Сквозь слёзы к звездам

Галина Чередий, 2015

Время неумолимо. Время невозможно победить. Но может ли оно вылечить боль от предательства любимого человека? Пропасть разлуки. Бездна предательства. И только глаза любимого в глазах моих детей, его детей, лишь им можно верить. Они простят все. Или… Есть надежда? Ее глаза преследуют во сне. Голос вытаскивал из ада. Она не в моих руках – мой самый страшный кошмар. В нем живу долгие семнадцать лет. Лишь играя со смертью в прятки отключаюсь. И только мои глаза на лицах ее детей дарят надежду.В оформлении обложки использованы иллюстрации с сайта pixabay

Глава 7

— Ирис, детка… — замялся Федор, отводя взгляд.

— Выходит, давно, — сглотнув, сказала женщина. — Ты вообще хоть когда-то был уверен, что он был мертв, или с самого начала просто морочил мне голову?

— Ирис! Я бы не стал этого делать. Ни за что! — шагнул Федор ближе и протянул руку, чтобы прикоснуться к ее лицу.

Ирис отшатнулась, и его рука повисла в воздухе.

— Я считал его погибшим. Все так думали! До того, как повторная экспедиция не нашла его полубезумного на той чертовой планете, все были уверены, что он погиб!

— И как давно ты знаешь, что он жив? — лицо Ирис было бледным, а губы дрожали.

— Его вернули четыре года спустя. Потом еще несколько месяцев на реабилитации в изоляторе.

— Но ты не сказал мне! Знал, что он жив, и не сказал! Почему, Федя? За что ты так со мной? С нами всеми? — голос Ирис сорвался.

— А зачем, Ирис, детка? Ты была не нужна ему! Он о тебе даже не вспомнил!

— Откуда тебе об этом знать? — Ирис замерла, пораженно глядя на мужа. — Ты виделся с ним. Верно? Ты виделся с ним и не сказал мне!

— Не сказал! Ты моя жена, и у нас только все наладилось! А он был почти невменяем тогда! Я не хотел, чтобы ты страдала, глядя на него, Ирис! Ему не было дела ни до тебя, ни до детей! Так зачем мне было говорить тебе о нем?

— Ты не имел права решать все за меня! Не имел, слышишь! Я не давала тебе такого права!

— А я сам взял его, потому что я твой муж и отец твоих детей! Настоящий отец, а не какой-то долбаный донор спермы, которому ты никогда не была нужна! Разве он связался с тобой хоть раз за эти годы? Нет! Разве он был с тобой все это время, Ирис? Нет! Это был я! Потому что я всегда любил тебя, а для него ты была просто развлечением. Постельной игрушкой. Да, ему очень льстило, что ты его так сильно любишь. Марко всегда нравилось, что бабы по нему сохнут. Но ты была для него одной из многих. Просто одним пунктом в списке побед. А для меня ты была самой необыкновенной. Единственной, повторений которой нет!

— В академии ты был таким же бабником, как и Марко! Тебе ли его осуждать?

— Я изменился ради тебя! Изменил всю свою жизнь! А он нет, Ирис. И никогда бы этого не сделал.

Ирис вскочила с постели и пошла к выходу.

— Куда ты? — рванулся к ней Федор, но она отпрыгнула от него, как от зараженного космической лихорадкой.

— Не трогай меня!

— Ты не можешь уйти от меня сейчас только потому, что этот ублюдок вдруг вломился в нашу жизнь!

— Этот ублюдок был твоим другом! — закричала Ирис.

— Был! Вот именно был! Моим другом был Марко Дрэго, а этот мужик уже не он! Неужели ты этого не понимаешь, Ирис? Остановись, черт возьми! Куда ты идешь?

— Я должна побыть одна! — истерично вскрикнула Ирис.

— Ты пойдешь к нему? Я не пущу тебя, Ирис! — Федор метнулся к ней и вжал своим телом в стену.

— Ты моя, Ирис! Ты моя жена! — губы Федора жадно и суматошно искали рот Ирис, но она отворачивалась, сдерживая рыдания. — Я не отдам тебя ему! Не отдам, слышишь?

— Отпусти меня! — Ирис неимоверным усилием отпихнула Федора от себя и выскочила из комнаты.

— Ирис, вернись! Пожалуйста, Ирис, родная!

Ирис выскочила из дома и запрыгнула в глайдер. Прочь отсюда! Ложь! Столько лет ее жизни были сплошной ложью!

