бы у Вас тут пожить и одновременно присмотреть за квартирой. Как Вы на это смотрите?

— Отрицательно, Юра.

— Мария Семёновна, я с Вами сейчас говорю, как человек, которому известно гораздо больше, чем я могу сказать. Я стараюсь Вас защитить от тех военных, которые после перестрелки остались живы и гуляют по свободе. Я имею полное право немедленно Вас арестовать и доставить в штаб нашей части со связанными руками. Но не хочу я этого делать! Давайте уже жить дружно! Я обещаю Вам целость и сохранность вашего имущества.

— Фу! Вот с этого и надо было начинать! А то: любите, не любите… Отлюбила его на всю оставшуюся жизнь! С тех самых пор он и начал пить без просыха. И жаль его, конечно, но отгорело таким пламенем, что нет пути назад, и не будет. Ключи на буфете лежат, разберёшься. А его в квартиру не пускай! Чтобы духу его тут не было! Понял?

— Что ж тут не понять-то. Машина через десять минут подъедет. Собирайтесь.

На улицу мы вышли только после того, как Сиротин подъехал к подъезду. В автобусе уже сидел какой-то старший лейтенант. Раньше я его не видел.

— Юра, ты с нами?

— Нет, у меня ещё тут дела. Я сообщу потом что и как.

— Ну, хорошо! Бывай!

— До встречи!

Уехали, только пыль из-под колёс. А мне остаётся сейчас разыскать мальчишек, которые подобрали гильзы. Очень нужны они!

Два часа кружусь тут, и никого из детей вообще не видно. От жары они спрятались, что ли? Снова Харитон идёт.

— Дядь Харитон, подскажите мне, а куда мальчишки подевались все?

— Как это куда? А Вы разве в школе не учились?

— Ох ты ёж ты! Как же я совсем запамятовал-то! И через сколько они появиться могут?

— Судя по всему, через полтора часика, стало быть, и появятся. Да Вы не переживайте так, господин лейтенант! Здесь они будут! Никуда не денутся!

— Спасибо большое, дядь Харитон! А то я совсем забыл про всё с этой войной…

— Да не за что. Бывайте здоровы!

— До свидания!

Чтобы время не терять, пройдусь-ка я по площадке, может, ещё что найду. Я ведь ещё следы от пуль не осматривал. Следов всего четыре. Самый верхний пустой. То ли улетела назад, то ли дети вытащили. А вот остальные — с пулями. Трудно их будет вытащить, но время есть, поковыряюсь. Инструментик бы какой-нибудь раздобыть, типа молотка и зубила… А то финка обломиться может. Хотя, в одном месте выкрашивается кирпич, можно вытащить пулю. Готово! Теперь можно и поздравить себя с небольшой победой! Ух, ты! А одна пуля — трассер! Очень интересно! Значит, первая пуля пролетела мимо. Так, надо её вытащить. Странно, конечно, но кирпич и тут рассыпается… Что это за сорт глины в них, что рассыпается от удара пули? Надо выяснить. Тогда и третью можно достать. Готово! Все три достал. Сколько времени ушло на них? Сорок минут. Теперь ещё покопаемся, гильзы поищем.

А Травкин был левша или правша? Если правша, то никаких гильз тут нету, а если левша, то не там искал, потому что гильзы в другую сторону отлетают. Есть ещё одна, но снова не то. А это что за пятно? Пахнет машинным маслом. Мотоцикл тут стоял. Ещё одна большая гильза. А от портативного нет ни одной… ладно, подождать теперь можно, тем более, что первые ученики домой возвращаются.

Глава 8

Хромов

Полковник Хромов, начальник разведотдела Юго-Восточного фронта, встречал автобус около входа в штаб. Первым вышел и представился военный:

— Здравия желаю, господин полковник! Старший лейтенант Сизов.

— Здравствуйте, Антон Аркадьевич. Как доехали?

— Прекрасно! Это наши новые технологии так работают? Прекрасная техника!

— Вроде того! — Улыбнулся ему Хромов.

Из автобуса вышла Мария Семёновна. Хромов тут же подошёл к ней:

— Здравствуйте, Мария Семёновна! Я — полковник Хромов Андрей Павлович. Как доехали? Вас не укачало?

