Уно

Галина Полынская, 2005

На планете Листая, в мире разумных говорящих животных и растений, живет странное крылатое существо по имени Уно. Никто не знает, кто он такой и откуда взялся. Уно и сам бы хотел это выяснить, и однажды такая возможность ему представится. Но для начала Уно придется спасать своих друзей от нашествия хищников, использовать все свои удивительные способности и пройти долгий путь к загадочной Пирамиде, где наконец-то он получит ответы на свои вопросы.

Глава 2

Но Уно плохо спал в эту ночь. Неясная тревога, какая-то тяжелая беспричинная тоска заставляли ворочаться, накручивая на себя плед. Измучившись, Уно встал с кровати и подошел к окну. Золотистая, с зеленоватыми пятнами луна, похожая на редкий озерный камень, проглядывала сквозь прорехи в тучах, а дождь звучал уже так привычно, что казалось можно сразу оглохнуть, если он вдруг прекратится. Уно всматривался в ночь, вслушивался в свою тревогу, пытался понять ее причину, но ничего не получалось. Он так и не заснул до самого утра.

С рассветом он оделся, наспех перекусил и вышел из дома. Дождь падал редкими теплыми каплями, будто вот-вот прекратится совсем. Деревья еще спали. Уно тихонько прошел мимо клена Хэмала, чтобы не разбудить его, и направился к ближайшей поляне. Глубочайшую тишину нарушало лишь щелканье капель. Переполненный запахами воды, земли и зелени воздух целебным нектаром наполнил Уно целиком, отчего неудержимо захотелось взмахнуть крыльями и оторваться от земли. Он поправил воротник, чтобы капли не затекали за шиворот, расправил кожистые крылья, взмахнул ими пару раз, словно пробуя на прочность, сделал круг надо поляной, затем поднялся к вершинам древесных крон и полетел к Соединенной Империи. Путь предстоял неблизкий, но Уно был уверен в своих крыльях.

Ближе к Пограничной Территории поднялся ветер, дождь принялся хлестать так, что лететь приходилось почти вслепую. Уно сильно замерз, даже подумывал сделать передышку в каком-нибудь укрытии, но не рискнул садиться в Пограничной, там можно было найти себе ненужных приключений.

К полудню показалась Соединенная Империя, и к Уно устремилась пограничные орлы.

— Это я! — крикнул Уно. — К вашему правителю!

— Это Уно! Уно! — перекликнулись орлы. — Пролетай, Уно!

Сменив курс, он полетел к Императорской Горе, в недрах которой обитала семья Императора — черного льва Фалка. Ходили слухи, что в правящей семье он приемный и взяли его исключительно из-за редчайшего цвета шерсти. Когда Уно доводилось слышать эти пересуды, он интересовался, какое это имеет значение, если Фалка один из лучших правителей за всю историю Соединенной Империи? Обычно ему ничего толкового не отвечали.

Императорскую Гору окружали высоченные ели с голубыми, как вечернее небо иглами. Приземляясь, Уно поскользнулся на размокшей земле, упал на спину и подъехал прямиком к колючим лапам. Ели дружно расхохотались. Уно поднялся, отряхнулся и прикрикнул:

— Хватит уже!

— Извини, Уно, — загудели деревья. — Но это правда было очень смешно!

— Рад, что повеселил! Император у себя?

— Да, где же ему быть в такую погоду. — И ели стали приподнимать свои игольчатые лапы, пропуская его.

Стараясь снова не растянуться на потеху елкам, Уно направился к Горе. Полукруглый вход украшала искусная каменная резьба — предмет зависти правителей соседних королевств. Уно заглянул в пещеру. Черный лев возлежал на горе подушек и дремал, покашливая во сне.

— Император Фалка, — тихонько окликнул Уно, зная, как опасно внезапное пробуждение льва. — Император Фалка! — повторил он, на всякий случай отступая на пару шагов.

— Я занят! — проворчал император, не открывая глаз. — Не мешайте мне!

С мокрой одежды Уно лилась вода, зубы стучали от холода, вся спина была в грязи, а лев никак не желал просыпаться.

— Император Фалка! — прикрикнул он в отчаянии. — Да проснитесь же вы, наконец!

— Что такое?! — зарычал лев, приоткрывая глаза. — Кто посмел… А, это ты, Уно… — Черный лев потянулся, зевая. — Зачем ты здесь?

— Могущественный Мортон прислал разузнать насчет зимовки. Будет ли обмен продовольствием и вещами, как обычно?

