Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

Геннадий Ильич Кулаков, 2022

Эта биографическая книга посвящена войне в Афганистане – важном и неоднозначном периоде в истории нашей страны. Глазами молодого лейтенанта, вчерашнего выпускника военного училища, читатель увидит реальные события: быт, взаимоотношения, искалеченные судьбы, и узнает, как самоотверженно выполняли свой долг воины-трубопроводчики 276-й трубопроводной бригады, которые, рискуя жизнью, обеспечивали поставку топлива в войска.

Глава 5. Новая трасса, новые проблемы и заботы

События афганской войны прослеживаются проведенными операциями или значительными боевыми потерями в личном составе и технике. Ежедневно мы наблюдали полеты нашей авиации и бомбометания по зеленой долине, периодически ухала артиллерия и установки «Град». Разрывы снарядов были видны на ближайшей сопке. В августе-сентябре проходила 6-я Панджшерская операция, в том числе и при участии дислоцировавшегося рядом с нами 177-м мсп 108-й мсд. В результате операции советские войска снова установили временный контроль над Панджшерским ущельем. Как выяснилось потом, ненадолго. В декабре того же года все подразделения, участвовавшие в операции оставили ущелье.

В первых числах октября 1982 года было принято решение о переносе части трассы трубопровода от КП роты (ГНС-45) до Баргамского поворота, примерно 25 км трассы, или около 2/3 частей трубы, идущей по Чарикарской зеленке. Демонтажу подлежала та часть трубопровода, которая в течение месяца подвергалась воздействию как вооруженными формированиями афганцев, так и мирным населением.

Для такой ответственной работы на КП роты прибыл главный инженер бригады — капитан Середа Владимир Васильевич¹⁰, комбат Цыганок, зампотех — майор Малышев Валерий Иванович и два КАМАЗа с трубами. Для обеспечения безопасности работы была выделена бронетехника с личным составом из 177 мсп. Имеющиеся силы и средства разделили на четыре бригады: две бригады разбирали трубы, две производили монтаж.

Зоной моей ответственности стал участок демонтажа трубопровода от Чарикара до Баграмского поворота. Бригада состояла из пяти человек: четыре монтажника и взводный. Из техники: автомобиль КАМАЗ для складирования труб; для охраны и обороны были выделены два БМП-1 с личным составом. Демонтаж — сложное дело, не каждый стык открывался легко. Периодически приходилось загонять втулку для расстыковки труб кувалдой в трубу. Монтажный ключ не выдерживал и начинал гнуться. Солнце, не смотря на октябрь, палило нещадно. Бойцы на БМП-1 периодически поливали себя водой из фляжки. КАМАЗ двигался медленно, и мы по мере расстыковки труб, складывали их в кузов автомобиля. Куртки были мокрыми от пота, автомат за спиной мешал в работе. Пахали все одинаково, ведь взводный должен был своим примером вдохновлять бойцов! Перекуры не устраивали. Задача — за один день завершить все. Через четыре часа работы личный состав начало пошатывать. Ноги стали заплетаться. Прошли примерно половину запланированного участка.

Пока очередной раз уехал КАМАЗ, груженный трубами, я решил сделать перерыв, чтобы выпить воды и покурить. Не прошло и пяти минут как к нам подъехали на БТР комбат Цыганок В. и старший инженер бригады Середа В.В. Мы сидели в тени

БМП-1, курили и пытались перевести дух. Первым на нас «спустил собак» Цыганок. Мы узнали о себе много нового и интересного, мало того, что мы не могли правильно организовать перекачку топлива (вся бригада прокачивала топлива по трассе более 400 км, а мы не способны были прокачать какие-то 25˗30 км!), так мы еще и оказались бездельниками, лентяями, негодяями и все такое. Если к исходу дня мы не успеем демонтировать запланированный участок трубопровода, то нас пригрозили послать еще дальше, чем мы находились. Капитан Середа был более уравновешенным, напомнил об ответственности за порученное дело и спросил, что нам не хватает. На мою просьбу прислать еще двух-трех бойцов для ускорения дела отреагировали и через час привезли еще трех человек. Дело пошло быстрее.

