Если вы не влюблены!

Галина Куликова, 2013

Отправляясь в летнее турне по городам России, артисты московского театра надеялись встретить теплый прием зрителей и получить незабываемые впечатления от поездки. Однако от легкости и веселья вскоре не осталось и следа, а вот впечатления действительно вряд ли забудутся при всем желании. В каждом городе, где выступают московские артисты, после спектакля происходят убийства. Вся труппа под подозрением, и каждому есть что скрывать… Поняв, что дело нечисто, режиссер зовет на помощь знакомого следователя Валерия Дворецкого. Только Дворецкий может связать все преступления воедино и распутать клубок загадок. Потому что он мыслит непредвзято, а в маленькой труппе после серии убийств все подозревают всех…

Перегудов, день второй

Таня была уверена, что ей ни за что не уснуть. Но как только забралась в постель, усталость мигом придавила ее голову к подушке. Спектакль, потом банкет, переживания из-за Лешки… Она лежала и сквозь ресницы смотрела, как ветер перебирает складки гостиничной занавески. В Москве Таня боялась спать с открытым балконом, а здесь нет. Кроме какой-нибудь влюбленной кошки, прогуливающейся по карнизу, кто к ней может забраться? Ее номер на третьем этаже окнами выходил во двор, густо засаженный кустами сирени.

Размышляя о перегудовских кошках, Таня незаметно задремала и проснулась внезапно, словно кто-то толкнул ее в бок. Она села на постели и потерла глаза. Ветер подхватил занавеску, и теперь она летала по воздуху, пытаясь отцепиться от гардины и гремя кольцами. Сначала Таня решила, что именно этот звук разбудил ее. Однако секунду спустя услышала в коридоре тихий нетерпеливый стук. Господи, где это? Кто это?

Она соскочила с кровати, на цыпочках приблизилась к двери и замерла, прислушиваясь. В тот же самый миг послышалось покашливание, бормотание, потом снова раздался стук — короткий, нетерпеливый, и голос Таранова негромко сказал:

— Открой, это я. Да, срочно. Да, именно сейчас.

С Тани мгновенно слетели остатки сна. Так-так. Значит, Таранов разгуливает посреди ночи по коридору. К кому, интересно, он пришел? Напротив — номер Регины. Неужели он до сих пор крутит роман с Брагиной?! В конце концов он целый год был совершенно свободен и мог связаться с кем угодно. «С кем угодно, но только не с Брагиной!» — с негодованием подумала Таня. Повернув в замке ключ, она решительно вышла в коридор.

Таранова как раз впустили внутрь. Темноту рассекала лишь узкая желтая щель. Затем щель исчезла, прихлопнутая дверью. Дверь была не та! Не брагинская. Лешка пришел не к Регине, а к Будкевичу! Слава богу. В ином случае он сильно упал бы в Таниных глазах. Однако почти немедленно она насторожилась снова. Почему Таранов разгуливает по гостинице так поздно? Может быть, у него что-то стряслось?

Снедаемая тревогой и любопытством, Таня выскользнула из номера, пролетела по жесткой ковровой дорожке и прижалась пылающим ухом к соседней двери. Затаила дыхание и замерла, прислушиваясь.

— Алик, что мне теперь делать? — спросил Таранов не вполне трезвым голосом. — Давай, режиссер, режиссируй. Это ведь ты меня подставил.

— Не ной. Иди лучше спать, а завтра утром тебе все покажется не таким мрачным.

— Не покажется мрачным? Да ладно тебе. Еще как покажется! Будет даже хуже.

Таня сразу поняла, что Таранов не на шутку взволнован. А когда он под градусом, его трудно урезонить.

— Леш, уже скоро светать начнет. Хорошо бы немного поспать. У нас ведь спектакль завтра. Давай баиньки? — По голосу было ясно, что Будкевич мечтает поскорее выставить непрошеного гостя.

— Нет, ты послушай! Когда Романчикова мне строить глазки начала, из меня весь хмель улетучился.

— Оно и видно — еле на ногах стоишь, качаешься.

— Качаюсь. Но голова-то у меня ясная, Алик. Вот скажи — на фига мне все это надо? Давай я в Москву завтра уеду…

Таня закусила губу. Неужели все так серьезно?!

— Леш, не кипятись, — успокаивающим тоном произнес Алик. — Что, собственно, произошло? Ну, попросил я тебя пригласить ее на танец. Дань вежливости, а даме приятно. Тем более что дама — мэр. И готова с нами целые культурные программы осваивать. А там бюджеты, знаешь, какие? Все будут довольны, и ты в том числе. Ради этого можно и потанцевать.

