Позывной «Волкодав». Огонь Сталинграда

Георгий Савицкий, 2018

Спецназовцу Госбезопасности ДНР, а ныне лейтенанту НКВД Виктору Ракитину выпали тяжелые испытания – со своим полком он попадает в Сталинград, в самый разгар боев за город. Войска НКВД – личная гвардия Сталина! Фашисты убедились в этом летом и осенью судьбоносного 1942 года – бойцы ни разу не отступили без приказа, они, как и все в Сталинградской битве, дрались до последнего патрона, до последней капли крови. 10-я стрелковая дивизия войск НКВД стойко сражалась практически по всему Сталинградскому фронту, и к ноябрю сорок второго года от нее остался неполный полк. Но кроме победы в войне у Виктора есть еще одна цель – добраться до предков современных бандеровцев и выжечь дотла их лесные схроны.

Глава 3

«Головоломный штурм»

Проверить в деле задумки лейтенанта Ракитина пришлось уже очень скоро. Контрразведка обнаружила в одном из Домов специалистов — новом жилом массиве на юго-западе Сталинграда — подозрительную квартиру. В квартире № 50 тридцать второго дома находилось «гнездо» диверсантов.

Группа из четырех человек планировала саботаж на Сталинградской электростанции — Стал ГРЭС. Там работали муж и жена Олейниковы. С виду — обычные советские граждане. Муж — молодой и подающий надежды инженер-теплоэнергетик, работал начальником рабочей смены. Был рационализатором и числился на хорошем счету у руководства. Жена Мария работала в электроцехе слесарем по ремонту электродвигателей. В электротехнике, кстати, всегда трудилось много женщин — из-за аккуратности, усидчивости и внимательности, которые требуются в такой тонкой и ответственной работе. Молодая семья приехала в Сталинград в 1936 году, чтобы работать по специальности на отстроенном всего несколько лет назад Сталинградском тракторном заводе. Но попали все же на Стал ГРЭС.

После начала войны к ним приехали родственники — беженцы с Украины. Контрразведка установила, что это были агенты бандеровской «боевки», которые прошли спецподготовку в спецшколе Абвера в Кенигсберге. Сотрудники НКВД не спешили сразу арестовывать вражеских агентов, но взяли их «под колпак». Каждый шаг, каждое действие Степана и Варвары — так звали «беженцев», становился известен советским спецслужбам в Сталинграде. Они-то и привели в квартиру № 50 тридцать второго дома.

* * *

Надо сказать, что в Сталинграде и до войны хватало «вредительского элемента», так что контрразведка НКВД свой усиленный паек не зря ела. Еще в 1931 году на завод поступил подозрительный рабочий, при более тщательной проверке оказавшийся муллой Хайдером. Он агитировал других рабочих, что строительство Стал ГРЭС противно Аллаху, который всех ударников производства к концу пятилетки сожжет своим небесным огнем! ^[6] С незадачливым проповедником сотрудники компетентных органов провели профилактическую беседу, с точки зрения материализма обосновав вероятность замены кар небесных на земные по отношению к конкретному «заблудшему» гражданину. Гражданин внял доводам компетентных товарищей.

Таких инцидентов было с лихвой на всех промышленных объектах Сталинграда. Лев Троцкий из-за границы, совсем как «либералы и демократы» конца XX, начала XXI века, злорадствовал по поводу постройки Сталинградского тракторного завода. «Человек-редиска» ^[7] утверждал, что «отсталой и лапотной» Советской России нипочем и никогда не освоить передовое американское производство. Как видно, он все же ошибся.

* * *

Оперативный отряд лейтенанта Ракитина подняли по тревоге, хотя это и не был их район ответственности. Дело было в другом. Военный комендант Сталинградского гарнизона Григорий Кобызев и начальник областного УНКВД Александр Воронин решили в деле проверить правильность идей лейтенанта Ракитина с его «особым подходом» к силовому задержанию. По крайней мере, Виктор именно так назвал свою идею.

Бойцы Оперативного отряда собрались быстро. Рассовали по карманам специально сшитых по выкройкам Виктора Ракитина разгрузочных жилетов запасные магазины к пистолетам-пулеметам. Проверили оружие — раздалось уже привычное уху за три года войны характерное клацанье затворов. Виктор пожалел, что не успел достать стальные нагрудники, которые заменяли во времена Великой Отечественной войны советским солдатам бронежилеты. На место проведения спецоперации прибыли быстро. Двор и прилегающая местность уже были под наблюдением агентов в штатском. До поры предателей решили «не беспокоить».

