Гренландская кукла

Герт Нюгордсхауг, 1987

В остросюжетном романе «Гренландская кукла» (1987) гедонисту Фредрику Дрюму предстоит оказаться на тонущем пароме, а затем ему в руки попадет странная гренландская кукла – то ли оберег, то ли древний тотем, который к тому же как-то связан с хорошо сохранившимися останками доисторических людей, которые обнаружили в Норвегии.

3

Он видит тень в ночи, расшифровывает маленький личный код и наслаждается изысканным вином

По субботам и воскресеньям ресторан «Кастрюлька» не работал, и эту субботу Фредрик Дрюм решил провести в одном из идиллических загородных уголков — там, где река Акер, вытекая из озера Маридал, первые сотни метров тихо извивалась между зелеными лужайками, чтобы затем мчаться вниз по перекатам. Любимое место отдыха столичных жителей.

Фредрик взял с собой плед, полотенца, сыр разного сорта, немного фруктов и бутылочку обычного вина. Кроме того, несколько книг о культуре инуитов Гренландии и Лабрадора.

— Хакк а-ля Вак, Лам а-ля Дрюм, Гюбб а-ля Тоб, — весело приговаривал он, ожидая на остановке автобус номер восемнадцать.

Ритмическое сочетание слов въелось в память, само просилось на язык.

Антициклон не уступал своих позиций, и гидрометслужба сулила Южной Норвегии раннее наступление лета.

Загадка эскимосской куклы больше не занимала его. Странным было ее появление, таким же странным — исчезновение. Как сказал бы по этому поводу Тоб: «Многообразие деталей бытия становится загадочным, когда любопытство упраздняет естественные границы». Слова, которые вполне годятся на роль меткой заключительной реплики в этом эпизоде.

К тому времени, когда автобус дошел до конечной остановки, Фредрик успел основательно вспотеть, и ему не терпелось освежиться в кристально чистой речной воде. Несколько минут спустя он уже плавал в тихих заводях Акера.

Отыскав уединенный уголок под деревом, кроной обращенным к югу зеленого склона, он расстелил свой плед и разложил в тени сыр, фрукты и вино. После чего раскрыл одну из книг и улегся на живот.

Однако мысли его обратились отнюдь не к хладным берегам Гренландии и Лабрадора. Он вспоминал Францию. Сент-Эмильон. Там Фредрик Дрюм познакомился с одной девушкой, красивой и незаурядной. На беду она чисто случайно оказалась замешанной в драме, связанной с его появлением в тех местах. И он не мог ничего поделать. Ее отравили. Теперь она лежала в больнице, ее мозг был поражен, и надежд на исцеление было мало. Месяцев семь тому назад, в ноябре прошлого года, он получил весточку он нее, красивую открытку. Со словами: «Я помню тебя, Фредрик. Теперь хорошо помню. Ж. Б.» Возможно, она сама написала эти слова. Возможно, ей помогли. Других вестей больше не было.

Он развернул сыр и откупорил вино. Большие куски французского сыра бри хорошо сочетались с вином. Вот бы сейчас она была рядом… Лежала на пляже, улыбаясь зеленой листве. Он никогда не забудет улыбку Женевьевы.

Однако сентиментальное настроение держалось недолго. Искупавшись, он занял место в воротах на спортивной площадке по соседству, где гоняли мяч юные футболисты. Каждый гол сопровождался бурным мальчишеским ликованием.

Солнце склонилось к горизонту, и бутылка почти опустела. Книги прочитаны, сыр съеден. Чем бы таким занять сегодняшний вечер? Тоб уехал со своей подругой в Крагерэ, а больше некого быстро подбить на какую-нибудь затею. Стало быть, придется что-нибудь придумать в одиночку. Что именно — вот вопрос.

«Хакк а-ля Вак, Лам а-ля Дрюм, Гюбб а-ля Тоб», — вертелось у него в голове, когда он сел в автобус, чтобы вернуться в город. Вдруг его осенило: «Смюгет» — вот куда он направится сегодня вечером. Этот ресторанчик популярен среди молодежи. Глядишь, и потанцует с какой-нибудь красоткой.

Напевая, Фредрик побрился перед зеркалом в ванной, освежил лицо «Арамисом». После чего откупорил бутылку бургундского и погрузился в кресло.

— Пансионатское бытие, дружище Дрюм, — сказал он сам себе, — превосходный трамплин для вольного воображения. Стоит погаснуть какой-нибудь лампочке, как тут же ее заменяет невидимая рука.

