Археология авантюр

Геннадий Ульман

Почему археология? Потому что эта наука призвана вскрывать пласты прошлого, малоизвестного или совсем неизвестного. Надеюсь, что уважаемые читатели встретятся как со знакомыми, так и малознакомыми, а то и вовсе неизвестными фигурами — рыцарями авантюр, которые пером или клавишами пишущей машинки создавали самое дорогое для авантюрной и приключенческой литературы (да и для любой литературы) — справедливость.

Америка, американцы и посетители

К истокам. Вашингтон Ирвинг, Эдгар По, Фенимор Купер и другие как «зеркало» романтической Америки

В очень старом фильме «Великий Карузо» певец, снискавший успех, гастролирует по всему миру, и по экрану бегут строчки — Лондон, Париж, Вена, Рим, Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес. Всегда Америка, обязательно Америка, как символ стабильности и успеха, как последняя точка в карьере, как всемирное и заслуженное признание.

Америка хранит следы тысяч великих умов: архитекторов, музыкантов, художников, писателей. Американских и зарубежных, для которых эта страна была либо родиной, либо пробным камнем, либо крепостью, которую нужно было покорить, либо невероятной достопримечательностью, которую следовало осмотреть и запомнить на всю жизнь. Эти следы незаметны — они растворены в накаленном воздухе нью-йоркского лета, погребены в густом снегу зимой в Чикаго… Но они есть, их можно рассмотреть, почувствовать касанием пальцев, дотрагиваясь к холодным камням частных домов и отелей. Нужно только знать, где эти дома, нужно прикрыть глаза, коснуться камня, и тогда, как писал Высоцкий, «прошлое заговорит».

Великим писателям, творцам приключений, и их пребыванию в обеих Америках, именам известным и зачастую совершенно неожиданным (кто мог бы и помыслить, что они здесь были…) и посвящена эта повесть. Она также и о тех, кто является уроженцем Соединенных Штатов, тех, кто повлиял на европейских писателей и единовременно подвергся влиянию великой европейской культуры. С американцев в Америке я и начну эту повесть. Я также включил очерк о выдающемся человеке, Генрихе Шлимане, побывавшем в США, тоже писателе, но не писателе-беллетристе. Мне показалось интересным рассказать и о его пребывании в Америке. И книги он все-таки писал. Конечно, в этой работе я упомянул далеко не всех, кто побывал на северо — и южноамериканских материках. Скорее всего, всех я и не знаю. Однако писал я лишь о тех, кого знаю, уважаю и люблю сам.

Еще хочу отметить следующее: многие авторы посещали Соединенные Штаты не только в поисках самоутверждения и с жаждой неизведанных приключений. Так или иначе, многим хотелось просто заработать денег, и благополучная в финансовом отношении страна такой шанс нередко им предоставляла. Даже неистовым романтикам тоже хотелось есть и пить. Окончить это краткое предисловие хочу следующей цитатой из романа Андрея Молчанова «Кто ответит»?

«Чем же притягиваешь ты, Америка? Своей счастливой и загадочной символичностью для несчастных, мятущихся и убогих? Или полем боя для истомившихся нерастраченной силой? Или насыщением для ненасытных? Или манящей к себе сутью Большого Дьявола? В вопросах и есть ответ».

Вашингтон Ирвинг

По баскетбольному полю бегают игроки, на майках которых написано Knicks. Это слово является сокращением от Knickerbockers. Так себя в незапамятные времена называли уроженцы Нью-Йорка. Почему? Потому что первый из писателей новорожденных Соединенных Штатов Америки, получивший международную славу, великий романтик Вашингтон Ирвинг, в 1809 году (к слову, великий год как для Америки, так и для России. В этом году появились на свет Эдгар По и Николай Гоголь), опубликовал «Историю Нью-Йорка» под псевдонимом Дитрих Никербокер…

В Манхэттене на улице 131 Уильям, между улицами Фултон и Джон, есть дом с табличкой, повествующей о том, что здесь Ирвинг и появился на свет. Думается, или хотелось бы думать, что его страсть к романтическим приключениям была унаследована от его предков-шотландцев, один из которых служил оруженосцем у шотландского короля, Роберта Брюса.

С 1836 по 1842 год Ирвинг, получивший некогда благословение и имя от своего тезки и крестного отца, Джорджа Вашингтона, жил в городке Территаун—на-Гудзоне, в доме с названием «Солнечный». Там он и принимал своего близкого друга, Чарльза Диккенса, приехавшего с визитом в Нью-Йорк. К Диккенсу мы еще возвратимся, а вот для того чтобы напомнить читателю, кто такой Вашингтон Ирвинг и чем он, собственно, славен сегодня, достаточно сказать, что фильм «Легенда Спящей Лощины», не так давно успешно вышедший на экраны кинотеатров, поставлен по новелле Ирвинга, а когда какого-нибудь соню называют Рипом ван Винклем, героем новеллы «Рип ван Винкль», то вспоминают того же Ирвинга. К слову, именно Ирвинг придумал слово «Готэм», означающее Нью-Йорк и очень популярное ныне в фильмах и комиксах о Бэтмене. И нелишним будет подчеркнуть, что даже такое устоявшееся выражение, как «всемогущий доллар», тоже придумал Ирвинг.

Молодой Вашингтон Ирвинг

В Территауне почти любая веха напоминает об Ирвинге. Мэйн-стрит, Бродвей и Вест-Элизабет-стрит некогда были тем местом, где располагалась ферма отца героини «Легенды Спящей Лощины», Ван Тассела. Как утверждают местные краеведы, именно здесь и шагал по Бродвею незадачливый Икабод Крейн (Эти имя и фамилия заимствованы у американского генерала совершенно свободного от недостатков литературного героя). Чуть дальше к северу, на Бродвее, находится памятник майору Джону Андре, захваченному в плен патриотами британскому шпиону, герою романа Фенимора Купера «Шпион».

Матильда Хоффман

Иной раз не устаешь удивляться Соединенным Штатам. Памятник — врагу!.. Но для нас это место интересно еще и тем, что именно здесь, через двести метров к востоку, по всей вероятности, и состоялась знаменитая встреча Икабода Крейна с всадником без головы, безмерно его напугавшая. Там же протекает и ручей, по другую сторону которого начинается местность, названная Спящей Лощиной. В поместье Филипсбург восстановлена старая мельница, в которой Икабод неуклюже пытался ухаживать за Катриной. Что же касается самого Ирвинга, то он покоится на холме на местном кладбище, возвышаясь над тем местом, которое увековечил.

Готически-авантюрное повествование «Альгамбра» принадлежит все тому же Ирвингу, и едва ли не первое упоминание о таинственном судне под названием «Летучий Голландец» в беллетристике — ему же.

Остаток жизни Вашигтон Ирвинг прожил в Территауне вместе с братом, Эбенезером, и пятью дочерями Эбенезера, которых писатель очень любил. Своих детей у него не было — его невеста, Матильда Хоффман, дочь судьи Джозайи Огдена Хоффмана, которому Ирвинг очень нравился и который позволил им обручиться, умерла в 18 лет от туберкулеза, а Ирвинг оказался однолюбом. Больше он никогда и ни к кому не привязывался. Может быть, читателям будет любопытно узнать, что у Матильды была подруга, Ребекка Гратц, которая и послужила прототипом своей тезки, героини романа друга Ирвинга — сэра Вальтера Скотта — «Айвенго».

После смерти Эбенезера дом в Территауне перешел в наследство к Александру Дуэру Ирвингу, внучатому племяннику писателя, потом — к его детям, а в 1945 году был выкуплен Джоном Рокфеллером, стараниями которого в Территауне открыты памятник и музей и восстановлена в первозданном виде Спящая Лощина.

Нынешние боковые потомки Ирвинга ничем особым себя не проявили, кроме того, что живут и трудятся на благо своих семей и американского общества.

Пожалуй, можно сказать, что начало всемирной литературной славы Нью-Йорка и Соединенных Штатов принадлежит этому пионеру. Склонимся молча перед его памятью и пойдем дальше.

Эдгар По минус Виргиния равняется «Ворон»?

В Нью-Йорк медленно, с трудом, приходит осень, ночью уже прохладно, еще совсем немного и груды бордовых листьев будут шуршать под ногами.

Всякий раз, слушая это шуршание, я вспоминаю бессмертные строчки стихов:

«Небеса были пепельно-серы,

Листья были осенние стылы…»

Так и кажется, что вот сейчас из густеющего мрака появится тонкая фигура мужчины, который непременно хриплым шепотом продекламирует:

«Улялюм, Улялюм, Улялюм…»

Кстати, что это за слово такое? Значит ли оно что-нибудь, кроме приятно звучащих сочетаний сонантов и гласных? Лингвисты говорят, что По образовывал это имя от латинского ululare «стенать», или lumen, которое имеет несколько вариантов перевода. Один из них:

«Свет, пробивающийся сквозь печаль».

В Бронксе, по Кингсбридж-роуд и Гранд-Конкорс (Poe Park Grand Concourse at Kingsbridge Road), находится прибежище Эдгара По, игрока, алкоголика, великого поэта, одного из отцов детектива, фантастики, жанра ужасов и психологической новеллы. Поясню, почему считаю его только одним из отцов. Первый детективный роман «Калеб Уильямс» был написан английским предтечей анархизма и отцом Мэри Шелли Уильямом Годвином в 1794 году. Эдгар По тогда еще не родился. Как будто бы этот факт первого авторства пока что неоспорим.

Итак, Эдгар По по указанному выше адресу жил с 1846 по 1849 год, год своей ранней смерти. Правда, умер он во время поездки в Балтимор. Ему было тогда всего 40 лет. Этот небольшой коттедж он снимал у некоего Джона Валентайна за 100 долларов в год. Здесь он написал «Аннабель Ли». В окрестностях Нью-Йорка, а именно в небольшом кафе по адресу: 255 Уэст-стрит, был создан и «Ворон», изумительное творение больного гения, в котором предварялась и предчувствовалась смерть его жены Виргинии. Здесь и сейчас находится кафе с пояснительной табличкой и надписью: Raven, то есть «Ворон».

«Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,

Задремал я над страницей фолианта одного…»

Какой потрясающий, между прочим, перевод Михаила Зенкевича. Кажется, если бы По говорил по-русски, он должен был бы написать именно так, не меняя ни слова.

Вот список адресов Эдгара По в Нью-Йорке, который смог увидеть свет благодаря изысканиям нью-йоркских поклонников поэта. В 1837 году По жил на Манхэттене по адресу: Шестая авеню и Вэйверсли-Плэйс, вместе с 15-летней женой Виргинией и ее матерью. По жил там, предположительно, неподалеку от врача, который лечил его от сильных простуд. В 1844 году По жил по адресу: Гринвич-стрит, 130, а также на Уэст-стрит, 84, между Амстердамом и Бродвеем, где, очевидно, и навещал своего младшего друга, в будущем знаменитого писателя, Томаса Майн Рида. Есть и еще несколько адресов, но поскольку там нет ни музея, ни зачастую даже таблички, то я их опущу.

Уильям Генри Леонард По — родной старший брат Эдгара

Даже сегодня причина его смерти неясна. Средь прочих возможных причин указывают алкоголизм, наркотики, холеру и даже бешенство. Некоторые предполагают даже заговор и наемных киллеров. Что правильно, трудно сказать.

Затем Эдгар По был надолго и прочно забыт. Открыл его заново для мира и его собственной родины французский поэт, Шарль Бодлер, переводивший его стихи на французский язык. Однако По был не только поэтом. Ассоциация американских авторов детективов нынче присуждает высшую награду за лучшее произведение в этом жанре, и эта награда носит имя «Эдгар». Нынешняя премия принадлежит как раз потомку По, о котором пойдет речь ниже. Французский фантаст Жюль Верн написал продолжение фантастической истории Эдгара По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима из Нантакета» под названием «Ледяной сфинкс», или в других переводах «Зимовка во льдах». Интересно отметить, что у Эдгара По был родной брат, Уильям Генри Леонард По, одареннейший поэт, скончавшийся в 1831 году, 24 лет отроду, от семейного проклятия — алкоголизма. Был и еще один Эдгар Аллан По, правнучатый племянник великого писателя, генеральный прокурор штата Мэриленд, умерший уже в наше время, в 1971 году.

Как ни удивительно, благодаря чьему-то таинственному розыгрышу история поэта на этом не закончилась. Начиная с 1949 года, то есть год столетия смерти писателя, некий незнакомец приходит каждое 19 января — в день рождения По — рано утром в балтиморскую церковь Вестминстер, в которой покоится автор «Ворона», кладет на его надгробие три розы, а затем выпивает рюмку коньяка. Не так давно некий Сэм Порпора завил, что этот обычай начал он. Однако члены Общества друзей Эдгара По очень сомневаются в правдивости этого утверждения. Кто этот незнакомец, по сию пору остается тайной. Уважение вызывает еще и то, что американцы эту тайну хранят, не желая ее разгадывать, что, наверное, было бы просто. Но какой же Эдгар По без тайны?

Музей же писателя создан, как уже говорилось выше, в Бронксе. Многие туристы приходят туда именно осенью, когда отчего-то думается, что весна больше никогда не вернется. «Nevermore…»

Ныне ведутся серьезные дебаты, какой город в Соединенных Штатах мог бы претендовать на то, чтобы стать почетным прибежищем праха великого писателя. Однако его отдаленный потомок — праправнук двоюродного брата Эдгара По, Гарри Ли По, — категорически против переноса останков своего родственника в один из значимых городов в жизни писателя. Филадельфию, где он написал множество своих произведений, или Бостон, где он родился. «Во имя справедливости прах Эдгара По нельзя тревожить. Во всяком случае, не раньше, чем умрем все мы», — говорит Гарри По. Так что могила остается там, где и была, в городе Балтиморе, штат Мэриленд.

Гарри Ли По у бюста своего предка

Гарри «Хол» По, будучи университетским профессором культурологии, недавно в Нью-Йорке, в отеле «Хайятт», получил премию Эдгара (эта премия ежегодно вручается лучшему из авторов детективов) за новую опубликованную биографию Эдгара По.

Хол По стал вдохновителем нового романа известного русскому читателю Мэтью Перла, автора романа «Клуб Данте». В своем новом романе «Тень По» Мэтью Перл выдвигает как будто бы вполне обоснованную гипотезу о том, что Эдгар По умер от опухоли мозга.

Впрочем, это всего лишь гипотеза. Истина, как утверждают Хол По и Мэтью Перл, никогда не станет известна.

В заключение скажу, что ныне Эдгар Аллан По обрел еще одну жизнь в художественных романах. В последнее десятилетие наблюдается появление нового детективного поджанра, в котором работу сыщика выполняет какой-нибудь знаменитый автор — Шарлотта Бронте, Эдгар По, Оскар Уайльд, Конан Дойл. Авторы такого рода произведений тщательно изучают биографии тех, о ком пишут, поэтому читать такие романы интересно. В частности, произведения о «сыщицкой» работе самого отца детектива написаны профессионально и увлекательно. Авторы разные. Более всего интересны, на мой взгляд, романы знатока жизни По, Гарольда Шехтера: «Разговорчивый покойник» и «Маска красной смерти».

Бледнолицые против краснокожих, или Индейцы, которых не видел Фенимор Купер

Купер оставил в нашей литературе место,

которое нелегко будет заполнить»

Вашингтон Ирвинг

(Высказывание Ирвинга взято из книги

Сергея Иванько «Фенимор Купер»)

Есть в Западном Нью-Джерси, на границе с Филадельфией, небольшой городок, в котором проживает не более десяти тысяч человек. А называется этот городок Бурлингтон. В середине 1600-х годов земля, на которой он находится, была выкуплена белыми поселенцами у индейцев племени ленапе. На первый взгляд в городке нет ничего примечательного, разве что домик, в котором жили родители главнокомандующего войском северян во времена Гражданской войны в Соединенных Штатах, генерала Гранта, будущего президента США. Да еще местные жители с удовольствием покажут приезжим несколько домов, где останавливался проездом из Бостона в Филадельфию сам Бенджамин Франклин. Впрочем, Франклину в ту пору было семнадцать лет, и он еще не успел совершить ничего особо выдающегося. Уютный городок произвел на юношу впечатление, и он посетил его еще раз, уже в возрасте двадцати двух лет, в 1728 году, будучи безвестным наборщиком в одной из филадельфийских типографий, но полным честолюбивых надежд и неосуществленных замыслов. В своих дневниках Франклин упоминает и встречу с одним из уважаемых людей города — Джеймсом Купером, по рождению англичанином; между прочим, родившемся в Стратфорде-на—Эвоне, где в 1564 году родился Вильям Шекспир.

Джеймс Купер эмигрировал в Америку, поселился в Бурлингтоне, открыл магазин, женился и жил долго и безбедно. Его правнук Уильям избрал в жены девушку из старинной английской семьи, настоящую аристократку, к тому же очень хорошенькую.

Звали ее Элизабет Фенимор, и, выйдя замуж за Уильяма Купера, она родила ему двенадцать детей. Одиннадцатого ребенка назвали в честь основоположника династии — Джеймсом.

Произошло это событие все в том же Бурлингтоне на Хай-стрит, в доме под номером 457, в 1789 году. Именно здесь и появился на свет будущий светоч не только американского, но и мирового романтизма — Джеймс Фенимор Купер.

В годовалом возрасте будущий писатель был перевезен на берег озера Отсего, где усилиями его отца, Вильяма, вырос небольшой городок Куперстаун. Не каждому удается, конечно, заполучить город, названный в твою честь, разве что построить таковой.

Уильяму Куперу это удалось. Он стал одним из самых уважаемых граждан среди стекающихся поселенцев, заняв должность мирового судьи, построил дом по собственному проекту, и юный Джеймс, мальчик весьма шалый, но в то же время и очень наблюдательный, каждый день мог следить за плавным течением реки Сасквеганны, вливающейся в озеро Отсего. Позже он увековечил эту реку и это озеро в романе из серии «Кожаный чулок» — «Пионеры, или У истоков Сасквеганны».

Русский биограф Купера, Сергей Иванько, упоминает любопытный факт: в доме у судьи Купера некоторое время проживал французский изгнанник по фамилии Талейран, который ухаживал за старшей дочерью судьи, красавицей Ханной, и даже писал ей стихи.

Тем не менее, несмотря на красоты пейзажей и незаурядных людей, его окружавших, Джеймс скучал — ему все-таки не хватало яркости впечатлений и сильных эмоций.

В четырнадцать лет Джеймс Купер (еще не Фенимор — материнскую фамилию он взял в качестве второго имени в 1826 году как дань уважения к своей семье) был отправлен учиться в Йель — один из самых старых и самых престижных колледжей в Соединенных Штатах. К сожалению (или к счастью, кому ведомо, если бы не это обстоятельство, узнали бы мы великого писателя или нет), и там Купер продолжал оставаться шалым и неуемным юношей. Через два года он был отчислен из колледжа за жестокую шутку, связанную со взрывом пороха.

Вильям Купер решил отправить сына на флот. Через несколько лет Джеймс стал мичманом и был невероятно этим горд: воду он любил всегда.

В общем-то, вода и стала одной из основных тем его творчества: история американского флота была им описана досконально в «Истории флота Соединенных Штатов», романы «Красный корсар», «Морская волшебница», «Лоцман» описывают не только морских разбойников или героев, подобных знаменитому Полю Джонсу (и надо сказать, здорово описывают), но и воду морей и океанов как живое и трепетное существо.

1811 год. Городок Скарздейл. Свадьба Фенимора Купер и Сьюзен Деланси

В 1811 году Джеймс Купер женился на девушке с французской фамилией Сюзан Деланси, принадлежавшей, как и он сам, к одной из самых старых семей Америки. Она и стала его музой на всю оставшуюся жизнь. Ей он и читал свой первый неудачный роман, который написал, пообещав своему закадычному другу Уильяму, сыну Председателя Верховного Суда Соединенных Штатов Джона Джея, что он может написать роман не хуже, чем другие профессиональные писатели.

