Отражение. Зеркало надежды
Родители – это хорошо? Только не тогда, когда они появляются у тебя на пороге через пятнадцать лет после разлуки и пытаются стребовать алименты. Любовь – это прекрасно? Но не когда она безответная и молчаливая. Нравиться мужчинам приятно? Но ведь смотря каким… И это проблемы только Матильды. А у Марии-Элены свои беды. Столица – роскошь и блеск королевского двора? Нет, господа, это змеиный клубок заговорщиков. Аллодия – прекрасная страна? Но не когда на границе сорок тысяч врагов, которые успешно продвигаются вперед, а король… Королю плохо. И причина его болезни пока неизвестна. Какая уж тут любовь, какие браки? Но родственников не уймешь! Им наследство нужно! И как-то придется отбиваться, что-то решать, идти вперед… Но Матильда и Мария-Элена унывать не будут, ведь теперь они не одиноки. Спасибо тебе, зеркало, подарившее сестру – и надежду!
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отражение. Зеркало надежды предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 2
— Привет, братик.
Остеон улыбнулся младшему брату, который без стука вошел в кабинет, отстранив секретаря.
— Ваше вели…
— Рид!
— Извини, привычка.
— Тогда привычно налей себе вина.
— А тебе?
— А мне такие радости не грозят, — вздохнул Остеон.
— Ост?
— Желудок болит. Сильно.
— Может, травы какой заварить? У нас на границе травницы есть, хорошие…
Остеон махнул рукой.
— Джель успокоился?
— Куда там! Ходит, фырчит, что тот еж.
Его величество усмехнулся.
— Ладно, успокоится. Никуда не денется.
— Что тут у тебя интересного и когда я смогу вернуться на границу?
— Письма, как обычно. От Риния, от Самдия…
— И?
— Шарлиз Ролейнская прибывает первой. Через месяц, плюс-минус дней пять, примерно так.
— А Джель?
— Дилера Эларская будет через два-три месяца. Даже чуть позднее. Она пока еще не выехала, что-то там с приданым… сам понимаешь, Элар.
Рид понимал. Эларцы очень трепетно относились к договорам и к своему карману. Если они что-то обещали, то можно было не волноваться — все будет исполнено. Но педанты…
Сейчас это было только на руку Аллодии.
— Как раз и скандал утихнет, и Джель успокоится.
— Риний в курсе, сам понимаешь. Намекает в письме, что если подобное повторится…
— Джель извлек урок из случившегося. — Рид не был до конца уверен, но племянника прикрыть постарался.
— Будем надеяться на лучшее, — вздохнул Остеон. — Вот ведь… ему править, а он штаны не может удержать завязанными!
— Были и мы молодыми, — театрально вздохнул Рид.
— И? — заинтересовался Остеон.
— Ну… бывало всякое. — Рид расплылся в улыбке, вспоминая дочку мельника. И папашу, который гонялся за ним с вилами и ткнул бы точно, плевать, что маркиз… И кухарку, с которой они тесно общались под столом, благо вышитая скатерть позволила относительно уединиться…
Остеон покачал головой.
— Коты мартовские. Женить вас надо!
— Хорошо хоть не кастрировать.
Остеон посмотрел так, что Рид поднял вверх руки.
— Понял-понял! Молчу, я вообще благочестив, как сам Брат.
— Побогохульничай мне еще…
Рид мило улыбнулся и развел руками.
— Если что — я каяться буду. Авось грех и отпустят, ибо больше радости Брату с Сестрой об одном грешнике раскаявшемся, чем о сотне праведников, кои впали в грех гордыни.
Учитель богословия при королевском дворе свой хлеб даром не кушал.
— Есть в чем каяться? — Остеон доверял брату, но ведь и сыну доверял тоже! Джель себе позволил выходку, вдруг и Рид что-то отмочит?
Рид задумался.
— Лофрейнские нам могут доставить неприятности?
— Нет. Ты кого из них огулял?
— Диану.
— А, эта… пусть ее.
По долгу короля Остеон знал о всех придворных куртизанках. Не огуливал, конечно, брезговал, но знал, кто и чем дышит. Мало ли кого использовать придется? Диана, конечно, в их стройные ряды пока не влилась, но стремилась. И упорно работала над собой и окружающими мужчинами.
Что ж, тоже дело нужное…
Рид кивнул. И даже улыбнулся, вспомнив сегодняшнее пробуждение — на смятых простынях, с красавицей под боком. Вот еще бы говорила она поменьше, а то ведь рот только одним способом ей заткнуть можно… ладно, двумя. Балаболка!
— Проблем не будет?
— Не ты первый, не ты последний. Муж все знает, просто ему так удобнее. Дуэли или наемников можешь не опасаться, к-котяра.
Рид показно невинно улыбнулся.
— Я хороший…
— И чего тебе нужно, хороший?
— Почему сразу — нужно?
— Так я и поверю, что ты пришел помочь мне в бумагах копаться, — огрызнулся Остеон. Брата он отлично знал и понимал, что того осенила какая-то идея.
Авось не слишком опасная.
— Ну… — Рид выглядел не особенно виноватым. — Ост, я тут с ума схожу.
— И?
— Можно я поеду, встречу Шарлиз?
— Хм-м…
— Возьму с собой приличный эскорт…
— Человек сто гвардейцев.
— Дядюшку Стива, который нас с Джелем меч учил держать, он тоже загрустил…
Остеон недолго подумал, а потом согласно кивнул.
— Давай. Ты как поедешь?
— До Арвеста, а потом к Инкору. Вдоль Интары, через Равель.
— Езжай.
Остеон и не подумал сопротивляться брату или запрещать.
Рид — не придворный. Ему удобно в седле, в походе, в битве… и пока жив брат-король, у него есть такая возможность. Пусть развлекается. Это одна из причин.
Вторая — выказать уважение к соседям, в преддверии намечающегося союза это не лишнее.
Третья же…
Его величество искренне желал брату только добра и счастья. При дворе Шарлиз наденет маску, подготовится и предстанет во всем блеске. А вот так, неожиданно…
Пусть брат посмотрит, кого берет в жены. Если у них не срастется, для Ролейнской найдется другой муж. Конечно, долг для Рида превыше всего, но быть на всю жизнь привязанным к смазливой стерве или круглой дуре, к примеру?
Нет, такого Остеон брату не желал.
Так что на следующее утро дворец покинули сто гвардейцев под командованием брата короля. Они собирались проехаться по Аллодии и встретить Шарлиз Ролейнскую на границе, у крепости Инкор.
— Ваше сиятельство.
— Ваша светлость…
Граф Ардонский и герцогесса переглянулись и обменялись улыбками.
— Дядюшка Астон, вы отправили письмо в столицу?
— Да, Малена. На всякий случай — нескольким людям.
— Они надежны? Поймите меня правильно, дядюшка Астон, я верю в ваши таланты, но я всего лишь девушка. И я волнуюсь…
Астон улыбнулся.
— Мария-Элена, доведись мне пережить столько же, сколько вам, я бы, наверное, с ума сошел. А вы держитесь великолепно. Что касается моих людей… Я не стану вам пока называть имен, но расскажу о них.
— Замечательно!
— Один из них вращается в высшем свете. Есть такая порода людей, которые не могут жить без балов, приемов, охоты…
— И при этом всё обо всех знают, и в какой-то момент такие люди — незаменимы?
— Именно. Второй — рангом пониже. Вы слышали о королевских дознавателях?
— Дядюшка Астон, ну что я могла слышать в своем монастыре?
— Примерно лет тридцать назад его величество Аррель учредил департамент дознания.
«Полиция?» — заинтересовалась Матильда.
— А чем они занимаются? — принялась уточнять у графа Малена.
— Есть вещи, которыми надо, увы, заниматься.
— Шпионы? Враги королевства?
— Эти проходят по ведомству департамента иностранных дел, — отмахнулся Астон Ардонский. — Но иногда… в жизни бывает всякое. Случаются убийства, тяжбы за наследство и прочее…
— И их расследованием занимается этот департамент?
— Да.
— Такие люди должны много знать…
— Один из этих людей мне обязан.
Малена не стала спрашивать — чем, она просто посмотрела восхищенным взглядом.
— Дядюшка Астон, я в вас не сомневалась. Если ваш сын такой же умный, как и вы… влюблюсь! Честное слово!