Одновременно на других участках прокладывали трубопровод справой стороны дороги по ходу движения от КП роты через мост реки Пяндж, дальше до КП танкистов и потом вдоль канала. Канал был искусственным и снабжался водой от горных рек. Его исток мне не известен, но он был достаточно протяженным.

Начиная с выхода на канал, трубопровод не был виден с дороги, тем более с зеленки. В этом и был стратегический замысел руководства. В случае прострела, пробоины или поджога трубы, топливо попадало в канал, а это для всего Чарикара и ближайших деревень беда, ведь вся скотина пила воду из канала, а люди стирали в нем одежду и брали воду для других хозяйственных нужд. Да, негуманно и для экологии, и для людей, но что оставалось делать? Закапывать «трубу» было бы еще хуже, как потом производить замену?

Со своей бригадой трубачей Игорь Павлов производил монтаж труб. Операция вроде бы проще: соблюдай соосность труб и проверяй щупом контроль стыковки, но при прокладке через дорогу или под дорогой нужно было работать лопатой, а иногда и ломом, чтобы закопать трубу или наоборот раскопать землю для прокладки трубы. Мудрое руководство перемещалось от участка к участку, и, как ему казалось, помогало нам в работе.

К исходу дня работа пошла быстрее: уже не так безжалостно палило солнце, и был виден опорный пункт артиллеристов на развилке дорог на Кабул и на Баграм — Баграмский поворот — конец работы по демонтажу и укладки трубы. Ближе к завершению работ еще дважды приезжали проверяющие, со словами: «Никак успеете к закату?». Так и хотелось сказать: «Нет, блин, все бросим и пойдем отдыхать». Оставалось где-то метров 500, и, сжав зубы мы поняли, что успеем. К закату работа была завершена. Усталые, но довольные, что каторга закончилась, мы погрузились в кузов КАМАЗа и в сопровождении двух БМП-1 убыли на свой гарнизон.

Насколько мне известно, за успешное руководство по прокладке трубопровода в условиях боевых действий главный инженер бригады капитан Середа В.В. и начальник отдела кадров старший лейтенант Серегин получили ордена.

Наша команда прибыла к себе на пост, бойцы перекусили чем было и завалились спать. Я выставил караул в свой зоне ответственности, пошел к взводному танкистов. Мы Юрой Федотовым выпили местной водки (кишмишовка или шароп), закусили, как обычно килькой в томате, и я моментально уснул.

Употребление алкогольных напитков в зоне боевых действий было официально запрещено. Граждане СССР могли провезти в Афганистан две бутылки крепкого алкоголя или два литра любого другого алкоголя и на этом все, но существовала нелегальная продажа водки и других спиртных напитков. Их перевозили как могли и чем угодно, например, «колонники» возили различные грузы из СССР через границу и привозили водку завода марки «Денау» в запасных колесах, топливном баке, под кузовом автомобиля. Вино-водочный завод города Денау находился в Узбекистане в Сурхандарьинской области и снабжал алкоголем не только Узбекистан. Стоимость привезенной нелегально водки через границу стоила от 25 чеков ВПТ (внешпосылторга — рублезаменителей в загранке). Афганцы гнали самогон специально для «шурави». Стоимость «кишмишовки» («шаропа») начиналась от 100–150 афганей (переводились по курсу 1/15 чеков/афгани). Получалось, что афганский самогон была в 2,5 раза дешевле, чем водка из Союза, но была опасность отравиться, поэтому брали только у «своих торговцев шаропом». Водка завода Денау и шароп были порядочной гадостью и не понятно, что хуже. Военнослужащие контингента советских войск в Афганистане употребляли и другие спиртные напитки: брагу, самогон, вино, чачу, спирт — кто что мог достать или купить.

