Империя Кастула: подводные приключения

Галина Сергеевна Горшкова, 2019

История, в которой спецслужбы разных стран пытаются завладеть новыми технологиями, пассажиры круизного лайнера оказываются в ловушке времени на дне Атлантического океана, а пара древних богов стремится вернуть себе власть на Земле.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В пучине вод

ГЛАВА 6. Похищенные

Профессор поднялся с кресла, добавил воды в чайник, чтобы заварить себе ещё одну чашку, и продолжил свой рассказ:

— Приходили в сознание мы все одновременно. Мы находились в том же обществе друг друга, что и в кафе-баре «Сказочный Восток»: гости со дня рождения Дейдена, случайные посетители бара, официанты, а также Белла, Салливан и Оберон, представившиеся нам агентами американской спецслужбы. Единственными принципиальными отличиями от кафе было то, что у этой троицы больше не было оружия, а мы очнулись не за столиками, а на полу.

Помещение, где мы оказались, было странным: оно являло собой средних размеров зал, полностью отделанный изнутри толстым рельефным стеклом цвета морской волны. Сквозь него ничего нельзя было разглядеть. Мы были в этакой пустой коробке. Стеклянный пол, стены и потолок, равномерно идущий отовсюду свет. При этом нигде не было видно дверей, входного люка или иллюминаторов. Нигде не имелось ни щёлочки, ни зазора, чтобы предположить, где здесь выход, и что нас ждёт прямо за ним?

— Где мы находимся? — спросил кто-то из мужчин. — Я не помню, чтобы на «Престиже» была каюта с подобными стенами.

— Мы не на лайнере, — тут же кто-то ему возразил. — Разве Вы не чувствуете: здесь нет привычной качки.

— Да как же нет, когда меня по-прежнему укачивает? — слабым голосом простонала Катерина. — А от волнистых стен и этого ужасного сине-зелёного цвета голова нестерпимо кружится. Меня сейчас вырвет, честное слово.

— Катюша, держись! — Никита заботливо склонился над своей девушкой. — Ляг на спину и закрой глаза. Так будет легче. Я надеюсь, мы здесь ненадолго? Сколько мы уже тут? У кого-нибудь есть часы? Мой телефон остался в кафе.

Сразу несколько человек захлопали себя по карманам. Однако предоставить верную информацию относительно времени нашего пребывания в неизвестном месте не мог никто. У одних информация в телефонах оказалась сбитой, и электроника автоматически вернулась к заводским настройкам. У других телефоны показывали только восемь часов вечера — время, когда на палубе сработал фейерверк. А у кого-то телефоны были в зависшем состоянии и категорически отказывались работать. И надо ли говорить, что, несмотря на то, что всех обслуживали разные операторы сотовой связи, дозвониться до внешнего мира не удавалось никому. В эфире стояла абсолютная тишина.

— Ну, и сколько нас здесь будут держать? — с определёнными нотами возмущения спросил ещё один из пленных, видя, что Белла, Оберон и Салливан не размахивают больше пистолетами.

— Сколько надо, столько и будут! — огрызнулся Салливан и отошёл со своими друзьями как можно дальше от остальных.

Очевидно, что у этих ребят тоже имелись вопросы, и они желали обсудить их в отсутствии посторонних.

— Ох-хо-хо! Что ж это делается-то? — простонал Джошкун, приходя в себя и усаживаясь на полу. — Совсем ведь не пил. А голова раскалывается так, будто я с похмелья. Нет, надо срочно искать отсюда выход.

— Нашедшего выход, обыкновенно, затаптывают первым, — нравоучительно изрекла Алиса, тоже принимая сидячее положение.

— Госпожа Южанина?! Вы живы?! — радостно вскричал галантерейщик.

— Алиса? Алиса, дорогая, как ты? — Алёна, едва очнулась, но услышав голос сестры, сразу же кинулась к ней. — Ты ранена?

— Да, вроде, нет, — Алиса для верности ощупала себя руками, а затем с презрением глядя в сторону Беллы, Оберона и Салливана, многозначительно добавила: — Всё, что не убивает, делает меня только сильнее. А на память я никогда не жаловалась. Зло я запоминаю и припоминаю.

— Это уж точно, — случайно сорвалось с языка у Никиты, и он вмиг пожалел о сказанном.

Алиса услышала его слова, уничижительно посмотрела в его направлении и безразлично бросила:

— Если я тебе не нравлюсь, застрелись, я не исправлюсь!

Катерина от такой наглости даже забыла о своей болезни:

— Как Вы вообще смеете шутить в подобной ситуации? Я не понимаю! Сегодня и так застрелили человека! Этого, Вашего… Дейдена! Вы же считали себя его другом!

Алиса кивнула:

— Всё верно. Хороший был человек, царствие ему Небесное! И я тоже в шоке от произошедшего, не меньше, чем ты. Но, во-первых, меня саму чуть не убили по его милости. А это уже не по-дружески. Во-вторых, я понятия не имею, какие законы нарушил Дейден в своей стране. Я гражданка другого государства. Кстати, а тело Дейдена сейчас здесь?