Неудача, к которой он отнесся с юмором, его не смутила. В 1821 году появилась первая часть его пенталогии «Пионеры» и американцы познакомились с Натаниэлем Бумпо — «Кожаным Чулком». Собственно, у Купера его фамилия пишется «Бумппо», но я не хочу нарушать сложившийся стереотип. Так Купер, фигурально выражаясь, проложил «первую лыжню» в описании благородного «бледнолицего», друга и помощника краснокожих.

Затем по этой лыжне хлынули десятки, потом сотни и тысячи авторов, талантливых и не слишком, скучных и головокружительно интересных, но первопроходцем был все-таки он, Джеймс Фенимор Купер. Таких, как он, открывших новую стезю в литературе, было не так уж и много; вспомним нескольких, особенно ярких: почитаемый Купером Вальтер Скотт, автор первых исторических романов; Александр Дюма — отец, один из первооткрывателей историко-приключенческого романа-фельетона, то есть романа с продолжениями; Мэри Шелли, пионер романа о сумасшедших изобретателях и монстрах; Брэм Стокер, изобретший Дракулу, и наш герой, Фенимор Купер.

Особенно любопытен тот факт, что Купер за всю свою жизнь ни разу не видел индейца или индейцев в их естественной среде; его несколько раз ловили на некоторых ошибках в описании этих «детей прерий». Тем не менее писателя признали сразу и безоговорочно.

1826 год был ознаменован публикацией романа из серии «Кожаный чулок» — «Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе». На мой взгляд, это лучший роман серии.

На полпути между Нью-Йорком и Канадой лежит озеро Джордж с фортом Уильяма Генри, где и разыгралась битва между французами и англичанами, и их индейскими помощниками, так искусно описанная в этом романе. Восковые фигуры, сделанные с немалым мастерством, изображают различные эпизоды этой битвы, проигранной французами. На стене нынешнего форта-музея надпись: «Здесь произошли события, описанные в романе Фенимора Купера „Последний из могикан“».

Как жителю Нью-Йорка, мне интересно отметить те улицы города, на которых некогда жил писатель. С 1822 по 1826 год он жил в небольшом доме по адресу: Бич-стрит, 3, сейчас она называется улица Эрикссон и находится в районе Трибека. Иными словами, «Последний из могикан» был написан в Нью-Йорке. В 1824 году семья Куперов переехала по адресу: Гринвич-авеню, 345, а его последними нью-йоркскими адресами стали Бликер-стрит, 145 и Площадь святого Марка, 4 — все адреса в Манхэттене.

Некоторые события в жизни Купера поистине удивительны: так, например, он не использовал возможность стать тестем своего друга, отличного художника и гениального изобретателя, Сэмуэля Морзе. Морзе был влюблен в младшую дочь Купера. Хотя понять отцовские чувства вполне возможно: дочка, Сьюзен Финни, была любимицей семьи и совсем юной; Морзе же в ту пору исполнилось уже 43 года.

Или интересный казус: некоторые черты характера Джорджа Вашингтона использованы Купером в романе «Майор Линкольн, или Осада Бостона», где писатель рассказывает об одной из битв во время американской Революции на Банкер-Хилл.

Майор Линкольн — честный британский офицер, остающийся им до конца, но кое-какие особенности его личности напоминают будущего первого президента США.

Однако совпадение этих двух фамилий просто поражает: в США празднуется совместный день рождения президентов Вашингтона и Линкольна. Роман же написан в 1825 году, когда о Линкольне еще никто не слышал, — будущему 16-му президенту было всего шестнадцать лет.

Еще одно поистине уникальное событие в истории литературы: своим романом «Палач: Виньеронское аббатство» Фенимор Купер открыл дорогу целому пласту литературы, особенно для Германии, где с середины XIX века немецкие писатели, подражая Куперу, написали сотни многостраничных авантюрных романов, связанных так или иначе с профессией палача.

Один из самых известных публиковался отдельными выпусками в издательстве «Развлечение» в конце XIX века в России. Его автором является немец, писавший под псевдонимом Виктор фон Фальк, и называется этот роман «Палач города Берлина». «Палаческая» тема вызвала сотни подражаний в Германии, и не только в Германии. Интерес к ней не угас и сегодня, что доказывается популярной серией книг немецкого писателя Оливера Петча. «Дочь палача», например, и другие романы серии.

Купер умер, по нашим меркам, еще совсем молодым человеком, в 1851 году. Ему было всего 62 года. Похоронен он в Куперстауне, на семейном кладбище Куперов. К сожалению, дом Купера в Куперстауне сгорел, и сейчас на его месте стоит памятник великому американскому романтику — искателю приключений.

Его дочь, Сюзан Фенимор Купер, тоже стала известной писательницей, вот только место своего отца она так и не заняла.

Есть и более близкий к нам наследник писателя, его праправнук, Пол Фенимор Купер, родившийся в 1899 году в Олбани, столице штата Нью-Йорк, и умерший в 1970 году, известнейший автор приключенческих и фантастических книг для юношества, из которых самой знаменитым романом был «Тал; Его чудесные приключения с Нум-Зор-Нумом», опубликованный в 1929 году и повествующий о приключениях сироты по пути к фантастической стране Трум.

Сын писателя Пола Купера, тоже Пол, Фенимор Купер — младший был врачом и знаменитым исследователем Арктики. Конечно, славы своего предка никто из потомков не достиг, однако из приведенных примеров видно, что природа не всегда отдыхает на наследниках.

А вот в начале XX века у Купера все же появился литературный наследник — американский писатель Джеймс Оливер Кервуд, который стоит отдельной главы и о котором я обязательно расскажу.

Закаленный снегами, или Приключения Джеймса Оливера Кервуда

I. «Что есть истина?»

Север, воля, надежда, — страна без границ,

Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья,

Воронье нам не выклюет глаз из глазниц,

Потому что не водится здесь воронья

Кто не верил в дурные пророчества

В снег не лег ни на миг отдохнуть,

Тем наградою за одиночество,

Должен встретиться кто-нибудь

В. Высоцкий Белое безмолвие

«Что есть истина?» — спросил Понтий Пилат у булгаковского Иешуа и получил не слишком серьезный ответ.

«Истина в том, что у тебя болит голова…» Это было правдой, но был ли этот ответ истиной?

Никто из некогда живших или ныне живущих не ведает, что есть истина, и в этом непримиримая правда нашей не слишком длинной жизни. И ведь нельзя сказать, что не искали. Еще как искали, упорно и во многих случаях жестоко. Некую формулу, как математики, или субстанцию, как древние алхимики: взять немного сурьмы, чуть меньше ртути, высушенных лапок жабы, стертых в порошок, и «философский камень» готов. А что же все-таки искали? Да, всего-навсего искали возможность всем жить долго и счастливо, богато и без болезней, без ссор и войн, без лжи и подлости. Жить свободно, ни от кого не завися, с гордостью предлагая другим людям свой ум, мужество, умение. Жить свободно и быть востребованным и оцененным. Вот и все. Не так уж и много, если хорошо подумать. А если подумать еще чуть-чуть, то разве не к этому мы все стремимся, разве не об этом мечтаем в юности, разве не об этом так и не состоявшемся сожалеем в старости? Ответ очевиден, правда?

Но как же все-таки жить, чтобы получилось, сбылось? Разве есть нечто такое, на что пытливый человеческий ум не сможет ответить? Древние греки находили ответ на этот мучительный вопрос в изучении и понимании философии, некоторые усматривали и все еще усматривают истину в накоплении богатства, отшельники — в крайней нищете и отказе от всех земных благ, верующие — в вере, атеисты — в безверии, Фурье, Оуэн, Сен-Симон — в построении коммун и отказе от частной собственности, коммунисты — в передовой идеологии марксизма-ленинизма. Фантасты в полных сарказма романах пользовались этим жанром, доказывая, что никакой истины нет и жить так, как хотелось бы, невозможно, и не будет возможно никогда. Впрочем, советские фантасты в двух нагремевших утопиях, соответственно, Иван Ефремов в «Туманности Андромеды» и Сергей Снегов в «Люди как боги», все же такие общества, в которых эти идеалы сбылись, обрисовывали и не без воображения. Жительница Ленинграда, Алиса Розенбаум, известная под псевдонимом Айн (Эйн) Рэнд, эмигрировавшая в США в 20-х годах и, кстати, долгое время жившая в Нью-Йорке, освоившая английский язык на уровне гения, в романах «Атлас вздрогнул» и «Источник» внесла свой собственный вклад в эту проблему. Человек, по ее мнению, должен заботиться о других лишь в меру своих собственных интересов, и это наилучшее из того, что человек может и должен предложить обществу. Если общество мешает осуществлению этих интересов, о нем следует забыть.

В старые времена такая философия называлась эгоизмом; ее слегка подправил Чернышевский, внеся понятие «разумного эгоизма», то есть, по его мнению, истина в том, что человек должен жить, заботясь о других, не потому, что это правильно, а потому, что это доставляет удовольствие самому человеку. Так достижимы счастье, свобода, внутреннее и внешнее богатство. Как раз герои Чернышевского так жить не сумели. Провалился и этот (к счастью, только литературный) эксперимент.

Романы же Айн Рэнд чрезвычайно талантливы, и, читая их, во многом, хочется согласиться с автором, хотя опять же во многом с ней не хочется соглашаться категорически. Но ведь истина всеобща, она должна подходить всем. Если она не универсальна, то какая же это истина?

