Мурка стала просто Марией. Почти подлинная история внука Мурки

Галина Васильевна Маркова

Молодая женщина Мария усердно занималась переводами со многих языков в офисе «Катамаран». К ней приходит заказчик перевода Константин, который становится её мужем. Маша узнает, что он внук легендарной Мурки и у него есть «наследство» от неё. Маша вовлечена в эту историю, и жизнь её становится более интересной.

Глава 4

«Подъезжая под Ижоры,,

Я взглянул на небеса

И воспомнил ваши взоры,

Ваши синие глаза.

Хоть я грустно очарован

Вашей девственной красой,

А. Пушкин

Молодые люди жили вместе с апреля. Любовь между ними, как и привязанность росла вместе с плодом, что появился в утробе Маши. В начале июня они отпраздновали свадьбу у Юрия Павловича, друга Кости.

А сейчас, в конце месяца, Маша поняла, как хорошо быть беременной. Это была ее первая долгожданная беременность. Ей уже было тридцать два года, Косте уже тридцать шесть и молодая семья была рада этому.

Маша знала, что женщины в это время бывают капризными, но не вела себя так: у неё не было времени. Она недавно перевела три новых больших технических текстов с японского языка. Заказчик остался довольным и просил, чтобы Маша пока не занималась другой работой. Он готовил её еще материал. Маша хорошо заработала и решила отдохнуть где — либо в тихом уединенном месте. Костя был рад, заставая жену дома, которая наводила порядок и чистоту. В их прежней квартире жил его брат Коля. Он тоже собирался жениться.

Костя видел, что жене нужен отдых, это чувствовалось и в интимных отношениях: словно повсюду торчали иероглифы, даже в постели.

— Маша, ты не хочешь пожить на даче у Юрия Павловича?

— Не хочу, там они меня доставали с прозвищем «Муська». Я помню, ты говорил, что дед твой оставил тебе усадьбу и ты теперь дворянин.

— Я всегда был дворянин старинного рода Мартыновых

— Ага! Один, из них убил Лермонтова?

— Да, если ты хочешь меня обидеть этим, то напрасно. Это была дуэль, и Лермонтов мог убить моего предка, но это судьба начертана свыше. Об этом поэт писал.

— А фамилия Семченко откуда?

— Мой дед взял фамилию своей матери. Его отец служил в Белой Гвардии, и уехал из Одессы во Францию! Это все точно описал Михаил Булгаков в роман « Бег».

— Это он стрелял в лошадь?

— В лошадь стрелял его друг.

— Жалко было лошадь. Я это видела по телевизору.

Они долго молчали. Маша достала таблицу с иероглифами, а Костя смотрел телевизор. Там показывали строительство на дачном участке.

Маша подсела к нему и сказала:

— Расскажи про усадьбу Семченко.

— Давно там не был. Сложно добираться туда. Тогда у меня не было машины. А на даче сейчас живет Нина Петровна, дочь нашей бывшей соседки, учительницы бывшей, потерявшей мужа и квартиру.

— Почему?

— Это грустная история, Не хочу рассказывать, тем более, что я не знаю подлинной правды.

— Где эта усадьба? Наша усадьба.

— В Березове.

— Я знаю остановку электрички «Березово».

— Да. это так. Есть два поселка таких. Конечно, есть такой и в Тюменской области. А наш поселок был разделен на две части, когда образовали водохранилище, и наша усадьба осталась на другой стороне водохранилища. Но я слышал, что уже построили шоссе, в обход основной трассы для её разгрузки.

— И что там она так и живет твоя соседка?

— Да, там телефон есть на почте. Она мне звонит раз в два месяца. Варенье предлагала прошлым летом и огурцы.

— Наверное, все запущено?

— Я не знаю, помню, раньше было много малины и крыжовника

— А калина была? Мне её нужно употреблять после родов.

— Была, наверное. Там же лес не далеко. Птицы могли занести семена.

— Нам нужно съездить туда.

— А как твои переводы?

— Там и буду переводить. Привезем туда старый компьютер, как пишущую машинку. От телевизора можно и отдохнуть, мобильный там берет?

— Конечно. Мне соседка часто звонит по мобильному телефону соседа. Сосед спрашивал про запчасти, которыми мы тоже торгуем.

— Собираемся! Все! Пора! Звоню на работу начальнику, что работаю в своей собственной усадьбе! Круто?

