Зона поражения. Игры лисов

Глеб Гурин

2022 год. В центре Европы стремительно набирает оборотов эпидемия нового штамма КОВИДа. Уровень летальности стремительно растёт, вакцина бессильна против нового вируса. Выживают лишь единицы, которым по невыясненным причинам удаётся перенести болезнь, и те, кто вовремя решился на длительную изоляцию. В переживших эпидемию городах жизнь стремительно меняется, и вовсе не в лучшую сторону. В домах больше нет газа, света, воды и Интернета. Большинство выживших шокированы новой окружающей их реальностью и пытаются приспосабливаться к отсутствию прежних удобств. И в это время на первый план выходит самая извечная и кровопролитная борьба – борьба за власть. Не отстаёт в этом плане Белореченск. Здесь в смертельной дуэли сходятся официальная городская власть и ополченцы, желающие жить по своим законам. Но победителем из схватки выйдет кто-то один…

Глава 7

Вдохновлённая «пророчеством» Иисуса, Вера Гавриловна не могла найти себе места. Она с утра все уши прожужжала Наде, так что та, вполне возможно, уже и сама могла процитировать отдельные фразы из Библии, повторенные женщиной не один раз, и каждый раз трактуемые по-разному.

Вера всё никак не могла дождаться сборов оставшихся в Белореченске членов её церкви, коих вместе с ней насчитывалось всего семеро, да и то, последнее время больше пятерых на службу никогда не приходило. Это были самые ярые поклонники Иисуса, которые, возможно, пошли бы в церковь даже под пулями. И данный факт играл на руку женщине, потому как они должны были ей поверить.

«Они будут завидовать мне, потому что я единственная, к кому Иисус обратился лично! И как же это приятно — быть избранной, знать, что не зря посвятила все эти годы вере в Него! Аллилуйя!»

Радости и ликованию её не было границ. Вера Гавриловна, казалось, могла проходить целый день, разглагольствуя на тему пророчества про апокалипсис, которое снизошло на неё с утра, как будто это могло показаться кому-то действительно прекрасной новостью.

Женщина ждала десятичасовой службы в тот день, как никогда ранее. Где-то около половины девятого она не выдержала, и, прихватив с собой Надежду, отправилась проповедовать на лавочку у подъезда.

Там к тому времени уже дежурили двое постоянных часовых — Зинаида Павловна и Валентина Евгеньевна. Обоим было за семьдесят, и, как и большинство женщин такого возраста, в тёплую погоду они выползали на лавочку у подъезда, как черепахи на камни, чтобы погреться. Впрочем, главной причиной таких выходов — ни для кого не секрет — являлись беспрерывные обсуждения, касавшиеся всех и всего вокруг.

Основной темой обычно была политика, и как при «коммуняках» им жилось лучше. Но с отключением телевидения и радио о политике бабулькам у подъездов узнавать было неоткуда, что явилось тяжелейшим ударом и еще одним жирным плюсом по сравнению с коммунистическим прошлым.

— Остались вот теперь без света, без воды, без отопления… — часто сокрушенно говорили женщины, — зато всё прозрачно и демократично. Демократия эта ихняя, будь она неладна! Да при «коммуняках» никогда такого не было!

И дальше следовал достаточно обширный список того, что было раньше, и чего нет теперь. Но если оценивать ситуацию объективно, время для сравнений прошло, и положение дел в Белореченске уже некорректно было сравнивать ни с одним из этапов существования данной территории в составе какой бы то ни было страны. Беззаконие и беспредел, захлестнувшие оставшиеся без какой-либо власти украинские земли, ставили их в один ряд с продолжающими уже который год воевать и делиться на части республиками Африки.

Но всё же пенсионерки не могли себе позволить просидеть весь день молча, поэтому переключились на еще один набор стандартных для себя тем. Это было обсуждение нравов современной молодёжи с приведением самых ярких примеров, подробности которых иногда дорисовывались ими самими в процессе разговора. Далее женщины обычно переходили к излюбленному объекту своих бесед, а именно, молодой паре, которая вот уже месяц как заняла квартиру на третьем этаже их подъезда — Кириллу и Яне. Живя совместной жизнью совсем недолго, они подвергались всем свойственным в таких ситуациях проблемам. Часто ссорились и бурно мирились, признавались в любви, а через минуту уже осыпали друг друга упрёками и обвинениями.

Так как теперь в центре по большей части было тихо, звуки их голосов нередко доносились и к лавочке, что просто не могло остаться без внимания бдительных стражей порядка.

Вот и сейчас парочка с третьего этажа выясняла отношения, а бабки на лавочке активно обговаривали это, стараясь расслышать конкретные слова и фразы, чтобы потом использовать их в обвинительном акте, касательно всей современной молодёжи.

Как раз в этот момент из подъезда и вышла Вера Гавриловна в сопровождении Нади. Заметив блаженную улыбку на лице первой, Зинаида Павловна и Валентина Евгеньевна на лавочке притихли и, вмиг позабыв о ссорящейся паре, устремили всё внимание на женщину.

— С добрым утром вас, и пусть Бог благословит ваш день, — поздоровалась с ними Вера.

— Доброе утро, — хором сказали в ответ женщины.

— А что это ты так улыбаешься, Вера? Никак случилось что? — спросила Зинаида Павловна.