По вновь проложенному участку перекачку возобновили на следующий день. Каждый приступил к проверке своей зоны ответственности, и тут появились новые проблемы. Участок трубопровода, проложенный по каналу, большей частью приходилось проходить пешком. Если днем еще можно было локально подъехать на технике и осмотреть трубопровод, то ночью даже свет фар не помогал. Не было и каких-то специальных средств для обнаружения пробоин на трубе. Видишь фонтан и чувствуешь сильный запах керосина либо зарево пожара — и тут уже безошибочно определяешь место аварии. Если труба пробита и заделана «чепиком», а струя керосина попадает в землю, то пока не подойдешь ближе трех метров пробоину не увидишь.

С первого раза получилось полностью без аварий прокачать весь участок от КП роты до армейского склада горючего и выдать суточную норму. Это была маленькая, но победа. Возможно, население еще не поняло, что мы сделали, да и душманы, думаю, не осознали, где «любимая труба», которую можно поджечь из ближайшего дувала¹¹.

Дни сменяли ночи. Первая неделя октября прошла достаточно благополучно. В дневные часы еще было жарко, даже можно было искупаться в арыке, постирать нательное белье. От поста через дорогу до арыка было метров 20. Днем 10 октября я решил постирать белье и искупаться. Только начал стирку, и тут над годовой прозвучал свист и потом звук выстрела. Я упал в воду, вымок весь. Вот и постирался… Я медленно вылез из арыка взял автомат, лег на землю и начал ждать, будет второй выстрел или нет. Прошло 3–5 минут. Тихо. Я забрал вещи и побежал к посту. Кто стрелял было не понятно. Видно, он промахнулся.

Октябрь хоть и теплый месяц, но в ночные часы уже нужно приходилось надевать бушлат. Появились сложности с отоплением помещения. Днем в нем не было нужды, но ночью в спальном помещении было холодно, полушерстяное одеяло не спасало. Моторист через два часа приходил с ночной смены, ему хотелось в тепло.

Чугунную печь типа «буржуйка» старшина роты выдал на каждый гарнизон, дров или угля не было. Как вариант — отапливать керосином, но тут возникала проблема с пожарной опасностью. Принцип был следующий: в печь устанавливалась металлическая банка, в нее наливался керосин и зажигался. Рядом с печкой стояло ведро с керосином. Истопник зачерпывал из ведра керосин банкой (как правило, из-под тушенки), прикрепленной к палке, затем просовывал в печку и выливал керосин в банку, установленную в печке. Происходил небольшой хлопок — взрыв. Перевернутая банка, прогорев, медленно вынималась из печки и опускалась в ведро. Керосин горел в банке, установленной в печке, и та нагревалась. Как только керосин прогорал, печь остывала. Практически каждые 3–5 минут нужно было доливать керосин в банку. Главное — не опускать в ведро банку с непрогоревшим керосином, иначе могло загореться ведро. Печь, конечно, дымила, и копоть осаживалась в трубе-дымоходе, и в помещении тоже, бывало, висел под потолком туман, но все-таки это было теплее, чем на улице. Два–три раза в месяц производилась очитка закоптившейся трубы — выстрелом в нее из автомата, сажа осаживалась в печку. После очистки печки от копоти процесс топки повторялся.

У танкистов ситуация была не легче. Они где-то раздобыли два мешка угля, но появилась своя проблема: чем растопить печь, чтобы разжечь этот уголь. С дровами беда, в Чарикаре на местном рынке афганцы продавали их по весу за деньги. Покупать у афганцев дрова? Полный бред. Нет, решили справляться с проблемой самостоятельно.

Как сказано в старой русской поговорке «у вас товар, у нас купец». Кто из нас был: трубачи или танкисты, товаром, а кто купцом — не важно, но переговорив с Юрой Федотовым, решили. У танкистов был танк, а у нас КАМАЗ, и если бы танкисты пару раз выстрелили в ближайший дувал в «профилактических целях», то, подъехав на КАМАЗе, можно было набрать дров, которых хватило бы надолго. Таким образом решали сразу две задачи. Во-первых, безопасность нашего поста: радиус обстрела и зона поражения душманов, особенно из стрелкового оружия, отодвигалась на несколько метров — . просматривается зеленка лучше. Во-вторых, дрова — это тепло, баня и горячий обед. Вот и выбирай, что тебе ближе.