— Круто!

— А ты будешь мне возить заказы. Я не уверенна, что там будет интернет, и заказы будут в электронном виде.

— Для милой жены и будущего наследника я готов на все. И интернет устрою, и заказы будут в электронном виде.

— А если будет наследница?

— Ещё лучше. Мне очень хочется дочку тоже. Но у нас будут и сын, и дочка, и это не точка! — он весело засмеялся, и Маша тоже, что её первый ребенок уже почти есть.

***

Молодые собрали вещи: постельное белье, одежду, кастрюли, компьютер, принтер. Две упаковки бумаги, чемодан со словарями, поэтому продуктов взяли немного, и поехали.

Выехали днем, но попали в пробку. Долго стояли, Маша достала таблицу иероглифов, но муж её остановил:

— Разве тебе не интересно узнать про усадьбу?

— Ты её и сам не видел давно.

— Ты права, но сердечко забилось

— Не волнуйся, — сказала Маша и запела:.

Подъезжая под Ижоры,,

Я взглянул на небеса

И воспомнил ваши взоры,

Ваши синие глаза.

Хоть я грустно очарован

Вашей девственной красой,

— Да, Пушкин это правильно отразил, волнение чувствуется в словах.

— Я проезжала мимо Березова. Ездила за моими первыми заказами на переводы. Я тогда ездила за ними сама. Поселок, наверное, возник недавно? Там невысокие дома? Дачи?

— Нет. Что ты! Он возник раньше нашего города.

— Неужели?

— Да. Еще в семнадцатом веке на берегу притока Оби возникло несколько сел. Я помню только: Калинова, Кудесники и Сосновка.

— Так хорошо знаешь историю. Возникновения сел тоже.

— Мой дед был дворянин. Его звали Александр Сергеевич.

— Как и Пушкина звали. Он был поэтом?

— Он был врачом. Но него история была не простым звуком, как и для поэта тоже.

— Ты говорил, что он знал Марию Климову — Мурку, и даже любил ее, но как он поехал в Сибирь?

— Кое — что знаю. Мария Климова умерла в марте 1952 года. Тогда Сталин был еще жив. Более того, были репрессии на врачей.

— Не только на них

— Ты права. Дед лечил Марию, она умерла в возрасте 55 лет от тромба в сосуде близко от сердца. Но кто бы стал оправдывать деда?

— Время было жестокое. Но ты так говоришь об этом, как о близких тебе людях.

Костя молчал, а Маша видела, как напряглись его скулы, она взялась снова за его правую руку. Она в этот раз не напрягалась. Маша прислонилась щекой к его плечу. Они сидели, молча, затем муж продолжал с дрожью в голосе:

— Он похоронил любимую женщину. Его в Москве больше ничего не держало. Ему было тогда пятьдесят лет всего. Ознакомился с историей Сибири, и решил поехать в Березово. У него была картина Сурикова: Меньшиков в Березове. Ему это название понравилось.

— Он считал себя причастным к изгнанным знаменитостям.

— Вроде того, он же был Александром Сергеевичем.

— Он работал врачом? Ты говорил, что он полюбил Марию, когда ему было двадцать лет, когда он успел выучиться на врача?

— Если ты не знаешь, то я скажу тебе, что в те времена, в двадцатые годы Ленин разогнал всю прежнюю интеллигенцию, и сразу стали набирать отборную молодежь в Вузы.

— Отборные бывают овощи!

— Так именно и рассуждало государство: нужно выращивать свои овощи на почве старой культуры.

— Как ты выражаешься! Классно!

— Классно — прекрасно! Я даже книгу начал писать о тех временах.

— И где она? Ой, давай сверни на обочину. Пока лес рядом, мне нужно зайти в лесок.

Костя свернул с шоссе на широкую обочину. Они вошли в лес, погуляли немного и сели в машину: боялись укуса клещей. Маша ему напомнила про книгу, которую он писал.

— Я её где — то потерял на даче, между прочим, на чердаке, наверное. Там и фотографий было много о тех временах, дед хорошо сохранял память своей молодости. Так вот дед, когда учился в медицинском институте, много видел трупов на лабораторных занятиях, хорошо знал анатомию.

— Причем анатомия? Ну да, конечно.

— В то время многих студентов «просили» помогать секретным органам для выслеживания « тайных врагов советской власти». Такие, конечно, были.

— Помогать секретным органам?