Много лет назад советский кинематограф сделал и свою собственную попытку разобраться, кто в послевоенном обществе является держателем истины, кто знает, как нужно жить. На экраны выходит редкостно незаурядный фильм «Белорусский вокзал». Завороженные гениальной игрой актеров, плача над гениальной песней Булата Окуджавы, мы не слишком задумывались над выводами, к которым нас подталкивали создатели фильма: опаленные смертельным дыханием войны, терявшие друзей и любимых, с автоматом в руках, фронтовики — именно они знают, что такое истина. Они знали ее, когда весь мир делился на цифру два — свои и фашисты, знают ее и сейчас. Жутковатое окончание фильма, когда бывшие фронтовики внезапно осознают, что они (и другие, такие же, как они) одни, одни против всего изменившегося мира, что их знания и опыт ныне не стоят ровным счетом ничего, ясно показывал, что очередная попытка найти истину не удалась, и авторы «Белорусского вокзала» это хорошо поняли.

Тогда была сделана еще одна попытка. В фильме «Цыган». То есть истиной владеют не все фронтовики, а цыгане, честно воевавшие во время войны. Увы, эта попытка, на мой взгляд, менее талантливая, окончилась, как и все предыдущие. То есть сомнением. Как следует жить, чтобы постичь истину, оставалось по-прежнему неясным.

Были и другие писатели, жившие в конце XIX и начале XX века, которым казалось, что они знают рецепт счастья, свободы, независимости, бескорыстной помощи другим; рецепт, составной частью которого были мужественные мужчины и женственные женщины. Имена этих писателей хорошо известны. Это Джек Лондон и герой моего нынешнего рассказа Джеймс Оливер Кервуд. Я всегда воспринимал их книги, пытаясь взглянуть на мир глазами тех, о ком эти книги написаны.

Девиз этих людей — мужество, их идеал — свобода и независимость, их стремление — справедливость, среда их обитания — Север и, как пели в старой песне Александра Городницкого, «по берегам замерзающих рек, снег, снег, снег».

II. Потомок писателя и индейской принцессы

Все года, и века, и эпохи подряд

Все стремится к теплу от морозов и вьюг,

Отчего ж эти птицы на север летят,

Если птицам положено только на юг?

Тишина. Только чайки как молнии,

Пустотою мы кормим их с рук,

И наградою нам за безмолвие,

Обязательно будет звук.

В. Высоцкий Белое безмолвие

Нынешнее поколение не знает Кервуда, а старшее его попросту забыло. Забыло, как (что ни говорите!) забывается первая любовь, первое выстраданное счастье, первая достигнутая цель. Помнятся эмоции, а вот по какому поводу, памяти уже не хватает. И порой смущенно думаешь, а стоил ли повод вообще каких-либо эмоций?

А все же Кервуд стоит долгой памяти; и, может быть, его забыли только потому, что не публиковали долгие десятилетия практически ничего, кроме романов «В дебрях Севера», «Бродяги Севера», «Казан», «Сын Казана», ну, и еще «Быстрая молния». Последние четыре романа в основном о животных, и знаменитые кервудовские человеческие характеры прочерчены там нечетко — не в людях была суть.

Сейчас, конечно, публикаций Кервуда много; вышло даже несколько собраний сочинений с попыткой краткой биографии в несколько десятков строчек, из которой так и неясно, каким же он был, Джеймс Оливер Кервуд, человек, «нашедший истину» в снегах.

Герой красивой индейской легенды

и вождь племени чиппева Овоссо, что обозначает”светлое пятно»

12 июня 1878 года в городке Овоссо, штат Мичиган, в семье сапожника Джеймса Морана Кервуда и его жены Элизабет Гриффен родился третий ребенок, мальчик. Назвали его в честь отца, Джеймсом, — такова была семейная традиция. Старший Кервуд, хотя и владел весьма прозаической профессией (к слову, весьма убыточной), был в глазах романтически настроенного сына весьма непрост, так как был одним из потомков самого капитана Марриэта, прославленного писателя-мариниста и приключенца. Что же касалось матери, то здесь дело обстояло еще лучше. Мать (так гласила семейная легенда) вела свой род от предательски убитой индейской принцессы-красавицы Натомо, ради которой ее муж, индейский вождь, и основал поселение, названное в честь их единственного сына, Овоссо, также впоследствии возглавившего племя. «Овоссо» — «светлое пятно», потому что сын был единственной светлой радостью отца, потерявшего свою жену.

Трудно сказать, какие картины проносились перед внутренним взором Джеймса-младшего, когда в домике перед пылавшим камином он слушал неторопливые беседы старших: о схватках с краснокожими, об их представлениях о чести и мужестве, о простоте их быта, и очаровательных индейских женщинах, и их любви и верности. Могу лишь предположить, что именно тогда юный Джеймс и решил стать писателем, раз уж он опоздал родиться, чтобы стать вождем какого-нибудь племени.

В девять лет мальчик написал свой первый роман в 200 000 слов (!) и подписал его: «Джеймс Оливер Кервуд», именем, которому суждено было стать знаменитым. Увы, роман этот утерян, так что не берусь судить об его достоинствах или недостатках. Однако не сомневаюсь, что характер самого мальчика начал формироваться именно тогда, во время написания его первого романа.

1907 год. Еще молодой Кервуд-редактор

И как раз тогда, когда юный автор собрался кормить литературными заработками свою семью, рухнул так называемый бизнес его отца. Кервуды были вынуждены переехать в округ Эри, городишко Вермиллион, штат Огайо. Там Кервуд школу не посещал, а работал на огороде, перетаскивая тяжеленные камни. Позже он вспоминал это время как «созидательное», помогшее ему закалить свой характер. Он очень тосковал по своему маленькому городку, овеянному такими красивыми легендами, живому средоточию романтики. Когда Джеймсу исполнилось тринадцать лет, его семья возвратилась в Овоссо, из которого Джеймс более почти никогда не выезжал. Его не привлекали ни большие города, ни возможные встречи с теми, кого он любил и уважал, — творцами литературных приключений. В маленьком Овоссо, как в капле воды, он видел сюжеты его будущих романов.

III. Девушки Кервуда

А рядом у соседних столиков

Лакеи сонные торчат,

И пьяницы с глазами кроликов

«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне…

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный,

И очарованную даль.

А. Блок Незнакомка

Школу Джеймс бросил в десятом классе, точнее, его в не слишком вежливой форме попросили покинуть стены оной, поскольку мальчика больше интересовала улица и дикая природа, так что он проводил значительно больше времени вне школы, нежели внутри ее.

Тем не менее, несмотря на то что он так никогда и не окончил среднего учебного заведения, в 1898 году ему удалось сдать вступительные экзамены и поступить на факультет журналистики Мичиганского университета. Увы, он его также не закончил.

Видимо, для того чтобы помочь семье, которая едва сводила концы с концами, через два года Кервуд уже работал репортером в газете Детройт Нью Трибьюн. Ему было двадцать два года, он был полон замыслов и сюжетов и очень много писал в газету. Согласно должности, он занимался описанием… похорон за восемь долларов в неделю; впрочем, и здесь не удержался — спустя полгода его уволили за неправильное написание фамилии некоего жителя Овоссо, Подглядывающего Тома. Впервые данный персонаж появился в легенде о леди Годиве, проехавшей обнаженной по улицам английского города Ковентри с целью умолить своего жестокого мужа облегчить бремя налогов для жителей города. Все жители целомудренно прикрыли глаза, и лишь один из них, портной по имени Том (ох уж эти портные — должно быть, размер будущего платья хотел разглядеть), глаза не закрыл, за что Господь и поразил его слепотой (конец семейного бизнеса!). С тех пор всех, кто пялится, куда не положено, в английским языке так и называют: Peeping Tom¹. Теперь уже, конечно, не выяснить, что это была за история, из-за которой будущего писателя уволили.

Так или иначе, Кервуд опять оказался не у дел и перешел на работу в фармацевтическую компанию за пятьдесят долларов в месяц. И вот тогда и начали появляться его восхитительные новеллы о романтике снегов Канады, о мужестве настоящих мужчин и нежности настоящих женщин. Это было незабываемое для литературы время, ибо у Соединенных Штатов Америки почти одновременно появились три великих писателя — Джек Лондон, О'Генри и Джеймс Оливер Кервуд. До первого кервудовского романа — «Мужество капитана Плюма» — оставалось всего несколько месяцев. Наступил 1908 год, в котором и было опубликовано первое большое произведение Кервуда. Сюжет слегка напоминал первый роман Конан Дойля о Шерлоке Холмсе «Этюд в багровых тонах» — мормоны и их странный и порою весьма жестокий жизненный уклад, многоженство, деспотизм, и храбрый мужчина, не побоявшийся противопоставить свое мужество грозной силе в лице руководства мормонов и преданных им фанатиков. Роман был слабее всех последующих, однако черты кервудовского стиля уже были отчетливо видны. А главное, в нем появилась первая девушка Кервуда, феномен романтики, равного которому литература еще не знала.

Были и слезливые барышни, и отчаянные сорвиголовы, и авантюристки, и мамины дочки — словом, любой характер на любой вкус.

А вот такой головокружительной прелести — сплава характера, внешности, самоуважения и неотразимой женственности, как в любви, так и в ненависти, пожалуй, никогда не было.

Девушки Джека Лондона (в общем, писавшего о том же Севере и людях, его населявших) проигрывают девушкам Кервуда, наверное, потому, что Лондон все же был более прагматичен, что ли, обрисовывая женские характеры. Кроме того, женщины Лондона значительно искушеннее девушек Кервуда, опытнее и не всегда сохранившие верность своему избраннику. Лишь один раз ему (Лондону) удался женский характер типа кервудовской девушки — это была Леонсия в упоительном романе Джека Лондона и Чарльза Годдарда «Сердца трех». Впрочем, как признавался Джек Лондон, Леонсию ввел в роман все же не он, а сценарист Годдард. Возвращаюсь к Кервуду. Успех «Мужества капитана Плюма» был просто ошеломителен.

В этом же году был опубликован и второй роман Кервуда — «Охотники на волков». Его успех превзошел ожидания и самого автора, и его восторженных читателей. С этих пор Джеймс Оливер Кервуд зарабатывал на жизнь только литературой, и, надо сказать, неплохо зарабатывал. Благодаря этим деньгам, он и свою собственную жизнь сделал остро-приключенческим романом. Романом в снегах.