Уж поднявшись в воздух, она увидела Федора, выбежавшего из дома, и выжала полную мощность из двигателя своей воздушной машины, едва не столкнувшись с пролетавшим навстречу молодым парнем. Его лицо исказил ужас.

Она неслась, сама не зная куда. Главное, подальше от дома, в котором прошло столько лет, полных обмана!

Вскоре она оказалась над пустынным пляжем и посадила глайдер. Вывалившись наружу, она подставила заплаканное лицо резкому ветру, наполненному запахом соли и высыхающих после вчерашнего шторма водорослей. Как ей жить дальше с тем, что она теперь знает? С осознанием того, что она стала невольной предательницей своего любимого. Даже если Федор сказал правду и Марко не хотел видеть ее, когда вернулся, она должна была знать! Должна была увидеть его и услышать собственными ушами, что больше не нужна ему! Пусть он добил бы ее тогда, разорвав душу совсем, чем осознавать, что предала его сама, пусть и невольно!

Великая Вселенная, Федор сказал, что Марко был невменяем после возвращения! Сколько же всего ему пришлось перенести! А что, если на самом деле он нуждался в ней тогда? Что, если ее присутствие облегчило бы его боль? Пусть потом он и отказался от нее, но в тот момент, когда он страдал, она могла быть рядом с ним и снимать хоть часть его боли.

Ведь он раньше так сильно стремился к ней! Так долго ухаживал, не отступался, когда она отталкивала и игнорировала его день за днем в академии. Смог преодолеть ее упрямое нежелание признавать собственные чувства и пробился к ее сердцу. Хотя, чего уж греха таить, так ли уж сильно она могла ему противостоять, когда внутри все сжималось от одного только взгляда на его резкие и прекрасные черты, на движения его мощного гибкого тела на занятиях физподготовкой.

А еще она постоянно мучилась от ревности, когда Марко мимолетно дотрагивался до других девушек, даже когда это было необходимо во время тренировок. От этого ее собственное тело начинало гореть и пульсировать в тех же местах, которых на чужом теле касались загорелые руки Марко. И то, что другие девчонки, не скрываясь, флиртовали с ним, просто выводило ее из себя. Из-за этого весь год занятия по самообороне были настоящей пыткой для Ирис. Она постоянно сбивалась и не могла сосредоточиться на движениях. И итог, конечно же — низкий бал, хотя по всем остальным дисциплинам у Ирис было отлично.

И перед зачетным периодом встал острый вопрос, что с этим делать. Поборов свою гордость, Ирис пошла к куратору их группы и попросила-таки о дополнительных занятиях. Само собой, с другим инструктором. И получила разрешение на дополнительные часы.

***

Войдя в пустой зал поздно вечером, она увидела там Марко.

— Стажер Дрэго? — замерла Ирис. — А где мой новый инструктор?

— А нового не будет, Цветочек, — нагло усмехнулся Марко. — Они все весьма заняты, знаешь ли, в конце года. А те, кто не занят, просто отказались заниматься с тобой.

— Что? — потом до Ирис дошло, и она в ярости обрушилась на Марко. — Это ведь твоя работа! Ты всех запугал!

— Я бы сказал, убедил, Ирис. Сказал же тебе, что никто больше до тебя тут не дотронется! Так что, как и говорил, у тебя остаюсь в любом случае только я.

— Ты наглый мерзавец, Дрэго! Как ты смеешь лезть в мою жизнь и обучение! — Ирис сжала кулаки в гневе.

— О, ты хочешь меня ударить? Ну, давай, я тебе это даже позволю! Так я хоть как-то могу ощутить, что ты прикасаешься ко мне по собственной воле, а не вынужденно. Давай, Ириска, врежь мне!

— Я ни за что не стану с тобой заниматься, наглый ты шантажист!

Ирис развернулась, чтобы уйти. Но тут же оказалась прижата к сильному телу Марко. Он развернул ее и с силой толкнул в сторону тренировочных матов. Ирис, взбесившись, бросилась на нахала, и Марко действительно позволил ей двинуть ему довольно ощутимо в плечо. Но потом перехватил ее руку и, потянув, сделал подсечку и повалил на маты, опять прижав всем весом.