Астон отечески улыбнулся девушке. Он прекрасно все понимал, но даже дружеские отношения — уже неплохо. А там…
Если получится — он выдаст Марию-Элену замуж за Динона. Нет? Всегда можно заключить договор на внуков… да и хорошие отношения с соседями, и прямая выгода…
— Поживем — увидим, не так ли?
— Дядюшка Астон, скажите, а среди ваших знакомых в столице никого нет из простонародья?
Эту идею подсказала Малене Матильда. И она имела определенный успех.
— А зачем?
— Если есть кто-то, кто может устроиться на работу в дом Домбрийских…
Граф удивился совершенно искренне.
— Это можно устроить. Но зачем?
— Дядюшка Астон, ведь моя мачеха… я буду очень удивлена, если Рисойские сейчас не мчатся в столицу. И им потребуется полный штат прислуги. А это те люди, которых не замечают. Они все видят, слышат, могут рассказать, но слугам почему-то совершенно не уделяется внимания. А если у нас будет кто-то свой в доме…
— Нам смогут рассказать, кто друг, а кто враг, кто будет шпионить в пользу вашей мачехи, кто ворует, — сообразил благородный граф, совершенно по-простонародному потерев руки. — Малена, будь я лет на двадцать помоложе — я бы плюнул на все и украл вас! Даже из храма!
Астон прикинул все блага, которые ему сулит эта идея, и исполнился… ну, не восхищения, но одобрения — точно. Его бы дочери подумали о слугах?
Да нет! И Астела, и Даранель искренне считают, что слуга — это такая одушевленная вещь. С которой что хочешь, то и делай. А ведь они действительно — рядом. Все видят, слышат…
— Мария-Элена, я напишу в столицу, своим знакомым. И у нас будет как минимум двое-трое своих людей в вашем доме.
— Причем о ком-то не буду знать даже я? — чуть-чуть пококетничала Мария-Элена. — Дядюшка Астон, будь я лет на десять-пятнадцать постарше, я бы ни перед чем не остановилась. И бросилась бы вам на шею…
Граф весело рассмеялся и поцеловал руку девушки.
— Малена, вы чудо.
Ответом ему была сияющая улыбка.
— Ну, своего он не упустит, — заметила Матильда.
— И доверяться ему глупо.
— Но больше пока некому. Вот ведь беда…
Малена только вздохнула в ответ.
Монастырь. И этим все сказано. Там были и девушки из знатных родов, но… о, это вечное «НО»!!!
Это — гадючник. Это вечное кто кого подсидит, кто подсмотрит, кто наябедничает, это место, которое выявляет худшие качества в воспитанницах. И особых подруг у Марии-Элены просто не было. Герцогесса же… Из благородных и с некоторыми привилегиями, а потому особенно ненавистная.
Поэтому обратиться было не к кому, оставалось лишь держать ушки на макушке. А больше всего угнетало, что Мария-Элена не знала ничего о Рисойских. Предполагать могла, а вот знать…
Рисойские были в том же положении, но у них было больше опыта, возможностей и… чего уж там! Желания призвать отбившуюся от рук падчерицу к ответу.
А вот получится ли у них это осуществить?
Малена не знала. Но Матильда неутомимо лазила по интернету в поисках рецептов.
Яды, противоядия, оружие… смешно?
Пусть! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. И — без последствий.
А Матильда еще добавляла, что никогда! Никогда не знаешь, что тебе пригодится, когда пригодится и каким образом! Поэтому знания — наше все.
Интересно, ФСБ не заинтересуется таким активным пользователем?
Да вроде бы не должна, она ж не рецепт тротила ищет… а ведь и этим заняться стоит?
— Мотя, ты не перегибаешь палку?
— Знаешь, когда мы встретимся с Рисойскими, как бы не оказалось, что я ее еще и недогнула.
Малена не стала спорить. В чем-то она безоговорочно признавала главенство Матильды.
— Хорошо.
И девушки принялись за завтрак. А Рисойские?
Подождут!
Матильда угадала. Или Малена?
Сейчас Лорена ехала верхом, искренне мечтая придушить падчерицу.
У нее болели ноги и спина, у нее растрепались волосы и испортилась кожа, у нее вся одежда пропахла мерзким конским потом, она чувствовала себя совершенно ужасно.
Но так было быстрее.
Силанта тоже хныкала, плакала и жаловалась, но Лорена была безжалостна.
Верхом, и только верхом.
Нет?
Приедешь потом. Верхом быстрее, чем в карете, а это имеет сейчас первоочередное значение. Лорене надо оказаться в столице быстрее падчерицы, и она там окажется. Малена приедет на ее территорию, и уж тут…
Мысль о том, что один раз это уже произошло и в выигрыше осталась вовсе не Лорена, женщина гнала от себя грязной тряпкой. Это случайность.
Это просто досадная случайность, а в этот раз она подготовится, и все пройдет иначе.
Мария-Элена тоже будет готовиться?
Эту мысль Лорена тоже гнала прочь. В отличие от Лорана, она не могла допустить мысли о том, что кто-то окажется умнее, сильнее и красивее, чем ОНА! Это же — ОНА!
Она поднялась с самого низа, от дочери разорившегося дворянина до супруги одного из знатнейших герцогов королевства, она всего добилась своим умом (и попрошу без идиотских шуточек о месте расположения ума) и трудом, и никакая тварь ей не помешает…
Лорена ненавидела Малену. Именно ненавидела со всей силой души.
Если бы Лорану удалось осуществить свой план, переспать с этой соплей и запереть ее в Донэре, Лорена не тратила бы на Марию-Элену столько чувства. Подумаешь, герцогесса! Лорена-то умнее и красивее! И уж точно удачливее!
Но Рисойским указали их место. Указали жестко и нагло, уложив Лорана в постель… со свиньей! Погубив их репутацию в глазах соседей и дав понять фактически, что их место в хлеву. Они не ровня Марии-Элене.
Герцогесса оказалась достойна своего титула, и этого Лорена ей простить не могла.
Ревность?
Зависть?
И это, и простая ненависть к той, которая не просто обладала какими-то благами по праву рождения, но и была их достойна. И Лорена не могла утешаться словами о слепоте судьбы. Раньше она мужественно боролась с обстоятельствами, сейчас же, на фоне Марии-Элены… она просто выгодно продавалась.
И ненавидела герцогессу за эту правду.
Не осознавала до конца своих чувств, не разбиралась в мотивах, но ненавидела. И сделала бы все, чтобы насолить Марии-Элене.
Еще и сделает, дайте только до столицы добраться!
Лорена знала, она не успокоится, пока не укажет мерзавке на ее место. Раз и навсегда.
— Я скоро из дома буду бояться выходить.
— Будем спускаться по веревочной лестнице с балкона?
— Ага… А может, отравить их всех к едрене фене?
— Маму? Родную?!
— Какая она мне мать!
Матильда и Малена красили глаза и привычно препирались.
С момента визита участкового прошла уже неделя. Даже побольше.
И… затишье.
Девушки не удивились бы скандалам под дверью, попыткам воззвать к совести, жалости или порядочности Матильды, попыткам вломиться силой…
Тишина пугала и настораживала.
Мысль о том, что любящая мамочка сдастся, обеим и в голову не приходила. Чушь какая! Стремление людей к халяве неизбывно и безгранично. И отказываются они от попыток, только крепко получив по морде. А пока этого не было…
Так где же мамочка?
Срочно уехала к другим деткам?
А на какие, простите, деньги?
Матильда поглядела в интернете, до нужного поселка было добираться больше тридцати часов в одну сторону. Поезд, еще один поезд…
Примерно треть Матильдиной зарплаты за месяц. Дорогое удовольствие. Просто так не наездишься, но чего теперь ждать самой Матильде? Боевых действий? Что мамаша так просто не сдастся, она и не сомневалась. И Параша куда-то запропала… точно, пакость готовят, стервы.
Стерва — это куча падали?
Очень точное определение в отношении этих двоих… стерв! Хоть мамаши, хоть Параши.
Матильда нервничала, а Малена ее успокаивала.
— Вот подожди, доберусь я до столицы — и мы поменяемся местами.
— Ты будешь нервничать, а я тебя успокаивать?
— Именно.
— Хорошо бы до этого времени разобраться с моей мамашей.
— Как прикажешь с ней разбираться, если она не показывается?
— Ждем-с…
Ожидание и выматывало хуже всякой войны. А уж когда к нему добавлялся господин Асатиани… черти б его побрали!