IV. Гризли как перст судьбы

«Искусство охоты заключается не в том, чтобы убить, а в том, чтобы позволить выжить»

Дж. О. Кервуд

Первые романы принесли Кервуду первые настоящие деньги и громкую славу. Эта слава и привела его к знакомству с представителем канадского иммиграционного ведомства, а знакомство это, в свою очередь, оказалось едва ли не важнейшим в жизни молодого писателя.

На полученные деньги Кервуд предпринял длительную поездку к Гудзонову заливу, исследовал канадский штат Атабаска и реку Маккензи, собственными ногами измерил холодные арктические долины и словно вымершие зимой леса. Канадское правительство предложило Кервуду исследовать прерии Запада и подняться до ледовых высот Крайнего Севера. Это было почетным назначением, ибо и на сегодняшний день Джеймс Кервуд является единственным иностранцем, когда-либо работавшим на Канаду в качестве писателя—исследователя. Поэтому каждая строчка любого произведения Кервуда не только прожита в воображении, но и пережита в действительности. В морозной дымке Северной Канады он искал приключений и находил их. Он был неистовым охотником, метким стрелком, не боялся ни медведя, ни лося. Однажды его охота принесла совершенно неожиданный результат. Как-то раз он выслеживал медведя в течение нескольких дней. Это был не просто медведь, а медведь-гризли. Гризли самые громадные и свирепые из всех существующих медведей, около 3-х метров ростом. Одержать верх над таким зверем один на один было подвигом почетным и маловероятным, достойным настоящего мужчины. На третий день выслеживания Кервуд подошел к медведю почти вплотную и выстрелил в упор. Его охотничье ружье дало осечку. Не теряя самообладания, Кервуд мгновенно попытался выстрелить еще раз, и все с тем же результатом. «Это конец», — понял молодой человек и от толчка колоссальной медвежьей лапы упал в снег. Он прикрыл голову руками, сознавая, что следующим движением гризли сорвет с него скальп, что было обычным делом в схватке человека и медведя.

Кервуд ждал смерти, которая почему-то никак не приходила. Гризли несколько раз довольно мягко толкнул лежащего человека, что-то укоризненно пробурчал и, неуклюже переваливаясь с лапы на лапу, скрылся. Когда Кервуд через минуту поднялся, он уже был другим человеком. Никогда более его ружье не выстрелило, ибо его хозяин стал яростным защитником диких животных; он создал организацию, которая сегодня могла бы называться Лигой защиты животных. Свою страсть к приключениям Кервуд тем не менее удовлетворил в своих романах. Роман «Король Гризли» (1916) был посвящен тому самому медведю, который не стал «бить лежачего», хотя и рассказывал о иных событиях и иных медведях.

В 1988 году французский режиссер Жан-Жак Анно по мотивам романа сделал очень выразительный и запоминающийся фильм «Медведь» с изумительными съемками дикой природы и животных. После этого была опубликована и книга под названием «Медведь», так как вряд ли кто-нибудь сегодня стал читать роман с никому не ведомым названием «Король Гризли», а вот «Медведь» свою читательскую аудиторию получил сполна, и никто не обратил внимания на фамилию автора — Джеймс Оливер Кервуд, хотя начиная с 1919 года кинематограф только и делал, что ставил фильмы по произведениям этого писателя, книги его публиковались по всему миру миллионными тиражами, его исторические романы «В тяжелые годы», «Черный охотник», «Там, где кончается река» о прошлом Канады и непрекращающихся сражениях между французами и англичанами были восторженно приняты и в Канаде, и в других странах, где Кервуд был переведен и любим, потому что в его книгах можно было найти все что угодно, кроме скуки. В этих романах впервые появились девушки-француженки, живое воплощение женственности и нежности.

В лесах Канады и Мичигана Кервуд сам построил множество бревенчатых домиков, где его не отвлекали звуки городов и где он писал, находясь в полном одиночестве и окружении величественного Севера.

Кервуд был женат, и женой его была романтическая девушка по имени Кора Леон Джонсон.

Она родила двух дочерей, Карлотту и Виолу, но какая жена могла бы вынести отсутствие мужа по восемь месяцев каждый год? Кора и Джеймс прожили восемь лет вместе и развелись.

Карлотта осталась жить с отцом, которого очень любила. А Кервуд продолжал писать, и героями его новых книг стали офицеры Канадской Королевской конной полиции, которые вершили закон, сами были законом и для которых слово «честь» обозначало «жизнь».

V. Королевская Конная полиция Канады

Я не люблю, когда наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Но если надо, выстрелю в упор.

Я не люблю уверенности сытой —

Уж лучше пусть откажут тормоза.

Досадно мне, что слово «честь» забыто

И что в чести наветы за глаза.

В Высоцкий Я не люблю

Кервуд был не первым писателем, введшим в художественную литературу канадского конного полицейского, в красном мундире, цвета крови, которая нередко там, в холодных равнинах, и проливалась, почитающего честь и отвагу, тонко чувствующего неписаные правила выживания на заснеженном Севере. Не первым и не последним, ибо мужество этих людей, охраняющих закон и порядок, их полное самоотречение в схватке за справедливость давно вошли в поговорку. Интересно упомянуть, что один из сыновей Чарльза Диккенса, переехав в США, также стал канадским конным полицейским. Однако подвигов особых не совершил, а просто делал свое дело, вышел на пенсию по выслуге лет и там, в Канаде, и умер. Конечно, в жизни все бывает намного прозаичнее, чем в литературе, хотя… как знать… «История Королевской Конной Полиции» повествует о таких невероятных случаях, что выдумка просто оказывается бесцветной. А впрочем, многое ведь зависит и от писательского мастерства.

Канадский конный полицейский с

копьем-штандартом. 1875 год

Джек Лондон в рассказах о Мэйлмюте Киде, Роберт Сервис в поэмах и романах, Уильям Рэйн Маклеод, Алистер Маклин в романе «Атабаска», Зейн Грей — вот несколько знаменитых авторов, отдавших дань уважения канадским полицейским. Тем не менее полицейские Кервуда стоят особняком. Это и понятно. Упомянутые писатели восхищались канадскими полицейскими. Джеймс Оливер Кервуд создавал образ нового человека, закаленного снегом, неспособного лгать, предавать, стрелять в спину, немногословного защитника тех, кто почему-либо не мог или не умел защитить себя сам. Защитника женщин, всегда у Кервуда отважных, но хрупких.

В 1911 году был опубликован роман «Филип Стил из конной полиции». Написан он был в одной из бревенчатых хижин писателя, в которой он сам и его вторая жена, Этель Гринвуд, прожили не менее полугода. Вдвоем, в глуши, посреди глубоких снегов, испытывая те же чувства, что и его герои.

Филип Стил, сын богатых родителей, переживает крушение первой любви. Девушка, которой он отдал свое первое большое чувство, оказывается совсем не такой, какой ему казалось прежде.

Люди для нее шахматные фигуры, и она переставляет их по своему усмотрению. Не желая становиться еще одной игрушкой в девичьих руках, Филип уезжает на Север. Его принимают в ряды конной полиции, не задавая лишних вопросов, не напоминая о прежней жизни. Через некоторое время у него появляются друзья и враги, а потом появляется и девушка, которую зовут Изабель (одно из любимых женских имен писателя; у него несколько романов, где фигурирует это имя). Через много тяжелых испытаний приходится пройти Филипу, прежде чем он сможет покарать врага, спасти друга и найти живую Изабель, которая, по слухам, погибла. И главное в этих испытаниях — дорога, длинная тяжелая дорога через снега и льды, полная опаснейших неожиданностей, водоемов, покрытых тонкой коркой льда и невидимых обычному глазу, дорога, по которой нужно идти долгие месяцы и с которой может справиться только настоящий мужчина.

Роман «Филип Стил» читала миллионная аудитория. Имя автора стало знаменитым.

Кервуд писал не слишком быстро, но выпускал почти каждый год один-два романа.

Второй брак принес ему сына, Джеймса Кервуда — младшего, и отец имел все основания им гордиться. Младший Кервуд был абсолютно бесстрашным и благородным молодым человеком, каким, по мнению писателя, и должен был стать человек далекого будущего. Более того, сын даже в чем-то превзошел отца, ибо увлекся пилотированием самолетов — занятие в те времена малоизведанное и опасное. Так он и погиб этот молодой человек, при крушении самолета.

Случилось это в 1930 году, через три года после того, как погиб сам Кервуд.

А пока что… все шло хорошо. Кервуд-старший строил в родном городке Овоссо замок в норманнском стиле, к изданию готовились ставшие бестселлерами «Пылающий лес» и «Старая дорога», читатели наслаждались «Северным цветком», а в снегах Мичигана и Канады выковывалась новая «истина», кузнецом которой был неистовый романтик Джеймс Оливер Кервуд.

VI. Сквозь «Пылающий лес» и «Старую дорогу в Квебек»

Опять со мной дорога,

Желанья сожжены,

Нет у меня ни Бога,

Ни черта, ни жены

Вдали остался Запад,

Восток не мой Восток.

А за спиною запах

Пылающих мостов

Юрий Кукин Солдат Киплинга

Сержант конной полиции Дэвид Карриган отправляется на поиски таинственного убийцы, которого зовут Черный Рожер Одемар. Путь его лежит через весенние прерии Канады. Ничто не омрачает теплый день.

С собой у него лишь самое необходимое — сухой паек, ружье и полная уверенность в том, что задание он выполнит и вернется с Черным Роджером для справедливого суда, тем более что миссия эта проходит в обстановке полной секретности.

И вот тут-то, посреди такого ясного и теплого дня, Карригана подстерегает пуля, выпущенная метким стрелком. Последнее, что запомнилось сержанту перед полной потерей сознания, — это женская головка, обрамленная черными как смоль вьющимися волосами.

Приходит в сознание Карриган в лодке, которой правит огромный метис жуткого вида. Еще в этой же лодке находится красивая молодая женщина, канадская француженка, которая, как оказывается, и стреляла в сержанта по тщательно скрываемым причинам.