— А что ему нужно больше?

— Одежда.

— Ах, старина Морти! Опять его супруга желает новый гардероб. — Лев поднялся и прошелся по пещере, разминаясь. — Что же ты стоишь, проходи. О, какой ты мокрый! О, какой ты грязный!

— Погода никак не поправится.

— Хоть бы и ты не заболел. Сейчас принесут тебе сухую одежду.

— Буду признателен.

Уно присел на каменную скамью, накрытую циновкой из высушенных золотистых стеблей.

— Ну, рассказывай, — Фалка снова улегся на подушки и подпер морду лапой. — Как у вас дела, как здоровье Морти и остальных?

— Всё в порядке, единственная неприятность — дождь. Многие простудились.

— Да, дождь и нас замучил, даже я кашлять начал. Если скоро не прекратится, может не уродиться зерно, ты же знаешь, у нас тут одни низины. Так что в этом году одежду будем менять на зерно, у вас его всегда в избытке… Ты чего трясешься?

— Холодно, ваша милость.

— Ах, да, одежда. Мурок! — крикнул лев, и в пещеру сразу заглянул почтенный гепард, словно он держался где-то при входе, дожидаясь зова. — Мурок, распорядись, чтобы Уно переодели и привели в порядок.

— Слушаюсь, ваша милость. Идем, Уно.

Дрожа от холода, он поспешил за гепардом. Потребовался почти час, чтобы подобрать что-либо подходящее, переодеться и вернуться к императору. К тому времени лев снова заснул. Уно тихонько присел на скамью, приоткрыл крылья, чтобы поскорее просохли и стал рассматривать стены с потолком. Фалка рыкнул во сне, дернул лапами, резко проснулся и сказал бодро, словно и не думал засыпать:

— Вот теперь гораздо лучше! И смотреть на тебя приятнее.

— Да, мне так тоже больше нравится, — благодарно улыбнулся Уно.

— Когда думаешь возвращаться?

— Не знаю, наверное, сегодня. Вы только скажите, сколько одежды обменяете на зерно, и я полечу.

— Нет, так не пойдет. Погости у нас до завтра, а утром вернешься. Зачем лететь в темноте?

Уно и самому не хотелось лететь в темноте. Он устал от утреннего перелета и не успел отдохнуть, поэтому не заставил себя долго упрашивать. Фалка обрадовался его согласию остаться, и за разговорами, за ужином незаметно пролетело время.

К полуночи Фалка начал зевать чаще, его одолевала дрема.

— Похоже, я все-таки простудился, — львиные глаза так и норовили закрыться сами собой, — слабость и всё время хочется спать.

— Тогда вам лучше хорошенько отдохнуть, — Уно поднялся со скамьи. Крылья давно уже высохли, сам он согрелся и расслабился, а общество Фалка как всегда было приятным и интересным. — Я тоже не прочь отправиться в кровать.

— Мурок всё устроит, приходи к завтраку, Уно.

— Добрых снов.

Мурок встретил его на выходе и проводил в свое жилище неподалеку от Императорской Горы. Поселив гостя в небольшой уютной комнате с широкой кроватью на низких ножках и убедившись, что для отдыха есть всё необходимое, леопард ушел, словно тень ступая на мягких лапах. Уно разделся и забрался под покрывало. Постель оказалась сухой, без намека на сырость, он даже застонал от удовольствия, предвкушая как славно выспится. Уно закрыл глаза, покачиваясь на теплых волнах дремы, погружаясь всё глубже, к желанному забвению, но дрема вдруг брала и выталкивала его снова на поверхность. Сон не приходил. Хуже того, снова вернулось тянущее холодом под сердцем ощущение тревоги. Глядя в потолок, Уно думал о Прорыве, о том что сейчас бы он пригодился для понимания причины этой непонятной, физически ощутимой тревоги.

Уно не знал, что такое Прорыв, он сам придумал ему название. Впервые это случилось с ним в детстве. Вот точно так же он лежал и смотрел в потолок, как в миг картинка дрогнула и распалась на многочисленные радужные волокна. И возникло ярко синее небо с дорогой, словно вымощенной облаками, вела она к самому Солнцу. Там, где дорога соприкасалась со светилом, полыхал огонь высоченным белым пламенем. Вдруг в небе появилась орлица Мана и полетела прямо в огонь, к Солнцу. «Ты сгоришь, Мана!» — закричал Уно, и всё исчезло. А утром он узнал, что орлица разбилась, разбилась о скалы, так бывает, когда в полете у птиц останавливается сердце…

Усталость все-таки взяла своё. Ближе к рассвету Уно заснул и ему приснилась мощеная облаками дорога к Солнцу.