Вот и сейчас.
Опять цветы, опять игрушка, конфеты…
Малена скривила губы, но отправить все в комнату менеджеров не успела. Заявился Антон под ручку с давешней блондинкой.
— Марин, ты сядь, посиди пока, я кое-что сделаю, и поедем.
— Да, дорогой, — томно проворковала жертва косметики, опускаясь костлявым задиком на диван. Матильда посочувствовала мебели. Интересно, у блондинки на попе костяных гребней нет? А то ведь прорежет!
— Малена, сделай Маринке чай.
— Лучше кофе. Черный. С лимоном…
— С сахаром?
— Конечно нет! Я на диете!
«При таких костях? — ужаснулась Малена, уже осведомленная о забавах женщин нашего мира. — Да ей плюшки надо есть каждый день, по три раза в день!»
«Мало ли, может, она пособием готовится? В анатомический кабинет, скелетом работать?»
Малена перехватила управление у подруги и принялась заваривать кофе. Матильда тем временем комментировала прическу блондинки и полкило косметики, наложенных с утра.
Или не смытых с вечера?
Кто бы объяснил дурочкам, что вечерний макияж с утра — это не просто дурной тон, это еще и плохо смотрится при дневном освещении… тени в свете неоновых ламп углубляют глаза, но в дневном свете ты выглядишь как клоунесса.
«У нас вообще не красятся. Только продажные женщины».
«У нас примерно так же. Чем сильнее женщина красится, тем больше она хочет продаться».
«Я бы не купила».
«Думаю, Антон тоже ей не платит, — согласилась Матильда, окидывая блондинку нечитаемым взглядом и ставя перед ней кофе с лимоном. — За идею старается».
Мельком она заметила, что дверь в кабинет прикрыта неплотно, так что Антон может услышать их разговор. Есть у шефа такая привычка.
Ну и ладно, все равно она предельно вежлива со всеми его пассиями. То есть Малена. Пробить герцогессу на хамство было невозможно, хотя пытались многие.
Блондинка сощурилась.
— А вы тут секретарша…
— Да.
Малена поглядела на игрушку и цветы.
Сейчас отнести?
Придется подождать, не оставлять же эту блондинку одну в приемной?
Нет, никак не оставишь.
Блондинка проследила за взглядом девушки, и лицо ее стало гадко-ехидным.
— Я смотрю, Давид выиграл пари? Или пока еще примеряется?
— Пари? — удивилась Малена.
Улыбка у блондинки стала еще более пакостной.
— Между Давидом и Антоном.
Малена прищурилась в ответ, не показывая своих чувств.
— Я не в курсе условий… не посвятите?
— Кто быстрее затащит вас в постель, тот и выиграет. Давид, да? Вы ему скажите, пусть хоть на колечко расщедрится…
Дверь кабинета распахнулась.
Антон воздвигался на пороге, злой, как три черта.
— Маринка!
Блондинка захлопала глазами.
— А что не так?
Малена молчала, но столько всего выражал ее взгляд…
Сейчас Матильда и Малена ругались между собой. И слава богу, что телом не управляла ни одна из них, оно так и застыло со скрещенными на груди руками и приподнятой в насмешливом удивлении бровью. Кто бы сказал, что Малена из последних сил удерживает взбесившуюся подругу? А Матильда была не просто в бешенстве, она готова была убивать.
— Суки!!! Твари, сволочи!!! Пари?! Обоих зарою!!!
— Успеем. Пусть сначала объяснятся.
— Козлы!!!… и…!!!
— Она могла и соврать.
— Ты в это веришь???!!!
— Нет. Определенно не врет, просто укусить хотела побольнее.
— ВОТ!!!
Малена вздохнула.
— Матильда, милая, дай мне в этом разобраться. Ладно? Сестренка…
Матильда зашипела, но первый приступ ярости схлынул, миновал. Держаться стало легче. Сказывалось бабушки-Майино наследство, фамильная вспыльчивость. Но после первого приступа ярости становилось легче, Матильда уже могла размышлять здраво… только раньше у нее не было Малены.
Она бы треснула Антона по голове ксероксом, выдрала бы блондинке патлы и попала бы в милицию.
Она.
Малена же стояла, будто так и надо. И не при ней злой как черт Антон нависает над блондинкой с таким видом, словно сейчас ее сам препарирует.
— Ладно. Но если что — я им размножалки с корнем вырву!
— И я помогу.
— По рукам!
Диалог казался долгим, но в реальности занял меньше десяти секунд. Мысли же. Самое быстрое, что есть на Земле…
Антон едва успел отреагировать, стащив блондинку за руку с дивана, да так, что Марина плеснула на себя кофе и запищала.
— Ой! Кажется, я обожглась…
— Все. Вали отсюда.
— Тоша!
— Сказал, вали! — рявкнул Антон. И таким было у него лицо, что даже крашеная кукла что-то сообразила. К примеру, что сейчас вылетит в окно.
Чашка кофе полетела на пол, а блондинка попыталась повиснуть на любовнике.
— Тоша…
— ВОН!!! — взревел благородный герой так, что дрогнул светильник на потолке.
Малена выключила кофеварку и заняла свое место за столом. Блондинка вышла, виляя задом, а Антон сделал два шага по комнате.
— Малена…
Девушка молча смотрела на него.
— Я… мы не спорили с Давидом.
Малена с ним тоже не спорила. Пусть выговорится.
— Давид просто попросил меня оставить тебя в покое. Ты ему понравилась.
Молчание.
— У нас не было спора как такового, мы решили, что выбор предоставляется тебе.
— Это очень благородно с вашей стороны, Антон Владимирович.
Малена говорила тихо и глухо. Ей было больно, и Антон это понял.
— Маринка — дура! Пойми…
— Я все понимаю. Давайте закроем эту тему?
— Ты не сердишься?
— У вас есть какие-то вопросы по работе?
Малена всем видом показывала, что это — не тема для обсуждений. И Матильда восхищалась сестрой.
Ах, как легко было бы сейчас сорваться в базарную истерику. Как просто…
И как невозможно для герцогессы. Малена так же не могла устроить скандал, как не могла бы пройти голой по улице (леди Годиву в пример не приводим, там были обстоятельства), не могла бить посуду, кричать…
— А жаль. Так было бы легче.
— И мне жаль. Что в нашем мире больше этого нет…
— Может, есть? Только мы не сталкиваемся?
— Может быть…
Антон хлопнул дверью кабинета. Вопросов по работе у него не было.
Малена посмотрела на кофейную лужу на полу, на чашку… и пошла убирать. Здесь замка с прислугой нет, здесь надо ручками.
Хорошо хоть, чашка не разбилась.
Малена взяла ее и отнесла в санузел, вымыть.
Там ее и нашла Женя.
— Малечка… ты как?
Раньше Евгения ревновала шефа. Потом поняла, что Малене он не нужен (герцогесса своего интереса никогда не показывала), и успокоилась. И даже хорошо относилась к девушке, особенно после появления Давида. Ясно же, друзья поделили поле боя, и Малена достанется Давиду, а на Антона никто не посягнет.
— Что? — спохватилась Малена. — А, да, все в порядке.
— Ты плачешь.
— Это от моющего средства. Оно в глаз попало.
Девушки так и не поняли, кто из них плакал.
Матильда?
Малена?
Горько, когда на месте рыцаря в сверкающих доспехах оказывается… его ишак. Или даже ишак его оруженосца. Горько и гадко.
Благородный человек никогда не позволит себе обсуждать женщину в таком ключе. Тем паче женщину, которая ему небезразлична. А если вот так, в мужской компании, как будто перебирают стати породистых кобыл… Малена никогда не позволила бы себе обсуждать любимого мужчину с другими. Никогда…
И уж точно не низвела бы свои чувства до… до такого.
Больно…
— Антон мне все рассказал.
— Да неужели?
— Маринка — тварь и гадина. Она и наврать могла.
— О чем?
— О пари.
— Могла. Но… не на пустом месте.
— В смысле? — не поняла Женя.
— Как ты думаешь, это порядочно — трепать мое имя перед каждой встречной?
Малена даже знала, когда это произошло. Когда она отказалась ехать с парнями, наверняка…
Гадко это. Словно мыла наелась… того самого, с мыловарни.
Больно и тошно было Малене, а Матильда разделяла ее эмоции. Сестра же страдает!
