Единственная моя

Галина Романова, 2010

Жанна была уверена, что она единственная и неповторимая для бильярдиста Саши Степанова. Пока не выяснилось: его настоящая фамилия – Сырников, он бизнесмен, имеет жену и детей. Вернее, имел, пока его не застрелил профессиональный киллер. Причем Жанна видела преступника. Правда, лица не рассмотрела, но ни исполнитель, ни заказчик об этом не знают. И наверняка начнут на нее охоту. Милиция тоже не дремлет. Живо заподозрили в заказном убийстве. Это ее-то, простую девушку! Еще бы! Не прекрасную же вдову бизнесмена терзать подозрениями и допросами… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 4

— Господи, Жанка, ты так влипла!!!

Катька слушала ее рассказ после возвращения из милиции с остановившимися глазами. Она даже мармелад из баночки таскать перестала, сидела, замерев с чайной ложечкой возле рта, и слушала ее.

— А что мне было делать, Кать? Врать им? Что бы это изменило? Да и не думаю, что мне грозит опасность какая-то.

— Почему это?

Катерина встряхнулась и с ложечки слизала яблочный мармелад, который ей свекровь слала откуда-то из Краснодарского края.

Поначалу Катька злилась, плевалась. Все гундосила, что от мармелада свекровиного пользы никакой. Вместо этого лучше бы детей на каникулы летом хоть раз к себе забрала. Но разве заберет? Нет, конечно. Некогда ей. Виноградник у нее собственный и сад еще с яблочными и персиковыми деревьями. Обрабатывать и караулить все нужно в сезон. Где же тут за детьми Катькиными присматривать! Вот если бы Катенька с Игорьком сами выбрали время, взяли детишек и приехали, то…

— То стану я там вместо свекрови горбатиться на ее винограднике и в саду! Очень мне надо! Так мало я, и Игорьку достанется, и детишкам. Нет уж, лучше мы как-нибудь за деньги в Турции отдохнем. А мармелад она пускай свой запихнет знаешь куда?!

Но год от года Катькина позиция менялась. Мармелад перестал казаться пресным и калорийным. И отдых у свекрови не стал в тягость, и время пребывания у нее в гостях все увеличивалось и увеличивалось год от года.

«У нее же никого, кроме нас, нет, — объясняла потом Катька, таская на работу к чаю баночки с яблочным мармеладом и джемом персиковым. — Она так всегда рада нас видеть, так рада. А в саду и на винограднике давно наемные рабочие трудятся. На них прикрикнуть и присмотреть за ними мне даже в удовольствие. Особо и дел никаких, а на шубку мне свекровь с последнего урожая отстегнула…»

— Почему это тебе опасность не грозит, Жан? — растолкала задумавшуюся Снежанну коллега по работе и немного подруга — Катя Земцова. — Сам следователь и то озабочен.

— Следователь раскрытием данного преступления озабочен, а не моей судьбой, — отмахнулась она от нее. — А если уж мне грозит опасность, то и всем, кто стоял в пробке вместе со мной. Там рядом с джипом машина стояла, и впереди, и за мной тоже машина. Знаешь, не я одна могла оказаться наблюдательной. Да я и не видела особо ничего. Я даже лица этого мужика не рассмотрела. Он все сутулился как-то, с канистрой этой возился.

— Это он для отвода глаз, точно! — предположила тревожным голосом Катерина. — А вообще-то ты права. Многие могли его видеть. Народу полно. Если сначала не обратили на него внимания, то после того, как в новостях пройдет сообщение, наверняка начнут вспоминать. Не станет же он всех подряд стрелять сначала в шею, а потом в грудь. Брр, гадость какая! Как это у людей рука поднимается?!

— Да не люди это, Кать. Не люди, чудовища!

Остаток рабочего дня они хлопотно бегали из отдела в отдел, помогая девочкам справляться с наплывом покупателей. Им часто, невзирая на их начальствующий статус, приходилось помогать в отделе. Катька при этом ворчала. Снежанне нравилось. Сидеть весь день в тесном кабинете и заниматься только бумагами было очень тягостно.