— Не знаю. Я его не видела. Но я ещё не вставала с места. Вон нас здесь сколько! Пока даже не все пришли в себя. Думаете, нас усыпили каким-то газом?

— Без понятия.

— Смотрите, вон там ещё кто-то лежит!

Дейдена в нашем зале не было. А последними из тех, кому предстояло проснуться, оказались Гарнет и её раненый супруг Уберто. И если женщина очнулась от наших просьб довольно быстро, то состояние её мужа однозначно было очень тяжёлым. Он не реагировал ни на слова, ни на прикосновения.

— Врача! Ему срочно нужно врача! — зарыдала Гарнет, обращаясь и к нам, и к стоящим в отдалении «агентам американской спецслужбы». — Ну что вы за люди-то такие? Мало вам заложников, вы теперь будете просто стоять и смотреть, как человек умирает? Вызовите ему бригаду медиков!

Белла, Салливан и Оберон отошли ещё дальше, делая вид, что всё сказанное к ним не относится. А мы все, хоть и столпились вокруг раненого, но не были докторами, чтобы реально ему помочь.

— Я — бывший сотрудник министерства по чрезвычайным ситуациям, — признался Никита. — Спасатель. Я умею оказывать первую помощь пострадавшим до приезда специалистов. Но в данной ситуации я затрудняюсь. Внешнее кровотечение у него остановилось, но внутреннее, скорее всего, продолжается. И удалить пулю из лёгких вне медицинского учреждения, не имея ни лекарств, ни инструментов… Ну, сами понимаете. Я не смогу. А Катя — она хоть и студентка медицинской академии, но она окончила только первый курс. И вообще планирует быть моделью, а не врачом.

— А он вообще дышит? — осторожно спросил племянник галантерейщика. — Мне кажется, он совсем не шевелится.

Катерина подошла ближе и приложила ухо к грудной клетке раненого, пощупала пульс на его руке, на шее.

— Он живой, — вынесла она своё заключение. — Пульс едва прощупывается, и дыхание поверхностное. Но он жив, и ему срочно нужна операция!

— Да, докторов сюда бы не мешало, — заметил ещё один из мужчин по имени Келл. — У него странная рана. Я владею сталелитейным цехом в Германии, производим железки для разных нужд. Как-то у нас на производстве была травма. Одному парню пробило плечо металлическим штырём, — он поморщился. — Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как у него фонтаном хлестала кровь, несмотря на все наши усилия наложить давящую повязку. И так было до приезда врачей. А здесь, вон какое ранение, и ничего…

Ещё минут десять мы обсуждали разные несчастные случаи и способы оказания помощи пострадавшим, а затем эта тема сама себя исчерпала. Что говорить, когда надо действовать? А как действовать, когда от нас здесь ровным счётом ничего не зависит?

Состояние Уберто было без изменений. И наше положение людей, незаконно лишённых свободы и запертых в неизвестном помещении, не менялось аналогично. Все обречённо расползлись по залу и расселись на полу группами по два-три человека.

Пожалуй, только один галантерейщик проявил небывалую прыть, осматривая каждый сантиметр стены в поисках замаскированной двери или окна. И удача ему отчасти улыбнулась. С одного из четырёх углов зала сразу же при приближении Джошкуна бесшумно вбок отъехала перегородка. Галантерейщик закричал:

— А-а! Она шевельнулась! Все сюда! Здесь открылась дверь!

Мы разом вскочили на ноги и побежали смотреть, что там такое. В проёме ничего интересного не оказалось. Узкий, слегка закруглённый направо коридор, длиной шага в четыре, и маленькая кабинка биотуалета. Санитарные условия для тех, кому приспичит.

— Они что? Издеваются над нами? — возмутилась Тиша, супруга Келла. — Мы столько денег выложили за билеты в этом круизе, чтобы…

Что именно хотела сказать женщина, было понятно на всех языках по одному только брезгливому выражению её лица. Но договорить свою мысль Тиша не успела, потому что нас отвлёк пронзительный крик Гарнет. Мы бросились к заплаканной кубинке и даже не сразу поняли причину её истерического состояния. Дело в том, что за ту минуту, что мы осматривали выделенный нам санузел, а Гарнет лишь на миг повернула голову в нашу сторону посмотреть, что там у нас происходит, её супруг Уберто просто-напросто исчез.

Его не было ни на прежнем месте возле женщины, ни в других местах зала. И мы предполагаем, что он не мог физически растаять и испариться. Следовательно, тело кто-то унёс. Но кто это сделал и каким образом, если пятьдесят человек, находящихся в этом странном стеклянном помещении, не видели, чтобы где-то открывалась дверь, и здесь появлялись новые люди? Вопросов было так много, а ответы по-прежнему отсутствовали, и мы все почувствовали себя ещё более напуганными и беззащитными.

— Может, нас накачали какой-то наркотой, и мы видим галлюцинации? — предположила ещё одна женщина.