— Ну…
— Я не давала повода. И мне сейчас очень неприятно. Можешь так и передать Антону Владимировичу.
Женя вздохнула.
— Ладно… Ты справишься?
— Не дождетесь, — огрызнулась уже Матильда. — Из принципа переживу всех, особенно эту парочку ловеласов!
Женя фыркнула и вышла из санузла.
Антон больше ничего не говорил по этому поводу. С Давидом он, похоже, созвонился сам, потому что вечером перед конторой джипа не было.
— Отвязался? — не поверила в чудо Матильда.
— Благословением Сестры и Брата…
— Не было бы счастья, да несчастье помогло?
— Значит, это не несчастье, а предпосылка для счастья, — философски ответила привыкшая к софистике Малена.
— Аэссе.
— Аминь.
Король работал.
Упорно, серьезно, вдумчиво, он разбирал бумаги в присутствии канцлера. Что-то подписывал, что-то откладывал к рассмотрению, что-то кидал в корзину, когда…
— Ваше величество, беда!!!
Его величество проехался пером по столу и, конечно, сломал остро заточенный наконечник к шервулям[1]. И дернулся не только король.
Канцлер, который как раз подкладывал королю документ на подпись, аж чернильницу опрокинул, укоризненно глядя на Бариста Тальфера, который влетел (с его-то тушей только бегать!) в королевский кабинет.
— Что случилось?
— Степняки перешли границу и движутся вглубь страны! Голубь прилетел…
Канцлер, Леонар Тарейнский, забыл обо всем на свете. Иначе никогда не протянул бы руку вперед короля.
— КАК?!
Барист сунул в протянутую руку скатанную в крохотную трубочку бумагу.
Его величество перехватил донесение в воздухе, проглядел…
И медленно, словно в дурном сне, начал оседать на ковер, под взглядами стряпчего и канцлера.
— Ваше величество!!!
Канцлер едва успел подхватить короля и осторожно уложить на ковер.
Каким чудом Барист успел прикрыть дверь, знал только он сам.
— Лекаря!!! — едва не в голос взвыл канцлер.
Вроде бы толстяк неуклюжий, малоподвижный, но Барист мигом оказался рядом с Леонаром, стиснул его руку.
— Нет! Капли в ящике стола!
— ГДЕ?!
Барист ловко вытащил ящик, вытряхнул на ладонь пузырек темного стекла, накапал капли прямо в кубок с вином и принялся осторожно, явно привычно поить короля.
Канцлер поддерживал его величество под плечи.
— Что с ним?
Стряпчий посмотрел на канцлера и решил махнуть рукой на тайну. Такое не скроешь… пусть его величество сам потом разъясняет… или казнит.
— Его величество болен.
— Что говорят лекари?
— Простите, ваша светлость, я ничего не могу сказать без разрешения его величества.
Канцлер поглядел весьма многообещающе, но Баристу было не до того. Он даже не заметил, потому что вливал в губы короля вино с настоем.
Остеон пошевелился, глубоко вздохнул… На серые щеки начал возвращаться румянец.
— Кто здесь?
— Лежите, ваше величество! — Канцлер чуть потеснил Бариста, наклонился над королем.
— Кто… знает?
— Обещаю, я буду молчать.
Остеон медленно прикрыл глаза. Силы возвращались к королю.
— Кто-то меня видел? Сейчас?
— Нет, ваше величество.
— Никто не должен знать… — в голосе короля звенела сталь, обещая мучения и смерть любому проговорившемуся. — Никто.
Это явно относилось не к Баристу, и канцлер отвечал:
— Клянусь, ваше величество!
— Дайте донесение.
Мужчины замялись, но… выбора не было.
Второй раз король пробежал его глазами уже более спокойно, протянул Леонару.
Канцлер прочитал несколько строчек и едва не улегся рядом с королем.
— Степняки? Взяли Инкор? Собрали большое войско, чуть ли не сорок тысяч человек, и теперь движутся вглубь Аллодии, вдоль Интары! Брат воинственный!
— Это-то понятно, где бы они еще прошли!
Остеон переключился на более важное. С самочувствием все ясно, лучше уже не станет, только хуже, а значит, и волноваться не о чем. Интара была достаточно глубокой речушкой. А что главное для войска?
Вода.
Надо поить людей, надо поить коней, степнякам последнее особенно важно…
— Откуда у них такое войско?
Канцлер сжал в кулаке бумажку.
— Если этот… еще не сдох, то я ему помогу. Обещаю, ваше величество.
— А разъяснить? — Остеон уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы вернуться в кресло.
Леонар фыркнул, словно кабан в камышах, и принялся объяснять.
Последнее время на границе со Степью царило просто умилительное спокойствие. Прямо-таки восхитительное. Набеги почти прекратились, вылазки стали редкими… народ порадовался.
Рид — насторожился. Так уж был устроен маркиз Торнейский, что везде видел в первую очередь подлость, а потом…
Рид поговорил со своими подчиненными. Сотник Ренар Давель командовал разведчиками, он и отправлял их в Степь… он уверял Рида, что все в порядке. Просто у степняков сменился каган, старый умер, новый воссел на трон, ну и… естественный процесс. Пока внутренних врагов не перережет и друзей не наградит, ничего серьезного ждать не стоит.
А поди ж ты…
Маркиз Торнейский написал в столицу и говорил при встрече с канцлером, но… ничего не было известно. Тишина и покой.
Леонар с себя вины не снимал, но клялся и божился, что разведка ничего не доносила. Хотите, ваше величество, рубите голову, а только есть у нас предатели, есть…
Его величество это ожидаемо не утешило, но менять сейчас канцлера? Вводить нового в курс дела?
Некогда! Не до того…
И его величество принялся отдавать приказания.
Объявить всеобщую мобилизацию.
Подтянуть войска к границе.
Перехватить, остановить, не пустить…
Разослать голубей по всем крепостям. И…
Маршала к королю!!! Немедленно!
Канцлер вылетел из кабинета, словно под зад пнутый. Слуги метнулись на поиски маршала. А его величество посмотрел на Тальфера.
Вообще, король должен быть несгибаем и властен, но…
Принц был где-то в городе, а король — тоже человек. Он не может быть символом двадцать четыре часа в сутки, ему иногда тоже надо выговориться. Перед человеком, которому все безразлично, кроме обожаемых цифр.
— Мы справимся? Что у нас по финансам?
Набег — это ведь в первую очередь расходы. На войска, на продовольствие, фураж… на все.
Барист принялся излагать все цифры, которые знал на память. Он понял, что королю это не так важно, просто его величеству надо собраться с духом… и высказать что-то такое. Что-то, на что не хватает сил даже у короля.
Вторжение?
Да, это бы подействовало на короля, но не так сильно. Аллодия сильна, и они бы справились… маркиз Торнейский…
Восьмилапый!
Барист сообразил, в чем дело. Но…
А, семь смертей не увидать, а одной не миновать.
На плечо королю, который сидел за столом, сгорбившись в кресле и прикрыв лицо, легла мягкая ладонь. Барист Тальфер обычно не позволял себе таких вольностей, но сейчас…
— Он справится, ваше величество. Ваш брат — умный и опытный полководец.
— Сорок тысяч человек. Сорок. Тысяч.
— Это степняки. Они не умеют воевать, государь.
— Сорок тысяч. А у него сто человек. Может, еще что-то из ополчения будет… полководец, да. Но без полка!
Что мог сказать Барист? Да только одно.
— Ваше величество, давайте созывать войска. Раньше начнем, раньше поможем маркизу.
Остеон с трудом вытащил себя из кресла, подошел к окну. Проклятая слабость после приступа, и виски до сих пор ломит…
Сто человек гвардии. Маркиз…
Маркиз где-то там, где едет Шарлиз Ролейнская, где идут сорок тысяч степняков, где граница…
Брат воинственный, Сестра милосердная, сберегите моего брата!!!
Остеон знал Рида. Маркиз не полезет в лобовую атаку, а попытается задержать врага, измотать, дать время…
Интара — подлая речушка, она течет по оврагу, по полям, лесам, перелескам, там подходящие места для партизанской войны. Рид обязан уцелеть, должен!
Война…
Никогда не знаешь что, как, где… ночной налет, шальная стрела, Рид не станет отсиживаться в тылу, он первый пойдет навстречу опасности.
Брат, Сестра, спасите его!
— Где маршал?
— Я сейчас, ваше величество…
Барист выглянул за дверь и заговорил со слугами.