К закрытию Снежанна едва держалась на ногах. И не столько от усталости, сколько от переживаний. Саша так и не объявился. Домашний телефон молчал, его мобильный по-прежнему был заблокирован. Она позвонила соседке тете Лене и попросила ее постучать в собственную дверь. Все еще тешила себя надеждой, что телефон Саша мог и потерять, а домашний мог и не слышать. Но тетя Лена через три минуты бойко отрапортовала, что дома никого нет. И почта вся в почтовом ящике.

Значит, Саша так и не появлялся. Он никогда не оставлял корреспонденцию в почтовом ящике, тем более свою любимую газету. А выходила та ежедневно.

— Куда он мог подеваться, Кать?! — воскликнула Снежанна, когда они вышли из аптеки в семь часов вечера, закрыв ее и сдав на пост охране. — Просто в голове не укладывается: куда он мог подеваться?!

— Как пришел, так и у шел, — отозвалась с ленцой Катерина и зевнула.

Ее, как обычно, разморило к закрытию. Она, как ребенок, терла глаза, забыв, что накрашена и что теперь она безбожно размазывает краску по лицу. Соображала она при этом вяло. Двигалась неуверенно. И Снежанне, как всегда, придется везти ее до дома.

— Ты не обижайся. — Катька погладила по плечу подругу, усаживаясь в ее машину. — Просто идти на остановку мне сейчас — смерти подобно. Однажды задремала, у меня сумку сперли. Один раз в автопарк увезли. Беда просто с моей сонливостью! Сейчас притащусь домой, подремлю с часок, а потом стану всю ночь кувыркаться с боку на бок. А Сашка твой…

Катька снова зевнула, пристегнулась ремнем и уже через мгновение мирно сопела, свесив голову на грудь.

Поразительная способность, подивилась в который раз Снежанна, заводя машину. Может спать в любых условиях, при любых обстоятельствах.

И про то, что ночью она ворочается без сна с боку на бок, — совершенная неправда. Снежанна как-то пару раз пробовала звонить ей после полуночи, потому что тоже не спалось и просто приспичило с кем-то поговорить.

Так Катька на нее жутко вызверилась. И потом весь следующий день ныла из-за того, что Снежанна ее разбудила в самое неурочное время, поэтому совсем не верилось в ее бессонницу.

— Что мой Сашка? — спросила вполголоса Снежанна, разгоняя «дворниками» снег со стекла.

— Сашка твой врун, — неожиданно отозвалась Катерина, хотя за мгновение до этого будто бы сонно посапывала.

— Почему это он врун? Когда он тебе врал?

— Мне — никогда, — помахала отрицательно Катерина указательным пальцем в вязаной перчатке. — Тебе врет!

— Да ладно тебе, Кать, — рассеянно отозвалась Снежанна.

Погода за бортом разгулялась такая, что не до споров было. Колеса утопали в снегу, пробуксовывали вхолостую. Тут не увязнуть бы и не застрять снова, как вчерашним днем.

Аптека их располагалась в глухом переулке, если засядут в снегу, то машину придется оставлять, до утра сюда снегоуборочные машины точно не сунутся. Придется ехать общественным транспортом. А этого Снежанне не хотелось сразу по нескольким причинам.

Во-первых, пришлось бы тащить на себе полусонную Катьку до остановки, потом провожать ее до подъезда, чтобы та не уснула на ходу. Шутка, конечно, но не бросать же коллегу в таком состоянии одну на морозе!

Потом нужно будет снова ехать автобусом, минуя магазины, в посещении которых возникла острая нужда. Полки холодильника и шкафов опустели. Они с Сашей обычно в воскресенье днем после обеда все покупали. Вернее, она покупала, а он ждал в машине. Но вчерашний воскресный день прошел совсем не так, все поменялось как-то вдруг и сразу, вот и осталась без продуктов.