В эту секунду погасла лампочка над конторкой.

Он нахмурился и подозрительно воззрился на мутный стеклянный пузырек. Ишь ты…

Налил себе вина и призадумался. Над силой своих мыслей, которая проявлялась иногда. Опасной силой. Пальцы его сами извлекли из кармана звездный кристалл. Фредрик поднес его к глазу и повернулся лицом к окну.

Какие необычные краски… Желтый цвет с ледяными синими переливами. Причем синие лучи вибрировали, то прибавляя, то убавляя интенсивность. И Фредрик Дрюм сразу понял: в ближайшем окружении что-то назревает. Что-то отнюдь не приятное.

Ни с того ни с сего он встал и остановился посередине комнаты. Внезапно в памяти всплыли слова стихотворения, которое попалось ему много лет назад. Фредрик стал декламировать вслух:

Там, где синий холодный лед

И где день ждет охотника знак,

Там жестоким насилием гонят народ

Из долины, где вырастет злак.

Там, где мать, умирая, вскормила,

Там охотник клятву дает.

Детище голода, злая сила —

Месть над далями там грядет.

Полагали, что стихотворение написано эскимосом, чье имя осталось неизвестным. Оно было записано в конце прошлого столетия одним датским этнологом. Фредрик прочел его в книге о мифах древних жителей Гренландии.

Он вновь опустился в кресло. Странно… Фредрик не отличался хорошей памятью, и у него совсем не было заведено декламировать стихи. Это стихотворение он вообще ни разу не вспоминал с тех пор, как прочитал впервые.

Он сделал добрый глоток бургундского. Сказал сам себе: «Подсознание — могучая сила». И ничего удивительного в том, что оно выдало забытое эскимосское сочинение теперь, когда голова занята эпизодом с куклой и приготовлениями к изучению культуры древних норманнов. Да, от подсознания никуда не уйдешь.

Но ведь и лампочка погасла. И кристалл испускает необычные лучи.

Перед входом в «Смюгет» стояла длинная очередь. Фредрик даже подумал — не махнуть ли рукой на эту затею. Но очередь подвигалась довольно быстро, и вскоре он уже вошел в гардероб.

В зале он облюбовал место за столиком в углу. Такая у него была привычка, в углу он чувствовал себя уютнее. Заказал «Божоле Торен».

Он наполовину управился с бутылкой, когда к столику подошел в сопровождении двух дам добродушный низкорослый бородач в очках и спросил, можно ли занять свободные места. Фредрик кивнул.

— Фредрик Дрюм, — представился он.

Конечно, представляться случайным сотрапезникам не модно, но ему был по душе старый обычай.

— Мария, — назвалась одна женщина.

— А я — Сульвор, — сказала другая.

— Бьёрн Леннарт, — поклонился бородач.

Поначалу разговор не клеился, зато вина, заметил себе Фредрик, было выпито изрядно. Как-то само собой он постепенно включился в беседу соседей по столу. Видимо, этому способствовал добродушный нрав бородача, который то и дело прямо обращался с какой-то репликой к Фредрику. И когда Бьёрн Леннарт выдал остроумный язвительный анализ творчества одного из самых популярных пишущих соотечественников, все четверо покатились со смеху, и Фредрик едва не опрокинул на колени Сульвор бутылку красного вина.

Вот так проходил этот вечер.

Фредрик Дрюм потанцевал с Сульвор, уроженкой губернии Трёнделаг, служащей в адвокатской фирме «Смоланд, Равн и Ламмадал». Однако чрезмерно громкая музыка раздражала его, и он предпочел приземлиться в занятом ими уголке.

— Как насчет Большого острова завтра? — спросила Сульвор Марию.

Та отрицательно мотнула головой.

— Не лежит у меня душа к этому парому. Между прочим, Бьёрн Леннарт знал того пассажира, который погиб там несколько недель назад.

Фредрик навострил уши.

— Ты знал его? — обратился он к Бьёрну Леннарту.

— Ну да. Большой любитель приключений. Я мог бы весь вечер рассказывать о его похождениях. Но не люблю однообразия в беседе. Лучше выпьем!

Они чокнулись.

Без четверти час Фредрик встал из-за стола и попрощался. Его малость покачивало, но он был очень доволен тем, как провел этот вечер. Расслабился, в голове приятный легкий шум.