Остеон молча молился.
— Ваше величество?
Маршал, Артан Иллойский, вошел быстрым шагом.
— Мне сказали… ваше величество?
Остеон кое-как взял себя в руки. Кто бы сомневался, весь дворец уже в курсе.
— Маршал, если вы уже знаете про степняков… объявляйте мобилизацию, собирайте войска…
— Да, ваше величество.
— Выступайте как можно скорее.
— Слушаюсь, ваше величество.
— И… возьмите.
Король открыл стол.
— Ваше величество!
Маршал ахнул, увидев эту вещь.
— Приказ отдаст Барист.
Вещь в руках у короля была личной королевской данзой[2].
Золотая пластинка, выполненная в форме королевского герба Аллодии. Единственное отличие — громадный черный камень, вделанный посередине в золото. Своего рода отличительный знак, благодаря которому данзу нельзя было подделать или подменить. Таких камней и было-то всего шесть штук. Корона, скипетр, кольцо, нагрудный медальон короля и две данзы.
Золотые пластинки? Нет. Не только.
Неограниченная власть на территории королевства.
Человек, которому доверили данзу, мог распоряжаться так, словно сам король стоял на его месте. Ему не могли отказать ни в чем, кто же отказывает королю? Более того, он мог начать или закончить войну, казнить или миловать… он был волен в жизни и смерти людей, как сам король. Одно слово…
— Это вам, маршал. Единственный, кому вы ее можете отдать — маркиз Торнейский.
— Да, ваше величество.
Остеон помолчал пару минут.
— Он сейчас там.
Маршал дураком не был.
— Ваше величество, я все сделаю, чтобы ему помочь.
Остеон молча кивнул. Горло перехватило.
Маршал вышел. Барист, незаменимая голова, уже подготовил проект приказа. Остеон пробежал его глазами: все правильно. Мобилизация, война, большая королевская печать, осталась подпись…
— Прикажи отдать секретарю, пусть перепишут начисто, я подпишу.
А оставшись один, опять уставился в окно.
Брат светоносный, Сестра милосердная, спасите моего брата…
Каган Хурмах оглядел свое войско.
Как и положено кагану, он передвигался на платформе, которую тянули вперед быки. Испокон веку так заведено, нищета и рвань пешком, простые степняки, чикан, верхом, знатные, дакан, в колесницах, а каган — на платформе. Вызолоченной и разукрашенной, чтобы все видели его знатность и богатство.
И — бесстрашие.
Ясно же, что на платформе передвигается каган, сюда будет нацелен удар врага, но правитель страха не ведает. Хотя это было сказано не о Хурмахе.
Он знал, что такое страх. Не за свою жизнь, нет… За другое.
Хурмах был третьим из шести братьев. И где теперь остальные сыновья его отца?
Нет их…
Ушел в небытие книгочей Бурат, ушли в небытие сладострастники Чихей и Журмей, погибли храбрые Арват и Санат. Всех унесли кого клинки, кого болезни. Всех…
И даже своей подушке не признавался Хурмах в том, что причиной трех смертей был он сам.
Хурмах хотел величия для своей страны.
Прекрасна и многообразна Степь, обильны в ней поля, тучны стада, изобилен приплод в них, но кто сейчас считается со Степью?
Никто.
Их превратили в собак, сидящих в конуре, загнали, как волков, и не выпускают за кольцо сторожевых крепостей. Хурмах искал способ изменить ситуацию — и нашел союзника.
Всегда, везде два понимающих человека смогут договориться.
Вот он, человек, который его понял.
Сотник Давель.
Сейчас он не сотник, он личный кал-ран[3] самого кагана. И когда наступит момент дележки добычи, Хурмах щедро одарит союзника.
Давель неглуп, именно он привез наложницу, прекрасную, словно луна, но больную дурной болезнью, для Журмея, он помог устроить засады, в которых сгинули Арват и Санат…
Именно он.
Кое-что сделал и сам Хурмах, но это сейчас неважно. Важно то, что его признал Круг. Его имя выкликнули перед кострами, как и полагается по старинному обычаю, на его призыв откликнулись храбрые воины, и сейчас он собирается пощупать мягкое подбрюшье Аллодии.
Пройти до берега моря и омыть ноги в соленой воде.
И это — справедливо.
— Давель!
Кал-ран отозвался почти сразу. Позвали.
— Мой каган!
Хурмах цыкнул на наложниц, чтобы скрылись с глаз долой, кивнул Давелю на подножие трона. Кал-ран понятливо вскарабкался на платформу.
— Ваше величество?
Титул согрел душу. Но…
— Рано меня еще так называть.
— Ваше величество, вы уже король. Степи. А Аллодия ждет своей очереди.
— Ты уверен, что нас не остановят?
— Вы взяли Инкор почти без потерь. И другие крепости падут вам под ноги…
Каган поморщился.
Инкор они взяли потому, что сотник с верными людьми просто открыл ворота своему кагану. И степняки ворвались в крепость. А вот дальше…
— Король соберет войска…
— Король стар, принц глуп.
— Есть еще Черный Волк, — прошипел каган.
Маркиза Торнейского в Степи называли именно так.
Черный Волк.
Есть такое предание, и когда его рассказывают, дети степняков жмутся к кострам, не смея отойти от них до самого утра, а их родители вспоминают свои страхи и подбрасывают в огонь кизяк. Это — не просто страх.
Это — волк.
Черный, кривой на один глаз и хромой на одну лапу, он бродит по степи. И нет того, кто его одолеет. Красны его глаза и белы его клыки, и падает с них на землю густая пена, а там, где касается она земли, вырастает белена.
Волк уносит детей, режет скот, и даже воины склоняются перед ним. Перед его мощью и силой…
Так прозвали и Торнейского.
— У вас есть союзники в столице, ваше величество. Торнейский не придет. Или придет, но почти без войска. Человек пятьсот, семьсот… что он сможет сделать?
Хурмах поежился, сотворяя знак, отвращающий зло.
Что может сделать Черный Волк?
Об этом узнает тот, кто попал ему в зубы. Но — поздно. Слишком поздно.
Только вот каган не должен ведать страха. Хурмах оглянулся на свое войско.
Степняки с арканами, степняки с копьями, с саблями, все смотрят на него, все готовы умереть за своего кагана…
— Пусть приходит Торнейский. Мы его встретим.
Высокий светловолосый мужчина проглядел донесение с границы и довольно улыбнулся.
Замечательно. Пока все идет по плану.
Что нужно для смены власти?
Первое — опасность. Когда волк угрожает овчарне, овцы становятся послушными.
Второе — пастух. Его надо или убрать, или скомпрометировать… с Остеоном разберемся, руками его же сына.
Лэ Стиорта уверяет, что настой скоро будет готов, принцу она его всучит, за хорошие деньги, кстати, деньги лишними никогда не бывают, — и Найджел бодро побежит травить отца.
Не сразу, конечно. Но где-то через полгода-год, в зависимости от везения и крепости здоровья, Остеон скончается, и Найджел займет трон.
Попробует.
К тому времени в битве на границе погибнет Торнейский, а сам заговорщик…
У него уже готово войско, которое не только вышвырнет кагана из Аллодии, но и отвоюет изрядный кусок Степи.
Хурмах — трус и сволочь, но не дурак, поняв, что для его драгоценной шкуры есть угроза, он предпочтет договориться.
Договориться можно вообще с любым человеком. И светловолосого поддерживала примерно пятая часть дворянства, а это много.
Очень много…
И в результате победитель вернется в столицу. А тут к его услугам и принцесса, и трон. Кому будет нужен Найджел, к которому приклеится ярлык отцеубийцы? Да никому. Палачу разве что…
Заговор вступал в решающую стадию.
Полгода, максимум — год, и в Аллодии сменится король. Разумеется, для блага самой страны. Как истинный патриот Аллодии, он просто не мог допустить, чтобы на ее троне сидел подлец, убийца и дурак впридачу.
Светловолосый вообще был за мирное решение проблем, он бы и с Торнейским договорился… Но маркиз был слишком предан своему брату. Это и Диана отметила в своих донесениях. Пусть покоится с миром. Спишем маркиза в расход…
Мирная картина, не правда ли?
Мужчина, с бокалом красного вина, в уютном кресле, у камина…
А если заглянуть в его разум?
Клубок змей — намного более приятное зрелище, чем его мысли. И менее ядовитое, кстати. Как часто внешнее оформление и внутреннее содержание не совпадают?
