Будет больно, приятель!

Георгий Юрский, 2022

Даниил Смирнов, сотрудник службы противодействия коррупции Федеральной Таможенной Службы, мечтает о настоящем деле – переходе в Оперативную таможню, чтобы ловить настоящих контрабандистов. Там не против, но предлагают Даниилу доказать профпригодность, раскрыв громкое преступление. Вскоре Смирнову представляется случай для карьерного скачка. Одна российская компания замечена в нарушении законов, хищении средств бюджета в особо крупном размере и, возможно, в пособничестве террористам. Даниил рьяно берется за дело. И… обвиняется в двойном убийстве и объявляется в розыск. Чтобы вернуть себе свободу и честное имя, Смирнов вынужден сменить не одну страну и открыть для себя такие стороны жизни и самого себя, о которых никогда не задумывался ранее. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 2

Добравшись до работы и вбежав в здание таможни, Даниил сразу пошел в кабинет к начальнику. Тот, не прекращая телефонного разговора, шепотом сообщил Даниилу, что он поедет проверять подмосковный склад. Смирнов не очень любил выезды за санкционкой, так как сама идея изъятия и уничтожения хороших продуктов казалась ему бессмысленной. Но работа есть работа, и он пошел в отдел таможенного контроля после выпуска товаров. Так длинно именовалось подразделение, занимающееся выездными проверками. Контролеры ездили по рынкам и бутикам — искали контрабандно ввезенные товары, еще по магазинам и торговым центрам — вынюхивали «санкционку» (пищевые продукты из Европы и Америки, запрещенные к ввозу, как российский ответ на санкции за присоединение Крыма), а также приходили к импортерам проверить соответствие реально ввезенных товаров тому, что указано в таможенной декларации.

Поскольку выезды предусматривали непосредственный контакт проверяющих с проверяемыми, к ним для порядка с недавнего времени приставляли сотрудника службы по борьбе с коррупцией. Даниил не мог назвать это занятие интеллектуальным: ходить целый день между коллегами и посматривать, как бы не случилось коррупционных проявлений, было скучно. Но картинка каждый день была новой, так что ездить было всяко интереснее, чем сидеть в кабинете и заниматься унылой работой. А работа действительно была унылой. Поначалу Даниилу казалось, что он нашел дело своей жизни. Бывший однокурсник Петров, пригласивший Даниила в таможню, дослужился до заместителя начальника отдела и сразу взял его под опеку. Несколько месяцев ушли на осознание новых реалий. Первой приятной неожиданностью стал контингент. По закону о госслужбе все таможенники были с высшим образованием — после спившихся люмпенов в полиции Смирнову было непривычно взаимодействовать с нормальными людьми. Второй приятной неожиданностью оказались условия службы. После полуразрушенного здания ОВД — нормальный кабинет с хорошим ремонтом и удобной мебелью. Зарплата «погонного» сотрудника ФТС вполне достойная, переработок особых нет, при этом есть возможность заниматься спортом, который Даниил за время службы в МВД почти забросил.

Еще одной приятной неожиданностью оказалась полная непуганность таможенников. Первый выезд Смирнова на таможенный пост, который ему поручили курировать, привел его в оторопь. Ни одной отечественной машины или иномарки старше пяти лет на служебной парковке он не увидел. Инспектора с зарплатой в двадцать-двадцать пять тысяч приезжали на новехоньких немецких и японских иномарках. У них хватало ума не покупать их на свое имя (каждый год им надо было сдавать декларации о доходах и объяснять происхождение машин), но, оформив их на соседей и друзей, они становились прозрачны. Часы, айфоны и шубы барышень-таможенниц тоже не оставляли пространства для сомнений, на какие доходы они живут.

С доказательной базой было чуть сложнее. Как правило, денег таможенники не вымогали, взятки им коммерсанты давали добровольно, так что желающих обратиться с заявлением на взяточничество не было. Документировать передачу тоже было сложно. Декларации давно были электронные, никто в папки с документацией купюр не вкладывал, и внезапно врываться и шерстить комплекты документов было бесперспективно.