Покинув ресторан, пошел через Дворцовый парк домой. Светлая майская ночь… Возле пруда за дворцом несколько голосистых чаек повздорили из-за полиэтиленового мешочка. В это время года птицы и ночью гомонили.

Он посидел на скамейке; теплый чистый воздух освежил его. Через несколько дней он насладится еще более чистым и свежим воздухом… Вместе со Стивеном Прэттом будет жить в гостинице «Савален».

Возле ног на земле лежало что-то красное. Фредрик рассеянно поднял лопнувший воздушный шарик, натянул резину на указательный палец.

Подойдя к пансионату, он приметил, как за кусты сирени скользнула какая-то тень. Постоял, присматриваясь. Ничего. Решил, что тень принадлежала стоявшему у окна обитателю пансионата.

Войдя в дом, проследовал по тихому коридору к двери своего номера. Открыв ее, уловил какой-то странный запах. Пахло паленым. Он осмотрелся, но не увидел ничего необычного. Никакие электрические приборы не включены. Окно было приоткрыто; видимо, запах шел с улицы. Фредрик подошел к конторке. Интересно — невидимая рука, вездесущий дух пансионата сменил лампочку?

Он нажал выключатель, навстречу ему взметнулся сноп синих искр, и Фредрик Дрюм грохнулся на пол.

Придя в себя, он ощутил дикую головную боль; правая рука горела. Противно пахло паленой резиной, и он уставился на указательный палец, который жгло особенно сильно. Палец был красный, на кончике вздулись пузыри. И болтался клочок горелой резины.

Воздушный шарик. Лопнувший шарик, подобранный им в парке. Кажется, он натянул резину на указательный палец. Тот самый, которым нажал кнопку выключателя. Покушение. Кто-то замыслил убить его.

С трудом поднявшись на ноги, он проковылял в ванную. Принял четыре таблетки паралгина и выпил три стакана воды. Потом еще два. Тут же его вырвало; в унитаз ударила розовая струя. Красное вино, вода и желчь. Он кашлял, блевал и плевался. Очистив желудок, сел на крышку унитаза, подперев ладонями голову.

Он просидел так полчаса.

Потом принял еще несколько таблеток и запил двумя стаканами воды. На этот раз его не вырвало. Сорвал остатки шарика с пальца, намазал мазью ожог. Кое-как забинтовал палец. Кожа горела, вся рука отекла, но головная боль прошла, слава богу. Было почти половина третьего, когда Фредрик опустился в кресло, очухавшись настолько, что смог внимательно обозреть комнату. В ней побывали незваные гости.

Типичный случай дурацкого везения. Не подбери Фредрик Дрюм тот шарик, не натяни его на палец, был бы наверняка теперь покойником. Прямо хоть начинай верить в некую охраняющую его всевидящую и всемогущую силу. Не будь у Фредрика привычки подбирать лопнувшие шарики. Только за последний месяц он мог припомнить три таких случая. Что-то было такое в эластичной мягкой резине, чем она его привлекала.

Номер Фредрика Дрюма помещался на первом этаже пансионата. Окно осталось приоткрытым. Поставил ящик на землю под окном — и влезай. Он выглянул наружу, но никаких следов не обнаружил. Тем не менее в комнате кто-то побывал. Кто-то разбирающийся в электричестве.

Сам Фредрик мало что смыслил в контактах и вольтах. Если не считать того, что, как большинство мальчишек, проверял на себе таинственные свойства электричества. Любопытного исследователя ударяло током. Безопасные опыты, от которых экспериментатор дергался, но искры из него не сыпались. А вообще, могут штепселя и выключатели убить неосторожного человека? Фредрик сомневался в этом.

Стараясь ничего не касаться, он принялся исследовать настольную лампу. И вдруг увидел тонкий проводок, который от лампы тянулся вниз и вдоль плинтуса к книжной полке, где стоял маленький переносной телевизор. Фредрик развернул аппарат: так и есть, провод нырял под плохо закрепленную заднюю крышку.

Все ясно. Фредрик Дрюм кивнул.

Кто не знает, что в телевизоре очень высокое напряжение, что неспециалистам опасно копаться в схеме? Смертельно опасно. Итак, выключатель соединен с телевизором. Тут потрудился специалист.

Фредрик оценил гениальность автора западни. Если бы его убило током, убийца запросто мог через несколько часов — например, сейчас — снова забраться в комнату через окно и убрать провод, чтобы не оставалось никаких улик. История знает случаи, когда человек погибал, что называется, от самовозгорания, без видимых причин. И Фредрик не явил бы исключения.