Решили и сделали, а кто мог нам запретить? Танк выдвинулся и прямой наводкой произвел два выстрела, пыль от глинобитного дувала медленно осела. Взводный танкистов сообщил своему руководству, что подозрительные лица осуществили несколько выстрелов в сторону поста, и поэтому был произведен ответ из танка. Мы подъехали на КАМАЗе и начали собирать бревна и доски, которые годились на дрова. Нам не было стыдно, что разрушили чье-то жилье. Оно и до выстрелов было разрушено. Танк стоял в готовности отразить внезапное нападение противника. Свободные от службы бойцы с автоматами за спиной вытаскивали из развалин доски и бревна и грузили в кузов автомобиля. Через два часа работы груженый КАМАЗ въехал на пост. Добычу сложили за зданием ветеринарной клиники. Операцию «дрова» успешно завершили: вечером была баня и теплое помещение.

Осень постепенно входила в свои права, погода иногда начинала портиться. Солнечных дней становилось меньше, и временами начинал накрапывать дождь. О том, что от крыши остались только стропила вспомнили, когда дождь усилился, и с потолка потекли струйки воды. Чем ее покрыть? Пехота, стоящая на нашем посту до прихода танкистов, железную крышу, по всей видимости, продала. Железо — товар, который тоже стоит денег. После сообщения о проблеме на КП роты, было рекомендовано съездить в Баграм на армейский склад горючего за мягким резинотканевым резервуаром. Это была помощь от службы горючего 40-й армии, которая списанные резервуары передавала трубачам для хозяйственных нужд.

На складе горючего резервуар погрузили в автомобиль и после согласования передачи через час вернулись к себе в ГНС-46. К нашей радости и радости танкистов (размера хватало, чтобы накрыть все здание) бойцы приступили к работе. Нужно было вымерить площадь покрытия по размеру крыши, потом разрезать резервуар по вымеренным размерам, подать части резервуара на крышу и закрепить его там подручными средствами. Резервуар, даже разрезанный на части, весит достаточно много, и чтобы поднять его на крышу требовались усилия нескольких человек. Гвозди и скобы пришлось вытаскивать из недавно привезенных дров. Некоторые гвозди и скобы были кованными, возможно использовались не один десяток лет. К вечеру работу была завершена, и можно было доложить ротному, что личный состав ГНС-46 к осенне-зимнему периоду года готов.

В повседневных делах и заботах служба шла незаметно. Мы мало обращали внимание на то, что и как едим, когда моем руки, да и на многое другое, о чем вспоминали только когда появлялась проблема. Афганистан — специфическая азиатская страна и европейцы не адаптированы к условиям жизни в ней. Наши ряды стали редеть, «желтуха», а затем и тиф, подкосили несколько бойцов во взводе Игоря Павлова, а затем и он сам попал в госпиталь. Эта неожиданная для меня новость послужила урокоми и привела к ужесточению режима гигиены на моем гарнизоне. Распоряжением командира роты в зону моей ответственности дополнительно был передан второй трубопроводный взвод Павлова с участком трубопровода от ГНС-47 до ГНС-48 и включительно до Баграмского склада горючего. Теперь полностью участок трубопровода Чарикарской зеленки, три гарнизона и два десятка бойцов перешли в мое подчинение.

За почти 1,5 месяца службы в Афганистане, ты уже почти все знал и лишних вопросов не задавал. Надо, значит надо, а кто, если не ты? Бойцы были толковые, и, надо отдать должное, с пониманием отнеслись к моему назначению. Бойцы Игоря уважали. Пришлось немного навести порядок в части санитарной обработки. По максимуму засыпали все возможные места хлоркой, покипятили нательное и постельное белье, помыли личный состав в бане. Я проверил запасы провианта, топлива, смазки для сальников ПНУ, количество труб на гарнизонах — и вперед, топливо ждут в войсках.