Ирис вырывалась отчаянно, рыча и шипя на него, как разгневанная кошка. Но добилась только того, что оказалась распластана под его мощным телом. Марко молча и решительно схватил ее кисти и прижал их к полу над ее головой. Сильными бедрами он раздвинул ноги Ирис и прижался к ее сердцевине своей абсолютно однозначной жесткостью. Его рот жадно прижался к коже на шее Ирис, и Марко провел по ней языком.

— Продолжим с того же места, девочка моя? — резко выдохнул он у ее кожи.

— Отпусти меня, долбаный извращенец, — прошипела Ирис, продолжая извиваться под ним.

— Давай, Ирис, потрись так об меня еще минутку, и я кончу в штаны! — злобно сказал Марко, приподнимаясь над ней.

Ирис замерла на секунду, а потом попыталась ударить его в лицо лбом.

— Пошел ты, чертов бабник! — в ярости крикнула она.

Марко с легкостью уклонился от ее удара и только сильнее вжался в нее бедрами.

— Бабник, Цветочек? Да я уже почти год ни с кем не спал! С того проклятого дня, как тебя встретил на свою голову! Мой член скоро сотрется от того, как я мастурбирую в душе каждое утро, чтобы мой стояк не выколол никому глаза, когда я тебя увижу в толпе! И меня даже от мыслей о тебе не хватает больше, чем на пару секунд! Да я гребаный монах! Ты мне уже всю душу вымотала!

— Мне плевать! Отпусти меня немедленно! — пробормотала Ирис, чувствуя, как слабеет от его близости и дерзких слов.

Ведь она должна злиться на него за то, что он тут прижимает ее к полу и говорит все эти свои грязные словечки? Ведь так? Почему тогда ее ноги дрожат, желая обхватить его, а в груди болит от ожидания его поцелуя?

— Тебе не плевать! — сглотнув, прошептал Марко. — Не плевать, так же, как и мне.

И тут он сделал движение бедрами, потираясь о ее лоно своим окаменевшим членом сквозь слои их одежды. И Ирис не смогла сдержать стона. Между ее ног мгновенно стало мокро и невыносимо горячо, и губы раскрылись, втягивая воздух жадными глотками. Марко впился в ее лицо голодным взглядом и повторил свое движение, делая его еще более долгим и мучительно сладким. Веки Ирис опустились сами собой, и она непроизвольно выгнулась, опять застонав.

— Ирис… — прохрипел Марко и втянул ее нижнюю губу, прикусывая и тут же лаская языком.

— Чтоб ты провалился в бездну, Марко Дрэго, — прохныкала Ирис, сама подаваясь навстречу их поцелую.

Их рты жадно столкнулись, лаская и борясь за обладание, и Марко освободил руки девушки, отпуская собственные в исследование столь давно желаемой территории. Ирис тоже больше не могла себя сдержать и скользила пальцами по мускулам его плеч и спины, что сокращались от ее прикосновений под одеждой.

Тела безудержно извивались и терлись друг об друга, и Марко все стонал и стонал ее имя, становясь все неистовей и жадней.

Их бедра двигались без остановки, и Ирис чувствовала, как внутри назревает что-то невыразимо огромное от этих умопомрачительных скольжений твердой плоти Марко по ее истекающему влагой естеству. Она уже дрожала и никак не могла унять или остановить накатывающиеся ощущения, вызывающие у нее почти панику от потери контроля и судорожную боль в низу живота. Ничего подобного при ее первом опыте с парнем она не чувствовала и даже не представляла, что такое может быть.

— Марко! — жалобно всхлипнула она, не зная, чего хочет: оттолкнуть его или двигаться на этой горячей твердости еще быстрее.

— Ирис, девочка моя, — хрипло прошептал Марко и стал тереться об нее еще быстрее и делая все мучительные ощущения просто невыносимо интенсивными. — Давай, Ирис, давай, сделай это для нас двоих.

Марко обрушил на нее такой жесткий и глубокий поцелуй, продолжая сводящие ее с ума движения внизу. Ирис вцепилась в него, и каждая мышца в ее теле напряглась, грозясь лопнуть. В животе что-то жестко сократилось, и она закричала, ощущая, как в теле взорвалась невыносимо сладостная вспышка. Ирис дергалась под сильным телом Марко, а он рычал протяжно и удовлетворенно, продолжая ее агонию толчками своих бедер.

Ее тело обмякло и словно воспарило, а Марко остановился, продолжая целовать ее лицо и шею и слизывать выступившую испарину.