— Да. Но сейчас не про это. Однажды его знание анатомии спасло Марию. Он… как это сказать… но это после расскажу.

— Но немного расскажи.

— Вот строки из моего романа: «Мурка лежала на голой земле в галифе. Блестел зубик золотой « в ейном ротике». Синие глаза глядели в небо. И текла кровь из — под кожаной тужурки.

— Ты говоришь уже как парень того времени. А как дед спас знанием анатомии?

— Он удачно пришил мешочек с «вареньем» под тужуркой. Мурки, варенье и текло на землю. Он сам стрелял в это место на виду у банды.

— Сам стрелял?

— Да! Бандиты уже подозревали Мурку, а мой дед был внедрен в банду и сам предложил расправиться с любимицей бандитов. Да у них и рука на нее не поднималась: Мурка сверлила их глазами, как пулями

— Бандиты могли сделать контрольный выстрел в голову.

— Что ты!? Сам глава банды был в неё влюблен и просил деда: «Только не в голову, я не хочу видеть её уродливой.»

— Даже так!

— Да, многие её любили, одновременно подозревали и любили.

— Я понимаю, как дед был рад, что удачно получилось. Он и сам рисковал?

— Конечно. Он спас любимую женщину. Да, он песню придумал. Он ее пел часто. Я немного помню.

— Спой.

— Попробую.

Он прокашлялся, глотнул сока из бутылки и запел приятным голосом:

Уже и на севере ищут Мурку, сбежавшую

Хитро после выстрела ложного, выстрела,

Что был хитрым обманом.

Обманов для урков всесильных.

«Цирк» этот сделал доктор, влюбленный в нее

Сильно, и он устроил побег,

Выстрел был ложный, много пролилось варенья,

И Мурка лежала долго, в небо, смотря открытыми

Голубыми глазами, пока не сбежали урки,

Она лежала тихо, но урки слиняли быстро,

Услышав сигналы Скорой. Мурку несли на носилках

Спасая агента ценного, она в машине смеялась

От потрясения нервного

Они оба молчали, словно сами стояли и смотрели на женщину, смотревшую в небо голубыми глазами.

— Я и сейчас тоскую о том времени, хотя там и не жил. Поздно меня родили. Все мы поехали: пробка закончилась.

Они проехали по времени не более пятнадцати минут и снова остановились. Маша все помнила и тут же спросила:

— Я поняла, что дед был врачом и чекистом одновременно.

— Да, и это ему помогало успешно.

— Как?

— Он был удачно внедрен в банду. И когда узнавал, что бандиты «раскололи» внедренного сотрудника чекистов, и собирались его «пришить», то обманывал их умело.

— Каким образом?

— Так же. Он на будущую «жертву» заранее надевал тонкий защитный жилет. Затем под пиджаком укреплял пакеты с красным густым сиропом, смешанным с бычьей кровью.

В присутствии банды дед нападал на «жертву». Стрелял в места, где были пакеты. «Жертва» падала, воняло бычьей кровью. Многие уходили сразу, некоторых рвало, и они говорили: «Какой же он был гад вонючий!» но каждый раз все было иначе.

— Человека этого спасали?

— Да. Конечно. «Труп» оставался на месте но, другие люди его «обнаруживали» и забирали. После его восстанавливали, потому, что падение часто было не удачно. Затем переводили в Ленинград или в Москву. Такие кадры были нужны везде.

— Или в Тамбов?

— Нет, Тамбов был близко, и нашего товарища могли узнать урки: они переезжали из города, в город.

— Хорошо! Неужели тогда были такие жилеты?

— Если уже в 1942 году такие жилеты были для всех экипажей, то для чекистов они были уже в 1925 — 27 годах.

— Откуда ты это знаешь?

— Это моя профессия. То, что я работаю по запасным частям для автомобилей, это следствие моей профессии.

— Ты был испытателем таких жилетов?

— Да. Как ты догадалась?

— Есть такое понятие «эгрегор». Когда один человек или люди долго говорят, или делают что-либо в одном направлении, то формируется «душа» этого понятия или явления.

— И где она существует?

— Скажем, что в окружающем пространстве.

— Согласен.

— И если есть хорошие уши для её высаживания и интерес к ней, то человек «слышит» суть понятия или явления. Я, например, задаю мысленно вопрос, вижу быструю картинку, которую мне посылает «эгрегор». Как миг!