Личное проклятие

Галина Романова, 2019

«Ей постоянно не везло с соседями. То ли купленная по великой удаче квартира была проклята. То ли проклятие лежало лично на ней. Это еще предстояло выяснить. А она так тщательно, так долго выбирала! Чтобы и от центра недалеко, но чтобы и не шумно. Чтобы двор был уютным, не проходным, но чтобы и места было достаточно для парковки, для прогулок с собакой…»

Ей постоянно не везло с соседями. То ли купленная по великой удаче квартира была проклята. То ли проклятие лежало лично на ней. Это еще предстояло выяснить.

А она так тщательно, так долго выбирала! Чтобы и от центра недалеко, но чтобы и не шумно. Чтобы двор был уютным, не проходным, но чтобы и места было достаточно для парковки, для прогулок с собакой.

Собаки пока не было. Приобретение ее лишь планировалось. Машины не было тоже. Она на нее копила. Сразу, как въехала в квартиру, так и начала копить на машину. Двор подходил по всем параметрам. И площадка для выгула домашних животных имелась. И парковка просторная.

Так она поначалу радовалась своим сорока квадратным метрам. Так наслаждалась тишиной и покоем. О прежнем жилье в коммуналке и шумных соседях вспоминать даже не хотела. Почти каждую ночь у них случались гулянки и скандалы. Почти каждую ночь у нее случался недосып.

Когда переехала на новый адрес, спала как убитая. Не могла поверить, что вокруг тихо. Наслаждалась, пока это было возможно. А потом…

А потом случился ОН! Ужасный, небритый, грубый человек, который, оказывается, жил в квартире через стенку. Его же не было, когда она покупала квартиру! Там вообще никого не было. Она, пытаясь познакомиться с соседями, несколько раз звонила в соседнюю дверь. Так никого. Она даже пальцы скрестила на удачу, надеясь, что там никто не живет и поселится не скоро.

Она так обманулась в своих ожиданиях! Так обманулась!

— Ой, Настена, скоро твоя радость закончится. — обмолвилась как-то дворничиха Мария Николаевна, выметая окурки возле ее подъезда.

— Что такое? — Настя притормозила, придерживая тяжелую подъездную дверь коленом.

— Скоро Макар вернется. Вот тогда и…

Мария Николаевна умолкла, принявшись сметать мусор в большой пластиковый совок.

— А кто такой Макар?

Она, честно, подумала, что Макар это какой-нибудь дотошный представитель управляющей компании, которому до всего есть дело. Которому, к примеру, могут помешать ее цветы на балконе. А их у нее было великое множество. Они уже принялись оплетать массивную решетчатую перегородку, разделявшую ее балкон и балкон соседней квартиры. И свисали длинными лианами до балкона этажом ниже.

Его, к примеру, могло раздражать то, что она не выходит на дворовые субботники. Так их еженедельно устраивали пенсионерки их дома, и все постоянно в рабочее время. Как она смогла бы принять участие в этих стихийных уборках придворовой территории, как? К тому же не видела в этом никакого смысла. У них же есть дворник!

Она найдет аргументы в свою защиту. Непременно найдет. И Настя, не дождавшись ответа, снова спросила:

— А кто такой Макар?

— А вот вернется, тогда и узнаешь.

И Мария Николаевна, подхватив мешок с мусором, потащила его к мусорным контейнерам.

Узнала! Уже через неделю узнала, кто такой этот Макар!

Узнавание состоялось в шесть тридцать в воскресенье. Сначала в ее дверь требовательно позвонили. Потом трижды ударили кулаком. Настя, перепугавшись насмерть, соскочила с кровати и помчалась в прихожую. Прямо в тонкой пижаме помчалась. А та состояла из малюсенького топа на бретелях и крохотных шортиков.

— Да? Что случилось?

Она подслеповато щурилась со сна, пытаясь рассмотреть что-то громоздкое, пахнувшее табаком и лесом, заполнившим почти весь дверной проем.

Рассмотреть было сложно. На ночь она снимала линзы, а очки не успела схватить с тумбочки возле кровати. Стучали же!

— Ты кто? — спросил ее огромный человек, и его крепкий загорелый палец ткнул ее в грудь. — Кто ты?