Перекачка пошла своим чередом. ПАК выезжала на трассу только с моим личным участием на приписанным моему взводу КАМАЗе. Пришлось крутиться за двоих. Про Игоря я тоже не забывал и при первой же возможности навестил его в госпитале в Баграме. Привез две банки сгущенки и офицерский паек сигарет «Столичные». Игорь лежал в десятиместной палате. Выглядел бледным и немного осунувшимся. Увидев меня, встал с кровати и поздоровался. Я передал ему скромные гостинцы, и мы вышли на воздух. Игорь закурил, присел на скамейку и поинтересовался делами в роте. «Слушай, Генка, что нас сюда занесло? Что мы делаем в этой стране. А, скажи?» — спросил он. Мы поговорили о том, что происходили из рабоче-крестьянских семей и рассчитывать могли только на себя и товарища. Да и попали мы туда не по свой воле, рапортов не писали на перевод в Афганистан, так легли карты. Игорь продолжил говорить о том, что в госпитале в большинстве своем болеют и тифом, и желтухой: «Как правило, попадают с одной болезнью, а затем заболевают другой. Так что, братан, отсюда отпустят не раньше, чем через 2–3 месяца, а потом возможно еще дадут отпуск по болезни». Мы попрощались, мне нужно было еще заехать на армейский склад горючего за подтверждением о приемке очередной партии топлива и успеть вернуться до 18.00 в свой гарнизон.

Завершив дела на складе, я выехал в сторону своего гарнизона. Как правило, одиночные автомобили не выпускали из Баграма. Это был не просто населенный пункт, а крупное воинское формирование в составе мотострелковой дивизии, с аэродромом и авиацией, госпиталем, комендатурой, складами различного назначения и прочими воинскими частями. В первое время выехать из Баграма было проблематично, следовало указать причину. Позже наличие труб в кузове автомобиля или на броне давало возможность беспрепятственного проезда. Миновав успешно все посты охранения по дороге от Баграма до своего гарнизона, по прибытию я узнал новость. Вылезая из кабины КАМАЗа, я увидел идущего ко мне на встречу командира взвода танкистов Юру Федотова, который явно хотел мне что-то сказать. Вид Федотова был какой-то странный. Поздоровавшись, Юра спросил:

— Гена, как ты? На сегодня все закончил? Есть дело.

— Слушай, пока не знаю, сейчас уточню у радиста, как идет перекачка. У меня три гарнизона. А что случилось, нужно что-то сделать? — ответил я.

— Завтра пришлют сменщика, сказали собирать вещи. Это, Гена, дембель! Все, прощай Афганистан! — сказал, расплывшись в улыбке Юра. — Да, помощь нужна съездить в Чарикар, купить жареного мяса, фруктов, шаропа и запить, что-нибудь типа Фанты или Колы. Давай съездим, не на танке ведь ехать. БТР в ремонте, только ты на КАМАЗе и сможешь.

Ну, что тут делать, дембель — дело серьезное. Мужик честно два года отслужил, вся задница в осколках, танки еще стояли на дороге. Было минут тридцать-сорок.

— Юра, давай поступим так, я узнаю у радиста про перекачку, если проблем нет, ты мне дашь надежного бойца, и мы втроем сгоняем в Чарикар. Твоим танкистам на дороге скажу, чтобы подождали моего возвращения, и приедем все вместе. Тебя, извини, не возьму, ты дембель, а дембеля надо беречь.

Немного повозмущавшись, Федотов согласился, и через десять минут мы двинули в Чарикар. Солнце еще не опустилось за гору, и какое-то время было для закупки продуктов. В Чарикаре за полтора месяца мне многое уже было известно: у кого лучший и не дорогой самогон (шароп), у кого самый вкусный шашлык и самые свежие фрукты и овощи. Торговцы меня тоже знали, мы виделись практически ежедневно, вот, правда, покупать мне приходилось редко, денег пока не выдавали. Территориально продукты продавались слева по ходу движения до центральной площади. Ближе к центральной площади шли товары вещевого назначения, текстиль и другой ширпотреб, за площадью тоже было несколько небольших магазинчиков, заканчивающихся административными зданиями.