Разбудил его Мурок, сообщив, что Фалка с завтраком уже заждались и главная новость — закончился дождь.

— Правда? — от радости Уно мигом проснулся. — Совсем прекратился или моросит?

— Совсем! — заулыбался Мурок. — Не падает ни капельки! Посевы спасены! Прошу тебя, поторапливайся, Фалка не завтракает в одиночестве.

— Иду, уже иду.

Уно быстро оделся и поспешил в императорские покои. Фалка возлежал за низким позолоченным столом и вяло ковырялся когтем в тарелке. Увидев Уно, он заметно оживился.

— Рад тебя видеть, Уно. Свежо выглядишь, хорошо выспался?

— Превосходно, — он не стал вдаваться в подробности. — Неужели дождь закончился?

— Да! Это ты принес хорошую погоду! Сожалею, что тебе надо улетать.

— Надеюсь, от этого дождь снова не начнется, — рассмеялся Уно.

Позавтракав, лев сам вышел проводить его. Солнце тысячами огней сверкало в траве и ветвях деревьев, словно всё вокруг расцветилось крошечными огоньками. Отмытым до блеска, ярким и радостным явилось это утро.

Ели хором поприветствовали императора с гостем, дружно подняли колючие лапы, пропуская их, и солнечный ливень обрушился на Уно с Фалка. Встряхнувшись, они рассмеялись.

Народ Соединенной Империи выбирался из своих домов, радуясь окончанию дождя. Лес наполнялся звуками, шумом, движением, и Уно неудержимо захотелось домой, разделить праздник этого долгожданного дня со своими друзьями.

— Доброй дороги тебе, Уно. Надеюсь, скоро снова навестишь меня, — сказал Фалка. — Всегда заходи, если будешь поблизости.

— Непременно, — улыбнулся он, расправляя крылья. — Спасибо.

Уно взмыл к прозрачному, спокойному, как утренняя озерная вода небу. Воздух, напоенный ушедшим дождем и долгожданным солнцем, кружил голову и переполнял грудь восторгом. «Жаль, Кеола не может летать, — думал он. — Всё это не рассказать, не описать, можно только самому испытать, чтобы понять, прочувствовать…»

Вскоре показались леса Высокого Королевства. Радость скорого свидания с домом и друзьями захлестнула Уно, утопило с головой. Сделав круг над поляной, он стал снижаться. Лес встретил еще мокрой травой, щелчками редких капель, падающих с листьев и тишиной. Полнейшим безмолвием. Такая тишина вместо ликования под солнечными лучами насторожила и напугала Уно. Озираясь по сторонам, он направился к своему дому. Старый клен Хэмал приветствовал его шумом листвы.

— Уно, — прошептал он, — как ты спасся?

— Спасся? — Уно подошел ближе и увидал изломанные ветви и кровоточащий ствол. — Что произошло?

— Так ты ничего не знаешь? Где же ты был?

— В Соединенной Империи. Скорее расскажи, что случилось?!

— Как же я рад, что ты жив!

— Прошу тебя, Хэмал! — Уно охватил такой страх, что кожа побелела.

— Безумные Таггеры напали на нас, всё произошло очень быстро.

Оглушенный Уно смотрел на покалеченный кленовый ствол и не мог пошевелиться, словно мигом оцепенел.

— Как они это сделали, чем? Это же не следы зубов или когтей.

— Кроме зубов и когтей у них были орудия, широкие острые лезвия, похожие на полумесяцы на длинных палках.

— Я сейчас.

И Уно бросился домой. Там всё было разгромлено. Зачем-то аккуратно переступая через разбитую посуду, разорванные вещи, Уно прошелся из комнаты в комнату. В спальне, у перевернутой кровати, нашлась цепочка с медальоном, он поднял ее и надел на шею.

— Уно! — ветка Хэмала постучала в уцелевший оконный осколок. — Как ты?

— Нормально, — Уно вышел из дома. — Что с остальными, где они?

— Мне отсюда мало что видно.

Не оглядываясь, Уно быстро пошел по петляющей меж деревьев тропинке. Деревья молча провожали его печальными вздохами. Уно направлялся к центральной поляне, служившей населению Высокого Королевства местом собраний и праздников. Все дома были разрушены, то тут, то там виднелись неподвижные тела, а возле изрубленной в щепки старой ели он нашел Тори и Миру. Даже издалека Уно видел, что ничем не сможет им помочь.