— Спасибо большое, Андрей Павлович! Я даже оглянуться не успела, как уже тут! Прекрасно доехали!

— Ну, что ж! Милости прошу к нашему шалашу! — Хромов сделал приглашающий жест рукой в сторону входа в штаб.

В своём кабинете он обратился к прибывшим:

— Вас привезли сюда для того, чтобы защитить от непредвиденных обстоятельств, которые могли бы с вами произойти. Некоторое время вам необходимо будет пожить у нас, чтобы мы смогли убедиться, что вам не угрожает опасность. Извините меня за столь официальное обращение, но вам действительно нужна помощь.

— Андрей Павлович, а почему тогда целый год нам ничего не угрожало?

— Мария Семёновна, вам угрожало и год назад тоже, но противнику просто было не до вас, у них были другие задачи на тот момент. Они считали, что смогли уйти от преследования, скрывшись за другой личиной. Но совсем недавно одного из них, так сказать главного героя, опознали в живом человеке, хотя он погиб на глазах нашего сотрудника. Это нас заинтересовало, и мы начали собственное расследование. А вот теперь они сами будут искать вас как свидетелей, чтобы убрать со своего пути. Место жительства вам уже подготовили. Если вы не против, давайте выпьем по чашечке чаю. Прошу к столу.

Во время чаепития Мария Семёновна задала вопрос:

— Андрей Павлович, я за себя не беспокоюсь, у меня уже возраст, я много пожила. Меня беспокоит судьба моей дочери. Ваш сотрудник мне объяснил, что ей ничего не угрожает, что она далеко находится, но сомнения у меня всё равно есть.

— А где находится Ваша дочь?

— Она сейчас служит медсестрой в какой-то воинской части. Обещалась в гости как-нибудь приехать, только не в это время у неё получилось бы, а то меня дома нету…

— Мы это выясним и, возможно, привезём её сюда. Вы не против, надеюсь?

— Что Вы, Андрей Павлович! Я только за!

— Ну, вот и договорились! С вами в квартирах будут жить наши сотрудники. Из дома не выходить ни под каким предлогом! Продукты будем привозить каждый день свежие. Понятно?

— Понятно!

— Тогда вас сейчас развезут на квартиры.

Через пятнадцать минут на мыслесвязь вышел Бесфамильный:

— Господин полковник, задание выполнил. Свидетельницу забрал майор Сиротин. Ещё такая новость: я нашёл гильзы и пули от автоматов, которыми были вооружены контрразведчики. Но пришлось две гильзы и трассирующую пулю обменять на две гильзы от автомата Травкина. Патроны эти были заряжены каким-то веществом, но не порохом. Надо их на экспертизу отправить.

— Молодец! Поздравляю! А теперь для тебя новое задание: к тебе приедет Сиротин. Вместе с ним вы поедете на фронт и привезёте в Сурден дочь свидетельницы. Живой! Задание ясно?

— Так точно, ясно!

— Тогда жди, он скоро подъедет. Конец связи.

Пока затишье, можно немного обдумать ситуацию. Из десяти групп, работающих на данный момент в тылу противника, только одна вызывает опасение: слишком долго не выходит на связь. Этому может быть несколько причин, но пока с ними время терпит. Остальные работают слаженно. Три группы завтра выходят. Самую трудную задачу поставил перед группой Сергунова. И снова — в собственном тылу. Как им удаётся проникнуть в ряды контрразведки? А, впрочем, тут даже вопрос этот излишен. Если уж президент наш застрелился, то что говорить про такие мелочи. В нашу основную задачу входит не только разведка, но, как я считаю, и защита нашего государства от рептилий, которые пытаются поработить всю планету, насаждая в наши умы различные «выгоды». Галактические силы нам помогают, но и у них не хватает возможностей охватить всё и сразу. Привольный — молодец! Уважаю его всей душой! И жена у него ему подстать! Они вдвоём знают и могут гораздо больше, чем сами думают. Они понимают и чувствуют друг друга на любом расстоянии. Вот это я понимаю — чувства! Ладно, это всё лирика нашей жизни военной. Перейдём к делу.