— Моя шумная девочка, — тяжело дыша, шептал он. — Ты просто восхитительна, когда кончаешь. Хочу видеть это еще. Так часто, как только ты сможешь мне это дать.

Ирис возвращалась на землю из своего взрывного полета, и наслаждение вперемешку со стыдом заполнили ее бедную голову до краев. Ее лицо и так горело от пережитого, а теперь прямо запылало, и Ирис спрятала его на груди у Марко.

— Нет, не прячься от меня больше, Ирис. Я просто с ума схожу от тебя и хочу видеть каждую минуту.

Ирис по-прежнему ощущала его твердость у себя между ног и робко подняла на Марко глаза.

— А ты не…

— Не кончил? Нет, Цветочек. Хочу сделать это в тебе. Я так долго ждал этого. Ты ведь больше не оттолкнешь меня? — Его глаза смотрели на нее с тревогой. — Я, пожалуй, просто умру, если ты опять станешь прежней ледышкой, Ирис.

— Не стану, — смущенно улыбнулась Ирис. — Весь лед растаял. Прямо потоп какой-то.

Рука Марко соскользнула к месту соединения из тел, и он ощутил, какой мокрой там была Ирис для него. Его глаза закатились, а рот открылся в мучительном стоне.

— Ты убиваешь меня, Ирис. Просто уничтожаешь без шанса на спасение, — прохрипел он.

Потом резко поднялся и потянул Ирис за собой.

— Куда мы? — удивленно посмотрела на него Ирис, стоя на дрожащих ногах.

— Идем. Наш первый раз не будет в каком-то долбаном спортивном зале, куда может войти кто угодно. К тому же я не уверен, что вообще смогу остановиться до утра.

— Что? — пораженно выкатила глаза девушка.

— Ты морила меня голодом целый год, Ирис, так что теперь не делай испуганных глаз и не проси притормозить. Остановок не будет, Цветочек. Не в ближайшее время уж точно.

***

Сзади взвизгнул ребенок, и Ирис резко обернулась, вырываясь из собственного прошлого.

Молодые супруги пришли погулять на пляж с ребенком и собакой. Хорошенькая белокурая кучерявенькая девочка около двух лет с визгом мчалась по пляжу, а ее отец с шуточным рычанием гнался за ней, делая вид, что никак не может догнать. Вокруг них носился пес, страшно довольный всей этой суетой.

Сердце Ирис опять содрогнулось, наливаясь болью. Она забралась обратно в глайдер.

— Найди мне, где остановился Марко Дрэго, — сказала она бортовому компьютеру.

— Извините, данные не найдены, — ответил мелодичный механический голос.

— Ах, да. Найди Дагфинна Нерайо.

— Отель «Млечный путь», номер 714. Номер для связи…

— Достаточно.

Через полчаса она, дрожа всем телом, стояла у номера Марко. Звук дверного зуммера прокатился по ее нервам.

— Входите! — раздался мужской голос, от которого все внутри затрепетало.

Дверь скользнула в сторону, и Ирис на трясущихся ногах шагнула внутрь. Тут же навстречу ей вышел Марко, и она почувствовала, как тело сковало неподвижностью, тогда как сердце скакнуло в горло, мешая дышать и грохоча в ушах оглушающим набатом.

Марко был голым по пояс и босиком, и глаза Ирис метались с жадностью умирающего от голода, поглощая вид его обнаженной смуглой кожи и четко очерченных мышц. Тело парня стало телом взрослого мужчины, но это по-прежнему был Марко, и Ирис испытывала невыносимую боль от того, что могла только смотреть, но не касаться. Мощная грудь мужчины резко расширилась, вдыхая, и Ирис увидела, как напряглись все его мускулы, делая его торс словно вырезанным из камня, и ее глаза испуганно метнулись от узкой дорожки черных волос на животе вверх, к его глазам, зацепившись по пути за угольно-черное тату на левой стороне груди. Когда-то там красовалось ее имя и цветок ириса, но сейчас их место занимало непонятное слово «Morituri».

— Тебе всегда нравилось на меня пялиться, Ирис, — ухмылка мужчины была жесткой.

Ирис дернулась, пытаясь вернуть себе способность дышать и говорить. Она столкнулась с холодным взглядом сумеречно-синих глаз, которые она помнила горящими голодным желанием и нежностью все эти годы. Но сейчас эти глаза были скорее кусками острого льда, что резал в кровь ее душу.