С огнем в голове метался он по округе, как диковинное белоснежное существо, потерявшееся в незнакомом месте. Весь уцелевший лес замер, глядя на обезумевшего Уно. Никого живого, никого…

— Ааааа! — раздался вдруг чей-то слабый хриплый стон, и Уно бросился на звук.

— Где ты! Отзовитесь!

— Тут я! — Крик доносился из помойной ямы. — Спасите! Помираю!

— Я здесь! — Встав на краю, Уно заглянул в яму. Среди отбросов что-то копошилось. — Держись, сейчас достану!

Он взлетел и стал спускаться в яму, стараясь не касаться крыльями осклизлых стен. Дотянувшись до копошащегося бедолаги, Уно схватил его и вынес на поверхность. Отряхнув страдальца от отбросов, Уно, наконец, рассмотрел, кто это такой. Уцелевшим оказался попугай Брамс.

— Уно! — заголосил он. — Уночка-а-а! Родной! Спаситель!

— Погоди, Брамс, ты цел? Дай-ка я тебя осмотрю.

Уно неоднократно приходилось лечить, приводить в порядок всё, что только могли повредить себе его собратья.

— Да вроде цел я, только крыло вывихнулось… Ой! Как больно!

— Крепись, Брамс. — Уно присел на траву рядом с птицей, ощупывая поврежденное крыло. — Всё сделаю аккуратно, я много раз вправлял крылья и лапы.

— Ты вправлял не мои крылья! Не мои лапы!

— Хорошо, оставайся как есть, мне некогда с тобой возиться. Может еще кто-нибудь уцелел.

— Ладно, я согласен, вправляй.

— Кажется, понимаю, Брамс, почему от тебя все три жены ушли.

— Не три, а две, от третьей я сам сбежал. Ну, давай, я жду! Я жду своей невыносимой боли! Всё, вправляешь? — Попугай зажмурился и надрывно застонал.

— Еще нет, так что замолчи. — Уно еще раз осмотрел крыло и одним точным движением поставил его на место. Попугай громко хрюкнул и вытаращил круглые желтые глаза, ожидая «невыносимой боли».

— Теперь можешь падать в обморок, — сказал Уно, выпрямляясь.

— Всё кончилось? — Брамс осторожно, недоверчиво пошевелил крылом. — Так быстро?

— Как видишь. Теперь подожди меня вот у этого пня, я скоро вернусь.

— Нет, не уходи! — мигом запаниковал попугай. — Не оставляй меня одного!

— Я должен поискать живых, а с тобой ничего не случится, всё плохое уже случилось, поэтому сиди у пня и никуда не уходи.

— Смотри, ты обещал! Держи слово! — И попугай заковылял к пню, на ходу избавляясь от остатков помойки. А Уно отправился дальше.

Картины ужасали. Хотелось закрыть глаза, вмиг забыть всё увиденное или наоборот — открыть и проснуться… Когда под рухнувшим древесным стволом Уно увидел Кеолу, ему показалось, что в груди взорвалось сердце и его осколки медленно, очень медленно полетели в пропасть. Пантера еще дышала. Уно бросился к ней, упал рядом, тихонько погладил по голове.

— Кеола, милая, ты жива! Я пришел, я рядом!

Она с трудом приоткрыла мутные глаза.

— Уно… — едва слышно произнесла пантера.

— Тише, молчи, я вытащу тебя сейчас.

Собравшись с силами, она произнесла громче:

— Не надо, не умножай моих мучений. Мои кости превратились в обломки и песок.

— Я помогу!

— Не трогай, умоляю, не трогай, — Кеола закашлялась и на траву стекла струйка крови. — Безумные Таггерры… они появились внезапно, их было много, очень много, они уничтожили всё. У них были острые орудия и что-то еще страшное, чем они взорвали Вечный Грот, под обломками остался весь клан львов… Хоть кто-то выжил?

— Пока нашел только попугая Брамса, — еле смог произнести потрясенный Уно.

— Значит, все погибли, — прохрипела Кеола. — Уходи Уно, беги как можно дальше, Таггерры вернутся, теперь это их земля. Они не остановятся, мы беззащитны против них, будут захватывать новые земли, новые королевства… спаси себя, Уно, прощай.

— Нет, Кеола, не бросай меня! Доверься, все будет хорошо!

— Я знаю… — глаза Кеолы остекленели.