Иногда водители, не привыкшие к политесам, совали пятьсот рублей в свои бумаги, скрытые камеры наблюдения документировали, как инспектора их ловко перекидывали в свои карманы. Но пятьсот рублей было совсем мелко для уголовного дела. Просмотр переписки на смартфонах тоже был не особо перспективен. Те, кто поумнее, настраивали свои мессенджеры на удаление чатов, у остальных в переписке с коммерсантами все было довольно невинно. Номера деклараций, технические вопросы — с этим в суд не пойдешь.

Неприятным сюрпризом оказалась политика службы. Когда Даниил после месяца агентурной работы пришел к Петрову с предложением, тот несколько удивился. Пролистав записи и схемы Даниила, где было расписано, кто и сколько на таможенном посту берет за ту или иную операцию, он спросил:

— А за что их привлекать-то? Вроде по чину берут.

— Так ведь берут! — не понял вопроса Смирнов.

— Ну закроешь ты их, а кто работать будет? Ты сядешь декларации выпускать или машины пойдешь досматривать? Кто на зарплату госслужащего в двадцать тысяч пойдет работать? Погоны ведь им так и не дали, — продолжал задавать вопросы товарищ.

— А зачем мы тогда нужны, если их за взятки не сажать? — изумился Даниил.

— Мы нужны для профилактики коррупционных проявлений. Обескровить таможню нам никто не даст. Если кто зарвется, того примем — не беспокойся. А так посадим этих, придут новые. Или тупые окажутся — кто еще на такую зарплату в Москве пойдет? Или жадные — опять сажать придется: из-за неумения дров наломают.

— Ну так что, нам просто сидеть и смотреть, как они бабки рубят? — возмутился Даниил.

— Не все так однозначно, — начал Петров, — потом поясню тебе, сейчас некогда, на совещание убегаю.

Даниил решил, что практика полицейского УСБ по обложению сотрудников на доходных должностях данью, похоже, прижилась и в СПК. Чтобы не влезать в эту грязь, он попросился заняться чем-то другим.

Вообще-то в СПК народу было немного. Но совсем недавно ОБЭП поймал инспектора, проверявшего мебельный магазин, на выносе стула. Найдя контрабандно ввезенную итальянскую мебель под видом дешевой китайской, он развел директора магазина на гарнитур. Тот поначалу согласился, потом позвонил в полицию. Тем даже не пришлось деньги метить, приняв инспектора со стулом в руках. После скандала начальство приказало все выездные проверки проводить под присмотром СПК. Даниил тут же вызвался на эту непрестижную работу. Там тоже можно было чем-то поживиться, но он с порога объявил о своих правилах, и никто из коллег к нему не обращался с непристойными предложениями.

На первой же проверке он не поленился пересчитать количество контрабандных шуб в проверяемом магазине и поймал инспектора на занижении количества в акте. Тот, конечно, свалил все на плохое знание арифметики, но сигнал был услышан. До идиотизма Даниил не доходил, и, если, к примеру, продавец на ясном глазу божился, что яблоки не польские, а азербайджанские, заодно предлагая их попробовать, не отказывался. При условии, конечно, что испанские мандарины были уже описаны и изъяты.

Параллельно службе в СПК Даниил закидывал удочки насчет перехода в Оперативную таможню, чтобы ловить настоящих контрабандистов. Там, в принципе, были не против, но предложили ему доказать свою профпригодность, притащив какое-нибудь громкое дело.

Начальника отдела по контролю после выпуска товаров не было, но в коридоре он встретил коллег, уже поджидавших его. Они погрузились в микроавтобус с СОБРом и тронулись в сторону Калуги. Спустя час свернули с шоссе и, немного поплутав по промзоне, подъехали к неприметному складу, спрятанному среди заводских зданий. Охранник на шлагбауме, увидев машину СОБРа, быстро сориентировался: открыл шлагбаум и вышел из будки с поднятыми руками. Один из собровцев остался с ним присмотреть за тем, чтобы тот не стал никому звонить. Оставшиеся рванули в сторону склада. Через пятнадцать минут активная часть операции была закончена. Инспекторы считали головки сыра и палки колбас, Даниил скучающе смотрел на это все, так как никто никого не пытался коррумпировать. На складе были только несколько грузчиков.