Итак, что мы имеем на сей момент? Первое: госпиталь. Главврача нужно подсадить на полную слежку. Контроль за контактами, телефонными звонками, домашней обстановкой. Проверить Сизова. Второе: комендатура. Комендант пошёл на контакт, но проверять и его нужно. Не подсадил ли он нам Сизова? И что там ещё Петухов нашёл? Хватит бы ему там суетиться. Третье: Бесфамильный хорошо поработал. Кстати, нужно попробовать поработать с Марией Семёновной по опознанию оставшихся в живых контрразведчиков. Очень скоро они засуетятся, когда почувствуют, что палёным запахло.

От этих мыслей Хромова оторвал женский робкий голос:

— Андрей Павлович, к Вам можно?

— А, Марина! Проходите, не стесняйтесь! Сейчас чай пить будем. Сергазинов, организуй нам чаю.

— Слушаюсь, господин полковник!

Через пять минут стол был накрыт, чай налит в чашки, и Марина с Хромовым сидели за столом.

— Что-нибудь случилось, Марина?

— У нас всё в порядке, спасибо большое! Просто вспомнилась одна небольшая деталь по тому делу, а я никак связать её не могу в общую картинку.

— Вы расскажите, а мы тут покумекаем, что к чему, и подумаем, каким образом эта деталь должна встать на место.

— Хорошо. — Какое-то время она задумчиво смотрела перед собой и осторожно пила горячий чай. А потом, как спохватилась. — В общем, военных было не девять, а десять человек.

— Вот оно как! А почему сразу не сказали об этом?

— Понимаете, вопросы задавали только о военных, так их было девять.

— Постойте, так девять или десять всё-таки?

— Десятый был гражданский. Или военный в гражданской одежде.

— Понятно. И где он прятался, что его не видно было нигде?

— Когда вышел патруль, он стоял прямо перед нами. А потом стрельба началась, и он упал вместе со всеми на землю и затерялся среди нас.

— Почему Вы его вспомнили?

— Я составляла список гражданских по Вашей просьбе и представляла, кто из них где стоял на момент начала стрельбы. И тут так ясно увидела его, что тут же побежала к Вам.

— Описать его можете?

— Да, конечно!

— Марина, у нас в штате есть человек, который по вашему рассказу сможет нарисовать портрет этого человека. Мы можем Вас попросить об этой услуге?

— С удовольствием помогу Вам, Андрей Павлович!

— Сергазинов, срочно разыщи Полякова, пусть сюда прибудет! Через операторов его найди!

— Слушаюсь, господин полковник!

Глава 9

Сергунов

Володя шёл уже знакомым коридором госпиталя, заглядывая в каждую палату в поисках заведующей хирургическим отделением. На его вопрос о ней многие отвечали, что «только что была здесь, а куда делась — не знаем». Обойдя таким образом весь первый этаж, он оказался около двери приёмного отделения. Там привезли новых раненых военных, которых Валентина Капитоновна распределяла по палатам и кого срочно на операцию везти.

— Здравствуйте, Валентина Капитоновна! Очень рад Вас видеть!

— Здравствуйте, Володя! Я тоже рада Вас видеть, но на данный момент не могу выделить на разговор с Вами ни одной минуточки! Вы уж простите меня!

— Не беспокойтесь, пожалуйста! Наш разговор не особо срочный, поэтому я постараюсь выбрать другое, более удобное для Вас время, если Вы не возражаете.

— Нам просто привезли раненых, Вы же видите… Если у Вас будет желание поговорить, то приходите часов в десять вечера, тогда будет посвободнее.

— Хорошо! Договорились! До вечера, Валентина Капитоновна!

Она устало улыбнулась:

— Володя, давайте с Вами договоримся: меня зовут Валя.

— Хорошо, Валя, я запомню. До свидания.

Пришлось возвращаться в контрразведку.

На полпути снова заметил за собой слежку. Один и тот же военный. Не скрывается, не приближается, но и не отстаёт. Хромов приказал от него не отрываться и не играть. Им займутся другие. А вот и КПП.

В архиве ничего не изменилось, всё было спокойно и размеренно. Только дело Дубова принесли очень быстро. Итак, читаем:

«Дубов Василий Борисович. 32 года. Холост. Детей не имеет. Командир третьей роты шестнадцатого отдельного батальона контрразведки. Приписан к штабу контрразведки фронта… за полгода до перестрелки. Следователь по особым делам. Тяжело ранен… в день перестрелки. Находился на излечении в госпитале… три дня. Переведён в госпиталь контрразведки, где находился ещё два месяца. После выздоровления направлен начальником штаба третьего Особого батальона контрразведки. Награды: орден „Мужество“, медаль „Отвага“. Подпись на наградных листах: подполковник Маслов. Соответствует».