Нападение на представителя закона всегда дело нешуточное, но ведь есть еще и другие законы, которым сержант сопротивляется как может. Жанне Булэн (так зовут эту женщину) явно есть что скрывать. К тому же она имеет непосредственное отношение к самому Черному Роджеру. Тайна должна быть раскрыта с приходом брата Жанны Булэн, двухметрового гиганта, занимающегося сплавкой леса, предприятием, требующим мужества и отваги. Сержанту Карригану предстоит схватка и с огромным метисом, и с самим братом женщины, которую он полюбил. Условие боя — честный рассказ о том, какое отношение семья Булэн может иметь к убийце, Черному Рожеру, в том случае, если, конечно, Дэвид одержит верх над противником. А в его поражении никто не сомневается. Никто, за исключением самого сержанта. Однако бой принимает неожиданный поворот. Бой, в котором офицер королевской конной полиции выходит победителем почти одновременно над двумя физически непобедимыми противниками. Дэвид — профессиональный боксер, противопоставляющий мощи мышц умение и холодный расчет. После этого отношение к Дэвиду меняется. Он доказал, что он человек, который может защитить себя своими собственными руками. В суровом краю — это важное, если не определяющее качество. Очень скоро Карригану придется познать и крепкую мужскую дружбу, и горячую любовь женщины, и самый теплый дом на свете. Все тайны постепенно раскрываются, все оказывается не тем, что виделось прежде, а Карриган обретает названого брата и жену.

Таково содержание одного из лучших романов Кервуда «Пылающий лес». В нем писатель проявил себя как мастер авантюрно-детективного сюжета, а кроме того, ярко продемонстрировал свой идеал: мужская верность долгу и слову, не только ум, но и крепость мышц, мужская дружба, умение идти всегда и во всем до конца — до победы или гибели. Он так же ярко показал свой идеал женщины — нежной, отчаянно-храброй и точно так же отчаянно любящей. Не худший из возможных идеалов, надо сказать.

И все же нигде писательский дар Кервуда не проявлялся так очевидно, как в романе, написанном незадолго до смерти этого отчаянного романтика, «Старая дорога в Квебек», или просто «Старая дорога». Отставной капитан Клифтон Брант возвращается домой после Первой мировой войны. Он уже не молод — ему тридцать восемь лет, он беден — ни денег, ни жилища, его никто не ждет, а домой он возвращается с одной целью — отыскать человека, некогда погубившего его отца. Человек этот богат и могуществен, но капитана это не останавливает. Ему чужды монте-кристовские мотивы — осложнить врагу жизнь или довести до самоубийства. Все значительно проще — найти и, не прибегая к ножу или револьверу, уничтожить собственными руками. Капитан добивается встречи с врагом, вот только убить его он, прошедший войну, все-таки не может — ограничивается тем, что кулаки его без дела не остаются (расправа по-кервудовски). Невольным свидетелем этого яростного выяснения отношений по-мужски становится молодая женщина, опять-таки француженка.

В нее и суждено влюбиться капитану Бранту, человеку, для которого никогда ни одна женщина не значила слишком много. Это была тяжелая любовь для капитана, неразделенная, полная насмешек над немаленькой разницей в возрасте — девушке всего 22 года. Бранта как прекрасного специалиста по выращиванию и заготовке леса для сплава по бурной реке Святого Лаврентия приглашают на работу именно к этой девушке, которую зовут Антуанетта Сент-Ив и которая совместно с братом унаследовала, говоря современным языком, этот бизнес.

Бизнес, находящийся на грани разорения, ибо ему угрожает тот самый, недобитый капитаном богач. И Антуанетта, безжалостно пресекающая все попытки капитана Бранта завоевать ее любовь. Мало того, он, рискующий ежедневно и ежечасно жизнью ради ее блага, подвергается таким жестоким унижениям, которых он прежде не испытывал. (Брант — потомок индейца и белой англичанки. Антуанетта — француженка. Думается, что здесь еще и конфликт между двумя этническими населениями Канады — французы себя считали несравненно выше англичан.). И все же, иногда ему кажется, что и она к нему неравнодушна. Впрочем, такая мысль ему приходит в голову все реже и реже. Он замыкается в себе, становится сух и холоден.

И тут — серия взрывов на реке, предпринятая тем же неуемным врагом, приводит к образованию запруды, которую можно разрушить только еще одним хорошо направленным взрывом. Однако человек, произведший такой взрыв, неминуемо должен погибнуть. Конечно, капитан без лишних слов и героической позы берется за это сам. Его хозяйка решительно против, более того, она умоляет его этого не делать. Но иного выхода нет — и суть не в том, что он ищет смерти. Просто дело, которому он отдал несколько лет жизни, вот-вот рухнет, причем благодаря его же врагу.

Джек Холт — Клифтон Брант

Клифтон Брант не герой, но допустить торжество врага он не может. И вот тогда, когда капитан, уцелев после взрыва (его добровольный напарник погиб), делает попытку вплавь добраться до берега, через бешено вращающиеся огромные бревна, Антуанетта прыгает в воду с берега и чудом добирается к мужчине, которого она давно любит, чтобы либо спастись, либо погибнуть, но вместе с ним. Какое-то недолгое время им удается передохнуть на образовавшемся из бревен островке. Там Антуанетта и признается и в своей гордыне, и в своей любви. Во время этого катарсиса она захлебывается слезами, но зато капитан Брант становится прежним. Теперь ему нужно не только выжить самому, но и, что гораздо важнее, спасти ту, которая ему дороже жизни. Конечно, они спасаются и, конечно, одерживают верх над их общим врагом. Иначе зачем нужна была бы литература высокой романтики, где справедливость не только желанна, но и возможна? В 1925 году в Соединенных Штатах был снят немой фильм «Старая дорога в Квебек», который ныне считается утерянным. Однако зрители получили возможность хотя бы взглянуть на реальное воплощение; иными словами, на персонажей этого романа.

Взглянем на них и мы с вами. В главных ролях снимались популярные американские актеры: Джек Холт — в роли Клифтона Бранта, Билли Доув — в роли Антуанетты и Монтэгу Лав — в роли Ивана Хурда

VII. Смерть от укуса паука

Так вот где таилась погибель моя!

Мне смертию кость угрожала!

Из мертвой главы гробовая змия

Шипя между тем выползала;

Как черная лента, вкруг ног обвилась:

И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

А. Пушкин Песнь о вещем Олеге

По номеру Кервуд Драйв 224 в Овоссо, неподалеку от Мейн стрит, где Кервуд появился на свет, строился норманнский замок образца XVII века. Писатель хотел жить там, где жили герои сэра Вальтера Скотта и Анны Рэтклифф. Замок не предназначался для жизни или трапез, только для работы и приема гостей. Зрелище он представлял внушительное. Средневековье оживало в руках архитектора и строителей. Некоторые полагали, что замок очень похож на замок Фронтенак в Квебеке; другие этого сходства не находили. Сам писатель не давал никаких объяснений, но с удовольствием приглашал к себе самых разнообразных гостей, хотя, как уже говорилось выше, не угощал ничем и не поил чаем или прохладительными напитками.

Писал он в самой высокой башне, а жил тоже недалеко (Овоссо — городок небольшой), на углу улиц Уильямс и Шиавасси.

Он всегда был очень занят, ибо если не писал, то занимался проблемами сохранения окружающей среды: животных и растений. Кервуд множество раз побывал и в Нью-Йорке (отель на Fifth Avenue) с целью переговоров с влиятельными людьми, от которых зависело дело его жизни. Тогда он был одним из самых популярных людей мира, его узнавали, просили автограф, демонстрировали обложки его книг на разных языках, с иллюстрациями известнейших художников.

Голливуд сделал несколько десятков фильмов по его романам. Сегодня пять романов Кервуда остались непереведенными на русский язык, не говоря о доброй сотне, а то и больше рассказов и повестей.

Он был твердо убежден, что доживет до ста лет. Однако жизнь внесла свою поправку. В 1927 году Кервуд уехал в местечко Venice, штат Флорида, порыбачить и насладиться всем тем, что приносит сердцу мужчины рыбная ловля: чистым воздухом, неторопливостью, тишиной, которую нарушал лишь всплеск какой-нибудь рыбы.

Какое-то насекомое (паук, по всей вероятности) ужалило Кервуда в ногу, возник сильный отек, и водитель немедленно повез его домой, в Овоссо. Домашний врач настаивал либо на немедленной госпитализации, либо, по крайней мере, на постельном режиме. Ему несколько раз переливали кровь. Но Кервуд лежать не хотел — он собрался на заседание правления по защите окружающей среды, к тому же ему нужно было поехать в Нью-Йорк. Он никуда не успел. 13 августа 1927 года Джеймс Оливер Кервуд умер от общего заражения крови, так называемого сепсиса, успев перед смертью пошутить, что от Венеции (Venice) он ожидал лишь приятных сюрпризов (это легенда). Похоронен он был на семейном участке Кервудов в его любимом Овоссо на кладбище Ок-Хилл. На его могиле — простая плита с указаниями имени, фамилии и дат. Казалось бы, это все, что живые могут сделать для умершего. Казалось бы, «истина», созданная писателем, умерла вместе с ним.

Но это не так… Недавно умершая дочь Кервуда, Карлотта, стала инициатором и покровителем ежегодных кервудовских фестивалей.

Два его неоконченных романа, художественный «Зеленый лес» и автобиографический, были завершены писательницей Доротеей Брайант, книги его все еще издаются тысячными тиражами, а город Овоссо отмечает память писателя по-особому. С 1978 года (и с тех пор ежегодно) в Овоссо в июле проводится Кервудовский фестиваль, который во многом напоминает первые Олимпийские игры, так много видов спорта, а главное, искусств на нем представлено. Следует не только танцевать или петь, а еще и показать свое умение писать приключенческие романы или в крайнем случае повести. Собственные стихи тоже высоко ценятся. К конкурсу готовятся очень серьезно, начиная со средней школы, а затем выбирают королеву фестиваля — девушку Кервуда. С недавних пор выбирают двух — королеву (взрослую девушку) и принцессу (ученицу младших классов). Выбирают, прежде всего, за ум, деликатность, писательский талант, ну, и, честно говоря, прелесть лица и фигуры тоже немаловажна. Они и правят городом Овоссо вместе с мэром круглый год до следующего фестиваля. Как бы то ни было, они обе имеют право голоса на совещаниях мэра, и их очень уважают не только в Овоссо, но и в штате Мичиган.