Убийца начеку. Возможно, в эту самую минуту прячется в кустах, готовясь убедиться, чем все кончилось.

Убийца!

У Фредрика побежали мурашки по спине. Страх, какого он уже два года не испытывал, овладел им и не желал отступать. Абсурд. Полнейший абсурд! «Остановись, Фредрик», — сказал он себе.

Он устал — устал безмерно. В голове все путалось. Спать…

Он запер дверь, затворил окно, проверил все запоры и крючки. Потом взял себя в руки и почистил зубы перед тем, как нырнуть под одеяло.

Стук в дверь. Фредрик протер глаза и поглядел на часы. Час дня без нескольких минут. Кое-как встал и добрел до двери.

— Да? — вымолвил сонным голосом.

— Я хотела только спросить, будет ли господин Дрюм сегодня обедать здесь, в пансионате?

Хозяйка. Каждое воскресенье один и тот же вопрос.

— Нет, — ответил он.

— Спасибо. — Шаги просеменили к следующей двери. Он принял душ, привел себя в порядок, избегая смотреться в зеркало. Боялся, что собственный взгляд задаст вопрос, на который он не в состоянии ответить. Съел яблоко, несколько крекеров и вышел из пансионата.

Очутившись на улице, побрел наугад в северо-западном направлении. Остановился перед входом в какую-то картинную галерею, но не разобрал даже толком, чьи картины там выставлены. Спустя некоторое время сообразил, что приближается к парку Фрогнер. Вошел в парк через главный вход и проследовал к скульптуре «Монолит». Сел на скамейку, прислонясь спиной к сглаженному рукой ваятеля граниту.

Четыре вопроса не давали ему покоя.

1. Кто украл куклу в «Кастрюльке»? 2. Ка к воры узнали, что кукла находится у него? 3. Зачем кому-то понадобилось убить его током? 4. Есть ли связь между двумя первыми вопросами и третьим?

Кукла, судя по всему, принадлежала смертельно больному Таралду Томсену. Она всплыла, когда сумка Томсена упала в море. Фредрик ткнулся в нее головой, схватил и засунул под рубашку. Кто мог это видеть? Может быть, парень с быстроходного катера, который тоже барахтался в воде. Может быть, штурман парома или юнга. Однако скорее всего кто-то стоявший в толпе на пристани, ожидая парома. Когда Фредрик схватил куклу, не так уж много метров отделяло его от берега.

В таком случае Таралда Томсена ждал на острове кто-то знакомый. Вполне вероятно и нисколько не подозрительно. Итак, Некто видел, как Фредрик Дрюм подобрал куклу в море и унес ее с собой. Дальше: этот Некто знал, кто такой Фредрик Дрюм, где он работает. Полицейским Фредрик сказал, что работает в «Кастрюльке». Это слышали штурман парома, юнга, парень со скоростного катера и четверо чинов столичной полиции. Но Некто мог опознать Фредрика Дрюма, стоя на пристани. Как-никак в газетах нередко появлялись его фотографии.

Налицо удовлетворительный ответ на вопрос номер два.

Хуже обстоит дело с первым вопросом. Тут у него была только одна зацепка — мнимые супруги Маркгорд. Анонимная чета, возраст — около пятидесяти; столько же лет было Таралду Томсену. Говорили по-английски с американским акцентом, по словам настоящих супругов Маркгорд. Как они выглядели, ничего определенного сказать не могли ни Тоб, ни Вак, ни сам Фредрик. В часы работы ресторана, когда хлопот полон рот, на внешность посетителей особенного внимания не обращаешь. Все мысли — о блюдах, вине, сервировке. Появись в эту минуту американская чета здесь в парке, перед «Монолитом», Фредрик вряд ли узнал бы ее. И ничего тут не поделаешь, увы.

Надо же, как он сглупил вчера вечером в «Смюгет», не расспросил этого симпатягу Бьёрна Леннарта о Таралде Томсене. Он ведь знал его. Назвал большим любителем приключений, мог бы весь вечер рассказывать о его похождениях. Фредрик дорого дал бы за то, чтобы сейчас послушать эти рассказы.

Бьёрн Леннарт называл свою фамилию? Сколько ни напрягал память Фредрик, вчерашний вечер в «Смюгет» был словно окутан туманом. Во многом из-за того, что случилось потом.