Такая коротенькая запись, а столько в ней информации! Сопоставляя этот документ и то, что было на самом деле, становится ясно, что не зря его покрывают во всех отношениях! Теперь нужно найти этот самый шестнадцатый отдельный, а потом наведаться в третий Особый. Без этих визитов вся информация будет неубедительной.

Интересно, а что будет, если воспользоваться своим теперешним положением и сделать ещё один запрос?

— Господин лейтенант, мне нужна для подтверждения информация ещё на одного человека. Вот его данные.

— Хорошо, господин майор, сейчас найдём и принесём.

«Неужели прокатило? Радоваться рано, но всё равно интересно!» — подумал Владимир.

Прочитав документы из папки, которую принесли, Володя заходил по комнате из угла в угол. Мысли его метались от начала знакомства с этим человеком до последних слов о нём. «Я подозревал, сильно подозревал, что мы с ним ещё встретимся. Прошляпили! Вадим не зря говорил так про него! Так, теперь остудим эмоции и перейдём к информации!»

«Снежин Сергей Гаврилович. 30 лет. Холост. Детей нет. Граф. Перевезён в качестве пленного группой дальней разведки Привольного. Предоставил информацию политического и военного характера, за что был помилован и направлен в звании лейтенанта в разведотдел Юго-Восточного фронта. За несоответствие должности был направлен в разведку четыреста семнадцатого пехотного полка. Через три месяца во время выполнения задания в тылу противника исчез. После его исчезновения расположение разведроты полка было обстреляно крупнокалиберной артиллерией противника, в результате чего погибли все разведчики, которые не были на задании. Заочно приговорён к смертной казни».

Снова вопросов больше, чем ответов. По времени его перебежки к противнику получается, что к перестрелке он никакого отношения не имеет. Но какое-то влияние он всё-таки на это событие оказал. Вот только какое?

В дверь постучались.

— Войдите.

— Господин майор, на сегодня мы уже закрываем архив. Если что-то ещё интересует, то приходите завтра.

— Спасибо большое, лейтенант! Извините за задержку. До свидания!

— До свидания, господин майор.

— Лейтенант, подскажите, пожалуйста, как отсюда побыстрее можно добраться до госпиталя?

— Дорога здесь к нему одна, и она прямая. Если хотите, то я смог бы Вас подбросить поближе на служебной машине.

— Буду премного благодарен, господин лейтенант.

От места, куда подбросил Сергунова лейтенант, до госпиталя было метров пятьсот. Майор поблагодарил лейтенанта и направился в ту сторону. Отойдя метров на сто, он услышал приглушённые выстрелы со стороны, куда направился лейтенант на машине. Он развернулся и кинулся бегом на помощь. По мыслесвязи он сообщил о происшествии Привольному. Пробежав метров триста за поворот, за которым скрылась машина, он увидел её. Машина стояла в кювете, из неё шёл небольшой чёрный дымок. Осмотрев внутренним взором всё вокруг, Володя никого не увидел. Тогда он подбежал к автомобилю и заглянул внутрь. Лейтенант сидел, наклонившись на руль, его руки висели, как плети. Володя схватил его за подмышки и, прилагая все усилия, вытащил наружу. Он понимал, что машина может взорваться в любой момент, но не отпускал лейтенанта и тащил до тех пор, пока они не оказались в безопасном месте. И в этот момент раздался взрыв, который уничтожил автомобиль лейтенанта, разбросав его части на несколько метров вокруг.

Через две минуты к ним подъехала машина, в которой находились разведчики.

— Володя, вы живы?

— Да, Вадим, живы. Вот только лейтенанту досталось. Его в госпиталь нужно срочно, и мне там поговорить необходимо с хирургом.

— Тогда чего мы ждём? Поехали, по дороге расскажешь.

— Рассказать не успею, тут всего метров восемьсот, а после госпиталя — я к вашим услугам!