Директор музея Кервуда в Овоссо, Мистер Айван Конгер, любезно пригласил меня быть гостем XXX фестиваля. Если получится, я непременно поеду и погляжу на девушек Кервуда. Ну и еще. Пять романов Кервуда и не менее двухсот повестей и рассказов остались непереведенными на русский язык. Это и детективно-авантюрные романы и даже пиратские, и просто приключенческие, такие как, скажем, «Честь больших снегов», или «Человек мужества» (Мужественный джентльмен) незнакомые русскоязычным читателям. Надеюсь, что будущие издатели смогут убрать эту досадную лакуну в творчестве замечательного писателя.

Джек Лондон в Нью-Йорке

Не могу отказать себе в удовольствии написать и о Джеке Лондоне, еще одном, наряду с Джеймсом Кервудом, Рексом Бичем и Робертом Сервисом (известные писатели Бич и Сервис также побывали в Клондайке), творцом «нового человека будущего», хотя, думается, то, что уже написано о нем, вполне может само по себе составить немаленькую библиотеку. Несмотря на свою «английскую» фамилию, нередкую, кстати говоря, для США, писатель был американцем и как таковой не только умножил литературную славу своей страны, но и стал любимым автором для миллионов людей по всему миру. Для русскоязычных же читателей Лондон свой, родной и горячо любимый брат и друг. Мэюйлмют Кид; доктор Грант, обладавший железной волей; Алоизиус Пенкберн импонировали русскоязычным читателям своими духовными качествами.

В них и находили новую истину, о которой я упоминал в предыдущей главе.

Их характеры закалял снег

Персонажи Лондона были любимы не только русскими. О популярности писателя во множестве стран может служить то ли легенда, то ли истинный эпизод, изложенный журналистом Ричардом Литтлом о том, что 22 ноября 1916 года, когда по телеграфу было сообщено о смерти 40-летнего писателя, между русской и немецкой сражающимися сторонами было достигнуто соглашение о прекращении огня на один день, дабы почтить его память… Что ж, если такого и не было, то это событие вполне могло произойти.

Не стану обсуждать здесь то, что уже неоднократно обсуждалось литературоведами. Коснусь только пребывания писателя в Нью-Йорке, в котором он бывал много раз, и некоторых малоизвестных эпизодов его жизни; любопытны и судьбы наследников писателя.

В этом очерке я опирался на свою частную переписку с известным американским лондоноведом, Майклом Уилсоном, написавшим монографию под названием «Приключения Джека Лондона в Клондайке», где подробно описывается период, когда Лондон добывал золото, а также работу российского исследователя Виля Быкова «По следам Джека Лондона», ну и, конечно, поиски в архивах и интернете.

Впервые в Нью-Йорк Джек Лондон, родившийся в Окленде, штат Калифорния, попал в период своих скитаний, 17-летним мальчишкой. В городе он пробыл несколько недель, по всей вероятности, спал на одной из скамеек в небольшом парке около городской ратуши (тогдашние скамейки не сохранились, да и все равно неизвестно, на какой именно скамейке он спал), был арестован за бродяжничество, о чем свидетельствует лишенный эмоций полицейский протокол. Затем его арестовали уже в штате Нью-Йорк, в Буффало, еще раз по такому же обвинению, и в конце концов будущий знаменитый писатель возвращается домой в Окленд, после чего принимает участие в марше безработных на Вашингтон.

Во время следующего визита в Нью-Йорк Джек Лондон уже был общеизвестен и любим. К сожалению, сам Лондон не всегда и не во всем походил на описанных им героев. Он действительно был очень мужественным человеком, но был он и алкоголиком, который не хотел и не слишком стремился преодолеть свой недуг. К тому же его сложно было бы назвать хорошим мужем, поскольку, не стесняясь своей второй жены, Чармиан, которую он любил, писатель заводил связи с женщинами, где только мог. Именно так проходила одна из его поездок в Нью-Йорк, где у него был бизнес с инвестиционной компанией «Миллерграф». Бизнесменом Джек Лондон был очень плохим, и, как вспоминала его бывшая русская возлюбленная, Анна Струнская, его интересовали не столько деньги, сколько сам процесс игры с ними.

В январе 1911 года Джек Лондон со своей женой поселился в Манхэттене, в районе Морнингсайд-Хайтс (западная часть Гарлема) и, утверждая, что Нью-Йорк превзошел древний Рим по части развлечений, со своим приятелем и одновременно завистником Джозефом Ноэлем посетил все сомнительные злачные заведения, где пил не переставая, и всевозможные стриптиз-клубы. Синклер Льюис, известный американский писатель, тем временем намеренно разжигал его честолюбие, сообщая Джеку Лондону, что Редьярд Киплинг, Артур Конан Дойл, Эдит Уортон и Теодор Рузвельт получали значительно более высокие авторские гонорары, нежели сам Лондон. Это еще более подхлестывало его агрессивность и запои. Публика любила читать книги Джека Лондона, но его репутация уже давно была испорчена. Его имя стало нарицательным для вечно пьяных бродяг-авантюристов Оклахомы, Сент-Луиса и даже Мексики.

Он не хотел даже писать. Но он не был бы Джеком Лондоном, если бы все-таки не взял себя в руки. Обновленный вариант повести «Люди бездны» в таком виде, в каком мы его знаем, — результат его пребывания в Нью-Йорке. В последний раз он был пьян, когда в марте 1912 года на судне под названием «Дириго» вместе с Чармиан посетил усыпальницу еще одного литературного дебошира — Эдгара По.

Легенда говорит, что Лондон с отчаянием кричал: «Эдгар, как же мы похожи!

Ты всегда был пьян. Я тоже пью. Ты умер в 40 лет, и я умру в 40 лет».

Трудно сказать, были ли эти слова действительно сказаны, но Лондон, как известно, действительно умер в 40 лет, и смерть его была, пожалуй, не менее таинственна, чем смерть По.

У него был целый букет заболеваний, из которых самыми значительными были уремия и ревматизм. И то и другое причиняло ему сильные физические боли.

Так до сих пор причина его смерти ясна не полностью: передозировка медикаментов — то ли случайная, то ли намеренная. Вспоминая автобиографический роман «Мартин Иден», предполагали и самоубийство.

Впрочем, эта версия решительно отвергается большинством исследователей-лондоноведов. К сожалению, то, что один из самых замечательных и оригинальных писателей мира, мужественный и, несмотря ни на что, благородный человек, себя сжег, сомнению не подлежит.

Поскольку я пишу о том, что прежде всего люблю сам, то изложу и некоторые соображения по поводу двух особенно дорогих моему сердцу романах Джека Лондона.

Конечно, как для меня, так и для многих читателей это роман «Морской волк» (1904), статей о котором более чем достаточно. И возможно, этот роман еще в большей степени о самом Лондоне, нежели «Мартин Иден». Не зря друзья Лондона называли его «волком», и не зря он сам называл свой дом «Домом Волка». Но вот то, что, может быть, кому-то и неизвестно. Прототипом — не только внутренне, но и внешне — Волка Ларсена был капитан Александр Маклин, который плавал на севере Тихого океана со своим братом Дэном Маклином (очевидно, Смерть Ларсен?) и который одно время был шерифом городка Ном на Аляске, родился он в 1858 году и затонул вместе со своим кораблем близ Ванкувера в 1914 году.

Нужно рассказать и о самом приключенческом из всех приключенческих романов Джека Лондона «Сердца трех», написанном в соавторстве с Чарльзом Годдардом, известным американском сценаристом и писателем. Следует также сказать, что сперва Годдард написал пьесу «Сердца трех», а затем предложил Лондону ее превратить в роман (то есть новеллизировать), что Лондон и сделал, причем сделал очень тщательно, порою превращая малейшую деталь, которая была изложена в пьесе скупо, буквально несколькими словами, в важнейшие эпизоды романа. К слову, Джек Лондон, который всегда с большим рвением относился к гонорарам, получил за этот роман ни много ни мало 25 000 долларов. Поскольку голливудская студия, для которой и предназначался роман, принадлежала магнату Рэндольфу Херсту, высоко ценившему писателя, Лондон надеялся, что там снимут как минимум два сериала: по романам «Сердца трех» и «Маленькая хозяйка большого дома». Однако что-то не сложилось в коммерческом плане, и фильмы не были сняты.

И все же хочу поделиться своими мыслями о том, как появился на свет этот роман. Для начала хочу выдвинуть гипотезу (свою собственную, так что все возможные недостатки — мои собственные) о сходстве романа Джека Лондона и Чарльза Годдарда «Сердца трех» (1916 год), опубликованного в Англии отдельной книгой в 1918 году, с романом некогда известнейшего автора-британца, детективщика и приключенца, Виктора Бриджеса, прожившего очень долгую и плодотворную писательскую жизнь, «Человек ниоткуда» («Двойник») (1913 год). Роман переводился на русский язык неоднократно. Как в том же 1913 году, так и в 20-х годах, так и в 90-х. Качество перевода, увы, везде одинаковое. Но Бог с ним.