Рядом с Даниилом стоял Сергей Коровин, начальник отделения собровцев. Он был совсем не прост, несмотря на силовую функцию своего подразделения. В его личном деле было написано, что до СОБРа он служил главным инспектором в аналитическом отделе, а в СОБР пошел, чтобы остаться на «погонной» должности. Дело в том, что в таможенной службе было две касты — сотрудники таможенных органов (так называемые «погонные» должности с кучей льгот и ранней пенсией) и федеральные гражданские служащие — по сути обычные бюджетники. «Погонными» должностями считались все начальнические и правоохранительные. Все остальные служащие и работники таможни люто им завидовали и мечтали хоть чучелом, хоть тушкой попасть в ряды сотрудников. Ну или молотили на должности служащих так, чтобы насобирать на пенсию.

Внешность Сергея Коровина не очень соответствовала занимаемой должности. Был он сухощав, невысок, со смешным ежиком то ли седых, то ли рыжих волос. Однако волевой подбородок и пристальный немигающий взгляд объясняли, почему двухметровые бойцы СОБРа слушались его беспрекословно.

Сергей шумно вздохнул, глядя на очередную коробку с сыром, сосчитанную и отброшенную инспектором в сторону:

— Сука, столько продуктов пропадет! Могли бы бедным раздать…

— Ну они же без документов. Отравится человек, с кого потом спрашивать? — меланхолично отозвался Даниил.

— Мы же с тобой понимаем, что продукты нормальные. Коммерсанты себе не враги говном торговать.

— Я понял намек. Через полчасика отойду покурить, можете отовариться, — Даниила и самого коробило, что столько хороших продуктов уйдет в печку.

— Да не в этом дело, — жарко воскликнул Сергей (хотя очевидно, что и в этом тоже). — Ну хочешь ты наказать Европу — введи запретительные пошлины на эти товары. Хоть в сто, хоть в двести процентов от стоимости.

— Это правда. Тем, кто пармезан с хамоном ест на завтрак, не важно, сколько они стоят, заплатят и тройную цену.

— Вот и я про это. Средний класс все равно это по таким ценам покупать не будет, и задача решена — резко снизим импорт из Европы. Но целая отрасль рынка декриминализуется, — Сергей проявлял стратегическое мышление.

— Так еще бы импортозамещение работало! Помнишь, месяц назад на мясокомбинате шпик немецкий изымали?

— Ну да. Три морских контейнера из Гамбурга. Снаружи как обычные выглядят, а внутри — в термосы переделанные, — Коровин запустил пятерню в ершик волос, словно забыл, что давно состриг длинную челку.

— Да, эти. Я с директором комбината тогда пообщался. Говорит, в России не умеют такой шпик делать. И ему колбасную линию то ли продавать надо, то ли переделывать под наше сало.

— Надо эти санкции заканчивать, — решительно объявил Сергей.

— Ну да. И Батьку лишим доходов. А то у нас Беларусь — родина креветок и авокадо, — поддакнул Даниил.

— Да… Дня не проходит, чтобы на белорусском направлении не хлопнули чего-то. Одни ловят, другие убегают. Тусовка, мать его! — взгляд Коровина стал свинцовым.

— Ну так иди в Госдуму, наладь там все! Все, я — курить, — Смирнов вышел на улицу размять конечности.

Смотреть там было не на что. Очевидно, при советской власти в промзоне было какое-то производство, судя по количеству труб и емкостей, — связанное с химией. Царила обстановка абсолютного запустения, хотя кое-где были припаркованы приличные машины. Даниил дошел до проходной, где собровец как раз тормознул «газель» на выезде.

— Чего тут у вас?

— Да вот, выезжать собрался — документов нет. Говорит, пустой. Думаю, вдруг от вас убегает, — отозвался боец.

— Ну давай посмотрим в кузов, — Смирнов прошел к фургону.

Водитель помялся и нехотя начал открывать дверь. Внезапно он повернулся и спросил:

— Мужики, может договоримся?

— Оп-па, ну теперь точно открываем, — скомандовал Даниил.

Как говорится, бывших полицейских не бывает. Смирнов вспомнил байку про бывшего мента, который догнал и задержал опаздывавшего на автобус пассажира. «Вижу — бежит. Я за ним. Раз бежит, надо догнать».