— Все разом видим одни и те же картинки? — Алиса фыркнула. — Цирк дрессированных мыслей?!

— Тут, наверно, есть потайные люки в полу, — выдвинул наиболее разумную версию Джошкун и активно принялся ползать на четвереньках, постукивая по полу и прикладывая к нему ухо.

— Куда они его забрали? Зачем? За что? — безутешно повторяла Гарнет, находясь в подобии транса и будучи не в силах даже плакать. — Он ведь ничего плохого не делал. Всю жизнь занимался наукой. Изучал какие-то древности, писал статьи для журналов. За всю жизнь слова грубого никому не сказал. А как всегда защищал слабых и обиженных? Уберто очень остро реагировал на несправедливость, и каждый раз пытался её исправить. Зачем его украли, если мы и так уже кем-то украдены?

— А это мы сейчас выясним!

Келл, похоже, был не робкого десятка. Переговорив о чём-то с Никитой и ещё с несколькими крепкими ребятами, они угрожающе двинулись в направлении Беллы, Салливана и Оберона, требуя от этой троицы объяснений по сложившейся ситуации. Впрочем, задавать много вопросов зажатым в углу людям и не потребовалось. Мужчины, как и Алёна, быстро сообразили, что эти бандиты не имеют ничего общего с американской разведкой. Ведь будь это так, разве б сидели они с нами взаперти в одной комнате и без оружия? В считанные минуты вся троица оказалась связанной подручными средствами: платками да шлейфами от вечерних платьев местных красавиц. А Салливану и Оберону, в отличие от Беллы, прилетело вдобавок и несколько крепких тумаков за их оскорбительное поведение в баре, равно как за убийство Дейдена и ранение Уберто.

— Ещё и за меня им добавьте затрещину, ребята! — не замедлила вставить свою шпильку Алиса. — Эта мразь пыталась убить меня в кафе только за то, что я не говорю по-французски! И я не удивлюсь, что нас держат здесь по их милости. Но ничего, сейчас следователи увидят через свои скрытые камеры, что мы не разделяем террористических убеждений этих типов, и нас непременно освободят. А этих пусть забирают к себе на допросы. Пожалуйста! Да мы все дадим против них свидетельские показания!

Однако и после этих слов в нашем зале ничего не менялось. Никто не приходил, никого не вызывали на допрос, не предоставляли никому объяснений и извинений. Телефоны наши работали, но они по-прежнему находились вне сети. И максимум, на что их можно было использовать, так это сделать для себя несколько памятных снимков, которые впоследствии могут послужить хоть вещественными доказательствами, хоть сенсацией среди друзей и знакомых.

Алиса своего телефона при себе не обнаружила, он остался в кафе на нашем столике. Алёна в тот вечер и вовсе не брала на праздник средство связи. Поэтому сёстры Южанины в плане сбора «вещественных доказательств» оказались обделёнными. Алёна отнеслась к подобному ограничению вполне спокойно, а вот Алиса от неподдельных страданий едва не упала в обморок — такую слабость она стала ощущать. Поэтому я не удержался и поделился с ней своим телефоном. Зачем он мне сдался, если я не могу с него позвонить? Да и его настройки постоянно перескакивали на заводские, сбрасывая установленную дату и время. И вообще надо отметить, что во времени мы были сильно дезориентированы. Из пятидесяти человек среди нас нельзя было найти и двоих, чьи часы показывали бы одно и то же. А субъективное ощущение у каждого своё. Как определить, сколько прошло минут или часов с того момента, как мы здесь очнулись?

Согласно швейцарским механическим часам галантерейщика, которые стояли в тот момент, когда он пришёл в сознание, но которые он сразу добросовестно завёл и запустил, прошло уже двенадцать часов. Но это же не могло быть правдой? Никто из нас не жаловался на голод или усталость, никто не пользовался туалетом, никто не ложился спать. А все эти признаки есть определённые показатели биологических часов организма. Да, стресс, конечно, играет свою роль, но не в таких же объёмах? Значит, времени прошло немного. С другой стороны, сколько вопросов было задано, сколько предпринято попыток выяснить правду?! Тот же Джошкун дважды прополз на брюхе по всему полу, выискивая потайные люки. А это требовало времени, и совсем не пяти минут, как показывали телефоны у многих. Поэтому пару часов, по моим подсчётам, прошло точно. А определённости, что ожидает нас дальше, так и не было.

Возмущение и испуг у людей плавно сменились на отрешённость и безразличие. Все расползлись по залу и растянулись на полу в тех позах, кому в каких было удобно. С потолка и стен на нас светил ровный голубой свет. Иногда по воздуху, совсем как на лайнере, мимо проплывали серебристые капли воды. Они мягко прикасались, отталкивались от человека или его одежды, от пола или стен и снова приходили в свободное движение. Но внимания на них уже никто не обращал.