Девушка в синем платье! Он совсем забыл девушку в синем! Таинственное создание, которое сперва постучало в окно, побудив его отпереть дверь. Что ей, собственно, было нужно? Она осмотрела зал, упомянула его прозвище. Долго изучала картину Хансена Круне. Но видела ли она куклу? Может, она ее искала? «Возможно, Фредрик, возможно», — пробормотал он про себя.

Продолжая размышлять обо всем происшедшем, он поймал себя на том, что настроение его явно улучшается. Фредрик Дрюм не был склонен к ипохондрии, как бы ни сгущались тучи над ним.

Вопрос номер один оставался пока без ответа.

Третий вопрос носил особый оттенок, отдающий, на взгляд Фредрика, полным абсурдом. С какой стати кому-то понадобилось убивать его? Что речь шла о попытке преднамеренного убийства, было совершенно ясно. Тень, которую он видел перед входом в пансионат, принадлежала потенциальному убийце.

Фредрик не исключал того, что у него могут быть недруги. В относительно узком и довольно консервативном кругу столичных рестораторов он был известен своими нестандартными взглядами. И о винах у него было свое, особое мнение. Не было недостатка и в ярых оппонентах среди ученых археологов. Правда, по мере того как его труды по дешифровке древних письменностей завоевывали все более широкое признание, многим оппонентам пришлось бить отбой. Конечно, оставались еще упрямцы, которые отстаивали собственную правоту и обзывали Фредрика Дрюма дилетантом и шарлатаном. Эти люди свою веру ставили выше всех доказательств.

Враги? Он не представлял себе наличие врагов, способных убить его.

«Кастрюлька» — золотое дно. Его доля в этом предприятии стоила немало. В случае внезапной кончины кто ее унаследует? Фредрик не обзавелся семьей; ближайший родственник — племянник на десять лет старше него, живущий где-то на юге страны. Фредрик уже и не помнил, когда виделся с ним последний раз. К тому же этот племянник — верующий, даже какой-то проповедник. Кажется, у него целых семеро детей. Торстейн Дрюм — праведник, считающий своим священным долгом населить этот мир сонмом мини-Дрюмов, которые будут распространять Слово Божие.

Итак, на третий вопрос также не было ответа.

Последний вопрос, быть может, наиболее важный. Есть ли какая-то связь между соприкосновением Фредрика с диковинной куклой и тем, что произошло сегодня ночью?

Проще всего — ответить отрицательно и больше не возвращаться к этому вопросу. Очень уж невероятный вариант. Но Фредрик не спешил зачеркивать этот вопрос. Стало быть, надо искать ответ.

В какой-то степени еще понятно, если бы покушение состоялось, пока кукла находилась у него. Может быть, она чем-то была дорога владельцу или владельцам. Или ее почитали святыней, не терпящей осквернения руками постороннего — его руками. Мало ли на свете чокнутых… Способных на убийство? Кукла ведь необычная. Мягко говоря. Но зачем убивать его после того, как кукла благополучно вернулась к владельцам?

Там, где мать, умирая, вскормила,

Там охотник клятву дает.

Детище голода, злая сила —

Месть над далями там грядет.

Снова вспомнилось стихотворение. «Месть над далями там грядет». Кто-то задумал отомстить ему? За что?

На четвертый вопрос можно ответить утвердительно. Если кого-то не устраивало, что Фредрик Дрюм проведал о существовании этой куклы. Которая что-то символизировала. Или указывала на что-то, о чем Фредрику Дрюму не следовало знать.

При мысли о жутких глазах куклы у него снова побежали по спине мурашки.

Меланхолия… Вот уж чего не числилось за Фредриком Дрюмом.

Он шел по направлению к комплексу «Майорстюхюсет», и само слово «меланхолия» вызвало у него улыбку. В мифологии эскимосского племени инуитов существовало понятие «царство мертвых», куда попадали ленивые, апатичные охотники. Там помещалась «Долина меланхоликов», где лентяи были осуждены вечно сидеть в тени, повесив голову. Питались они случайно пролетающими мимо бабочками.

Бабочки в Гренландии… Фредрик рассмеялся. От такой пищи не разжиреешь!

К счастью, кафе было открыто. Фредрик успел проголодаться, заказал биточки, яичницу и рогалик. Плюс чай. Сел за столик в углу.