Водитель со вздохом открыл дверь фургона — их взгляду предстало несколько десятков картонных коробок. В половине были бутылки виски «Jack Daniels», в других — коньяк «Hennessy». Выглядели они абсолютно идеально, так что неопытным глазом не определить подделку. Но контекст говорил об обратном.

— Так, дружище, рассказывай, с какого склада едешь? Не бойся, тебя отпустим сразу. Ну только выгрузим алкашку, — Даниил взял быка за рога. Потом перевел взгляд на собровца: — Сережу вызови по рации, пусть с бойцами сюда выдвигается.

Через десять минут все они были у ворот неприметного склада. Рядом стояли два недешевых джипа. Водитель постучал условным стуком, и дверь склада распахнулась. Дальше немного порезвились собровцы, заскочив в помещение и уложив бутлегеров лицами в землю. Там были гастарбайтеры и пара мужчин, одетых поприличнее. Производство было не из мелких. Сотни бочек со спиртом, канистры с ароматизаторами и красителями, ящик с поддельными акцизными марками, коробки с пустыми бутылками. Осматривая разнообразные емкости, Даниил с ужасом думал, как много паленого алкоголя попадает в розницу. Там были бутылки для ликера, рома и текилы, а также пафосной водки.

Подошел Серега Коровин.

— Круто тут у них. Что делать будем? — почесывая ершик, спросил он Смирнова.

— Таможне в показатель паленый алкоголь не идет. Это незаконная предпринимательская деятельность — полицейская статья УК.

— Ну не оставлять же их просто так? Травят же народ.

— Не оставим. Сейчас позовем полицию.

Даниил набрал своего давнего товарища Славика Дьяченко, чуть не единственного друга, оставшегося с прошлой работы.

— Слушаю, — прозвучал бодрый голос в телефоне.

— Славик, здорово. Как сам?

— Данька, привет, тыщу лет не слышал, — обрадовался Славик. — Я в порядке, как ты?

— Нормально. Как у тебя с раскрытиями? — перешел Даниил к делу.

— Как обычно. Херово. А почему ты спрашиваешь?

— Мы тут случайно базу бутлегеров хлопнули. Район не твой, но ты же придумаешь, как себе палку нарисовать.

— Итить твою, профессор. Сейчас подыму какое-нибудь изъятие паленки из палатки и рапорт на обыск напишу. Адрес диктуй.

— Точного не знаю. Сейчас я тебе фотку нашего постановления на осмотр территории и помещения скину. Тут вся промзона указана, так что можешь также сделать.

— Фотку давай. Решу со следаком, даст поручение на обыск — и к вам. С меня причитается!

— Раз причитается, привези ребятам пиццы. На десять человек. А то тебя дожидаться — без обеда останемся.

— Заметано!

Даниил повесил трубку. К нему подошел Коровин.

— Там какие-то черти подъехали. Просят поговорить.

Смирнов вышел на улицу. Там стояла группка из двух коммерсантов и полицейского в форме. Все трое были очевидно из южных республик Российской Федерации. Полицейский двинулся к Даниилу.

— Вы тут главный? Можно ваши документы? Что за мероприятие? — закидал его вопросами, говоря с небольшим, но заметным акцентом.

— Свои предъявите, лейтенант, — холодно ответил Смирнов.

— Пожалуйста, — чуть осадив коней, лейтенант предъявил удостоверение участкового.

Фамилию и имя Даниил даже запоминать не пытался, слишком из многих букв они состояли. Он предъявил свое удостоверение, предписание на осмотр помещений и территории, после чего сухо сообщил:

— Лейтенант, есть вопросы?

— Конечно, есть. Люди уважаемые тут работают, зачем им мешать? Вы — таможня, ищите контрабанду. Незаконный обыск проводите.

— Вот мы и нашли контрабанду. «Джек Дэниелс», на минуточку, в России не производится. А если мы сейчас про законность говорим, я могу Сивцову в ОСБ по Московской области звякнуть. Да и в службе «М» сигналу рады будут. Кто, кстати, вас там курирует сейчас? Яковлев? — импровизировал Смирнов.

Сивцов — злой гений всех областных полицейских, самолично несколько лет назад допрашивавший Даниила при задержании его начальника. Служба «М» в ФСБ занималась коррупцией в органах власти и продажного участкового схарчила бы еще с большим удовольствием, чем ОСБ (отдел собственной безопасности) ГУВД.