— Мы все тут кувыркнёмся, — невесело произнёс в затянувшейся паузе террорист Оберон. — И те, кто связаны, и те, кто не связаны. — Вот она: цена бумаг Дейдена. Говорили же вам в кафе: «Отдайте украденное, и никто не пострадает». Так нет, упрямились и геройствовали. А теперь пострадают все. Спецслужбы русских не оставят в живых столько свидетелей.

— А что это сразу русские спецслужбы? — возмутилась Алиса. — Здесь что, на стенах написано: «Сделано в России»?

— А кто нас ещё похитил, если не русские?

— Нет, ну зашибись! Железный аргумент! — Алиса хохотнула. — Вот она: ваша западная твердолобость и тугодумность! Никакой фантазии! Одни шаблоны! Чуть что — сразу русские у них виноваты! Другие вон что — и ничто! А мы, чуть что — сразу что!

Белла закивала головой, соглашаясь со своим напарником:

— Да, это вполне могут быть происки русских. Дейден искал каналы продажи секретных данных во Францию и в Россию. А если учесть, что вы все здесь понимаете по-русски, то… всё сходится.

— Что с чем у вас сходится? Никакой логики не вижу. Ещё скажите, что мы все, кроме вашей троицы, работаем на Кремль!

— Да кто вас, русских, разберёт? — съязвил Салливан.

Несколько туристов во главе с Келлом громко принялись доказывать свою европейскую принадлежность:

— Что за бесцеремонность: объединять всех в одну команду? Я говорю по-русски потому, что у меня международный бизнес. Но я патриот своей страны и шпионажем в пользу Кремля не занимаюсь!

А галантерейщик-турок тут же оправдался:

— Я вообще на шести языках понимаю. И я, и мои племянники. Мы много лет обслуживаем международные рейсы, и ничего плохого русским не делали. Напротив, всегда старались им угодить. Талбот, мальчик, подтверди мои слова! А будь здесь и Мурат, он бы тоже сказал, что вы заблуждаетесь! Зачем русским меня похищать?

— Да не слушайте их, Джошкун! — успокоила галантерейщика Алиса. — Они не ведают, что говорят. Их же так воспитывают с детства: «С неба дождик, с неба град — это русский виноват!». Своих мозгов нет, вот и верят во всякие глупости. Ледниковый период, думаете, кто устроил? Мы, конечно! Из космоса метеорит прилетит. Чья вина? Наша, разумеется! Назавтра у их Президента на заднице прыщ вскочит, угадайте, чьи спецслужбы они в этом обвинят?

— Что есть, то есть, — усмехнулся бывший муж Алёны. — Америка по всему миру беспредел учиняет, никто и слова не скажет. Все боятся. А тут нашли удобную версию: русские! Ха!

— Да-да, я тоже считаю, что нас похитили американцы, — поддержала Никиту Екатерина.

— Американцы? — сразу несколько голосов вступились за честь Америки. — Что, теперь по эту сторону океана нашли крайних? Да если бы вы были интересны нашим спецслужбам, вы бы и до лайнера не дошли. Вас повязали бы прямо на билетном контроле, и привет! Нет, это не американцы. Раз ваш Дейден продавал что-то французам, то французы нас и украли. Это очевидно.

— Почему же мы тогда сидим здесь в полном составе, что и в кафе? Если бы среди нас был французский шпион, его бы уже давно вызволили и не держали с нами в заключении, — высказался я, чтобы не быть безучастным к разговору и не вызвать подозрений.

— А может, среди нас и не было этого французского шпиона, как предположили трое этих вооружённых идиотов?

— Да какие французы? Я вас умоляю! — к разговору подключился ещё один «политический обозреватель». — Они не способны на крупные операции. Вот бельгийцы или норвежцы — другое дело!

— А я скорее поверю, что это происки китайских или северокорейских военных.

— Китайцы? В этих водах? — засмеялась Тиша. — Это несерьёзно, господа.

— Может, пираты? — предположила Алёна. — На нашем корабле плыло столько состоятельных и откровенно богатых семей…

— И почему же они тогда остановили свой выбор на пассажирах нашего класса? Мы особым богатством не блещем. Зарабатывать умеем, но деньгами не швыряемся.

— А кто вам сказал, что мы единственные пленники с нашего корабля? Нет, в этой стеклянной коробке мы единственные, но, может, за стеной сидят в подобном положении и другие пассажиры? — вновь добавил мрачных прогнозов связанный Оберон. — Они украли нас всех, и всех же и убьют.

— Хотите сказать, что пираты затопили весь наш корабль? «Престиж» ведь непотопляем! — возразила ещё одна женщина по имени Рада.

— Про «Титаник» кто-то также говорил.

— Боже мой, давайте не будем о «Титанике», у меня сейчас случится истерика. И не только у меня, я думаю. Сколько можно слушать страшилки? Меня уже тошнит от них!

— Меня тоже тошнит. Будь проклята моя морская болезнь! — опять простонала Катерина.

— Нас всех здесь грохнут, это факт.

