Колодезь с черной водой

Галина Артемьева, 2013

Береги платье снову, а честь смолоду – гласит известная пословица. Но жить, не запачкавшись, у героини романа Артемьевой Люсии Ярцевой не получается: первый брак закончился разводом, второй – тоже. На руках у Люсии остается двое прелестных детей, сможет ли она преодолеть разочарование в мужчинах и обрести наконец простое женское счастье рядом с надежным человеком?

Сердце красавицы

Вечером перед сном дети дико бесились. Что на них находит? Вот только что за ужином ныли, что не могут доесть от усталости, что спать пора, что сил нет даже прожевать то, что в рот затолкали. А вышли из-за стола, и понеслось. Беготня, хохот, прыжки на втором ярусе двухэтажной кровати. Сначала, конечно, смешно смотреть, как гномики бушуют, а потом накопившаяся за день усталость переходит в раздражение. Ну как их остановить?

— Все! Прыгайте хоть до утра. Я ухожу спать. Чтение сегодня отменяется.

Не слышат. Хохот, визг, полная анархия. Что делать? Свет им потушить? Испугаются. Упадут с высоты. Нет. Мать на такое не пойдет. Ей за своих маленьких страшно. А им ничего не страшно.

— Я ухожу! Слышите?

А теперь надо действительно выйти и энергично закрыть за собой дверь. Чтоб поняли: мама не шутит.

Какое-то время визг не прекращается. Ну и пусть. Надо просто лечь и постараться заснуть. И пусть солнышки делают, что хотят. Их дела.

— Мам! Ма-ам! Ты где? Ты чего ушла?

Интересный вопрос. На голубом глазу! «Ты чего ушла»! Повсюду «спать пора, уснул бычок», а эти сходят с ума да еще требуют, чтобы мама ими любовалась.

— Ты что? Ты спишь, мам? А книжка? Ма-ам!

— А книжка спать легла. Ждала вас и уснула.

— Ну, мам! Ну, почитай!

— Хорошо. Я зайду к вам через две минуты. Если будете мирно лежать в пижамках, умытые, с почищенными зубами, почитаю. А нет — значит нет.

Брат с сестрой стремительно бросились в ванную.

Придется читать, куда денешься. С другой стороны, сегодня они довольно быстро образумились. Надо поощрить. Люша встала с кровати и отправилась к заветному шкафу, где стройными рядами стояли ее собственные милые сердцу книжки, сохранившиеся стараниями ее мамы в очень приличном виде, хотя и читаны были по многу раз: каждую свою детскую болезнь Люша заново встречалась с любимыми книжными персонажами, ставшими самыми близкими родственниками. Лет до четырнадцати так и читала при высокой температуре про Винни Пуха, Карлсона, Баранкина, которому полагалось стать человеком. Сколько их, утешителей, друзей, уводивших за собой в яркие, радужные, теплые миры, которые потом ищешь всю оставшуюся взрослую жизнь и не находишь никак.

Глаза разбегались. Что же выбрать? О! Вот, как раз подходящая: «Шалунья-сестричка». Пусть радуются. Люша, вытаскивая книгу, задела что-то, и в руки ей упала толстая, красиво переплетенная тетрадь. Ее дневник. Вот он где оказался! Сколько лет она уже не ведет дневник! Уже почти семь. Ровно столько, сколько ее сыну. Родился ее мальчик, стало не до дневника. А когда-то было время! Столько доверяла она своим тетрадкам. Ей захотелось перелистать странички своей прошлой жизни, сравнить себя нынешнюю с той, прежней. Много тогда происходило всего — прекрасного, мучительного, странного, непонятного. И до сих пор не понятого.

«Вот и хорошо, уложу свою банду и почитаю перед сном про собственные приключения, — подумала она. — Что ж, дневник кладем под одеяло и идем смотреть, что там делают разбойники».

Разбойники лежали в своих постельках, умытые, полные ожидания и восторга: они успели! И теперь начнется сказка! Все по-честному, по справедливости.

Люша читала, сама наслаждаясь книгой, изредка поглядывая, не уснули ли уже ее слушатели. И вот наконец — ровное дыхание, глазки закрыты, веки не подрагивают. Спят маленькие. Честно спят.

Она тихонько закрыла дверь детской, миновала холл и на цыпочках прошла к спальне. Спать расхотелось совершенно.

— Ничего, захочется, — утешила себя Люша, ныряя под одеяло. Она совсем забыла про найденный в шкафу дневник, но он напомнил о себе, уткнувшись ей в бок твердым уголком.

Тетрадь открылась сама собой, где-то посередине. Интересно, о чем там? О чем захотел напомнить ей ее когда-то самый близкий друг?