Это вопрос философский. Светловолосого волновали вопросы житейские. Согласится ли Риний отдать за него Дилеру? Что делать с Шарлиз? Как поступить с Сорийскими?
Как договориться с Тальфером? Убивать стряпчего не хотелось, слишком он умен и полезен Аллодии, а вот поставить себе на службу… как?
На все эти вопросы ему предстояло еще найти ответы. Но он ведь умный и хитрый. Он справится, он все просчитает и выберет лучший вариант развития событий. Для себя лучший, конечно.
Не пройдет и двух лет, как на его чело опустится корона Аллодии. Не пройдет и двух лет.
Человек в кресле грезил о своем будущем величии…
— Пора праздновать?
— Думаю, да…
Давид не появлялся вот уже третий день. Ни игрушек, ни цветов, ни джипа…
Надоело? Или понял, что здесь не обломится?
Антон же решил свести все отношения к вежливому общению начальника и секретарши.
Устраивало ли это Матильду?
Да более чем. А вот Малена вздыхала. Но сестра нашла, чем ее развеселить.
— Мы сегодня после работы идем в бассейн.
— Здорово… а куда?
— В клуб «Атлант». Там первое занятие бесплатно, а потом купим абонемент, если захотим.
— Давай сходим!
Малена проявляла столько искренней радости, что Матильда готова была прослезиться. А и правда, не учат приличных девушек с монастырским воспитанием плавать в бассейнах. И в море им поплавать не дадут, и по песочку босиком побегать…
Малена и не страдала от этого, она же не знала, чего лишается. А вот когда ей показали да рассказали…
Теперь Малена требовала бассейн, и в пакете дожидались своей очереди заботливо сложенные купальник, шапочка, полотенце и тапочки. А то ж!
Вечером девушка вышла из конторы и направилась к клубу.
Не понравилось ей там сразу. Матильде.
Малена не видела разницы между марками автомобилей, различая их пока по цвету-размеру, а вот Матильда прекрасно понимала, сколько стоит «Кадиллак», сколько «Мини-Купер», сколько «БМВ», пусть не в подробностях, но все же!
Эти машины на стоянке были представлены. А вот «Жигулей» не было. Почему?
Наверное, не приглашали. Но ладно…
Пусть это все останется на совести владельцев. И стоянка, забитая элитными машинами, и роскошные стеклянные стены клуба, через которые видно роскошную барную стойку и сидящих за ней девиц, и крупные позолоченные буквы «Фитнес-центр «Атлант»…
Матильде все это решительно не нравилось, просто потому, что продав свою квартиру, она могла бы купить себе как раз половинку во-он той машины.
Ненависть победившего пролетариата к проигравшим буржуям, не иначе.
— Я бы помогла, но…
— Все в порядке, — успокоила Матильда сестру. — Бывает.
И решительно толкнула дверь клуба.
Почему-то в эту минуту она себя чувствовала как грязное пятно на ковре. Очень неудобно. Очень неприятно. Особенно под взглядами девиц в мини-костюмах, которые тут же захихикали и начали перешептываться между собой. Но кое-чему Матильда уже успела научиться у сестры.
— Я — Домбрийская!
И никак иначе. Неважно, что Матильда де-факто не была одной крови с Маленой, они все равно были ближе родных. И девушка, подняв голову и расправив плечи, улыбнулась окружающим.
Спокойно, снисходительно…
Аристократка никогда не будет принимать во внимание разговоры скотников. Она не станет ими брезговать, но…
Не тот круг. И обсудить им нечего.
Матильда медленно, держа спину, прошла к стойке администратора — красотки лет двадцати пяти, в белоснежной блузке. И конечно, с идеальной фигурой, волосами, зубами…
Живая реклама центра. И улыбается так… выученно. Жаль, что одними губами, глаза остаются холодными.
Матильда окинула ее внимательным взглядом.
— Ну да, будь на моем месте тот же Антон…
— Она не замужем, — заметила Малена.
— Может, просто кольца нет. Но в любом случае…
— Думаю, она бы и на Давида согласилась.
— Тут главное — большой и толстый…
— Мотя!
— Бумажник! Малечка, исключительно бумажник. А ты о чем подумала, насмотревшись интернета?
— Зараза.
Матильда улыбнулась. Ей доставляло удовольствие поддразнивать сестренку. Как и сестричке — троллить ее отсутствием манер.
Но стоит обратить внимание и на окружающий мир.
— Добрый день, — Мотя ответно улыбнулась девушке за стойкой. Так же — одними губами.
— Здравствуйте. Я могу вам чем-то помочь?
— Можете. Запишите меня на пробное занятие в бассейн.
Девушка тоже пригляделась к Матильде и улыбнулась уже адресно. Исключительно вежливо и равнодушно.
Интересно, где их такому обучают? Разговаривать как с человеком, а смотреть как на помойку?
— Тильда?
Малена привычно перехватила у сестры контроль. И в следующий миг девушка за стойкой поежилась. Таким на нее арктическим холодом повеяло от невысокой фигурки, что рука сама собой дернулась за шубой.
Ледяные серые глаза, осанка, приподнятая бровь…
В своем мире Малене было сложно, а вот здесь, где никто не имел представления о хороших манерах, принимая за них то избыток высокомерия, то отсутствие воспитания…
— Д-да… К-когда?
— Можно прямо сейчас, — милостиво разрешила Малена.
— Конечно… Ваш паспорт?
На стол легла маленькая книжечка. И красотка принялась заполнять строчки.
Малена опять уступила сестре контроль, и администраторша смогла чуть расслабиться. Хотя и сама не понимала, почему так происходит.
— Ключ от вашего шкафчика. Если у вас чего-то нет, шапочки…
— У меня все есть. Благодарю, — вежливо ответила Матильда. И прозвучало это так, что красотка прикусила змеиный язычок. — Как я могу попасть в раздевалку?
— По зеленой стрелке, пожалуйста.
Администраторша успокаивалась. Матильда не вымораживала все пространство вокруг себя, рядом с ней было спокойно. А вот Малена, особенно когда было на то ее желание…
Матильда пригляделась. На полу действительно были стрелки.
Зеленая — раздевалка.
Синяя — бассейн.
Но нам пока нужна зеленая.
Раздевалка тоже была роскошной. С душевыми кабинками, с хромированными дверцами шкафчиков, с зеркалами… красиво. Но неуютно.
Матильда быстро переоделась в купальник, ополоснулась под душем и вышла.
Теперь по синей стрелке.
Итак, бассейн.
Большой, красивый, с синей плиткой на полу, отчего вода казалась голубой и прозрачной, с мозаикой на стенах… пальмы, чайки…
На двух стенах картина тропического берега, на двух других — горизонт с птицами. Красиво.
Матильда медленно, перебирая руками по поручню, спустилась в бассейн. Немного поежилась…
Вода приятно обволакивала тело.
— Как приятно, — шепнула Малена.
— Да…
И Матильда упала на спину.
Лежать на спине она умела. И плавала неплохо, бабушка в детстве ее частенько водила на речку. Так что сейчас девушка медленно двигалась по бассейну, разглядывала стеклянный потолок, через который было видно небо, и получала удовольствие.
— Поберегись!!! — раздался вопль.
И Матильду окатило фонтаном брызг.
Она чертыхнулась и перевернулась. Малена испуганно визжала где-то в глубине души, но контроль не перехватывала. Понимала…
В бассейн явилась толпа золотой молодежи.
Два парня, общим весом под два с половиной центнера, и пять девушек примерно с тем же общим весом. Все увешаны золотом так, что хоть в ломбард сдавай. И смотрели вторые на первых…
— Они голодные? — не удержалась Малена.
— Мне тоже так кажется… Поплыли, а то им еще закусить захочется, — согласилась Матильда.
Один из парней решил показать себя умелым пловцом и супермужчиной. Он забрался на вышку и бомбой прыгнул в бассейн. К сожалению, не отбив себе ничего о воду. А, впрочем, через такой слой сала его хоть поленом глушить можно — не пробьешь.
Но Матильду окатило изрядно.
Второй парень ничего из себя корчить не стал, просто слез в бассейн и попробовал поплавать.
Ага, как же.
Сезон «русалок на нересте» был открыт спустя три минуты.