— Она у меня мобильный попросила, — замогильным голосом сообщил Таранов. — В смысле — номер телефона.

— Ты, надеюсь, дал?

— Дал. На салфетке начирикал. Но это не все. Завтра мы встречаемся за кофе. Часиков в двенадцать-тринадцать. То есть уже сегодня.

Услышав это, подлый Будкевич откровенно возрадовался:

— Да ты что? Вот здорово! Ты там, за кофейком, даром времени не теряй. Пожалуйся на маленькую зарплату. В общем, спой арию «Тяжела и неказиста жизнь российского артиста».

— Алик, ты не понимаешь. Я всегда старался держаться подальше от представителей власти. Тем более — в юбках.

Таня, которая поначалу боялась, что ее застанут на месте преступления, вся обратилась в слух. Сейчас ничто не могло бы сдвинуть ее с места. Ревность буквально пригвоздила ее к полу.

— Да ладно тебе, — легкомысленно сказал Будкевич. — Нам скоро уезжать. Потяни время, сошлись на спектакли, мол, устаешь. Пригласи в гости — она ведь точно не приедет.

— Эта? Приедет. Я чувствую.

— Что ты чувствуешь?

— Она запала на меня.

— У тебя мания величия, — сердито возразил Алик. — Серьезная женщина, ей не до глупостей.

— А у тебя, видимо, беспамятство. Ты сам все это начал!

— Леш, я ничего не начинал. Ну да, я видел, что Валентина Васильевна на тебя очень хорошо реагирует. Дело-то обычное — пофлиртовали, потанцевали, да и разбежались. А труппе — прямая выгода может быть.

— Пошел ты со своей выгодой! — Было ясно, что Таранов страшно разозлился.

Будкевич тоже это почувствовал и заговорил ласково:

— Ситуацию можно спустить на тормозах. И при этом с пользой для общего дела. Давай так. Пьешь кофе, даешь туманные обещания, напоминаешь, что она должна со мной встретиться, — и баста. Леш, ну что тебе стоит?

— Ладно, — вздохнул Таранов. — У тебя, как у прирожденного режиссера, есть дар убеждения. Нет, Валентина эта очень даже ничего. Но будь она моделью какой-нибудь или секретаршей, я бы с радостью. А тут — власть. Сгоришь, как мотылек!

Одержав победу, Будкевич вновь вспомнил о своем статусе. Голос его сделался властным.

— Давай, мотылек, лети к себе в номер. Набирайся сил перед грядущими битвами.

Таня поняла, что еще секунда — и ее обнаружат. Она отпрыгнула в сторону и в мгновение ока очутилась возле своего номера. Влетела внутрь и одним рывком захлопнула за собой дверь.

Адреналин бушевал в ее крови всю ночь. Таня ходила по комнате, теребила злосчастную занавеску и долго стояла на балконе, делая глубокие вдохи. Луна с кислым видом смотрела на нее, не предлагая утешения. Уничтожив все запасы воды, обнаруженные в холодильнике, Таня принялась пить воду из-под крана в ванной комнате. После этого она забралась под одеяло и тут же начала вертеться, вспоминая Романчикову и ее ореховые глаза, глядевшие на Таранова с прицелом. Представила, как эти двое в полдень будут пить кофе, сидя друг напротив друга. А потом, возможно, договорятся о новом свидании. Сначала они поужинают вдвоем, потом он проводит ее до дома, а там — кто знает?

Завтрак она пропустила и удивилась, почему ее не разбудила Белинда. Подруги в номере не оказалось, и Таня отправилась вниз, в ресторан. Он был практически пуст. Лишь за дальним столиком возле окна сидели Яблонская и Курочкин.

— Почему ты так ужасно выглядишь? — немедленно спросила Маркиза, как только Таня поздоровалась. — Ты же вчера на банкете почти не пила?

— Я напилась в номере, когда вернулась, — коротко ответила та, заказав чашку кофе без молока.

— После первого спектакля грех не напиться, — пробормотал Курочкин, ковыряясь в тарелке. Вид у него тоже был слегка помятый.

Яблонская сидела на стуле прямо и смотрела грозно, пугая официантку, вертевшуюся поблизости.

— Не знаете, где Белинда? — спросила Таня, оглядываясь по сторонам.