А во-вторых, доберись она автобусом до своего микрорайона, ей пришлось бы идти неосвещенным переулком до своего дома. На машине она это место проскакивала, не задумываясь никогда, насколько оно может быть опасным. Теперь же все виделось иначе.

И вчерашнее убийство, совершенное почти на ее глазах, не шло из памяти. Она хоть и храбрилась на Катькиных глазах, и говорила, что все страхи надуманы, что убийца не дурак, не станет разыскивать возможных свидетелей и отстреливать их.

А страх все равно не покидал! И с наступлением темноты сделался ощутимее!

А если он дурак? Если он бездушная машина для убийства, чудовище без принципов и все же станет всех отслеживать и устранять — как выразился профессиональным языком Бойцов — всех, кто мог его видеть в пробке и узнать потом? И вдруг он именно сегодня ждет ее в том самом темном переулке, по которому ей придется идти пешком?!

И дурацкая статья из любимой Сашиной газеты внезапно вспомнилась, будь она неладна. Может, Саша и прав был, излишне усердствуя в прогнозах. Может, человек этот, нападавший ночами и поздними вечерами на женщин, самый настоящий маньяк?!

Задумавшись так глубоко и сосредоточив все свое внимание лишь на том, чтобы не забуксовать, Снежанна и пропустила мимо ушей полусонный лепет своей коллеги по работе и немного подруги — Кати Земцовой.

И вспомнила о нем, лишь когда заперла за своей спиной дверь и с облегчением швырнула на пол два громадных пакета с продуктами. В магазин она все-таки заехала и набрала всего, что было необходимо.

Так вот, заперев дверь, швырнув пакеты на пол и обнаружив, что Сашины тапки так и стоят сиротливо под вешалкой, Снежанна внезапно вспомнила неясный Катькин шепот и тут же бросилась к телефону.

— Игорь, мне нужно Катю срочно! — громко закричала Снежанна в телефонную трубку.

— Снежанночка, ты чего так кричишь? — тихим голосом отозвался Игорь и наверняка недовольно поморщился.

Он, сколько помнила Снежанна, постоянно недовольно морщился. Причина его неудовольствия была очень многогранной, а гримаса всегда одна и та же, пролей он кофе себе на брюки или оставь мобильник в сауне.

— Игорек, это срочно!!! Поверь мне, это вопрос жизни и смерти!!!

— Согласен, — покорно отозвался Игорь и вздохнул. — Но Катенька спит, ты же знаешь.

— Разбуди! — потребовала она.

— Не могу. Она все равно не проснется, а мне же еще потом и достанется, — пожаловался вдруг ей Игорек, что случилось впервые. — Может, подождешь пару часиков?

— Нет! — рявкнула Снежанна, сама поражаясь тому, как это у нее вышло так свирепо. — Если не разбудишь, я сейчас приеду, так и знай!

Она под угрозой пожара не вышла бы теперь из собственной квартиры. Только-только нервная дрожь в коленях улеглась после того, как она в два прыжка преодолела путь от багажника собственной машины до подъезда. Потом пулей взлетела к себе на этаж, совсем не чувствуя тяжести двух громадных пакетов.

Но ведь Игорю об этом совсем не нужно было знать, не так ли? Она пригрозила ему, что приедет, а он пусть думает, чем это может для него обернуться. Недовольством жены как минимум, а по максимуму — долгими, за полночь, посиделками двух подруг. Когда одной бутылки вина мало, а за второй нужно бежать в дежурный магазин. И не кому-нибудь бежать, а именно ему. Когда и выпить, и песен попеть хочется, и плевать, что соседи за стеной капризные и каждый раз грозят жалобой в милицию.

Очевидно, взвесив все это и вспомнив последний ее визит, когда подвыпившую Снежанну забирал от них Саша, Игорь решил ограничиться недовольством супруги.

— Ладно, сейчас разбужу, — пообещал он после некоторых раздумий. — Подождешь или мне перезвонить?

