Рассвет новой эпохи

Галина Андреевна Громова, 2020

Заключительная книга серии Бухта надежды. У них нет Великой миссии, они не возвращаются с другого конца земного шара. Они просто выжили после Беды. И пытаются продолжать жить в новых для себя условиях. Содержит нецензурную брань.

Анна Митрофанова, санчасть Казачинского гарнизона

— Ань, там раненых привезли. Ты еще долго? Рук не хватает. — Скороговоркой затарахтела ворвавшаяся в гинекологический кабинет медсестричка — пухленькая, беленькая, чем-то похожая на сдобную румяную булочку.

— Сейчас, заканчиваю. Серьезное что-то? Много пострадавших? — тут же, заволновавшись, встрепенулась Аня Митрофанова.

— Во! — медсестра махнула над головой рукой, показывая общепринятый жест, означающий «выше крыши».

— Сейчас. — Кивнула Аня в ответ. — Так, Александра Васильевна, у вас сейчас предположительно недель восемнадцать…

Анна Михайловна Митрофанова, медсестра Портовой поликлиники, чудом спасшаяся из больницы, заполненной мертвецами, которая с первых дней Беды оказалась в окружении милиционеров, да так с ними и переехавшая в новый гарнизон, где и нашла свой новый дом.

Светло-пшеничные волосы от природы в сочетании с серо-зелеными глазами и пухлыми губами дополняли образ эдакой русской красавицы, какими обычно рисовали в сказках в венце и с толстой-претолстой косой, перекинутой на грудь.

Косы у Ани не было, да и волосы она теперь подумывала подстричь покороче — уж очень много от них проблем в рамках ограниченных бытовых условий.

Что случилось с родителями — она не знала, связи с ними не было с самого первого дня, ведь с работы она выбежала, позабыв в кабинете сумку и телефон. Думать о том не хотелось, ибо ответ был на поверхности — слишком хорошо она видела, что происходило в самом начале.

Бежала она тогда, не думая о последствиях, да и потом, когда выскочила, едва не угодив под колеса, прямиком на подъехавший милицейский УАЗик, в котором тогда находились Виктор Никитин, Володя Володин и еще один милиционер, Аня не запомнила его имя — он погиб как-то быстро. Так вот тогда она не думала, что все это не просто затянется, а что теперь пошел отсчет новой жизни.

Вот Аня как могла, так и устраивалась в этой новой жизни. Несколько часов в гинекологическом отделении — по своему основному профилю, потом в приемном покое дежурства, еще ко всему прочему штудировала все возможные книги по судмедэкспертизе, которых было очень мало. Учебной литературы в этом плане очень не хватало. Аня даже пожалела, что в бытность студенткой и, имея доступ к учебной литературе, не воспользовалась тем шансом. Очень сложно было находить информацию по крупицам в библиотеке военной части.

Вот и сейчас у нее на приеме была беременная женщина, которой предстояло стать первой матерью нового мира. Первой, но не последней. На учете у Ани стояло уже восемь женщин, решившихся на столь отважный шаг в новых реалиях.

Аня быстро писала в карточке пациентки, стараясь вписать все необходимые данные. Карточки были самодельные, распечатанные на принтере бланки, воссозданные по образу и подобию и скрепленные степлером листы.

— Примерно да, — согласилась будущая роженица.

— Самочувствие нормальное, давление тоже. Жалоб…

— Нет. — Быстро подтвердила пациентка. — Сестричка, все у меня хорошо, бегите. Я через месяц, как положено, приду. А вас там ждут. Там нужнее…

Аня улыбнулась с искренней теплотой и попрощалась вслед быстро выскользнувшей в двери женщине.

Быстро черканув пару слов на пустом листе, записав себе то, что следовало бы доделать, и, оставив на столе все, как было, Аня всунула ноги в текстильные мокасины с мягкой резиновой подошвой, в которых ходила в санчасти и, проверив наличие пистолета в кармане, быстро вышла из кабинета, не забыв его запереть. Воровства в гарнизоне не наблюдалось, но порядок есть порядок.

К оружию она, как ни странно для самой себя, привыкла быстро. И даже не боялась его брать, как в первые дни владения им. Еще когда они пережидали весь ужас, творящийся на улицах, в Гагаринском отделении милиции, гадая, что будет дальше, она познакомилась там с одной из сотрудниц несуществующего нынче РОВД. Ее звали Юлей, она была в звании лейтенанта, и она очень быстро погибла. По-глупому… Хотя как еще можно назвать смерть совсем еще молоденькой девушки? Да никак!