Около дверей приёмного покоя их встретили Валя и санитары с носилками. Осмотрев лейтенанта, врач приказала:

— В первую операционную его, я сама буду оперировать.

Санитары подхватили носилки и почти бегом кинулись по коридору.

— Володя, операция будет долгой, может занять всю ночь. Я дам тебе ключи от моего кабинета, пойди поспи немного хотя бы.

— Валя, я не отойду от дверей до конца операции. Он нужен мне живой, и ты — тоже!

— Неужто так всё серьёзно?

— Очень!

— Тогда надень халат, пожалуйста! — улыбнулась Валя.

«Красивая!» — в очередной раз подумал Володя.

Глава 10

Петухов

— Дежурный по роте, на выход! — отдавая честь, закричал дневальный.

Из расположения роты выскочил сержант:

— Здравия желаю, господин лейтенант! Дежурный по роте сержант Веселов. Чем могу быть полезным?

— Здравия желаю, господин сержант! Лейтенант Петухов. Мне необходимо поговорить с сержантом Вакиным. Это возможно?

Дежурный пожал плечами:

— Так точно, господин лейтенант, но хочу предупредить, что через полчаса у нас обед, так что постарайтесь уложиться в это время.

— Спасибо большое, сержант, за предупреждение. Я постараюсь.

— Тогда я могу предложить вам для беседы каптёрку или политкомнату, на выбор.

— Я думаю, мы пройдёмся по территории части, чтобы никого не смущать.

Сержант снова пожал плечами:

— Как скажете, господин лейтенант. Сержант Вакин, на выход, к Вам пришли.

Застёгивая пуговицы на гимнастёрке, из расположения выбежал Вакин. Обрадовался, это хорошо.

— Здравия желаю, господин лейтенант! Сержант Вакин по вашему приказанию прибыл!

— Здравствуй, Александр! Есть разговор. Пойдём, поговорим по душам.

— Пойдёмте, господин лейтенант.

На улице сегодня как-то душно, наверное, дождь к вечеру начнётся. А сейчас нужно куда-то в тенёк спрятаться.

— Ну что, Саша, не передумал ещё в разведку проситься?

— Никак нет, господин лейтенант, не передумал!

— Твою просьбу о переводе я передал, теперь она решается наверху. А поговорить я тебя позвал вот по какому вопросу. Что ты можешь рассказать о Травкине? Были ли у него друзья среди сослуживцев, чем он увлекался… В общем, вот такие сведения меня интересуют.

Сержант призадумался немного, вспоминая, а потом заговорил, немного растягивая слова, словно выуживал их из памяти и собирал по крупицам:

— Близких друзей у него не было, на контакт и сближение он не шёл ни с кем. В общении он был трудным, неразговорчивым и угрюмым, что ли… Служебные дела знал, выполнял хорошо, но без рвения, не торопясь. Апатичный он какой-то был. А увлечение у него было одно: он очень хорошо рисовал, причём на любую тему. Мог даже участок карты нарисовать так, что приложишь к оригиналу — один в один. А какие портреты у него получались! Ребята, которых он нарисовал, разослали их по домам.

— Карты, говоришь, умел рисовать… Очень интересно! А как у него со стрельбой в тире было?

— Стрелял он хорошо. На приз бы не потянул, но по мишени ни разу в «молоко» не попадал.

— Хорошо, с ним покончили. Теперь то же самое о Кожине.

— Кожин — это совсем другое дело! Умел быть простым, такой рубаха-парень! Но что касалось службы, то тут все друзья прекращались. Дружба — дружбой, а служба — службой!

— Карьерист?

— Нет, что Вы! Уж точно не карьерист. Он справедливый. Его все уважали, и солдаты, и офицеры. Песни пел очень душевно, плясал на концертах хорошо. Знал очень много стихов наизусть и любил их читать, чтобы поднять настроение. Но, в то же время, мог за попустительство или за провинность какую так отчитать, что просто со стыда готов был сгореть.

— А кто у вас лидером тогда был?

— Да вот он и был! Он с нами и в наряды ходил, причём, даже не начальником, а простым дневальным или караульным был. В патрули его как-то не брали, а по части, по комендатуре, часто ходил.

Комендачи — народ интересный. И служба не бей лежачего. В свободное время болтаются по территории, как у себя дома. Вот и сейчас: идут пятеро, расхлябанные, пальцы чуть ли не веером. Нас увидели, но даже виду не подали и про воинскую честь позабыли. Надо бы поучить уму-разуму.