— У нас есть всего один шанс на спасение, — брат Беллы вновь попробовал захватить лидерство в коллективе. — Нам надо объединить наши силы. Конечно, вы гражданские. Но наш военный опыт позволит нам противостоять тем, кто нас украл. Только так мы сумеем отвоевать нашу свободу. Развяжите нас!

Алиса громко рассмеялась, высказывая вслух общее мнение:

— Да кто с тобой станет объединяться, Салливан, когда ты пару часов назад живых людей расстреливал? Нам твой террористический опыт даром не нужен. И не мечтай о сотрудничестве.

Келл закивал в знак одобрения:

— С преступниками мы не сотрудничаем и в панику впадать не станем. Если бы нас хотели убить, нас бы не похищали. Мы кому-то нужны. Не ясно только, кому, и зачем? Почему с нами никто не вступает ни в какие переговоры?

— А зачем с нами вступать в переговоры? — вновь озадачились «политические эксперты». — Мы — товар для обмена. Переговоры будут вестись с теми, с кого захотят получить за нас выкуп. И, скорее всего, этот выкуп будет немаленьким. Эх.

В возникшей паузе всхлипнула Гарнет:

— Да с чего вы решили, что нас вообще похитили люди? Может, это происки инопланетян, и нас давно уже везут на их летающей тарелке к ним на планету?

— Ага, в другую Вселенную!

— Вселенная всего одна. Вы астрономию, что ли, не изучали?

— Ну, не в другую Вселенную, а в другую галактику. Какая разница для нашего положения? Я же Вашу теорию поддерживаю.

— Для нашего положения разницы нет, Вы правы.

Сразу несколько голосов бурно запротестовали:

— Конечно, никакой разницы нет, потому что всё это чушь! Никаких инопланетян не существует. Это всё выдумки. Ненаучно.

— Про злобных микробов, проживающих внутри нас и пожирающих людей изнутри, учёные тоже долгое время говорили, что это всё выдумки. Но микробы ведь есть.

— И что Вы этим хотите сказать? Что нас сейчас похитили злобные микробы?..

Догадкам, предположениям, пустым разговорам в нашем зале не было ни конца ни края.

— А какой версии на тот момент придерживались лично Вы? — заинтересованно спросили студенты.

Владимир Иванович по-стариковски переспросил:

— Какой-какой? Наиболее вероятной, разумеется. Я сомневался, что нас украли пираты, и отметал фантастические версии о космических захватчиках. Дейден ещё до отплытия «Престижа» был под плотным кольцом наблюдения. И пасла его не наша служба. Значит, оставалось подозревать разведки других стран. Аргументы о том, что в этих водах не должно быть китайцев или корейцев, были несерьёзными. Моя работа давно научила меня подозревать всех. Похитителем мог оказаться кто угодно, хоть самое малочисленное племя с тихоокеанских островов, если им тоже вдруг понадобится информация о климатическом оружии. И переместить нас, пока мы были без сознания, могли в любую часть света. Мы могли находиться как на секретной военной базе где-нибудь в Северном ледовитом океане, так и в жарких песках африканской пустыни. И это было ещё не самое главное, о чём нам следовало беспокоиться.

Данный мной Дейдену совет о расширении круга знакомых, чтобы ввести шпионов в заблуждение, сослужил этим людям плохую службу. Не зная, кто из нас является потенциальным приобретателем секретов Дейдена, нас похитили всех разом. И теперь, естественно, за нами наблюдали. Я был уверен, что через это цветное стекло нас разглядывали чуть ли не под микроскопом, а специальные компьютерные программы и целый штат психологов изучали наше поведение и личность каждого. Кто лидер? Кто ведомый? Кто сомневающийся? Кто живёт по принципам? У кого их нет? Кто умён? Кто болтлив? Кто наиболее скрытен? Они просчитывали всех, и меня, в том числе. А какая самая важная задача у секретного агента? Правильно, не выдать себя. Мне необходимо было казаться обычным человеком. В меру активным, в меру скромным, в меру напуганным. Никто не должен был догадаться о том, что мне было что скрывать. И я старался соответствовать данной модели поведения. Я поддерживал сестёр Южаниных и Гарнет, потерявшую супруга, перебрасывался репликами с Джошкуном и Келлом, иногда задавал вопросы бывшему мужу Алёны Никите и его подруге Екатерине.

Время в нашем заключении, казалось, остановилось. И это было очень странное чувство. Вообще, каждый человек, начиная с подросткового возраста, приучает себя к мысли о том, что необходимо спешить. Мы вечно куда-то несёмся и делаем массу дел сразу. Ведь так? А тут у нас появилось огромное количество времени, а мы совершенно не представляли, как нам его использовать.

— Эй, а когда в зале появилась эта тумба? — в тишине, к которой мы постепенно стали привыкать, громко спросил кто-то из мужчин, и мы вновь живо подскочили на ноги.

В нашем зале действительно появился новый предмет, которого не было здесь изначально. И мы опять проморгали столь важный момент. Откуда взялась здесь эта каменная тумба? Кто и когда её принёс? С какой стороны? Почему так бесшумно?