Утолив голод, он совсем повеселел, тем более что постановил переехать в другой пансионат. Он слишком долго задержался в «Моргане». Завтра же и переедет. А послезавтра, в четверг, прибудет Стивен Прэтт. И они вместе отправятся на север. Убийце будет не так-то просто отыскать его.

Еще одно решение — не рассказывать Тобу о ночном происшествии. Не хватало еще, чтобы его философически настроенный товарищ на работе ломал себе голову над проблемами Фредрика, когда тот будет отдыхать на природе.

Вернувшись в пансионат, он предупредил хозяев о предстоящем переезде. Новый адрес не сообщил, да его и не спросили. Из телефона-автомата в прихожей позвонил в пансионат «Стар» на улице Гейтсмюр. Услышал с радостью, что есть свободный номер — две комнаты, ванная и туалет, добро пожаловать. У Фредрика была привычка — бродя по городу, засекать пансионаты. «Стар» привлек его внимание не одну неделю назад. Пришла пора познакомиться с ним поближе.

Необходимо чем-то заняться. До начала отпуска оставалось всего два дня. Надо что-то придумать, отвлечься от мыслей о том, что кто-то строит планы, как его убить. А потому Фредрик взял пачку бумаги, старую дощечку с какими-то знаками и письменные принадлежности. И снова вышел из пансионата.

Было около четырех часов дня, когда он зашел в вестибюль гостиницы «Континенталь» и заказал номер. Выполнив положенные формальности, получил ключи от номера 404.

Широко улыбаясь, он опустился на стул перед конторкой и разложил несколько справочников. Поместил посередине старую дощечку с диковинными знаками. «Получил ее от моего деда Ву, которому она досталась от его деда», — рассказывал ему Ион By. А нашли ее будто бы в одной пещере на севере Китая.

Хитрец Ион By! Пятый год пошел, как тайваньский китаец вручил Фредрику это сокровище. «Расшифруешь — получишь в собственность эту ценную вещь», — сказал он тогда. Фредрик Дрюм подозревал, что «сокровище» было сфабриковано самим добрейшим Ионом Ву. Потому-то дощечка и пролежала столько лет в ящике стола. Ион By — большой шутник, и в этом его главное достоинство.

Так, посмотрим…

Вооружившись скальпелем, Фредрик отделил крохотную щепочку. Кивнул, увидев, что древесина внутри совсем светлая.

Знаки что-то напоминали ему, однако он не мог связать их с какой-либо восточной цивилизацией. Полистав справочники, Фредрик напал на след, и улыбка его стала еще шире.

Хорошо развеяться… Заняться умственной гимнастикой. Фредрику нравились интеллектуальные игры. Уйдя с головой в игру, заставляя говорить таинственные знаки, он не заметил бы, начнись в эту минуту светопреставление. Колдовское увлечение. Парадигмы, визуальные ассоциации, синтаксис, символика… Все сливалось в нечто целое, которое вдруг открывалось ему. В такие минуты Фредрик Дрюм ощущал соприкосновение с чем-то великим; казалось, он расшифровывает праязык самого Мироздания, общается с Творцом. В этом было что-то религиозное.

…А этот Ион By — большой хитрец, это точно. Но сработано здорово, ничего не скажешь. Составив собственные пиктограммы из оригинальных символов, корни которых в письменностях древнего Средиземноморья, он добился поистине гениальных результатов. Вот только некоторые этимологические формы носили явный отпечаток современности. Тем не менее Фредрик не сомневался, что даже опытные исследователи попались бы на эту удочку. Конечно, радиоуглеродный анализ разоблачил бы обманщика, но он мог использовать другие материалы — например, камень. И наука вполне могла быть обманута.

С каждым часом все яснее становился принцип шифра. Фредрик подумал, что расшифровать такой код было куда сложнее, чем придумать его. Добрейшему By требовалось лишь располагать иллюстрациями с древними письменами, развитым воображением и запасом терпения.

И вот наконец текст готов. Коротко и ясно: «ПЕКИНСКАЯ УТКА КУДА ЛУЧШЕ БАРАНИНЫ С КАПУСТОЙ».

Довольный результатом, Фредрик написал на листке несколько слов и положил записку в конверт, адресованный в ресторан By в Драммене. Его послание гласило:

«Дорогой Ион By! Совершенно согласен. Пекинская утка куда лучше баранины с капустой. Привет, Фредрик Дрюм».

Он охотно поиграл бы сейчас еще в подобные игры. За неимением таковых надо было придумать что-то другое.

Конец ознакомительного фрагмента.