Девушки умело загоняли, окружали, подплывали с вопросами, демонстрировали себя…
Матильду это забавляло только первые две минуты. Потом она начала злиться. Бассейн не был разделен на дорожки или зоны, поэтому парни плавали бессистемно. И не там, где хотелось бы Матильде.
Вот плывешь ты, решив пять раз проплыть бассейн из конца в конец, и натыкаешься на одного идиота.
Оплываешь его, а за тобой еще три загонщицы плывут с вопросами.
Типа «Сколько времени, вы не подскажете?», «Вы не знаете, где здесь бар?», «Скажите, что вы думаете о последнем чемпионате мира по футболу?». Опытные девушки попались…
Плывешь обратно по другой стороне бассейна, а там еще две «русалки» атакуют второго бедолагу: «Как вы думаете, здесь вода хлорированная или озонированная?», «Не хотите после бассейна выпить по чашечке горячего крепкого… коф-ф-ф-фэ-э-э?».
Тьфу!
Матильда почувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Вот правда, что она здесь делает? Банально плавает?
Фу, какая пошлость!
Это в то время, как люди делом занимаются!
Парни демонстрируют себя и приглядывают девочек поаппетитнее. Девушки демонстрируют себя и приглядывают парней побогаче. Все заняты, а она тут плавать изволит!
Только мешается, паразитка!
Добавим к этому, что Матильда оказалась единственной героиней в купальной шапочке. Парни на это наплевали, а девушки щеголяли прическами разной степени сложности. Да и вообще…
У одного из парней столько шерсти было на организме, что хоть вычесывай на носки. Густой, курчавой, активно колосящейся на всех местах.
— Его бы не в купальную шапочку, а в гидрокостюм обрядить, — ухмыльнулась Матильда.
Малена хихикнула.
— А у вас вроде бы есть…
— Или в гигантский презерватив. А потом уже к людям.
Девушки дружно рассмеялись. И наткнулись на один заинтересованный взгляд и пять злобных. М-да…
Парень, которого она мысленно обозвала «шерстяным клубком», смотрел с любопытством, и «русалки» уже вострили когти.
— Придется сваливать, — вздохнула Матильда.
— Да, наверное… Жаль.
Не успели.
— Малена?
Девушки чуть не утопились. Единовременно и единодушно.
Вот объясните, какая нелегкая занесла сюда Давида Асатиани?
Давид спускался в бассейн под восхищенными девичьими взглядами. И… надо отдать парню должное, на фоне «колобков» он выглядел очень даже…
Фигура равнобедренным треугольником, кубики бицепсов, узкие бедра… и поразительно мало растительности на теле.
На ногах, немного на животе и на груди.
Не заросли, а так… аккуратная плантация.
— Мотя!
— Малечка, ты лучше смотри. А то останешься в первую брачную ночь с мужем и под кровать с воплем полезешь? Я вам свечку держать не буду, и так за тебя с Лораном целовалась. Бэ-э-э…
— Неприлично так разглядывать мужчину!
— А если он в одних трусах?
— Эм-м-м…
Мир Малены таких ситуаций не предполагал. А Матильда не видела в красивых мужчинах ничего плохого. Она и на Давида смотрела, как на произведение искусства. Но как не поиздеваться над сестренкой? Чуть-чуть, беззлобно…
— Могу утопиться…
— Не надо.
— Тогда вообрази, что это — античная статуя. Они и без трусов ходили, климат позволял.
Малена, уже ознакомленная с античным искусством, фыркнула.
— Как нам быть? Я плавать не умею.
— А я… М-да, поплыли к стене бассейна, буду контроль передавать. А то ведь утоплю гада.
— Давай…
Малена прочно заякорилась к поручню. И вовремя — Давид продемонстрировал себя всем и подплыл, словно Нептун.
— Малена, здравствуйте.
— Добрый день, господин Асатиани.
Фамилию явно услышали «русалки». Отлично.
— Минут пять — и они атакуют, — предупредила сестру Мотя. — Продержимся?
— Должны.
— Давай тогда двигаться по поручню к выходу?
— Давай…
Давид не обращал внимания на окружающих. Что они ему? Это же ОН! Сам Асатиани!
— Малена, нам надо бы поговорить.
— Говорите, — вежливо разрешила Малена.
— Я… Антон мне все рассказал.
Давид явственно подбирал слова, чтобы не обидеть девушку, и выглядело это очень забавно. Но смеяться Малена не спешила. Только поощрила мужчину, наклонив голову: мол, продолжайте, любезнейший, не стесняйтесь.
— Мы действительно разговаривали о тебе с Антоном. И, наверное…
Малена молчала. И постепенно продвигалась к лесенке.
— Я бы хотел…
На этом печальном и ответственном месте Давид был основательно протаранен боевой пловчихой. Которая так вписалась в него грудью, что Матильда даже мысленно присвистнула.
— Крепкий у нас силикон выпускать стали! — сказала она Малене.
— Что?
— Потом покажу…
Действительно, девушки были венцом косметологии.
Полные губы, груди, попки… при узкой талии и костлявых тельцах явно не обошлось без торжества косметической химии и пластической хирургии. Но это их проблемы…
Малене все это было безразлично, равно как и Матильде.
— Ой! Простите, я такая неловкая, — защебетала «русалка», намертво вцепляясь в Давида.
Малена бы так не сказала.
Девушка умудрилась вклиниться как раз между ними, намертво вцепиться в Давила, прижаться к нему грудью, да еще и поглядеть на Матильду этак… предупреждающе-злобно. Вали отсюда, мол, пока не притопили!
Занято!
Малена и спорить не стала. Наоборот, послала девушке благодарный взгляд, отчего та даже рот открыла и хлебнула водички. И помахала Давиду одной рукой.
— Ничего страшного, господин Асатиани, не смею вас отвлекать от важных дел.
И рванула по лесенке наверх.
Жаль, далеко уйти не удалось, она наткнулась на Антона.
Великий и Тщеславный шествовал к бассейну в окружении еще трех девушек.
— Додик, плыви сюда! Тут такие… Малена?
«Такие» тут же зашипели, но Малене было не до них.
— Антон Владимирович, приятно было повидаться. Всего наилучшего.
— Малена!
— До свидания.
Если Антон и хотел что-то сказать, то девушки ему такого шанса не дали. Вцепились намертво.
— Что-то мне подсказывает, что мы сюда ходить не будем, — подвела итог Матильда.
— А у вас в городе есть места, где можно просто поплавать? Без… этого?
— Ванная.
— А бассейн?
— Будем поискать.
Одевалась Матильда, как солдат-срочник, за время горения спички. И вылетела из раздевалки.
Поздно!
— Чер-р-р-рт!
— Матильда!
— Лови контроль!
Девушка выпрямилась, расправила плечи и спокойно пошла к стойке.
Спина прямая, голова поднята, ноги ступают легко и уверенно. И совсем неважно, что на ее пути стоят и Давид, и Антон. Оба в одних плавках.
Кстати, очень симпатичные мужчины.
У Давида плечи пошире и шерсти побольше.
У Антона кубики на прессе лучше проработаны, а ноги покороче.
— Тильда, ты о чем думаешь?
— А плечи у Давида пошире.
— А у Антона руки изящнее… ТИЛЬДА!!!
Малена повелась в очередной раз, но какое там стеснение? Какие комплексы?
Помилуйте, о чем вы?
Она улыбнулась. И прошла бы мимо, не останови ее Антон.
— Малена, уделишь нам пару минут?
— Как прикажете, Антон Владимирович.
— Пошли, посидим в баре.
Вслух Малена ничего не сказала, но взгляд у нее был очень выразительным, потому что Давид фыркнул:
— Кто платит, тот и танцует. Хоть голым приди…
Малена промолчала. Хотят парни пить кофе в одних трусах — их проблемы. И каких же трудов ей стоило заткнуть Матильду! Но взгляд герцогессы оказался очень выразительным. И направлен он был в сторону девушек, уже шести штук, которые кучковались неподалеку и злобно косились на Малену.
Вот что в ней нашли парни?
Есть же ОНИ! Красивые, умные, на все готовые, раскованные… а тут мышь серая? И все ей? За что такая несправедливость?!
Малена думала примерно так же и мечтала о восстановлении справедливости, но ее уже вели под руки к бару. С двух сторон, чтобы не сбежала.
Марсельеза вспомнилась как нельзя более кстати, жаль, никто не оценил шутки, когда Матильда принялась ее насвистывать себе под нос. Ее просто взгромоздили на барный стул.