Мы с любопытством подошли ближе. Тумба была шириной в пятьдесят на пятьдесят сантиметров, а высотой метра в полтора. Внутри неё была выдолблена большая круглая ёмкость, вроде чана, и сейчас она до краёв была заполнена чистой водой. С двух сторон в чан были опущены стеклянные черпаки, с квадратными кружечками на конце, чтобы можно было набирать ими воду.

— Вы думаете, это питьевая вода? — с подозрением и присущей ей брезгливостью спросила Тиша.

— Ой, я так сильно хочу пить! — пожаловалась Катерина и вопросительно посмотрела на Никиту.

Бывший спасатель выразил свои опасения:

— А если нас хотят отравить?

Половина пленников с ним тут же согласилась. На что вторая половина резонно заметила, что смысла в подобном действии нет. Железный аргумент Келла: «хотели бы убить — не похищали бы», всё больше завоёвывал умы нашего коллектива.

— Она выглядит обычной водой, без цвета и запаха, — вновь прокомментировала свои наблюдения молодая модель. — И меня так вымотала моя тошнота, что мне, честное слово, уже без разницы: вода это или яд. Давайте на мне попробуем!

— Катя, да ты что? Я не позволю!..

— У меня нечто подобное твоей тошноте было в прошлом году, — заметила одна из женщин. — Мы с подругами отправились в круиз вокруг Южной Америки, и все две недели, что я была на лайнере, меня штормило от морской болезни. Мне полегчало только в два последних дня путешествия. Но это ещё полбеды. Потому что когда круиз закончился, и я ступила на материк, мне снова стало плохо и пришлось обращаться к врачу. Доктор сказал, что это морская болезнь наоборот. Слишком слабый у меня мозжечок. Сначала он очень долго привыкал к равномерной качке, а потом ему потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к её отсутствию. И у тебя, Катя, похоже, также. Вот нас ведь уже не качает, верно?

— Умоляю Вас, давайте не будем о качке! У меня опять закружилась голова! Я всё же попью.

— Благородное решение: спасти других ценой собственной жизни, — злорадно похвалила девушку Алиса. — Хотя я бы лучше в качестве опыта напоила террористов. Убить убийц, наверно, не такой страшный грех, как смотреть на страдания этой болезной?!

Жажда к этому моменту начала мучить уже многих. Поэтому идея Алисы проверить безопасность воды на людях, которые сами недавно всем угрожали убийством, большинству пленников пришлась по вкусу. Келл и Никита быстро зачерпнули по черпаку воды и силком напоили Беллу, Салливана и Оберона.

Связанная Белла откашлялась и сквозь зубы процедила:

— Я вам всем это припомню!

Но её угрозы уже никого не пугали. Более того, они практически потонули в возгласе нашего удивления. Ведь одна из стен нашей стеклянной коробки подвинулась, и в образовавшемся проёме показался Уберто.

— Вот вы где?! — радостно воскликнул он, переступая порог. За его спиной перегородка вернулась на место, но он этого даже не заметил, выискивая глазами в нашей компании свою супругу. — А я боялся, что я в этом странном месте совсем один. Гарнет, как ты?

Гарнет стояла на месте, словно пригвождённая:

— Уберто? Откуда ты здесь взялся? Где ты был? И твоя рана… Нет, не может быть! Мы все видели, как ты чуть не умер!

По лицу женщины было похоже, что она вот-вот упадёт в обморок. Ведь этот Уберто, который сейчас бодрой походкой зашёл в наш зал, раненым не являлся.

— Он либо брат Вашего супруга, либо клон, либо робот, сконструированный по его образу и подобию, — авторитетно просветила всех Алиса. — Надо проверить, магнитится ли к нему металл и ощущает ли он боль? Келл, стукнете по нему чем-нибудь тяжёлым!

— Зачем по мне стукать? — Уберто заметно огорчился от подобного недоверия. — Это же я, муж Гарнет! Друзья, вы что? Забыли меня за эти дни? Мы же с вами вместе были в кафе, когда там стали хозяйничать представители американской разведки! — он увидел связанных Беллу, Салливана и Оберона и указал на них. — Вон, это они! Сначала они убили парня по имени Дейден, а потом выстрелили в меня. Гарнет, ты тоже этого не помнишь?

— Помню. Но я не понимаю, о каких днях ты говоришь? Ты исчез отсюда пару часов назад с тяжелейшим ранением грудной клетки. Я… Я ещё даже не успела тебя оплакать по-человечески.

— Оплакать? Но я ведь жив, Гарнет! Вот, смотри, — он шустро расстегнул рубаху и продемонстрировал нам заживший рубец именно на том месте, где у него ещё несколько часов назад зияла дыра. — Я был ранен, но меня вылечили!

— Кто Вас вылечил? — спросил Келл, подходя чуть ближе, но при этом не теряя своей собранности.

Мы тоже обступили Уберто со всех сторон.