— Стой! Кру-гом! Кто старший в вашей группе?

Они остановились, удивлённо переглянулись между собой. Молодёжь. Ещё раз спрашиваю:

— Кто в вашей группе старший?

— Ну, допустим, я. Какие-то проблемы, лейтенант?

— Сейчас у тебя будут проблемы. Группа, становись!

Переглядываются, офигевая. Что ж, это только начало. Команду не выполняют. Наглые, как танки.

— Солдаты, чему вас тут учат?

— Много чему. Например, как урезонивать зарвавшихся служак.

— О! Даже этому? И как же вы их учите?

— А вот так!

Он сделал, по его личному мнению, молниеносный выпад, но промахнулся и оказался на земле лицом вниз.

— Встать, воин. Или тебя связать?

— Что-о? Ты на кого руку поднял, офицер? Да я тебя сейчас одной левой…

Договорить он не успел, потому что его снова ударила земля во всю переднюю часть тела. И тут напали все остальные разом. Через две минуты они все были связаны ремнями от их собственных брюк.

— Становись! Я не понял! Что должен делать солдат, выполняя эту команду? Я вас спрашиваю!

Молчат как воды в рот набрали.

— Вам такая команда не известна, бойцы?

Угрюмо смотрят на меня, словно не понимают суть вопроса. Один, вроде бы, сообразил немного:

— Встать в одну или несколько шеренг, не прикасаясь локтями друг к другу. Между шеренгами дистанция вытянутой руки, положенной на плечо впереди стоящего.

— Ух ты! Оказывается, кто-то бывал на строевой подготовке! Ты кто, боец?

— Я? Брынза.

— Перед ответом вышестоящему начальнику что нужно делать?

— Представиться, наверное…

— Так в чём же дело? Слушаю тебя, боец!

Он неохотно вытянулся в струнку, насколько это возможно со связанными руками, и представился:

— Рядовой Брынза.

— Так ты — рядовой? А ведёшь себя, как командующий фронтом! Хотя даже он себя так не ведёт! Я знаю его лично, он мне мои боевые награды вручал, собственной рукой прикалывал. Ему не зазорно с рядовым за руку поздороваться. Так вот, команда для всех вас, пятерых: становись! Равняйсь! Смирно! Брынза, я не ваш начальник, а в командировке. Так вот, я вполне могу испортить вашу службу до конца ваших дней или отправить прямиком в окопы. Вы все пятеро этого добиваетесь?

За всех ответил Брынза:

— Никак нет, господин лейтенант!

Оказывается, за нами наблюдал комендант! Интересно узнать его реакцию.

— Становись! Равняйсь! Смирно! Господин майор! Проводится строевое занятие с личным составом комендантской роты. Докладывает лейтенант Петухов!

— Вольно, господин лейтенант!

— Группа, вольно!

— Очень интересный у Вас метод разъяснительной и учебной работы, господин лейтенант. И, как я заметил, очень действенный. Где этому научились?

— На службе Родине, господин майор!

— Скажите, а почему они грязные такие?

— Группа, кру-гом! Отрабатывали приёмы рукопашного боя и самообороны. Эти бойцы никуда не годны, им бы только поиздеваться над себе подобными, зная, что это будет безнаказанным. А на самом деле — просто пушечное мясо.

— А связали их для чего?

— В рамках показательного примера.

Майор хитро улыбается, видит, что за словом в карман не лезу и солдат не выдаю. Я ведь тоже могу играть. Но команды майора меня поразили:

— Группа, кру-гом! За нарушение уставных взаимоотношений с вышестоящим начальством объявляю вам пять суток ареста! После окончания отсидки вы пятеро награждаетесь строевой подготовкой сроком на три месяца в течение всех дней, с перерывами только на завтрак, обед и ужин. Приказ понятен?

— Так точно! — дружно ответили солдаты.

— А теперь, сержант Вакин, отведите их на гауптвахту и сдайте дежурному. И передайте мой приказ лично по этим солдатам. Потом можете идти на обед.

Вакин отдал честь:

— Слушаюсь, господин майор! Группа, нале-во! Шагом марш!