Но Юлька тогда дала Ане хороший урок, глядя, как та с опаской смотрит на оружие. Просто объяснила, что оружие единственное, что теперь отделяет жизнь от смерти. И, как насмешка над судьбой, именно из-за отсутствия оружия и погибла, укушенная выпущенными глупыми мальчишками мертвяками. Но урок Аня запомнила.

Операционные были на первом этаже, чтобы раненых не таскать на носилках на верхние этажи, куда переселили стационар и узконаправленных специалистов. Тех, что удалось найти. А найти удалось не так уж и много. Смерть медиков выкосила буквально за несколько первых дней. Пока поняли, что укусы смертельны, пока то-се — бесценное время было упущено.

— Анна Михайловна! Вы вовремя, — мимо широким быстрым шагом промчался Иван Сергеевич Смальцев — начмед бригады, он же хирург по своему профилю. — Давайте во вторую операционную, со мной. В первой будет Алексеев и Бортко. Двоих туда!

Гарнизону повезло, что в бригаде был полноценный штат специалистов — все же повышенное денежное довольствие давало о себе знать. Да и частенько жены офицеров были из медиков и переводились из части в часть вместе с мужьями. Но крайне не хватало среднего и младшего медперсонала.

— В перевязочную еще двоих!

— Слушаюсь, Иван Сергеевич, — с готовностью кивнула главная медсестра Ирина Валерьевна — высокая женщина под метр девяносто с довольно зычным голосом, но с весьма симпатичной внешностью.

Санитарки и медсестры, принимающие пострадавших, поняли все с полуслова и суетливо открывали вторые двери, прокатывали грохочущие древние каталки. В общем, занимались ровно тем, чем занимаются медработники во время каких-то чрезвычайных ситуаций. Здесь же были несколько бойцов, выполнявших функции санитаров, подгоняемые зычными окриками тетки-санитарки. Санитарки, наряду с вахтершами, во все времена были самыми страшными сотрудниками. Их боялись все. Даже начмед. Чуть-чуть.

За стеклянной дверью, отделяющей предоперационную от операционной, была видна Ленка, позвавшая Аню. Рядом была еще одна девушка в белом халате вовсю раскладывающая инструменты на манипуляционном столике, а Аня вдруг почувствовала страх. Потому как не считала свои знания доскональными для помощи в операционной. Конечно, раздел хирургии она изучала еще во время учебы, да и совсем недавно она, словно чувствуя что-то, пролистала книгу по военно-полевой хирургии, да и Иван Сергеевич недавно организовал что-то вроде мастер-класса по хирургии, но большой уверенности это не добавляло. Наоборот, чем больше она пыталась вспомнить, тем чаще она ловила себя на мысли, что ничего не знает. И это ее очень пугало.

На этот момент раненых привезли семь человек, но для медсанчасти с не таким уж и большим штатом медработников это была значительная нагрузка. Операционных-то полноценных всего две, при том в первой был двойной комплект оборудования на случай непредвиденных ситуаций, да врачей-хирургов тоже по сути двое, ну и один студент-пятикурсник из симферопольского медицинского, которого по ускоренной программе натаскивали на хирурга. Вот его, Бортко Даниила, в первую операционную и направили дополнительным полухирургом, естественно, под присмотром более опытного коллеги. Вот так и получались те самые полтора землекопа.

— Анька, ты чего застыла?! Давай мойся, и быстро одевайся! — махнула рукой вторая медсестра. — Парень этот совсем плох. А я в первую побежала, там тоже помощь нужна.

Девушка кивнула и торопливо прошла к раковине, где обнаружила мыльный раствор с помпой-дозатором. Открыв кран так, чтобы вода сильно не лилась, несколькими нажатиями она выдавила разведенную жидкость и тщательно намылила руки. Ровно так, как учили — ладони, тыльная сторона, пальцы, между пальцами и руки до самых локтей. И так дважды.

В предоперационную, переговариваясь, вошли хирурги и начали монотонно и тщательно мыть руки. Только бывший студент Даня заметно нервничал, а потому больше отмалчивался, чем говорил, неопределенно хмыкая невпопад, да и вообще всячески показывая свою нервозность.