— Я не знаю, кто это был, — супруг Гарнет пожал плечами. — Это был мужчина европейской внешности. У него был высокий рост, атлетическое телосложение. Волосы чёрные, слегка волнистые, зачёсаны назад. Кожа смуглая. Брови и ресницы тоже чёрные. А глаза карие. Крупные такие, выразительные. Лоб высокий и без морщин. Нос такой ровный, без горбинок. Как это называется? Греческий, да? Волевые скулы. Немного полноватые губы…

— Надо же какое детальное описание! — поразилась Рада. — Вы, что ли, художник и рисуете портреты людей?

— Я? Нет. Я палеонтолог. Но всё то время, что я лежал на операционном столе, будучи не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, мне больше некуда было смотреть, как на его сосредоточенное лицо, склонённое над моей грудной клеткой.

— Он делал операцию без наркоза? — ужаснулась Гарнет.

— Ну… не совсем. Я не чувствовал своего тела все эти дни. Но я был в ясном сознании.

— И как зовут этого высокого черноволосого европейца? — вновь с подозрением спросил Келл. — Что он говорил? На кого работает? Чего они от нас хотят?

— Я не знаю. Он не разговаривал со мной. И я не слышал его голоса. Я пытался обращаться к нему на разных языках, но он игнорировал мои вопросы. А сегодня утром я проснулся, и чувствую, что у меня ничего не болит и я вновь свободно управляю своим телом. Я сам слез с операционного стола, прошёлся по медпункту, вышел в коридор. А везде так тихо — ни души. И вот я шёл-шёл, и дошёл прямо досюда. Дверь распахнулась, а здесь вы.

— Красиво врёт, — усмехнулся Салливан из своего угла.

— Да-да, — поддакнул Оберон. — Какие-то несколько дней какой-то немой мужик делал ему операцию! Обхохочешься! Да ни одна разведка мира не стала бы его лечить, если б он не являлся тем самым необходимым им шпионом! Но и тогда бы его, вряд ли, оставили без присмотра.

— Это точно, — поддержала напарников Белла. — Неспроста он здесь появился. Нельзя верить этому человеку! Свяжите его тоже, или развяжите хотя бы нас, чтобы мы были на равных!

На лицах всех мужчин и женщин читались сомнения и неуверенность. Террористам опять удалось посеять в наших душах страх.

— А я думаю, Уберто говорит нам правду, — неожиданно высказала своё мнение Южанина Алёна.

Она дружески похлопала мужа Гарнет по плечу и, не собираясь никому ничего доказывать, вернулась на своё место в зале, где сидела до этого.

— Да, он не соврал! — также авторитетно, копируя свою сестру, произнесла Алиса.

— Почему вы в этом уверены? — растерялся Келл.

— Ни почему. Просто моя сестра не ошибается в людях. Одного раза хватило, — Алиса с презрением посмотрела на Никиту, явно давая тому понять, что никакие временные перемирия не заставят её относиться к нему как-то иначе. Но и Никита, вопреки нашим ожиданиям, тоже не стал спорить:

— Мы попали в сложную ситуацию, поэтому должны доверять друг другу и поддерживать каждого, кто в этом нуждается. Добро пожаловать в нашу команду, Уберто, — произнёс он.

Все опять рассредоточились по залу. Поскольку прошло уже достаточно времени, а никаких неблагоприятных последствий от приёма воды у связанной троицы не наблюдалось, многие последовали их примеру и тоже попили из тумбы. Делать в зале было абсолютно нечего. Кто-то прохаживался, разминая мышцы, кто-то сидел, кто-то лежал, негромко переговариваясь меж собой.

И вот, наконец-то, что-то начало меняться. Свет, струящийся с потолка и со стен, постепенно стал меркнуть, погружая наш зал в полумрак, а затем и вовсе в темноту.

— Я спать в таких условиях не собираюсь! — самой первой взвизгнула Тиша и включила подсветку экрана на своём телефоне. — Что они хотят? Чтобы мы вновь доверили свои жизни террористам? Да здесь к утру одни трупы останутся!

Её страх передался ещё нескольким женщинам и мужчинам, и они также зажгли свои телефоны.

— Может, нам следует установить дежурство? — с трудом подавляя зевоту, спросил Талбот. — Кто не сильно желает спать?

— Давайте, я начну первым, — предложил свою кандидатуру Келл, загружая на телефоне незамысловатую игру. — Как захочу спать — разбужу кого-нибудь из вас.

Все согласились с этой идеей, и остальные телефоны, дабы не тратить заряд батарей, были отключены. Каждый из нас ощутил усталость и непреодолимую тягу ко сну. А через полчаса в нашем зале спали и обычные граждане, и связанные нами террористы, и даже наш добровольный сторож Келл. Ибо противиться действию снотворного, которым нас опоили, возможности мы не имели.

ГЛАВА 7. Император

Утро не принесло нам сюрпризов за исключением того, что Белла, Салливан и Оберон развязали свои путы. Но поскольку вся троица вела себя тише воды, ниже травы, мы тоже не стали провоцировать конфликт и заново лишать их свободы движений.