— Подожду.

Ждать пришлось довольно долго. Или это просто так ей казалось, потому что не терпелось услыхать от Катьки ту фразу, которая ускользнула от ее внимания, поскольку внимание в тот момент было сосредоточено на том, чтобы не застрять в сугробе, и, как следствие, не добираться потом на автобусе, и не стать мишенью для убийц, маньяков и полуночных грабителей.

— Чего тебе, Жан? — томно отозвался в трубке заспанный Катькин голос после невыносимо долгого ожидания.

— Хватит спать! — возмутилась Снежанна. — Как можно спать по двенадцать часов в сутки, Кать?!

— Сладко, Жанночка. Очень сладко можно спать.

Катька громко зевнула и шепнула Игорю, чтобы тот не уходил. И шепот ее был зазывным и многообещающим. И Игорек тут же отозвался таким же точно шепотом, и следом раздался сдавленный Катькин хохоток. Какой-то шорох, оханье и снова Катькин смех.

Снежанне сделалось стыдно и противно за себя, словно врывающуюся в их спальню.

Ей очень нравилась их спальня с окном, задернутым кремовыми шторами, с комодом, на котором не переставая цвел огромный розовый куст, с вечно разбросанными подушками и скомканным шелковым покрывалом, на котором нежилась теперь Катька, воровато смеясь.

А она вот во все это лезет со своими проблемами, нелепыми вопросами, страхами…

— Кать, что ты мне сказала, когда мы уезжали со стоянки? — спросила Снежанна, одернув свою совестливость, не до нее теперь было.

— Когда? Что-то я не помню, Жан. — Тут же последовал шлепок и следом недовольный Катькин голос: — Игорек, отстань! Погоди ты!.. А о чем мы говорили?

— Ты сначала сказала, что Сашка мой как пришел, так и ушел. Помнишь?

— Ну!

— Что ты этим хотела сказать?

— Ох, господи! — гнусаво отозвалась Катька с протяжным стоном. — Стоило меня из-за этого будить?

— Кать, что ты имела в виду?!

— То, что он пришел из ниоткуда и ушел в никуда, вот что.

Ладно, с этим более или менее было все понятно.

Снежанна с облегчением выдохнула.

Катьке никогда не нравился момент их знакомства. Она всегда недоверчиво фыркала и считала, что в бескорыстном порыве Саши Степанова было очень много откровенного расчета. Поначалу вообще называла его брачным аферистом. Замолчала, лишь когда Саша за свои деньги отремонтировал квартиру тетки Снежанны, начал делать ей дорогие подарки, а потом полностью стал ее содержать.

— Ну не знаю… — продолжала она все же некоторое время скептически. — Что это за выигрыши такие? Разве можно тем, что гоняешь шары по зеленому сукну, так зарабатывать?

Потом замолчала. Сашкину меркантильность оставила в покое. Но затем снова нашла причину и зацепилась уже за то, что Снежанна Александра своего не любит и вынуждена жить с ним только из чувства благодарности.

Она вообще-то всегда к нему придиралась. Ну не нравился он ей никогда, как она неоднократно восклицала, и не стоил он Снежанны, по ее утверждениям.

— Так, а потом что ты сказала? — начала опять вспоминать Снежанна, убедившись, что Катька выпроводила Игоря из спальни и теперь говорит с ней вполне нормальным, лишенным интимной игривости голосом. — Ты вот пробормотала: пришел, ушел, а затем помнишь что сказала?

— Что? — осторожно поинтересовалась Катька и почему-то виновато шмыгнула носом. — Не помню, Жан. Ну? Напомнишь?

— Ты что-то такое про его бильярдный клуб сказала, — наморщила лоб Снежанна.

Если бы она слышала внятно, то и помнить бы могла. А она пропустила слова Катерины мимо ушей, потому и мучилась теперь.

— А что про клуб?