— Что будешь?
— Ничего. Спасибо.
— Малена! — надавил голосом Антон.
— Минеральной воды. Без газа, — озвучила слова Матильды герцогесса, которая и не знала, что можно заказать в таких ситуациях.
— Мне грейпфрутовый фреш. Додик, а тебе?
— Гранатовый сок.
Стаканы материализовались на стойке словно по волшебству. Бармен смотрел заинтересованно, видимо, ему такая ситуация тоже была в новинку.
Малена покрутила стакан. Красивый, тяжелый…
— Хрусталь. Не дешевка, — сообщила ей Мотя.
— Ты в этом разбираешься?
— Так, немного… — Матильда не то чтобы разбиралась, просто по весу это было не обычное стекло.
Первым слово взял Антон.
— Малена, извини. Мы были не правы.
Девушка едва не навернулась с табурета.
Они?
Не правы?
Точно где-то сдох последний динозавр.
— Мы не хотели тебя обидеть, — вставил свои пять копеек Давид.
Малена смотрела спокойно. Парни ждали. Чего?
Прощения? Разрешения вести себя дальше так же? Ну уж нет.
— Я могу идти, господа?
— Малена, давай это забудем? — Антон смотрел, как чеширский кот.
— Я уже забыла, Антон Владимирович.
— Ты сюда тренироваться пришла? — а это уже Давид.
— Да.
— Оставайся. Составишь нам компанию?
— Простите, господин Асатиани, этот вечер у меня занят.
«Равно как и все остальные» — эта несказанная фраза повисла в воздухе.
— Кем? — уточнил Антон.
С двух сторон атакуют, гады. Матильда занервничала. Для Малены в этом ничего странного или страшного не было, в монастыре учили владеть собой в любой ситуации.
— Я могу идти, Антон Владимирович?
— Малена, я бы хотел, чтобы ты осталась.
— Простите, Антон Владимирович, этот вечер у меня занят.
Девушка мило улыбнулась, намереваясь покинуть компанию. Давид перехватил ее руку, явно начиная терять терпение.
— Малена, хватит. Мы перегнули палку, конечно…
— Простите!
И на Матильду опрокинулся стакан с чем-то холодным. Аккурат сзади, на поясницу, зар-раза!
Девушка вскочила с визгом. Специально взяла ноту повыше…
— Ой! Простите!
Извинялась одна из «русалок» очень искренне. И почему ей никто не поверил?
Матильда оглядела себя. На майке вишневое пятно, напоминающее очертаниями Австралию. И на джинсы немножко попало. М-да…
Очень хотелось удрать куда подальше, но воспитание не пропьешь. И не прольешь.
— Простите, господа. Мне надо привести себя в порядок. Надеюсь, вы не будете скучать?
Милая улыбка всем троим, включая девушку. И старт за угол.
В гостеприимные объятия «пловчих».
— Ты! — включила режим наезда самая грудастая. — Ты вообще кто такая?
Малена сориентировалась мгновенно.
— Где тут запасной выход?
Девушки растерялись.
— Девочки, еще раз — где тут запасной выход, пока эти два героя не опомнились? — потребовала Малена.
— Туда, — указала одна из девушек. — А ты что…
Малена поманила ее пальцем.
— Я — его сестра. Только меня в младенчестве потеряли.
— Чего?
Все настолько опешили, что Малена прекрасно и вырвалась из окружения, и нырнула в запасной выход. Аккурат за минуту до появления в коридоре Давида.
Парни догадались, что их покинут не прощаясь, но изменить уже ничего не могли.
Девушки сдвинули ряды плотнее, выпятили губки, округлились грудями и пошли на штурм. Давид аж попятился, но было поздно. Его профессионально взяли в окружение.
— Спасибо той девчонке.
— Да уж… Хорошо, кофта с собой есть.
Майку Малена с удовольствием выкинула бы, но уж очень та была удобной. Белый цвет, череп из стразов… Отстирать — запросто.
И заметно не будет.
Так что…
Девушки шли домой. Настроение было… сложным.
С одной стороны — извинились. С другой…
Кому нужны такие извинения? Когда не от души, а для своих целей? Не Матильде с Маленой.
— Как ты думаешь, чего они хотели?
— Черт их знает. Скорее всего, это синдром кота.
— Чего? Кого?
— Попробуй взять в руки кота, если он не хочет. Цапнет. Попробуй прогнать эту заразу. Час будет лезть, куда не пускают.
Малена вспомнила Беську и фыркнула.
— Не даем, а им охота?
— Если б мы не были так завязаны, я бы подумала над этим вариантом. Иногда дать проще, чем объяснить.
— А иногда проще дать по морде.
— И это монастырская воспитанница. Ай-ай-ай, Мария-Элена Домбрийская, чего вы от меня нахватались! Позор! Кошмар! Поколения ваших благородных предков…
— Меня одобрят.
— Почему? — удивилась Матильда.
— Потому что герцогство завоевывалось огнем и мечом. И отстаивалось так же. Силой и отвагой. Хитростью и подлостью. Так что… одобрят.
— Если только…
Так, за разговором, девушки и дошли до дома, где их радостными воплями встретила соскучившаяся Беся. Но день все равно завершился несахарно. Вечером, вынося мусор, Матильда обнаружила в почтовом ящике извещение.
А на следующий день получила на почте повестку. Ее вызывали в суд. Мария Домашкина подала в суд на свою дочь, по вопросам наследства. И первое заседание должно было состояться через две недели.
Вечером Давид сидел дома один.
Непривычно, да.
А все же.
Мать и отец ушли в театр, с ними пошли и сестры. Сам Давид намеревался провести веселый вечер в обществе Антохи и девочек, но почему-то передумал.
Антон подобрал себе двоих телок из «Атланта», а вот Давиду не хотелось. И не надо тут идиотских шуток про потенцию, с ней все было в порядке. А вот с настроением — нет.
Почему он не может отделаться от мыслей о Малене?
Что в ней такого?
Не слишком роскошная фигура, не слишком красивое лицо, дешевая одежда и простая прическа. Косметики, и той не найдешь.
Давид, честно говоря, предпочитал блондинок с полными губами и высокой грудью, но… Что-то его зацепило в Малене. Что? Он и сам не понимал.
Но стояла перед глазами худощавая фигурка, и милая улыбка на розовых губах, и бесенята, которые плясали в глазах девушки. Она ведь обо всем догадалась. И что ее облили нарочно — тоже. И использовала выходку этой дуры, чтобы удрать.
Но почему?
Что в нем не так?
Он Асатиани, у него есть деньги, есть красота, молодость, и в постели с ним будет хорошо… Замуж? Малена и не хочет замуж, это точно. Но почему тогда — нет?
И это не игра. Не набивание себе цены. Не…
Давид плюнул на все, налил водки на два пальца и выпил. Потом повторил. Не до пьянки, а то будет радости от родителей, так — стресс снять. И решить, что делать.
Хотя последнее и так ясно. Если его не оставляют мысли о Малене, значит, ему нужна Малена. Для начала на пару месяцев, в кровати, а там видно будет. И если не сработали подарки-цветочки, то надо подумать, как поменять методику.
И — нет.
Давид не собирался даже задумываться о насилии. Это удел безнадежно убогих, которым ни одна женщина по доброй воле не дает. Но всегда можно найти подход к той или иной проблеме…
Не все задачи решаются простым сложением. Где-то в дело идут формулы сокращенного умножения, где-то интегральное исчисление, где-то матрицы…
Надо найти свой ключик. И начнет он завтра.
Рано или поздно, так или иначе… против математики не устоит ни одна женщина. Крепости, и те падали. Так что — вперед.
С этой мыслью господин Асатиани-младший и отправился спать.
Если бы Давид видел Антона, он бы по крайней мере встревожился.
В настоящий момент Антон выкидывал из своей жизни «русалок». Как — выкидывал? Вежливо выставлял после бурных двух часов, хотя раньше не возражал бы продолжить с утра. А сейчас вот…
Может, Матильда и не хотела никого заинтересовывать. И Малена тоже.
Но средневековые герцогессы на дороге не валяются. Так что у девушки были все шансы вляпаться в любовный треугольник. Утешало в этой ситуации лишь одно.
Четвертого соперника ни Давид, ни Антон точно не потерпели бы. Хотя кто его знает, что покажет жизнь?
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отражение. Зеркало надежды предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
