Птичьи разговоры

Геннадий Авласенко

«Птичьи разговоры» – вторая книга научно-популярного цикла «Мои необычные интервью». Эта книга поведает читателю о разнообразных птицах нашей фауны. Забавные и простые тексты расскажут о самых интересных фактах живой природы.

Сорока, но не воровка…

— Итак, уважаемая сорока, — начал я. — Для начала представьтесь будущим моим читателям!

— Спутать меня ни с кем невозможно! — с готовностью затрещала сорока. — Красивое чёрно-белое оперение и длинный хвост делают меня, сороку, крайне неповторимой и потому легко узнаваемой!

— А вот скажите, уважаемая сорока, — перебил её я. — Мелкие птички обычно передвигаются прыжками, более крупные — вышагивают. А ты ведь птица довольно солидных размеров… а прыжками передвигаешься! Как тот же воробей…

— И что?! — обиженно застрекотала сорока. — Могу, кстати, и вышагивать, как те же ворона или грач, но мне прыжками удобнее! А видел бы ты, как ловко я перемещаюсь в кронах древесных! Белка, и та позавидовать может! А какой полёт у меня стремительный!

— Ну, скромности тебе не занимать, — миролюбиво заметил я. — А вот ещё вопрос. Ворона в письме сообщала, что она — птица певчая. А ты себя тоже к певчим птицам причисляешь?

— Разумеется! — важно ответствовала сорока. — Моё стрекотание очень мелодичное и для уха приятное! А ещё оно очень разным бывает: одно дело, ежели мы между собой по-дружески переговариваемся, и совершенно другое, когда опасность неподалёку замечаем. В первом случае сорока медленно стрекочет, во втором — быстро и отрывисто. И не только сороки, все животные в окрестности этот сигнал опасности распознают и…

— И охотников с носом оставляют! — закончил я за сороку. — А теперь немножечко о своём образе жизни. Где живёшь, чем питаешься…

— Я — птица оседлая! — гордо сообщила сорока. — Густого леса избегаю, обитаю в небольших лесах и перелесках, в рощах, парках, садах, нередко возле человеческого жилья. А знаешь почему?

— Из-за питания? — догадался я.

— Именно! Я — птица всеядная, питаюсь, как животными, так и растительными кормами. Каюсь, что могу разорять гнёзда мелких пичужек, зёрна и семена на полях склёвывать, но чаще насекомых ловлю, особенно, когда птенчиков имею…

— Вот и давай о размножении твоём более подробно, — попросил я.

— Мы, сороки, птицы парные, — пояснила сорока. — И гнездо строим вместе, и птенчиков выкармливаем. И защищаем их, в случае необходимости!

— Гнёзда грачей часто видеть приходилось, — признался я. — А вот ваших сорочьих гнёзд что-то не замечал.

— Потому как спрятаны они среди густой листвы, — сообщила сорока. — А гнездо наше не такое примитивное, как у грачей. Оно шарообразной формы, а строим мы его из сухих веточек и прутиков с боковым входом. Вообще-то, строим мы аж несколько гнёзд, но занимает лишь одно из них…

— А зачем же тогда остальные строить? — даже удивился я. — Для маскировки?

— А это наш сорочий секрет! — насмешливо прострекотала сорока. — Скажу только, что эти пустые гнёзда никто посторонний занять не смеет, ибо мы свою территорию строго охраняем!

— А скажи, только без обид, ладно? За что тебя, всё-таки, сорокой-воровкой называют? — задал я следующий вопрос.

— Это что же я такого у тебя своровала, чтобы так меня оскорблять?! — всё же обиделась сорока и даже улететь собиралась, но я тут же извинился, и собеседница моя вновь соизволила сменить гнев на милость.

— Просто я слышал, что вы, сороки, всё блестящее к себе в гнёздо утаскиваете, — пояснил я. — И даже золотую цепочку или серьгу можете таким образом своровать. Любите, так сказать, красоту. Вот и ворона об этом же в письме своём упоминала…

— Тоже мне, нашёл красоту! — презрительно застрекотала сорока. — Единственное, что мы у людей таскаем, так это пищевые отходы. Но ведь вы их выбрасываете, так что никакое это не воровство! А насчёт блестящих предметов… да что я, клептоманка какая!

— Значит, это неправда? — даже растерялся я. — А столько художественных произведений об этом написано, сколько сказок… опер даже…

— Неужели? — заинтересовалась моя собеседница. — Назови хоть одну!

— Ну, к примеру… — я задумался. — В опере Россини, которая так и называется, «Сорока-воровка», девочку-служанку обвинили в краже хозяйского серебра, а потом выяснилось, что стащила его сорока…

— Ужас какой! — застрекотала моя гостья. — Бедная сорока!

— А девочка? — напомнил я. — Её ведь тоже несправедливо обвинили!

— Ну, не знаю, не знаю! — сорока развела крыльями. — Ежели сорока их не брала, то, может, девочка эта специально на сороку вину свою свалить пожелала?

— Да не, девочка хорошая! — возразил я.

— И сорока тоже хорошая! — стояла на своём сорока. — И знаешь, недавно нас полностью реабилитировали!

— Кто? — даже удивился я. — Писатели?

— Как же, дождёшься от вас! — фыркнула сорока. — Реабилитировали нас специалисты по поведению животных Университета Эксетера, что в Великобритании находится. Они проделали множество опытов, предлагая сорокам разные мелкие блестящие предметы и кусочки фольги. И выяснили, что сорок, не только не привлекает всё блестящее, а. наоборот, отпугивает! Потому что мы очень интеллектуально развитые птицы, и потому ко всему непонятному, а тем более, блестящему, с разумной осторожностью относимся. Как и вороны, кстати!

— Но ведь ворона мне в письме писала… — заикнулся, было, я, но сорока меня тотчас же перебила.

— Да соврала она тебе, сестрица моя двоюродная! Просто покрасоваться хотела!

— Понятно! — вздохнул я. — А я, было, поверил!

— Да ты не переживай! — махнула крылом сорока. — Кстати, знаешь, что ещё исследования показали? Что мы, сороки, не просто птицы очень умные! Мы ещё и единственные среди птиц, которые могут распознать себя в зеркале. Не просто отражение в нём увидеть, а именно себя распознавать! Вот попугай, тоже птица, вроде, неглупая, но воспринимает своё отражение, как совершенно постороннего попугая! А мы же…

И, довольно застрекотав, сорока улетела, так и закончив фразы. А ей на смену, на забор галка уселась. И тоже одним глазом хитро на меня посмотрела.

А возле забора, прямо на землю, грач опустился.

И начался у нас с ними задушевный разговор.