Катькин голос вдруг заюлил. И это Снежанне совсем не понравилось. Ее голос юлил только в тех случаях, если собирался выдать откровенную лажу. Соврать, то есть.

Так бывало, когда к ним на работу приходили с проверкой и нарывали какое-нибудь нарушение. Тогда вот Катька и принималась говорить с проверяющими именно таким голосом. Противненьким, сладеньким, срывающимся в некоторых местах до подобострастного сипа.

— Кать! Прекрати! — оборвала ее строго Снежанна, поняв, что она пропустила мимо ушей что-то очень важное, то, что Катька в полусне брякнула по неосторожности и что теперь повторять не хотела.

— Это очень важно, понимаешь?! От этого может зависеть жизнь человека!

— Какого человека? Какого? — выдохнула Катька с насмешкой. — Сашка твой, что ли, человек?

— А что, нет? Он пропал, понимаешь! Его жизни может угрожать опасность и…

— Я тебя умоляю, дорогая, — перебила ее Катерина сердито, заворочалась, скрипнув кроватью. — Опасность ему угрожает! Какая?! Это тебе может угрожать опасность из-за того, что ты вчера в лицо видела настоящего убийцу!

— Я не видела его лица, — рассеянно возразила Снежанна.

— Он об этом не знает! Он может думать иначе! А она… Она о Сашкиной заднице печется! Врун он, твой Сашка! Врун и козел!

— Ну почему?!

— Потому что врал тебе все время и про бильярд свой, и про вторники с четвергами.

— Не врал, не врал! — закричала Снежанна, сползая по стене прихожей прямо на пакет с продуктами и не чувствуя ничего, кроме пугающе болезненной растерянности. — Я сама видела, как он умело обращается с кием. Как он может играть в бильярд и…

— Играть, вероятно, он может, — перебила ее Катька. — Может, и играет в свое удовольствие где-то, но не по вторникам и четвергам, редко по пятницам, — передразнила ее она. — И не за городом, и не за деньги!

— Почему это?

Снежанна покосилась на Сашины тапки, сиротевшие второй день. Что скрывал от нее их хозяин? Почему так долго скрывал — целых три года? И в чем причина такой скрытности?

Слово «ложь» она пока боялась к нему применять. Оно было слишком скользким и мерзким. И от него болезненно сжимало виски и неприятно часто колотилось сердце.

— Потому что нет за городом никакого бильярдного клуба, где бы резались за большие деньги профессионалы, — нехотя призналась Катька.

— Как нет?! Но он же… Он же говорил…

— Господи! Жанна, какая же ты наивная!!! Тебе сколько лет?

— Двадцать пять, — отозвалась Снежанна, хватаясь за спасительный вопрос как за соломинку.

В нем — в этом вопросе — не было ничего грязного и сомнительного. Он был чистым и честным, как и ответ на него.

— Вот, двадцать пять уже, а ты все в небесах витаешь. Я тебе говорю, а ты запоминай, чтобы мне не повторяться, — проворчала Катерина, снова заскрипев пружинами кровати. — За городом нет и не было никакого клуба, в котором бы профессионально и на большие деньги играли в бильярд. Поняла?

— Нет, — пискнула Снежанна жалобно и зажмурилась.

— Чего не поняла?

— Куда он тогда уезжал два раза в неделю?

— А-а-а, вон в чем дело! Странно, что ты только теперь не поняла, мне было непонятно это давно.

— Куда, Кать?! Куда он ездил?! И откуда у него такие деньги, если он ничего не выигрывал?! Он что — вор???

— Не думаю.

— А кто тогда? Кто?!

— Не хотелось тебе говорить… — голосом сварливой старухи отозвалась ее коллега по работе и немного подруга — Катерина Земцова, — но… Мне кажется, что он вообще не Саша и не Степанов.

— А кто?!

— Я не знаю, но то, что у него шикарный офис в центре города, шикарная тачка, жена и две маленькие дочки, это абсолютно точно.

— Что ты сказала?!