— У нас проникающее пулевое брюшной полости. Пуля прошла насквозь, большая кровопотеря. Еще ранение навылет верхней левой конечности и бедра. Анна Михайловна, вы готовы?

— Да, почти, — кивнула девушка и, держа обе руки поднятыми, толкнула плечом дверь в операционную, где ей уже помогла надеть стерильный одноразовый халат Ленка.

С Ленкой Аня познакомилась в санчасти, как-то пару раз попадали вместе на дежурства, да так и если не сдружились, то были во вполне приятельских отношениях. Та постоянно пыталась вытащить Аню в местный бар, развеяться, как говорила приятельница. И Аня однажды даже согласилась, но пришлось поменять планы — Каринка подхватила кишечную инфекцию и всю ночь Аня продежурила возле разболевшегося ребенка.

Ленка тогда то ли всерьез обиделась, то ли просто из вредности всячески демонстрировала свою обиду. Но потом как-то все выровнялось само по себе и девушки вновь начали общаться, хотя иногда от приятельницы прилетали колкости на тему вынужденного материнства Ани.

Во второй операционной было светло — солнце било и через стекла закрытых окон, и хирургический бестеневой светильник уже был включен над операционным столом, где уже лежал, накрытый одноразовыми синими пеленками пострадавший, над которым колдовал анестезист. Медсанчасть, как одна из ключевых точек анклава, была подключена к генератору, поэтому электричество на минимальные необходимые нужды было. Анестезиолог, уже немолодой дядечка под пятьдесят с залысинами, виднеющимися даже сквозь одноразовую шапочку на тонкой резинке, был один-единственный на всю медсанчасть. И сегодня ему придется разрываться между тремя пациентами.

— Так, все, клиент готов, я пошел к соседям, — анестезиолог еще перекинулся парой слов с вошедшим хирургом, к которому уже присоединилась фельдшер, которая будет исполнять роль ассистента.

Потерпевшему заблаговременно привязали руки и зафиксировали челюсть, во избежание неприятностей в случае смерти пациента.

— Так, его я обездвижила, кусаться теперь он тоже не сможет, ежели чего… — Ленка рукавом вытерла набежавший пот на лбу. — Теперь только так.

— Да, — Ане вдруг так захотелось почесать нос, да еще и в палате было нестерпимо жарко — окна-то закрыты, а кондиционера нет, и в ближайшем обозримом будущем не предвидится.

— Слушай, подруга, а ты прям нарасхват! — Негромко полушепотом проговорила Ленка. — И в операционную, и в эту группу по изучению мутантов… Везет же! Колись, как у тебя это получается? — хитро улыбалась коллега. Конечно, через медицинскую маску улыбку не было видно, но по интонациям все и так было понятно.

— Да никак! Само оно как-то… — пожала плечами Аня с интересом разглядывая рану.

— Ой да ла-а-адно! Мне-то не лечи. Само… — Ленка опять хмыкнула. — Дала что ль кому надо? Уж не самому Сергеичу?

— Лен, ты сдурела что ль? — Аня даже опешила немного от удивления от столь нелепого заявления.

— А что?! — Ленка расхохоталась и пожала плечами. — Мужик он ниче так. А то, что постарше, так это придает всему некую пикантность.

— Да ну! — захмыкала Аня. — Бред не неси…

— Ой да прям! И чего сразу бред? Я б с ним… — закончить ей не дали.

— Все, давайте приступать. — Скомандовал зашедший начмед, которому только-только перемывали кости, избавив Аню от необходимости отвечать на столь щепетильный вопрос. — И так дел по горло… Кто готовил к операции пациента?! — вдруг рявкнул хирург.

— Я… — промямлила Лена, испуганно глядя на начмеда, растеряв всю смешливость.

— Головка от буя, — быстро поправился тот. — Почему не обработана операционная поверхность? Почему не побрита грудь и паховая область?

— Я забыла.

— А голову вы не забыли? Чему вы только учились?!

— Иван Сергеич, сейчас все будет сделано. — Быстро сориентировалась Аня, пока Ленка стояла, хлопая глазами и не зная, что сказать.

— Что вы стоите, как статуя? Отомрите и помогите коллеге! Время идет!

Аня работала машинально, сбривая окровавленные волоски, затрудняющие обработку кожи антисептиками, на животе и груди раненного бойца, тем самым устраняя возможность развития послеоперационных инфекционных осложнений. Немного замешкалась, но взяла себя в руки и быстрыми движениями побрила пострадавшему низ живота.

