Aut viam inveniam, aut faciam. Найду дорогу или проложу ее сам

Геннадий Калиновский

Книга написана в форме рассказа попутчика, который встретился автору в поезде. Жанр – боевик с элементами мистики. Все факты, упомянутые в книге имели место быть, но с разными людьми.Книга не документальное произведение, и автор может не разделять мнение героев книги.Действие начинается в Грозном накануне первой войны.Книга задумывалась как серия с продолжением.

ГЛАВА2

Когда я стал свидетелем того как на моих глазах убили человека, убили как убивают муху, случайно залетевшую в дом, не испытывая при этом никаких чувств, в моем сознании как будто сработал некий механизм, было ощущение что открылись какие то шлюзы и темное неведомое хлынуло в меня. Я не знаю, может у кого другого это было не так, может быть. Но у меня было именно так.

Это неведомое так захватило меня, что я стал задыхаться. Сердце в груди забилось сильно-сильно, казалось еще немного и грудная клетка не выдержит такого бешеного напора и порвется Липкий холодный пот стал заливать глаза, и опять — вспышка в глазах и холодная черная пустота подарила мне покой. Последним моим ощущением было ощущение что кто-то другой смотрит на мир моими глазами.

Очнулся я оттого что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза в неверном свете наступающего дня, увидел склонившуюся надо мной женщину.

— Слава богу, живой — сказала она и я узнал свою соседку-А с Михалычем то, что сделали изверги и она тихонько заплакала. Тут я заметил, что старик уже накрыт какой-то мешковиной.

— А я то думала, что они и тебя убили. Теребила-теребила тебя, а ты не отзываешся. Голова в крови.

Я рассказал ей всю историю с самого начала.

— Эх родимый, кабы я всю жизнь в травматологии санитаркой не проработала, то лежала бы в обмороке рядом с тобой. Там я и не такое видела. А у тебя видать еще и сотрясение мозга произошло.

Она помогла мне встать и осторожно поддерживая, повела домой.

— Я как услышала крики в твоей квартире, испугалась. Потом тебя увели, а квартиру бросили открытой. Я двери то закрыла, погляжу-погляжу, а тебя все нет и нет. Дай думаю схожу в гараж. Пришла а вы тут оба лежите. Я как Михалыча увидала, сразу поняла что покойник, а у тебя послушала, а сердце бьется. Давай тогда тебя в чувство приводить.

— А его жене не говорили? — спросил я.

— Нет. Я от вас не отходила, да и не знаю как сказать. Как они сына своего схоронили, у ней инсульт случился, месяц парализованная лежала, правая сторона отнялась. Боюсь как бы сейчас вообще богу душу не отдала бы — горестно сказала она.

Потихоньку добрались до дома. Старик жил в соседней пятиэтажке. На кухне его квартиры горел свет. Старушка-жена ждала своего мужа домой. Мы вошли в подъезд и позвонили в звонок его квартиры. За дверью послышались шаркающие шаги и старческий голос тихо сказал: — Коля это ты?

— Трофимовна, это я Шура, с соседнего дома, открой.

Дверь отворилась, на пороге стояла седая опрятная старушка.

— Что случилось? — она посмотрела на наши грустные лица, увидела кровь на моей голове, — А Колю не видели?

Мы стояли молча, не зная с чего начать. Наконец я собрался с силами и сказал:

— Нет больше Михалыча…

Больше я сказать ничего не успел. Старая женщина на глазах начала бледнеть и оседать на пол. Мы подхватили ее и внесли в комнату, но помочь ей было уже нельзя — она умерла. Соседка заплакала. Мне стало вообще невмоготу. Помимо ужасно болевшей головы, к горлу подкатил комок и стало трудно дышать. Кое-как я вышел из квартиры и еле-еле поплелся домой.

В квартире меня встретил полнейший разгром. Содержимое шкафов валялось на полу. Посуда была почти вся перебита. Холодный и сырой зимний ветер, залетая через разбитые окна гонял по комнатам мусор. Шторы вывалились на улицу и развевались там как флаги. Наводить порядок не было ни сил ни желания. Кое-как закрыв окна тряпками и картоном я добрался до дивана и не раздеваясь упал на него. События минувшей ночи навалились на меня и видения одно ужасней другого стремительно понеслись в моем воспаленном и сотрясенном мозгу.

Не знаю сколько я пробыл в забытьи, но пришел в себя от сильных ударов в дверь, ее по видимому решили вынести вместе с косяком. Удары сопровождались грязной бранью на русском и гортанными выкриками на чеченском. Сказать что мне было страшно это ничего не сказать. Ужас обуял меня. Я не стесняюсь в этом признаться. Страх присущ каждому нормальному человеку. Он дает ему возможность реально чувствовать окружение. и своевременно принять меры к самосохранению. Не верьте когда вам некоторые герои говорят что им неведом страх. Страха не ведают только психически больные люди. Самое главное не дать страху полностью овладеть вами, иначе ступор, паника а оттуда прямой путь к неудачам или дорога на тот свет. Мой страх меня не раз выручал, я даже научился слышать его голос. Вот и в этот раз он мне сказал:

— Это наверняка вчерашние гости. И пришли они явно не с добрыми намерениями, значит надо как можно быстрей уносить ноги.

Я выскочил на балкон. Зимний ветер казалось, готов был выдуть из меня душу-так свирепо он терзал мою легкую одежду. Но деваться было некуда и я превознемогая головную боль, холод, и страх полез через перила восьмого этажа. У меня просто не было другого выхода-останься я в комнате меня бы прибили бандиты, если сорвусь то разобьюсь. не сорвусь, значит буду жить. Все очень просто.

Перебравшись на наружную сторону ограждения балкона, я ухватился за его бетонное основание а ногами стал на перила седьмого этажа. Дело нескольких секунд и я уже балконом ниже. На мое счастье там был большой ящик из-под телевизора, куда я без долгих раздумий и забрался. Защита от пронизывающего ветра, создала зыбкую иллюзию тепла.

В это время сильный грохот и лязг оповестил весь дом о том что в моей квартире выломали дверь. Видимо на этот раз неуемные воины аллаха решили оттянуться по полной программе. Даже на соседском балконе было слышно как крушили мебель, разбивали об пол и стены то что не успели расколошматить в прошлый раз, а затем принялись за остатки оконных стекол. Их разбивали табуретками, кастрюлями и т.п.,а затем начали выбрасывать в окна все что попадало под руку. Они испытывали к моей квартире отчего-то такую злобу, что ухитрились следом за телевизором выкинуть в окно холодильник. Уж и не знаю чем они им так насолили. Я сидя на чужом балконе, в холодном ящике, слушал как разоряли мой дом и плакал. Мне было очень обидно и больно, за что? Это были последние слезы в моей жизни. После этого было много случаев и пострашнее, но слезы больше не текли из моих глаз, наверное их лимит в этой жизни для меня был исчерпан.