Ресторанчик был маленьким и довольно чистым. Поверх скатертей лежали веселые клеенки, прижатые к столам тяжелыми белыми солонками и перечницами. Облупленный угол маскировала кадка с ветеранской пальмой. Неистребимый запах вареной капусты выползал из кухни и тревожил обоняние.

— Белинда вот только что куда-то отправилась, — деловито сообщил Курочкин.

— А куда? — растерянно спросила Таня.

— Понятия не имею.

— Он с ней не общался, с твоей Белиндой. Он за ней из окна наблюдал, — сердито добавила Маркиза и неожиданно набросилась на мужа: — Старый сатир! Все бы ему на девочек заглядываться! Представляешь, — развернулась она к Татьяне, — увидел вчера вечером какую-то бабу с балкона, так его аж переклинило. Спать мне не давал, то и дело вскакивал, прокрадывался к окну и выглядывал вниз. Все проверял — там она или нет.

— Ну, что ты, Маня! — возмутился сатир, бегая глазами по сторонам. — Я просто хотел подышать воздухом. После таких-то нагрузок на организм разве сразу заснешь? Какая баба? Зачем мне баба?

— Не знаю, зачем тебе баба, — продолжала наступать Яблонская. — Я была уверена, что уже ни за чем. Ан нет! Все туда же.

Таня немедленно вспомнила свои ночные метания и сочувственно сказала:

— А мне сегодня тоже не спалось. Ночью здесь тихо, и цветы так пахнут!

Яблонская посмотрела на нее с неудовольствием и, отправив в рот кусок сыра, спросила:

— Ты тоже ее видела?

— Кого?

— Ту женщину. Она слонялась под окнами гостиницы и все смотрела наверх. Я хотела ее пугнуть, но Андриан так всполошился, что пришлось остаться в постели. Боялась, что если я вмешаюсь, его хватит удар.

— Вы и вправду видели какую-то женщину ночью под окнами гостиницы? — У Тани неприятно засосало под ложечкой.

Ей пришла в голову идиотская мысль о том, что мэрша, влюбленная в Таранова, провела ночь под окнами его гостиничного номера, вздыхая и тоскуя. Какая чушь лезет в голову!

— Я ее видела только одним глазом, — ответила Яблонская. — Волосы у нее такие белые и длинные, ну прямо как у Светличной в «Бриллиантовой руке». И одета она была во что-то розовое.

— Нет, она была в красном, — подсказал Курочкин. — Очень красивый цвет.

— Слишком агрессивный, — отрезала Маркиза. — Ты просто ребенок, Андриан. Соблазняться женщинами, которых видишь из окна гостиничного номера, так же пошло, как выбирать невесту по объявлению.

— Я не собирался на ней жениться! — стал защищаться Курочкин. — Я просто смотрел на ночной город. А она стояла внизу. Я на нее тоже смотрел. Разве нельзя?

— Нельзя, — отрезала Яблонская. — Ты всегда привлекаешь к себе всякую дрянь. У тебя вообще все не как у людей. Вот скажи, куда ты подевал портсигар?

— Какой портсигар? — удивилась Таня и быстро взглянула на Курочкина. Вся труппа знала, что Андриан Серафимович покуривает тайком от жены. Неужели она его все же застукала?

Яблонская сжевала еще один кусок сыра, сделала большой глоток чая и пояснила:

— А тот, которым он пользуется по ходу спектакля.

— Да-да, мой реквизит, — подхватил Курочкин, оживляясь. — Он куда-то делся. Я уже сказал Белинде, чтобы она раздобыла новый.

— Кстати, твоя Белинда, наверное, ушла искать табачный магазин, чтобы купить портсигар для вечернего спектакля, — высказала свое мнение Яблонская. — Она девица хоть и вредная, но ответственная.

«Можно подумать, ты полезная», — хмыкнула про себя Таня. Иногда ей было жаль Курочкина. Его всем было жаль. Один Таранов считал, что тот добровольно прирос к своей супруге, как гриб к березе, и без нее вряд ли сумеет удержаться на плаву.

— Ты Алика сегодня видела? — продолжала допрашивать Маркиза.

— Сегодня нет, а что?

— Хотела убедиться, что перед сегодняшним спектаклем Вадик больше не будет слоняться по фойе. К тому же неплохо было бы услышать от режиссера что-нибудь приятное. Похвалу моему таланту, например.

Конец ознакомительного фрагмента.