Снова, как в том злополучном сугробе, когда она буксовала в переулке, где располагалась их аптека, на нее напала странная глухота.

Катька будто говорила еще что-то, а она не слышала.

Видела Сашу, который каждое утро поднимался с постели следом за ней. Дожидался ее в кухне, пил вместе с ней кофе, морщился от предложенной каши и с сосредоточенной старательностью готовил себе бутерброд с икрой. Потом разворачивал свою любимую газету, начинал читать, иногда вслух. Она уезжала на весь день на работу, он оставался дома. В течение дня они созванивались. Почти всегда она звонила ему на домашний, он отзывался.

Отзывался же!!!

Вечером она возвращалась в начале восьмого. Он всегда встречал ее. Иногда у подъезда, иногда в квартире. Все такой же, что и утром. С зачесанными назад волосами, убранными в хвост, в тренировочных штанах, в этих вот тапочках.

Какой офис в центре города?! Какой бизнес, если любимой его газетой была самая желтая из всех газетенка посредственного содержания?! Да и круг интересов у Саши был довольно узким. Он целыми днями смотрел сериалы про ментов и спортивные репортажи. У него просто-напросто не было времени заниматься бизнесом, потому что он всегда находился дома!

И какая крутая машина?! Он и ездить-то толком не мог, почти всегда пользовался такси, редко брал ее машину.

А жена?! А дочки?! Это же…

Это же вовсе абсурд! Саша не любил детей. Они лишь однажды коснулись этого вопроса и почти тут же поспешно решили, что с этим торопиться не следует.

— Кать, это неправда, — с трудом выговорила Снежанна. — Это путаница какая-то!

Это имя ведь тоже он для нее придумал после того, как подобрал ее в сугробе с вывихнутой лодыжкой. Узнал, что зовут ее Жанной, смеялся потом, что раз он нашел ее в снегу, значит, ее имя требует соответствующей приставки. Приставил, начал называть, ей понравилось, некоторым знакомым тоже. Катька только из вредности подругу так не называла. А вот Игорек ее с удовольствием.

— Это правда, милая. Если хочешь, завтра я тебя свожу к его офису, сама убедишься.

— В чем? — тупо спросила Снежанна.

— В том, что Саша твой никуда не пропадал. Что греет свою задницу в своем директорском кресле в своем офисе в центре города. Что жена его с ним обедает через день и иногда дочек прихватывает, — перечислила Катька безжалостным сухим голосом. — И радуйся, что все так у тебя обошлось.

— А как могло?

Снежанне вдруг сделалось трудно дышать, захотелось на воздух. Она поднялась по стенке с пакета, поморщилась, поняв, что раздавила купленные для салата помидоры. И выбежала бы, швырнув трубку на место, если бы не страх, вернувшийся внезапно и остановивший ее у самой двери.

— Могла жена прийти и космы тебе выдрать. Окна могла побить, если бы достала, — причитал Катькин голос в трубке. — Мог бы Саша твой из квартиры тебя выкинуть.

— Зачем? — сипло отозвалась Снежанна и заплакала. — Скажи, Кать, зачем ему все это было нужно?

— Что? Что все?

— Ну… Я? Ремонт в квартире? Жизнь такая вот в течение трех лет? Зачем ему все это было нужно? И что, он к семье два раза в неделю только ездил, да?

— Это ты у него и у семьи его спроси. Может, их все устраивало.

— Но он же целыми днями сидел дома, как он мог управлять своим бизнесом?! — выдвинула Снежанна последний аргумент, надеясь, что на него никаких возражений у Катерины не найдется.

Нашлось!

— А где гарантия, что он сидел дома?

— Но как же… Я звонила на домашний телефон и…

— Этот номер мог быть параллельно подключен у него в офисе, бедняжка! — со вздохом обронила Катька и зевнула. — Ладно, мне пора подниматься и ужинать, а ты завтра готовься в поход к своему ненаглядному. Мы его завтра…