— Нет! Нет! Нет! — Уно схватился за древесный ствол, пытаясь его приподнять. — Кеола, не уходи!

— Она не вернется уже, — прошелестело деревце неподалеку. — Подумай о тех, кто быть может еще жив и нуждается в тебе.

Уно молча погладил поникшую голову пантеры и пошатываясь, словно в забытьи, пошел прочь. Повсюду была одна и та же мрачная картина — неподвижные тела и разрушенные дома. Глаза застилала туманная пелена, он почти ничего не видел перед собой. Наконец, без сил привалившись к какому-то дереву, Уно закричал:

— Есть кто живой?! Живые, отзовитесь!

Тишина, шелестящая листвою тишина была ему ответом. Он долго прислушивался к тишине, и вдруг услышал чей-то тихий плач. Уно замер, стараясь понять, откуда доносится звук. Кто-то плакал в глубине полуразрушенного дома.

— Всё в порядке! — крикнул Уно, бросаясь к дому. — Я здесь! Всё хорошо!

Он принялся разгребать доски и солому.

— Где ты? — Уно отбросил в сторону обломки стола. — Кто ты?

— Я здесь, — всхлипнул некто. — Это я, Конти.

Из посудного шкафчика выбрался маленький лисенок.

— Уно! — воскликнул он, и бросился к нему, спотыкаясь о щепки и осколки. — Уно, это ты!

— Конти, малыш, — Уно подхватил лисенка и прижал к груди. — Ты цел? У тебя где-нибудь болит?

— Нигде не болит, — Конти всхлипнул и потерся мордочкой о свитер Уно. — А где все? Где мама с папой?

— Боюсь, тебе придется рано повзрослеть, — Уно погладил дрожащий рыжий комочек. — Боюсь, с ними не все в порядке…

— Хочешь сказать, они все умерли? — Лисенок посмотрел на него заплаканными глазами, и Уно молча кивнул.

— А еще кто-нибудь жив?

— Ты и попугай Брамс, больше я пока никого не нашел. Сейчас отнесу тебя к нему и вы вместе подождете меня, ладно?

Конти молча кивнул. Прижимая к груди лисенка, Уно поспешил к большому пню, у которого оставил Брамса. Попугая на месте не было.

— Брамс! — крикнул Уно, озираясь по сторонам. — Брамс, ты где?

— Я здесь, — раздался голос откуда-то из-под земли.

— Где? Я не вижу тебя.

— И не увидишь, я в яме, под корнями пня.

— Что ты там делаешь? — Уно посадил лисенка на траву и наклонился, заглядывая под корни. Там, в темноте, светились два желтых глаза.

— Ты так долго не возвращался, — сказал попугай, — я подумал, тебя Таггерры схватили, вот и решил здесь переждать.

— Всё в порядке, можешь вылезать. Таггерров нет, а я нашел лисенка Конти.

— Хочешь сказать, что взял в нашу компанию лису? — ужаснулся попугай.

— Не лису, а лисенка. Вылезешь ты оттуда, в конце концов, или нет? Надо идти дальше.

— Я бы с радостью, но не могу.

— Почему?

— Я застрял.

Уно тяжело вздохнул и принялся выламывать сухие корни и раскапывать землю. Она сыпалась на попугая, он плевался и чихал, причитая:

— Права был моя вторая жена! Надо было мне садиться на диету!

Наконец Уно удалось схватить его за лапы и вытащить наружу. Уно пару раз встряхнул попугая, очищая его от песка и земли.

— Что ты делаешь! Отпусти меня немедленно! — Попугай барахтался вниз головой, размахивая крыльями. — Уно, у меня будет кровоизлияние в мозг!

— Не беспокойся, не будет, — отряхнув Брамса, он перевернул его и поставил на землю. Покачиваясь из стороны в сторону, попугай обрел равновесие и его взгляд остановился на лисенке.

— Лиса! — воскликнул он. — Так я и знал!

— Ждите меня здесь и никуда не уходите.

— Уно, я хотел тебе сказать, — начал попугай.

— Потом, Брамс, потом, сейчас нет времени. Присмотри за Конти и учти, я тебя вытащил из помойки, достал из ямы под пнем, и, если ты на этот раз куда-нибудь залезешь, там ты и останешься, понятно?

— Значит, говоришь, за лисой присматривать?

— Именно.

Почти три часа потребовалось Уно на то, чтобы осмотреть разрушенное Высокое Королевство. Очень помогала способность Уно чувствовать живое существо везде, где бы оно ни находилось, но он больше никого не обнаружил.