Несмотря на то, что мы находились в плену довольно долго, никто из наших похитителей не беспокоился о том, чтобы нас покормить. В зале стояла только тумба с водой, и всё. Никто не высылал к нам парламентёров, не выдвигал требований, не предоставлял объяснений. Мы полностью были предоставлены сами себе, и наш второй день в плену начал развиваться по вчерашнему сценарию: разговоры, версии, насмешки, обвинения и даже откровенная ругань. Ведь согласитесь, все мы разные, и каждый видит этот мир, что называется, со своей колокольни.

Добряк Джошкун ещё как-то пытался мирить между собой Алису и бывшего мужа её сестры Никиту, между которыми то и дело проскальзывали стрелы ненависти и неприязни. Но когда в общие разговоры со своими претензиями на лидерство начали встревать Оберон и Салливан, нервы стали сдавать у всех, даже у Келла:

— Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы вас снова связали? — грозно прорычал он.

— Да как можно быть такими тупыми? — в сердцах воскликнул Салливан, поражаясь гражданской несговорчивости. — Нельзя стать сильными только за счёт того, что вы свяжете самых сильных и опытных, и посадите нас куда-нибудь в угол! Не завоюете вы этим уважение своих похитителей! Хотите, чтобы к вам вышли на переговоры — заставьте их это сделать! Проявите характер!

— Каким образом?

— Ясно каким! Надо вести себя не так, как они ожидают, ломать систему и самим диктовать условия. Они принесли нам воду и ждут, что мы будем её пить? Вылить её на пол немедленно! Они надеются, что мы будем мирно сидеть на полу и ждать своей участи? Давайте устроим им истерику и начнём бить друг друга! Насколько я понял их мотивы, раз они вылечили этого палеонтолога, значит, им нужны живые и здоровые заложники. А если мы поставим этот вопрос под сомнение?

— Да Вы в своём уме, чтобы предлагать подобные вещи? Вы хотите посоветовать мне, добропорядочному гражданину, честному бизнесмену и любящему супругу, чтобы я вдруг ни с того ни с сего напал на свою жену? Или попытался причинить вред другим, вполне приличным мужчинам и женщинам?

— Если хотите выжить, то да. Именно так.

— Не слушайте его, Келл, — в разговор вмешалась Алиса. — У него процессор в голове перегрелся за ночь. А может, он мозги купил себе по дешёвке, да с инструкцией не разобрался. Вот и предлагает всякую ересь.

— Эй ты, кривляка! — Белла вышла вперёд, заступаясь за Салливана. — Не смей так говорить о моём брате! Он даёт дельные советы, так что заткнись и слушай! Этот мир принадлежит сильным!

— Друзья, умоляю вас, давайте не будем ссориться! — Джошкун вновь предпринял попытку всеобщего примирения.

Алиса заулыбалась:

— Вы правы, Джошкун. Плесень, как известно, размножается спорами. Поэтому не будем спорить с плесенью.

— Но я же имел в виду иное. Все люди на Земле — это братья и сёстры…

— Все люди братья, но не все по разуму, — жёстко отрезала Алиса. — Вы послушайте, что она говорит: «Мир принадлежит сильным»! Да, сильным! Только сильный не тот, кто угрожает другому пистолетом, а тот, кто может добрым словом и хорошим поступком изменить жизнь ближнего в лучшую сторону! Алёна, я ведь права? — обратилась она к сестре, взывая к её духовному опыту йога. — Подтверди им эту истину.

Алёна печально покачала головой и поджала губы:

— Боюсь, Алиса, это не та истина, которую они готовы сейчас принять.

— Конечно, не та! — продолжила свою воинственную речь Белла. — Потому что подобные отговорки нужны лишь для слабаков и неудачников. А миром управляют воины. Те, кто своей силой и храбростью способны поставить на колени целые народы. И никакие добрые поступки не изменят этой системы. Умея разрушать, ты приобретёшь такую энергию, которой тебе хватит на создание целого мира! Любого мира, какого ты захочешь, со своими правилами и законами. А если ты не способна этого понять, то лучше отойди и не стой у нас на пути.

— Не стоять у вас на пути? А то что? — Алиса, очевидно, хотела ещё сострить и поумничать.

Но Белла не была расположена к длинным беседам. Со всей присущей ей расчётливостью, она резко ударила соперницу по лицу. Да ударила так сильно, что Алиса даже отскочила назад. Мы все вздрогнули от неожиданности. Но, знаете, я опять недооценил нашу кокетку. Она была в прекрасной физической форме! И выражалось это не только в её подтянутой фигуре, но и в её навыках, ибо те хвастливые заверения о её занятиях боксом и другими видами боевых искусств имели под собой реальную почву. Алиса тут же, буквально следующей комбинацией выпадов дала Белле сдачи. И ещё какой! Белла была вынуждена тряхнуть головой, чтобы вернуть себе ясность сознания и прогнать летающие перед глазами звёзды.

Конец ознакомительного фрагмента.