Газетная публикация «Сердца трех» (1920 год)

Сюжет, если очень коротко, следующий. Англичанин Джек Бертон, авантюрист в положительном смысле этого слова, ищет деньги на разработку золотых полей в Южной Америке. Случайно он встречает миллионера Нордкотта, до невероятности на него самого похожего, и тот предлагает Джеку на три недели перевоплотиться в этого миллионера. Миллионеру угрожает нешуточная опасность — его могут убить. Джек соглашается на это предложение. На своем дальнейшем пути знакомится с юной девушкой, которая его ненавидит (она убеждена, что ее отец пал от руки его прототипа) и стреляет в него. Девушку зовут Мерсия Солано. И так далее. Не находите сходство нескольких сюжетных линий? Леонсия (имя в переводе значит «львица»), героиня «Сердца трех», тоже, обручившись с Генри Морганом и поверив в то, что ее жених-убийца, его возненавидела. Дворецкий Паркер из «Сердца трех» и дворецкий Милфорд из «Человека ниоткуда» похожи до мелочей. Двойники, девушка, имя и фамилия главной героини, и прочая, прочая… Возможно, что Лондон, которого неоднократно обвиняли в плагиате (не стану утверждать, что незаслуженно), да и Годдард соблазнились темой двойников, играющей в романе немаленькую роль, и занялись, так сказать, развитием и разработкой такого сюжета? Чарльз Годдард, автор увлекательных приключенческих романов, таких как «Похождения Полины», особо не отмечен нигде в литературе на русском языке, как, впрочем, почти нигде не упоминается и о поэте Джордже Стерлинге, друге Джека Лондона, чью пиратская песня тоже немаловажна в романе «Сердца трех». Следует отметить, что Фрэнсис и Генри Морганы, персонажи романа Лондона и Годдарда, к сожалению, полностью вымышлены, ибо у самого корсара детей, по крайней мере, официальных никогда не было. Впрочем, будучи заместителем губернатора Ямайки (а вовсе не самим губернатором, как считают многие), Морган заставил своих двоюродных братьев взять его фамилию, особенно важную, когда решался вопрос о будущей вероятной передаче наследства. Возможно в таком случае отнести Генри и Фрэнсиса к непрямым потомкам. Клад на Бокас-дель-Торо, где сгорел флагман флотилии корсара Моргана под названием «Оксфорд» и где находилась всеобщая казна рядом с Бокас-дель-Торо (острове Бычьей пасти), в 2011 году все-таки как будто был найден на дне Карибского моря. Так что вряд ли Фрэнсису и Генри удалось бы хоть что-нибудь найти. На островах этого небольшого архипелага были популярны мифы о спрятанных кладах не только Моргана, но и индейцев майя. Конечно, несомненно влияние Генри Райдера Хаггарда, специалиста по затерянным цивилизациям, в отношении Той, Что грезит, которая является явной проекцией на хаггардовский роман «Она». Правда, героиня Лондона, в отличие от хаггардовской героини, чиста сердцем и невинна. Некоторые характеристики, касающиеся испаноязычного населения, заимствованы у Рекса Бича, в частности, романа Бича «На дальнем конце радуги».

Попутно немного о Годдарде и Стерлинге. И разумеется, об англичанине Викторе Бриджесе, раз уж английский писатель так повлиял на двух американских. Чарльз Уильям Годдард, сын судьи — американец, родившийся в штате Мэйн в 1879 году. Одаренный литературно, он писал пьесы для постановок на Бродвее и романы. Самые известные его романы — «Опасности для Полин», «Тайны Майры», «Тайна бриллианта Хоуп». Мысль о написании романа «Сердца трех» пришла в голову именно ему. Обратился он за соавторством к Джеку Лондону, возможно, потому, что имя Лондона было известно шире, чем его собственное. Результатом их сотрудничества и явился роман «Сердца трех», который считался пустяковым и никогда не становился предметом какого бы то ни было анализа. Говард намного пережил Джека Лондона и умер в 1951 году. Его фотографию найти не удалось. Вместо нее предлагаю посмотреть на афишу киносериала «Опасности для Полин», где главную роль играла знаменитая актриса немого кино — Перл Уайт. Сериал представлял из себя приключенческий боевик с отважной девушкой, испытывающей всевозможные опасные приключения на пути к своему счастью. Есть в фильме и детективная составляющая, так что зрители смотрели с удовольствием на подвиги главной героини.

Виктор Джордж де Фрейн Бриджес (1878—1972). Прожил 94 года. Родился неподалеку от Бристоля. По всей видимости, его предки были французскими аристократами. Был женат. Начал писать с 1909 года, это были стихи. Затем перешел к остро-приключенческой прозе в огромном количестве. В год он успевал написать приблизительно роман или два. А то и более. Многие его шпионско-приключенческие, экзотико-приключенческие, детективно-приключенческие романы начинались или проходили на берегах, болотах или торфяниках Эссекса. В нескольких романах эксплуатируется тема двойника, очень популярная в начале 20 века. Я читал, например, роман «Мошенник по принуждению» детективного-шпионского направления. Нет, Джеймса Бонда не напоминает. Скорее, «Высокого блондина в черном ботинке», только без комической или иронической составляющих. Интрига чрезвычайно изобретательна, а я был рад тому, что, как правило, романы Бриджеса оканчиваются хорошо и главные герои не умирают.

Виктор Бриджес, предполагаемый вдохновитель романа «Сердца трех»

Некоторые романы написаны в стиле «Лунного камня», то есть с некоторой мистикой. Автор все еще интересных романов:

«Тайна эссекского побережья»

«Король возвращается»

«Буканьеры-призраки»

«Мошенник по принуждению: Дело секретной службы»

Джордж Стерлинг, сын врача, американский богемный поэт-романтик, чьи стихи были высоко оценены Амброзом Бирсом, его другом Джеком Лондоном, Эптоном Синклером, Синклером Льюисом и Кларком Эштоном Смитом, родился в 1869 году. Отец его непременно желал, чтобы сын стал священником, и Стерлинг получил необходимое для этого образование. Однако священником не стал и занялся тем, что требовал его романтический и бунтарский дух, то есть занялся он поэзией. Его стиль отчасти напоминал изысканный стиль Шелли и Китса. Неуравновешенность и нестабильность его характера привели к трагическом исходу: он покончил с собой в 1929 году, выпив цианистый калий, который всегда находился при нем. На вопросы друзей, зачем ему нужен яд, он отвечал, что «тюрьма становится домом, если к камере есть ключ». Как знают читатели, Лондон использовал его «Пиратскую песню» для романа «Сердца трех», ставшую позывным для героев романа.

Конкистадор Да Васко, чьим шлемом воспользовался Альварес Торрес, видимо, был не совсем вымышленной фигурой. Его фамилия — аллюзия на реальную каменную скалу Даваско, находившуюся в аргентинском город Тандиль в состоянии шаткого равновесия и установленную некогда в честь любимого сына бога Солнца, научившего индейцев не только земледелию, но и пониманию ценности золота, а также умению его добывать. В 1912 году скала, простояв много веков, рухнула, и сейчас там установлен муляж, напоминающий об этом феномене. 1912 год, по всей вероятности, то время, в которое и происходили события романа. О рухнувшей скале Лондон и Годдард, разумеется, были осведомлены. Богиня Чиа в мифологии индейцев Колумбии и Панамы-чибча-муиска — триединое божество Луны (совместно с богинями Уитакой и Юбекайгуэю), богиня успешных родов и изобилия. Согласно этим мифам, Творец всего сущего, Чимингуа, превратил самую красивую женщину мира в богиню Луны, переместив ее на Луну, а самого красивого мужчину, Суа, в бога Солнца. На небе они и стали супружеской парой. Чиа приносили жертвоприношения в виде золотых украшений и изящных изделий из керамики. Бог Хцатцль, похоже, вымышлен. Название племени наемных убийц — кару — Лондон и Годдард, возможно, заимствовали из бурского языка африкаанс, и означает оно пустынный непроходимый и чрезвычайно опасный район Южной Африки на пути к Кейптауну. Возможно, читатели задавались вопросом о том, что натолкнуло писателей на мысль о Зеркале Мира? Если так, то предложу гипотезу о происхождении названия из района все той же Южной Америки, а именно на границе между Боливией и Чили, на высоте почти 4 километров над уровнем моря, есть самое большое в мире соленое озеро, как утверждают, редкой, изысканной красоты, Соленая равнина (Salar de Uyuni). А еще его называют Зеркалом Мира, ибо отражения в нем четки и ясны. Среди туристов ходит легенда, что на глади озера иногда можно увидеть свою судьбу.

Что ж… легенда есть всего лишь легенда. Возможно, Годдард и Лондон увидели в фотографиях этого озера свое собственное Зеркало Мира и Ту, что грезит.

Что еще о Лондоне не слишком известно? Дети у Лондона родились только в первом браке, у него были две дочери. Старшая, Джоан, родившаяся в 1901 году, социалистка, писательница, организатор публичных митингов, продолжательница взглядов своего отца в его юности, была яркой и впечатляющей личностью. Она обожала отца, который платил ей такой же взаимностью, всегда стремясь заслужить его одобрение и поддержку. От первого брака у нее родился сын, Барт Эбботт, очень любивший мать и делавший для нее все, чтобы она была довольна и счастлива. Вторым браком, Джоан вышла замуж за специалиста в русской славистике, профессора Калифорнийского университета, Чарльза Маламута, и приехала к нему в 1934 году в Москву, вызвав тем самым восторг у советских властей, которые высоко ценили про-социалистические взгляды ее отца. Любопытно то, что в Москве ее с мужем опекали профессор Дэйна, внук великого американского поэта Генри Лонгфелло, и Дэвид Синклер, сын американского писателя Эптона Синклера. Дэвид Синклер написал впоследствии художественную биографию Джека Лондона, а сами они взяли шефство над приехавшим в Москву поэтом Каммингсом, тем самым, который писал стихи без знаков препинания и заглавных букв. Все учили русский язык и неплохо на нем разговаривали. Надо сказать, что сталинская политика и разговоры, которые им доводилось слышать, значительно охладили их симпатии к новой социалистической власти. Через год Джоан уехала, разведясь с мужем.

Впоследствии Джоан Лондон еще несколько раз выходила замуж. Но, главное, что она стала вполне известной писательницей, и какое-то время успех ее произведений был не менее оглушителен, чем успех произведений ее отца.

Примечания

1

Любопытный Том, подглядывающий, вуайерист.