Вернувшись к старому пню, Уно нашел Конти и Брамса на том месте, где их и оставил.

— Ну, что? — спросил попугай. — В нашем полку прибыло?

— Нет, — Уно сел на землю и прислонился спиной к пню. — Больше никого нет.

— Значит, только мы и остались, — задумчиво произнес Брамс, почесывая лапой за ухом Конти. — Дела-а-а… Слушай, Уно, Таггерры обязательно вернутся, надо сматываться отсюда, и чем быстрее, тем лучше.

— Да, я знаю.

— Не перебивай. Значит так, мы тут поговорили, вернее я поговорил с Конти и мы, вернее я, пришел к выводу, что ты не можешь бросить нас здесь одних. Ты же не оставишь в разграбленном лесу бедную больную птичку и крошечного беззащитного лисеночка…

— Еще недавно это была «Лиса! Лиса!», а теперь, значит, «крошечный беззащитный лисеночек»?

— Я просто рассмотрел его получше. Ты не уводи разговор в сторону, тебе придется привыкнуть к мысли, что теперь мы вместе и идем в одном направлении.

— Куда идем? — Уно поднял на него взгляд. — Куда ты собираешься, Брамс? Тебя кто-нибудь где-нибудь ждет?

— А причем тут я? Идешь ты, а мы идем с тобой. Я уже пообещал Конти, что ты его усыновишь.

Уно посмотрел на лисенка, и тот согласно кивнул.

— Брамс, по-моему, ты перекупался в помойке.

— Я бы попросил больше не напоминать об этом факте из моей биографии! — нахмурился попугай. — Значит так, всё решено, ты уносишь отсюда ноги, и мы уносимся с тобой. Все.

— Неужели ты нас бросишь, Уно? — тихо спросил лисенок.

— Разумеется, нет. Мы пойдем вместе, вот только я не знаю куда… — Уно задумался. — Может в Соединенную Империю? Фалка приютил бы нас…

— Как?! Неужели в тебе нет жажды мести?! — взвился попугай. — Ты послушай себя: «Фалка приютил бы нас»! Ничего хуже я еще не слышал! Уничтожено твое королевство! Ты должен отомстить и не позволить Таггеррам поселиться тут!

— Замечательная идея, Брамс, — усмехнулся Уно. — Я прямо сейчас пойду и сражусь со всеми Таггеррами вместе взятыми. Ты немного переоценил меня.

— Ты должен что-нибудь придумать! Должен! — Попугай ходил взад вперед, время от времени, наступая лисенку на хвост. — Ты не можешь всё так оставить! А сейчас надо уходить, уходить! Надо бежать!

Брамс заметался и отдавил Конти лапу.

— Перестань, успокойся, — Уно поймал его за крыло. — Дай мне подумать. Надо решить, куда же все-таки идти.

— Какая разница? — не унимался Брамс. — Надо драпать, и всё тут!

— Тебе хорошо говорить, ты ни за что не отвечаешь, а у меня на руках остается нервная скандальная птица с дрянным характером и маленький ребенок. Я несу за вас ответственность.

— У меня золотой характер, — возразил Брамс, — просто меня всю жизнь окружали одни неудачники. А насчет Конти ты не беспокойся, я беру его на себя и воспитаю малыша в духе любви ко всем пернатым.

— Я буду себя хорошо вести, — Конти заглянул в глаза Уно. — Я всегда был хорошим, мама с папой гордились мною.

— Малыш, — Уно погладил его, чувствуя, как опять защипало глаза. — Если бы ты был самым плохим лисенком на свете, я бы ни за что тебя не бросил, да и Брамса тоже.

— Значит, мы идем с тобой? — уточнил попугай.

— Да.

— Хорошо, тогда я сбегаю за вещами.

— Давай, только быстро.

— А ты не хочешь пойти со мной?

— Боишься, да?

— Любой может обидеть бедную больную птичку.

— Птичка, ты здоровенный попугай с убийственным клювом, и кроме нас здесь больше никого нет. Иди к себе, а я пойду в дом Конти, посмотрим, что там уцелело.

— А к себе ты не зайдешь?

— Нет, я там уже был и взял всё, что мне надо. — Уно потрогал серебряный медальон. — Поторопись, Брамс, встречаемся здесь же, у пня.

— Я мигом! — Переваливаясь с лапы на лапу, попугай заторопился прочь. А Уно взял на руки Конти и направился к полуразрушенному жилищу лисенка.