— Лен, давай обработай йодным раствором тут, тут и тут. Лен, ты чего? Корнцанг возьми.

— Что? — не сразу поняла, о чем говорит Аня, Ленка.

— Зажим вон тот! С длинными носиками. — Достаточно громким шепотом подсказала Аня.

Лена быстро опомнилась и схватила нужный инструмент, зажав при помощи корнцанга заранее нарезанные бинты в качестве салфетки, она начала суетливо и поспешно смазывать живот пострадавшего возле ран.

Начмед, до этого молчаливо наблюдавший за действиями медсестер, опять неожиданно рявкнул, испугав не только Ленку, но и Аню. За все то время, что девушка его знала, Смальцев всегда был спокоен как удав.

— Вы про технику обработки операционного поля слышали что-нибудь?! — И не дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — А о том, что нужно обрабатывать от центра к периферии? От центра! — начмед ткнул пальцем едва ли не в саму рану. — К периферии!

— Конечно, Иван Сергеич, я просто… — голос у Ленки задрожал, и Аня, зная ее, поняла, что та вот-вот разрыдается.

— Просто! Все у вас просто. Вон Митрофанова почему-то все успевает. И как корнцанг называется, что характерно, не забыла! Хватит уж его натирать, отойдите уже от стола, пока он богу душу не отдал… Митрофанова, сюда иди, ассистировать будете!

Лена, поникшая и притихшая, послушно отошла, положив использованный зажим в лоток, а вот Аня почему-то почувствовала себя крайне неудобно, хотя никаких оснований для того по всем объективным причинам не имела. А зажим этот, вернее его название, она вспомнила лишь потому, что недавно повторяла инструментарий.

Операция длилась долго. Аня, откровенно говоря, устала — спина затекла и противно ныла в районе поясницы. Очень хотелось присесть или хотя бы сделать пару наклонов вправо-влево, чтобы размяться, но нельзя было — начмед не давал и выдоха лишнего сделать. Да и глядя на него, на его сосредоточенность и внимание к деталям, было стыдно не то, чтобы говорить — даже думать об усталости. И Аня терпела.

Смальцев мало того, что оперировал, он еще объяснял, что делал, словно проводя занятие для студентов, а Аня старалась все запоминать. Присутствовавшая здесь фельдшер, выполнявшая роль второго хирурга, так же с интересом наблюдала за всеми манипуляциями Смальцева.

Парню откровенно повезло — печень по счастливой случайности не зацепило, правда, пришлось провести резекцию тонкого кишечника — удалить его часть, но это можно сказать было меньшим из зол. Хотя считалось, что при лапаротомном вмешательстве реабилитация проходит сложнее.

Рядом недовольно сопела Ленка, но молча выполняла все манипуляции, боясь вновь разозлить Смальцева.

— Все. Шьем! — Наконец, скомандовал начмед и направился к выходу. — Татьяна, с остальным справишься?

Фельдшер-ассистент молча кивнула и приступила к делу. Аня наблюдала, но все же поинтересовалась:

— Не пойму, Вы Ламбером шьете?

— Нет. Шов Ламбера не отвечает требованиям, предъявляемым к кишечным швам. — Как по писанному ответила фельдшер, словно цитируя графу из учебника. — Только Ламбером шить нельзя, нужно сочетать с другими видами. Поэтому я шью швом Матешука — он подходит, при затягивании одноименные слои кишки соприкасаются.

— Покажете на досуге? — спросила Аня.

— А что, интересно? — хмыкнула фельдшер.

— Если честно, то да.

— Хорошо. Покажу. Не жалко. А у вас какое направление? Где работали?

— А она у нас специалист широкого профиля, — съязвила Ленка. Аня недоуменно на нее взглянула.

— Не поняла… — серьезно переспросила фельдшер.

— В мирное время в гинекологии работала. А сейчас и не знаю, какой у меня профиль. — Пожала плечами Аня. — Пытаюсь научиться всему, чему можно. Лишним не будет, считаю.

— Правильно считаете. Всё. Теперь только надеяться, что сильный организм не допустит появления инфекции. Но нужно будет наблюдать. Теперь давайте займемся другими отверстиями, не предусмотренными изначальному проекту. Ножницы!