— Э, брат… Я же по-нормальному хочу, — резко изменил тон участковый, поняв, что таможенник не лыком шит.

— Не брат я тебе, — Даниил не стал заканчивать цитату своего тезки из известного фильма. — Бери своих друзей и проваливай отсюда. Иначе я Сивцову звоню.

Лейтенант развернулся и, прихватив коммерсантов, удалился. Коровин с уважением посмотрел на Смирнова.

— Красава! Решаешь вопросы! А то понаехали тут…

Оценка Коровина была приятна Даниилу.

— Тоже мне крышеватель нашелся.

Они вернулись в помещение. Один из задержанных, по виду приличнее других, вопросительно посмотрел на них.

— Что-то спросить хочешь? — повернулся к нему Даниил.

— Не договорились? — прямо спросил тот.

— Нет. Будете по всей строгости закона отвечать. Незаконное предпринимательство. А если выяснится, что людей травите — еще букет статей получите.

— Не получим. Точняк. Нормальный у нас спирт. Ароматизаторы — один в один как заводские. Ни одна лаборатория не отличит. Я за качество отвечаю, — с некоторой долей гордости произнес бутлегер.

— Разберутся в лаборатории. Ты мне лучше вот что скажи. Что покупать, чтобы на поддельный алкоголь не нарваться? Я вот в жизни бы не догадался что это паленый виски.

— Ну смотри, — воодушевился бутлегер. — Во-первых, никто не будет подделывать алкашку до пятисот рублей. То есть любую водку дешевле бери спокойно.

— Так она же дерьмовая может оказаться, — удивился Даниил.

— Дерьмовая, это да. Скорее всего, фильтры непромытые, вода неподготовленная, бутылка с щелочным привкусом. Но не поддельная.

— Почему именно пятьсот?

— Да потому, мил человек, что у нас себестоимость триста рублей. Спирт нелегально купи, бутылку, этикетку, марку… Рабочим двойные деньги платить надо за молчание. Сбыт. Крыша. Аренда. Надо заработать что-то. И розница тоже свое не забудет.

— Понятно. Ну а если все-таки дорогой алкоголь покупать, то как разобраться? Виски там, коньяк или текила, скажем?

— Брать надо редкие сорта. Виски — односолодовый, коньяк — в бутылках необычных, текилу — тоже затейливую.

— Все?

— Ну если выбирать тару, лучше 0,7 брать. Оборудование разливное в основном на пол-литра рассчитано. С советских времен осталось. Хотя линии есть и на 0.7, и на литр уже. Ну и меньше в барах бухать или в мелких магазинах покупать, туда основной сбыт идет. В хороший сетевой магазин идешь и там покупаешь. Там ЕГАИС худо-бедно работает.

— Спасибо. Просветил.

— Покурить можно сходить?

— Можно. По одному выпускайте их, — попросил он собровца. Тот кивнул головой и бутлегеров один за другим начали выпускать.

Через два часа инспекторы закончили с санкционкой, погрузили изъятое в приехавшую машину Роспотребнадзора и сели дожидаться полицию. Через час приехал Славик Дьяченко со своей гвардией, раздал таможенникам пиццу и обнялся с Даниилом. Невысокий крепыш со стриженным бобриком русых волос и россыпью веснушек на лице, он был толковым полицейским, но с настолько милой внешностью, что все, кто его знал, иначе как Славиком его не называли. Не то что Вячеслав — даже Слава было для него слишком пафосное имя.

Дьяченко негромко произнес, чтобы не услышали окружающие:

— Спасибо, бро. Такое раскрытие мне в зачет.

— Давай. Сочтемся. Тут местный участковый, нерусский какой-то, нарисовался, хотел отмазать их, я послал на хер.

— Понятно, — улыбнулся Славик, и ямочки засияли на его лице.

Доев пиццу, таможенники и собровцы разъехались, Даниил же договорился с Дьяченко, что тот его подбросит до дома. Виделись они редко, но друзьями были закадычными, так что возможность побыть вместе упускать не хотелось. По дороге бывшие коллеги перемыли кости общим знакомым, грустно посмеялись над очередными инициативами властей и тепло попрощались, договорившись зарубиться в «Fortnite».