— Снайперам — занять позиции. Группа захвата — за мной. Альпинисты — на крышу, — отдал указания перед боем лейтенант Ракитин. — Штурм — по взрыву!

«Нехорошая» квартира № 50 находилась на третьем этаже четырехэтажного жилого дома. На тот момент это были неслыханной высоты современные дома. Такие были только в Москве, Ленинграде, Киеве и Харькове. Что поделать — четырех — и пятиэтажки — новые чудеса индустриализации!

Виктор беспокоился, хватит ли альпинистам-верхолазам длины веревок. Ведь дома-то были «сталинские», с высотой этажей более двух с половиной метров! Но верхолазы быстро закрепились на крыше и спустились, осторожно стравливая веревки, точно на уровень третьего этажа. Здесь они зависли, ожидая команды на штурм. У каждого был молоток на длинной ручке, способный «вынести» широкие окна. Из оружия — пистолеты ТТ и безотказные «Наганы».

Снайперы, засевшие в соседнем доме и по окрестностям, тоже были вооружены «Наганами» — только в длинноствольной модификации «Револьвера-карабина Ракитина», с глушителем, диоптрическим прицелом и отъемным плечевым упором.

Сам автор изобретения вместе со штурмовой группой тихо поднялся на третий этаж. По предварительной информации, полученной от агентов «наружки», все четверо предателей были в квартире. Ракитин внимательно изучил план квартиры и знал, как будет действовать. Расчет строился на неожиданности и полном захвате инициативы.

Он не стал прибегать к стандартным ухищрениям, вроде — «откройте, вам срочная телеграмма» или — «вы нас сверху заливаете». Вражеские диверсанты отнюдь не дураки — мигом сообразят, что к чему. Будут отстреливаться до последнего, и силовое задержание в тесноте квартиры и лестничной площадки многоэтажного жилого дома превратится в бойню. Это если предатели вообще не взорвут здесь все к чертовой матери!

— Приготовить взрывчатку… — шепотом скомандовал лейтенант Ракитин.

— Есть, — сапер пристроил к замочной скважине совсем небольшой заряд тротила. Увы, удобного пластида еще не существовало, да и с мощностью можно было переборщить!..

Группа захвата предусмотрительно спустилась на пару пролетов. Сапер поджег бикфордов шнур и тоже опрометью метнулся вниз.

Ахнуло здорово! В замкнутом пространстве колодца лестницы показалось, что взорвалась фугасная авиабомба! Виктор помотал головой, раскрыв рот, — все-таки переборщили со взрывчаткой…

— Вперед!.. — собственный голос слышался, как сквозь вату или воду.

Тем не менее бойцы штурмовой группы рванулись вперед. Лучи закрепленных на груди американских электрических фонарей рассеивали пыльную завесу. Дверь была вырвана, что называется, «с мясом» из проема.

Одновременно, по взрыву, зависшие на высоте третьего этажа «сталинки» разбили окна и ворвались внутрь. Вот с этого направления диверсанты явно не ожидали атаки! Думали, что высота более шести метров надежно убережет их от внезапного вторжения.

В квартире раздались резкие хлопки пистолетных выстрелов. Диверсанты попытались сопротивляться даже в такой безнадежной для них ситуации. Виктор одним из первых ворвался в прихожую, преодолев дверной проем кувырком. И не зря — пули противно прожужжали над головой и продырявили стену, осыпав его штукатуркой. Ракитин дважды выстрелил по ногам мужчины, тот охнул и повалился на пол.

— Стрелять только по конечностям!!! Брать живыми!!! — орал лейтенант Ракитин во весь голос. Слух наконец-то полностью вернулся к нему, и теперь командир отряда пытался перекричать какофонию пистолетных выстрелов.

Один из альпинистов на балконе из пистолета ТТ ранил двоих диверсантов — мужчину и женщину. Последнего — четвертого — предателя взяли, прострелив ему плечо и ногу, — на всякий случай.

Снайперы с диверсионными револьверами-карабинами так и не сделали ни одного выстрела. Они бы открыли огонь, если бы злоумышленники попытались скрыться. Использовать снайперов без надежной радиосвязи и координации во время штурма было слишком рискованно — могли своих перестрелять.