— Зачем пришла? — резко спросил Марко.

— Марко… Я…

— Госпожа Соколовская, — Марко шагнул к ней ближе, и его чистый мужской запах обрушился на Ирис, шокируя и опять лишая воздуха. — Меня зовут Дагфинн Нерайо. Вы вроде на память никогда не жаловались.

— Марко, пожалуйста… — Ирис слышала, как жалко и беспомощно звучит ее голос. — Нам нужно поговорить.

— А о чем мне с тобой разговаривать? Федюня четко донес до меня твою жизненную позицию. Мне все уже понятно. Более чем. Так что не трать ни свое, ни мое время понапрасну. Если пришла просить меня убраться из твоей жизни — не трудись, я и так завтра улетаю. Хотя есть один вид разговоров, который мог бы заинтересовать меня, хотя бы ненадолго.

Марко сделал несколько быстрых шагов, оттесняя Ирис к стене в коридоре. Он уперся своими мускулистыми руками в стену над ее головой, окружая и заключая в клетку своей невыносимой близости. Внутри у Ирис все сжалось от паники и неистового желания, сворачивая все внутренности в жесткий ком вожделения и убивая все слова и разумные мысли. Все, о чем она могла думать, — это как хочет руки и губы Марко на своей обнаженной коже.

— Мне всегда охренеть как нравилось говорить с тобой в постели. Точнее, слушать твои стоны и крики. То, как ты умоляешь меня трахать тебя сильнее и глубже. Ты это помнишь? Как звучал твой голос, хрипло и надрывно, словно ты умрешь, если я не дам тебе желаемого. Если бы ты знала, что со мной творили эти твои стоны… А еще какие звуки ты издаешь с моим членом во рту, — прохрипел он у самого уха Ирис, опаляя ее кожу короткими резкими вздохами, и мощная хмельная волна ударила в голову женщины, заставляя неистово желать наброситься на его губы и впиться в тело жадными пальцами. — Скажи, Федюне так же, как мне, нравится твой грешный рот? — голос Марко изменился, и в нем теперь слышалось гудящее пламя ярости. — Ты так же, как меня, заставляешь его орать и задыхаться, когда вынимаешь душу этими губами?

Марко коснулся пальцем ее нижней губы, сильно нажимая и заставляя приоткрыть рот. Его горячее, большое тело было так близко, но при этом больше не прикасалось к ней нигде, хотя ее собственное уже полыхало и болело от жажды ощутить его на себе. Как можно ближе. Кожа к влажной коже. От единственного прикосновения его жесткого пальца поток раскаленного огня вливался в Ирис, разрушая все вокруг, стирая память о том, где она и сколько лет прошло с того момента, когда он касался ее в последний раз. Во всей Вселенной оставались только они вдвоем и этот обжигающий контакт.

Во рту стало невыносимо сухо, и Ирис сглотнула и облизала губы и палец Марко. Мужчина зашипел и отшатнулся, скрипя зубами.

— Во имя всех гребаных пульсаров, зачем ты явилась сюда, Ирис?! — гневно закричал на нее Марко. — Хочешь вспомнить разок, как это было — извиваться подо мной? Я ведь для этого всегда был тебе нужен?

— Нет, Марко! — замотала головой Ирис. — Я хочу поговорить с тобой о нас! О наших отношениях.

— О каких нас? О каких отношениях, Ирис? Судя по тому, с какой легкостью ты меня бросила и сменила на другого, между нами не было никаких отношений. Просто много месяцев охренительного крышесносного секса. Ты об этом хочешь говорить? Так я не против, Цветочек! Только когда мы будем голыми, и я буду у тебя внутри.

— Финн, дорогой, ты скоро? — раздался томный женский голос из глубины номера, и Ирис замерла.

Все слова, что она хотела сказать ему, застряли в ее горле.

— Ах да, забыл предупредить, — лицо Марко дернулось, как от боли, но потом исказилось в гадкой похотливой усмешке. — Мы будем не одни. Но, думаю, ты не будешь против. Мы ведь много чего пробовали, но не секс втроем, Ирис-детка. Так что видишь, как все здорово складывается? Ты решила прийти ко мне и вспомнить, каково это было — иметь меня, а тут такой случай получить новый сексуальный опыт. Ну так, милости прошу! Обещаю, ты уйдешь отсюда довольной, и еще долго будешь чувствовать, что я был между твоих ног. Ты ведь помнишь, какой я выносливый парень, так что хватит на вас обеих, не волнуйся.