— Господин майор, а зачем Вы так жёстко с группой поступили? Ведь можно было ограничиться простыми физическими нагрузками, например, полоса препятствий или рукопашный бой…

— А кто этим заниматься будет? У меня по штату не положено иметь инструкторов по рукопашному бою. Это во-первых. Во-вторых, Вы правы, их можно научить боевым искусствам, но надо ли это делать? По идее, я бы их вообще в окопы отправил и на их место взял других, посмышлёней. Но такие встречаются редко.

— Можно Вам посоветовать?

— Попробуйте! Если приемлемо — возьму на заметку.

— Господин майор, поговорите с выздоравливающими из госпиталя, которых списывают на гражданку. Предложите им должности замкомвзвода и попросите научить солдат не только строевой подготовке, но и рукопашному бою. Кого-то это заинтересует больше, чем работа в поле или на заводе.

Майор задумался на минуту, а потом сказал:

— Господин лейтенант, а это хорошая мысль! Тогда делаю встречный ход: предлагаю Вам место в комендатуре. Будете у нас преподавать физическую подготовку личного состава.

— К сожалению, я вынужден отказаться от такого заманчивого предложения. Я нахожусь на своём месте в это нелёгкое время для нашей страны. Поэтому прошу меня извинить.

Майор негромко засмеялся:

— Я и не надеялся, что Вы согласитесь, но попытаться нужно было! Как я понял, Вы сегодня не обедали. Рядом с солдатской столовой находятся кафе «Чайная» и офицерская столовая. Сходите, пообедайте, а то к концу командировки Вас ветром качать начнёт!

Отдаём честь, улыбаемся приветливо:

— Слушаюсь, господин майор!

А теперь уходим из-под его всевидящего ока. Не нравится он мне. Как сапёр, ощупывает меня со всех сторон, чтобы потом проглотить с потрохами.

Глава 11

Бесфамильный

— Тук-тук-тук! Таня, к Вам можно?

— А, Юра! Наконец-то! Конечно, можно!

— На этот раз можете выйти из землянки.

— Ух ты! А ты у порога?

— Да, Таня, я у порога.

В живую она ещё красивее! Я просто ошарашен!

— Здравствуйте, Таня!

Глаза говорят о многом! Удивление, радость, момент оценки, решительность, восхищение… за пять секунд столько эмоций я ещё ни разу не встречал! Честно скажу, мне понравилось.

— Юра! Я так рада с тобой познакомиться!

— Мне тоже очень приятно! Это — Вам! — протянул небольшой букетик полевых цветов.

— Ой, какой шикарный букет! Как приятно! Спасибо большое, Юра!

Засмущалась, покраснела… Красивая очень!

— Таня, я прибыл к Вам по делу. Вам нужно собрать свои вещи и поехать с нами.

Удивилась очень:

— То есть как собирать вещи? Я всё-таки на службе и не могу принимать такие решения без приказа командира батальона.

— С комбатом этот вопрос уже решён, вот приказ о Вашем переводе в госпиталь. А на Ваше место мы привезли санинструктора из этого госпиталя.

— Тогда я вынуждена подчиниться. Через пять минут буду готова.

По окопам и ходам сообщения прошли до штаба батальона, где нас встречал комбат и Сиротин. Таня отдала честь:

— Господин майор, санинструктор Стригунова отбывает на новое место службы.

Комбат и Сиротин отдали честь. Комбат сказал:

— Танюша, хорошей тебе службы на новом месте! Надеюсь, тебе там больше понравится, чем ползание на животе от одного к другому раненому.

— Спасибо большое, господин майор! — и обратилась к Сиротину: — Господин майор, я готова!

— Ну, тогда — в путь! Спасибо большое, комбат! Надеюсь, ещё увидимся!

— Будем живы — обязательно увидимся!

Они обменялись рукопожатием и отдали друг другу честь на прощание.

Мы шли по ходам сообщения в тыл батальона к машине, и я наблюдаю за Таней. Она мне определённо нравится, и даже очень. Вот даже сейчас, идёт впереди меня, нюхает букетик и так загадочно улыбается… Такая очаровательная улыбка! Так и хочется поцеловать… Никогда и ни к кому я так не относился! От её улыбки просто таять начинаю.

Конец ознакомительного фрагмента.