«Головоломный штурм» закончился всего лишь за пару минут. Все четверо немецких агентов были взяты живыми, хоть и раненными. Их быстро перевязали, а потом — связали и под конвоем загрузили в подъехавший фургон. Штурмующие никаких потерь не понесли.

А вот в квартире следователи НКВД обнаружили много интересного: оружие, клише для изготовления фальшивых рублей, чистые бланки документов, идентичные настоящим, заготовки печатей и штампов. Особняком на расстеленной плащ-палатке лежало оружие: пистолеты, автоматы ППШ, разобранный на части малокалиберный карабин с цейссовским оптическим прицелом и глушителем БРАМИТ. Радиоаппаратура тоже была представлена весьма разнообразно: мощная рация и несколько передатчиков поменьше, а также около десятка радиомаяков.

— Какого черта они хранили все это в квартире?! Я понимаю, тайники было не так-то и легко обнаружить. Но, по логике вещей, если мы взяли штурмом помещение — значит, вывернем его наизнанку! Они-то не дураки, должны были это понимать… — спросил один человек в штатском другого такого же.

Тот отличался от первого только более высоким ростом и очками с круглыми стеклами в простой металлической оправе.

— Не уверен, но, видимо, эти диверсанты готовились к чему-то очень важному и назначенному на самое ближайшее время.

Лейтенант Ракитин имел слишком маленькое звание, чтобы слушать подобный разговор. Вместе со своими бойцами он стоял во дворе дома. Пограничники расположились в тени деревьев — курили, балагурили. Настроение было у всех приподнятое: штурм квартиры прошел на «отлично», потерь нет. Хорошо!

Солдаты конвойного подразделения НКВД с удивлением поглядывали на необычную экипировку бойцов группы лейтенанта Ракитина, на их разгрузочные жилеты с торчащими из карманов изогнутыми «рожками» к пистолетам-пулеметам. На жилетах были еще нашиты карманы под пистолетные обоймы, индивидуальные перевязочные пакеты и даже рации. Хотя Виктор и не был уверен, что компактные радиостанции появятся в Красной Армии или войсках НКВД. Правда, он знал, своей уникальной «памятью попаданца», что первые, еще массивные и неуклюжие, но все же — портативные рации «Моторолла» стали поступать на вооружение Морской пехоты США на тихоокеанских островах. Тем не менее и без раций более двух десятков килограммов военного снаряжения были рационально и удобно распределены благодаря новинке Виктора Ракитина. Жилеты понравились всем бойцам-пограничникам. Правда, возникала существенная проблема — это была неуставная форма, и за ее ношение можно было серьезно «влететь» — вплоть до гауптвахты и «строгача». Но, с другой стороны — они ведь не на парад так вырядились!..

* * *

В этот день, уже после штурма злополучной квартиры, Виктор Ракитин мог позволить себе чуточку расслабиться. Его рапорт на имя старшего майора Воронина ушел в Городской комитет обороны. Бойцы Оперативного отряда вычистили оружие после боя и отправились отдыхать. Сейчас урвать пару-тройку свободных часов было очень трудно. Но ведь и бойцы — не семижильные.

Виктор прошелся по городу. Вечерело. Позванивая, проехал переполненный рабочими трамвай — как раз закончилась смена на многочисленных заводах. По улицам медленно, объезжая противотанковые ежи и баррикады, ехали грузовые и легковые машины. Управляться с достаточно напряженным потоком автотранспорта помогали девушки-регулировщицы с винтовками за плечами.

С Волги слышались гудки буксиров, тянущих баржи, и больших пароходов. А с железнодорожного вокзала им отвечали пышущие жаром паровозы, тянущие длинные, тяжело груженные составы.

В некоторых местах, преимущественно — за деревьями, Ракитин замечал зенитные орудия. Расчеты зениток готовились к напряженной ночи. С каждым прошедшим днем боев фронт все ближе подходил к Сталинграду.

Ракитин купил бутылку пива в гастрономе и с удовольствием насладился вкусом «Жигулевского», присев на лавочку в сквере. Кстати, в 1936 году на проводимой Всемирной дегустации самый высший балл за качество получило именно пиво «Жигулевское». От дегустации янтарного напитка лейтенанта Госбезопасности отвлекли самым возмутительным образом.