Тошнота свернула желудок Ирис узлом, и она рванулась прочь, выскальзывая из-под Марко. Ее тело трясло, как от жуткого холода, и она несколько раз истерично ударила по сенсору, открывающему дверь, который никак не хотел срабатывать.

— В чем дело? Передумала? — голос Марко… нет, не Марко, Дагфинна, звучал презрительно, и у Ирис было ощущение, что он проводил по ее спине огромным ножом.

Дверь распахнулась, и она вывалилась в коридор, тут же натыкаясь на мужа.

— Да брось ты, Ирис? Ты такая жадная? Ну, хочешь, я попрошу девушку уйти? И тогда я весь на сегодня твой! — продолжал глумиться Дагфинн. — Все, что хочешь, ради того, чтобы еще разок засадить тебе, Цветочек! Уверен, ты по-прежнему этого стоишь!

Федор схватил Ирис за плечи, но она шарахнулась от него, напоровшись на грудь Дагфинна. Он тут же обхватил ее и жадно впился губами в шею. Издав отчаянный всхлип, Ирис рванулась и из его рук, врезаясь в стену и пятясь от обоих мужчин.

— Не смей прикасаться к моей жене! — зарычал Федор на Дагфинна.

— Почему это? Она сама ко мне пришла! Что, Федюнь, удовлетворять такую тигрицу, как она, нелегко? Особенно после того, как я показал ей, как это должно быть на самом деле.

— Ты стал таким гребаным ублюдком, Дрэго! Хотя ты таким всегда и был! Просто прикидывался хорошим парнем. Ирис, пожалуйста, пойдем со мной домой. У нас все будет хорошо! Хочешь, мы полетим на отдых? Или к детям в академию? Ириска моя, ты только скажи, я все сделаю.

— Какие нежности, мать вашу! — рявкнул Дагфинн. — Ты моих детей имеешь в виду? Кстати, не рассчитывайте вы, оба, что все относительно них останется по-прежнему!

— Что ты собрался делать? — встрепенулась Ирис.

— А вот это вообще не твое дело, дорогая! Ты ведь не сочла меня достойным быть их отцом в течение стольких лет. Так вот, теперь я считаю, что такая вероломная тварь, как ты, не заслуживает того, чтобы я ставил тебя в известность о моих планах.

— Но это не моя вина! — закричала Ирис, и слезы хлынули по ее лицу.

— О, прошу тебя, прекрати этот долбаный цирк. Еще на колени упади и начни клясться в том, какая ты невинная, а все кругом мудаки и предатели!

— Не смей так говорить с ней! Ирис этого не заслужила!

— Да ладно! Не заслужила? Тебе ли защищать ее? Сначала она предала меня, решив, что с тобой ей будет удобнее. Но стоило мне прилететь, и надо же, посмотрите, где наша Ирис? В моем гребаном номере, готовая раздвинуть ноги! Кстати, у меня есть интересное предложение! Если тебя, Цветочек, не устраивает тройничок с той девчонкой, то можем устроить его с Федюней! Я ему как раз покажу, как сделать, чтобы ты отключилась от оргазма. Так как?

— Заткнись, урод! — бросился на Дагфинна Федор, но тот с легкостью его отбросил, и он с глухим звуком ударился спиной о стену.

Ирис, мотая головой, пятилась от мужчин, и ее тело сотрясалось от беззвучных рыданий.

— Вы… Вы оба… Ненавижу вас! Ты, — ткнула она дрожащей рукой в мужа, — ты лгал мне столько лет! Видеть тебя не могу больше!

— Ирис! — вскрикнул Федор, пытаясь приблизиться.

Но она еще сильнее замотала головой и попятилась еще дальше.

— А ты, — Ирис посмотрела на Дагфинна, и рот ее дернулся, силясь произнести не желающие выходить наружу слова, — ты прав. Ты не мой Марко. Мой Марко умер бы, но не причинил мне боль. Я не знаю тебя. Вас обоих не знаю! Вы никто! Чужаки! Не смейте больше никогда появляться ни в моей жизни, ни в жизни моих детей!

— А вот это, мать твою, не тебе решать! — рявкнул Дагфинн.

— Ирис, остановись! Прости меня! — метнулся к ней муж.

— Прочь! — закричала она и выбежала, не разбирая дороги.