— Я Настя. А вы, простите…

Она часто-часто моргала, вспомнив рекомендации офтальмолога, и все же сумела рассмотреть мужчину, что стоял возле ее двери.

Варвар, сделала она вывод через минуту. Огромный, кряжистый, лохматый, небритый, курящий к тому же. А она не терпела курильщиков. Одет в широкие походные штаны со множеством карманов, высокие драные ботинки, широкую плотную рубаху защитного цвета. На лохматой, нестриженой голове странная шляпа.

— Что ты делаешь в этой квартире, Настя?

— Живу. — Она обняла себя руками, пытаясь прикрыться от жесткого взгляда темных глаз.

— А Ксения где?

— Какая Ксения?

— Такая Ксения! — передразнил он ее грубо. — Которая тут жила до тебя. Она где?

— А-а-а, поняла. — дошло до нее наконец. — Ксения продала квартиру мне и уехала.

— Как уехала?

Ей даже удалось рассмотреть, как сильно побледнело его лицо под густой щетиной.

— Вы имеете в виду каким видом транспорта? — попыталась она пошутить. — Я не знаю. И куда, не знаю. Сказала, что срочно надо уехать. Продала квартиру мне. И…

— И удрала, — закончил он за Настю негромко. Кивнул. Сказал: — Понял.

И ушел. В соседнюю дверь!

— Макар вернулся? — встретила ее вопросом Мария Николаевна в понедельник утром.

— Видимо.

— Да уж, видимо. Дым трубой с балкона уже сутки. — Дворничиха задрала голову к их четвертому этажу. — Вернулся, а Ксюша упорхнула. Сбежала.

— А кто такая Ксюша? Нет, то есть я знаю, кто она. Квартиру у нее купила. Я хотела узнать, что их связывало?

— Ой, вот не знаю, что могло их связывать. — весело фыркнула Мария Николаевна. — Такие они разные! Она артистка. Он… А я ведь даже не знаю, кто он, Настя! Вот история так история! Куда-то уезжает. Нет его подолгу. То месяц, то два. А то и полгода. Ксюша все ждала его ждала, да и ждать устала. Разные они. Пока его не было, квартиру продала и сбежала.

— Что же так-то? Даже не попрощалась. Боялась его? — Настя поежилась, вспомнив грубого соседа.

— Боялась, что опять уговорит, — туманно пояснила дворничиха и, заметив на балконе Макара, разговор свернула.

Как могла Ксения — милая, интеллигентная барышня, продавшая ей квартиру в спешном порядке, связаться с этим варваром, оставалось для Насти загадкой.

Он пил! Он громко и часто разговаривал по телефону! Он пел песни ужасным фальшивым голосом. И еще он постоянно ощипывал ее цветы, которые оплели перегородку между их балконами. А когда она попыталась сделать ему замечание, резонно заметил, что он обрывает цветы на своей территории. Спорить было сложно. И она смирилась. Цветы начали чахнуть, прекратили выбрасывать соцветия, и вскоре перестали служить ширмой между ее балконом и балконом Макара. И Насте часто приходилось наблюдать соседа, потому что она очень любила посидеть на балконе с книгой или компьютером.

Так ладно бы просто наблюдать. Он взял за правило приставать к ней с вопросами.

— Что читаем? — спрашивал он, если она сидела в плетеном кресле с книгой.

Если она отвечала, то принимался жестко критиковать автора.

— Что ищем? — спрашивал он, если она сидела с компьютером.

Если она отвечала, то тут же принимался доставать дополнительными вопросами и следом высмеивать ее выбор.

А потом Макар запил. И Настя поняла, что все те неудобства, какие она испытывала из-за соседства с ним, были цветочками. Пьяный Макар был ужасным. Он орал и говорил по телефону еще громче. Он еще фальшивее пел. И вдруг принялся навязывать ей себя на роль ее парня.

— Ты же одна, Настька. Живешь старой девой, — орал он ей через перегородку, которую полностью освободил от растительности. — У тебя даже собаки нет.

— Будет, — отвечала она и плотно сжимала губы.

Зарекалась же с ним связываться. И не выдерживала.

— Когда еще она будет! А я вот он. Уже есть. Я здоров. Крепок. Силен. Зарабатываю.

Конец ознакомительного фрагмента.