Денег, выделенных Юрой, хватило на все, что планировали приобрести, и к самому закату солнца мы успели выехать из Чарикара. Танкисты, не смотря на то, что время пребывания на точке было завершено, не покидали пост, ждали нашего возвращения. Дорога опустела. Мы благополучно с грохотом гусениц об асфальт прибыли на пост. Новоиспеченный дембель Юра светился от того, что все получилось, и через пять минут мы уже сидели за столом. К столу были приглашены кроме меня только бойцы, которые должны быть демобилизованы в 1982 году. Юра произнес тост и пожелал всем остаться в живых и вернуться домой на своих ногах. Мы выпили, и, наверное, каждый про себя подумал, что когда-то и он дождется замены.

После застолья мы с Юрой пришли к себе в комнату. Юра упаковывал вещи и предлагал еще выпить. Мне не хотелось, все-таки было грустно.

— Знаешь, у меня сегодня как, наверное, и все последнее время, день был суматошный, ты не обращай на меня внимания, у тебя праздник, я за тебя рад. Завтра за тобой приедут, когда еще шаропа выпьешь, не переживай. Хочется выпить — пей, — сказал я ему в ответ.

— Гена, у меня к тебе просьба, тебе хромовые сапоги очень нужны? Мне, собственно, в Союз ехать не в чем. Есть ботинки летние, да и те в плачевном состоянии, а на Урале уже холодно, — попросил Юра.

Сапоги были новыми, надевал я их два–три раза, но когда они мне пригодятся? Через год или два? Да еще выдадут. Стоят они, пылятся в углу. Зачем, чего ждут?

— Забирай и сапоги, и брюки галифе. Когда они мне пригодятся, обойдусь. Будет память от меня, — сказал я и отдал и то, и другое довольному взводному.

На следующее утро мы попрощались с Юрой Федотовым, и больше я его никогда не видел. Как сложилась его дальнейшая судьба мне не известно.

Сменщиком Федотова был прислан старший лейтенант Игорь Петров (фамилия изменена) из Уральского военного округа. Он занял койку Юры и стал по-хозяйски раскладывать свои вещи. Чтобы не смущать сменщика я вышел покурить на крыльцо. Курил последнее время много, иногда не хватало пачки в день. Много для меня, если учитывать, что до Афганистана у меня сигарет с собой практически никогда не было. Ну, бывало, покупал модные в 1982 году сигареты «Мальборо» по цене 1,5 рубля за пачку и курил либо в компании, либо для поднятия настроения. В тот момент я стал дымить как паровоз. Добрый ротный Алексей Макеев ежемесячно снабжал пайком из тридцати пачек сигарет «Столичные». Перекурив, я вернулся в комнату. Нужно было собираться на КП роты. У Игоря было много вопросов, и основные из них, что где и как можно купить. Мне не хотелось с ним разговаривать на данные темы, да и времени не было. Извинившись, я сказал водителю, что мы выезжаем, и, пожав руку новому взводному, выехал на ГНС-45.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Середа Владимир Васильевич — заслуженный военный специалист Российской Федерации, доктор технических наук, профессор, генерал-майор запаса. Родился в 1953 г. Окончил Ульяновское высшее военно-техническое училище и Военную академию тыла и транспорта. Более 25 лет проходил службу в войсках на должностях от старшего инженера до командира трубопроводной бригады. Участник боевых действий в Афганистане. С 1994 по 2009 г. — начальник 25-го Государственного научно-исследовательского института химмотологии Министерства обороны Российской Федерации. Член Российского национального комитета Мирового нефтяного конгресса. Почетный нефтехимик Российской Федерации. Лауреат премии имени генерала армии А.В. Хрулева Академии военных наук. Награжден орденами Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, Почета и многими медалями.

11

Дувал — военный жаргон ветеранов афганской войны 1979-1989 гг. — глухая стена из глины или камня, окружающая афганское жилище. Как правило, дувалы ограждали приземистые жилища, во внутренних двориках которых иногда растут черешни, груши, гранаты и другие растения.