— Что, лейтенантик, на «губу» залететь хочешь?! Сидишь тут, пивко распиваешь…

Виктор поднял голову и увидел двоих солдат с винтовками. Еще один, с погонами старшины, стоял поодаль, придерживая автомат ППШ на ремне. На рукавах гимнастерок у них были красные повязки — военный патруль. Ракитин усмехнулся, вот черт — угораздило повстречать коллег после смены!..

— Ребята, вы ошиблись. Документы — в нагрудном кармане гимнастерки. Можно достать?..

— Только медленно, — старший патруля выразительно шевельнул дырчатым кожухом ствола пистолета-пулемета Шпагина.

Виктор протянул офицерское удостоверение, там значилось: лейтенант Госбезопасности, Войска НКВД по охране тыла Сталинградского фронта, этапно-заградительная комендатура Тракторозаводского района города Сталинграда.

Глянув на документы, старшина рассмеялся:

— Ничего, комендатура, бывает!.. Коллеги, значит. А что ж это тебя в центр города занесло, если ты из Тракторозаводского?..

— Да вот, не поверишь, выдались свободные пару часиков — дай, думаю, на трамвае покатаюсь, пивка выпью, погуляю по улицам. Кто знает, может, еще и с девчонкой познакомлюсь!.. — улыбнулся в ответ Виктор.

— Послушай, лейтенант, а я тебя знаю?

— Да кто ж его… Может, где-то и виделись… — неопределенно пожал плечами Ракитин. — Знаешь, старшина, за два года войны столько лиц промелькнуло. Хотя — подожди… Осень сорок первого — Сталино… Комендатура… Ну, да! Лешка Хрящев!.. Живой!

Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по плечам. Солдаты патруля сдержанно улыбались, наблюдая за встречей однополчан. Тем, кто не делил черный хлеб, не ел из одного котелка, не делился патронами, не прикрывал товарища в бою, — не понять, что такое фронтовое братство. Знаменитые слова Тараса Бульбы: «Нет уз святее товарищества!» — как раз об этом.

Фронтовые дороги то сводят совершенно разных людей вместе, то разводят в разные стороны. Но в то же самое время преодоление тягот военного времени — сплачивает. Экстремальные условия сдирают с человека все наносное, ненастоящее, словно шелуху. Ты остаешься только тем, кем есть на самом деле. Ценность человека на фронте определяется лишь его умениями. Иначе — никак.

— С удовольствием посидел бы с тобой за бутылочкой пивка, лейтенант. Но сам понимаешь — служба!

— Бывай, центральная комендатура!

— И тебе — не хворать, «тракторозаводской»!

* * *

Через пару дней лейтенанта Ракитина вызвали к коменданту Сталинграда старшему майору Воронину. Кроме них двоих в кабинете никого не было. Виктор, признаться, оробел — перед ним находился человек, от которого напрямую зависела судьба Сталинграда. Да и звание «старший майор Госбезопасности» приравнивалось к званию генерал-майора Красной Армии.

— Вы хорошо проявили себя, товарищ лейтенант. Штурм с применением новой методы полностью удался. Да и прежние ваши изобретения — как то: бесшумный диверсионный револьвер-карабин и сам глушитель звука выстрела — впечатляют. Нам известно, что вы также отказались от перевода в Оперативно-технический отдел НКВД, а также и от назначения инструктором на Курсах совершенствования офицерского состава. А такими предложениями — не разбрасываются. Но мы уверены, что новое задание будет вам по плечу. Как считаете?..

— Так точно, товарищ старший майор.

— Мы планируем создать оперативную группу из наиболее опытных пограничников. В их задачу будет входить противодействие диверсионным отрядам гитлеровцев, а также уничтожение любых проявлений бандитизма и терроризма. Командиру опергруппы предоставляются широкие полномочия при выполнении оперативно-боевых заданий. Этот командир — вы, товарищ лейтенант Госбезопасности!.. Ну, как — справитесь, Виктор Николаевич?.. — старший майор Воронин внимательно посмотрел на собеседника.

— Так точно, справлюсь. Когда приступать к новым обязанностям?

— Немедленно.

Примечания

6

Реальный факт. Приводится по данным «Государство и религиозные организации Нижней Волги и Дона в ХХ веке: сборник документов и материалов. Каталог культовых зданий». — Волгоград: Издатель, 2002. С. 212.

7

«Редиской» Троцкого назвал Ленин, говоря, что Троцкий «сверху красный, а внутри — белый». А уже потом это выражение перекочевало в культовый советский фильм режиссера Александра Серого «Джентльмены удачи» в значении «нехороший человек».