— Случилось! Это случилось сегодня утром, — торжественно провозгласила Вера, — и я считаю себя обязанной рассказать вам об этом.

Интерес женщин на лавочке возрастал с каждой секундой, и это было отчётливо видно по их лицам. Бабки, с которыми окружающие в лучшем случае здоровались, конечно же, в душе были благодарны Вере уже за то, что она почтила их вниманием и, едва выйдя из подъезда, сразу же решила поведать им какое-то важное известие. После этого любые слова соседки имели для них немалый вес.

— А случилось то, — продолжала Вера Гавриловна, — что сегодня мне впервые в жизни пришло озарение от Бога. Он указал мне, что всё происходящее сейчас ведёт к одному — к концу света. Бог сотрёт с лица земли всех грешников, и останутся лишь те, кто верит в него!

Сказанное немного озадачило подруг. Конечно, они знали, кто такая Вера Цурканова и чем она занимается, но подобное слышали от неё впервые. Бабки еще некоторое время не решались произнести и слова, глядя куда-то перед собой, как будто «переваривая» только что услышанное.

— Я говорю вам чистую правду, и скоро вы сами всё увидите. То, что было вчера — не конец войны. Война еще впереди, и только праведные смогут пережить её.

— Это да, — согласилась с ней Валентина, — с этим я согласна. Если бы среди нас было больше верующих людей, то до такого мы бы не дошли. А когда живёшь в одном доме с вон такими, как эти… — она повысила голос и кивнула в сторону доносящихся с третьего этажа криков, — так мне кажется, что ты права, Вера. Близок уже конец. На месте Бога я б уже стёрла всё это безобразие с лица земли, чтобы не было этой срамоты!

— Да, Валя, я с тобой согласна, — также повысив тон, и грозясь пальцем в сторону третьего этажа, сказала её подруга Зинаида, — из-за их бесстыдства страдают те, кто живёт рядом. Уж постыдились бы такой бордель разводить! А то и дети рядом через стенку живут, а они горло дерут во всю — и мат, и перемат только и слышно целыми днями или еще чем похуже занимаются, что Борисович со второго под дверями у них стоит и выслушивает! Тьфу, бесстыжие!

На её восклицания из окна третьего этажа высунулась Яна и возмущённым взглядом окинула собравшихся у подъезда женщин.

— Чё завелись, кошелки старые? — спросила она у них. Они с Кириллом до этого жили в селе и не особо соблюдали какие-либо правила этикета, поэтому Яна не старалась следить за речью и говорила всё, что ей взбредало на ум.

— Ах ты бесстыдница! А еще и девушка! — наперебой стали кричать на неё бабки с лавочки, — Управы на тебя нет! Вот пойдём в горисполком и напишем заявление, чтобы вас отсюда выселили.

— А место на кладбище вы уже застолбили себе? А то вас там уже, наверное, заждались.

— Ах ты потаскуха! И не отсохнет язык такое говорить! — продолжали негодовать бабки.

— Скажу тебе, дочка, не годиться так со старшими разговаривать. Грех это… — вмешалась в разговор Вера Гавриловна. Она хотела сказать что-то еще, но девушка не стала дослушивать.

— О, кто это решил обозваться? Парочка баб-лесбиянок! Что там, с утреца уже успели друг другу… — договаривать она не стала, вместо этого показав жест языком между двух расставленных пальцев, а затем, не став ждать ответа, просто закрыла окно, видимо, удовлетворившись уже тем фактом, что рассказала всем, кем она их считает.

Последние слова девушки произвели еще большее впечатление на женщин у подъезда. Зинаида Павловна и Валентина Евгеньевна разошлись не на шутку, ерепенясь и продолжая выкрикивать всевозможные упрёки в адрес девушки. Голоса их смешивались воедино, превращаясь в сплошной бессмысленный галдёж. Но остановиться женщины уже не могли. Слишком уж много в них было накопившейся за долгие годы желчи, которую просто необходимо было выплеснуть наружу.

Нельзя сказать, что слова девушки не зацепили Веру Гавриловну, хоть она и не первый раз слышала об их с Надеждой дружбе подобные вещи. Женщина сделала вид, что ничего страшного не случилось, хотя где-то себе в голове отметила, что молодой нахалке не мешало бы ответить за свои слова.

Видя, что соседки слишком уж увлечены своим занятием и продолжать дальнейший диалог с ними больше не имеет смысла, она махнула Наде, и они пошли прочь.

До службы оставалось еще больше часа, но женщина не могла просто ждать, и потому они направились в церковь.

Церковь — а точнее, как она правильно называлась среди своих посетителей, Зал царства Христа Спасителя — представляла собой двухэтажный дом, выстроенный из белого кирпича, находившийся в частном секторе за Домом Культуры завода «Сельмаш» ближе к главной дороге.

Традиционно в ней не было никаких крестов и икон, и основное помещение, в котором проводились служения, представляло собой просторный зал с желто-кремового цвета стенами, возвышением наподобие небольшой сцены в передней части и стоящими напротив него рядами стульев.

Так как последнее время зал царства посещало ничтожно малое количество прихожан, пустующее помещение вгоняло последних поклонников Иисуса в уныние. Все они помнили времена, когда зал был битком набит людьми.

Подавляющее большинство их либо умерли от КОВИДа, либо покинули Белореченск. Некоторые, которых Вера Гавриловна порой встречала на улицах города, просто больше не находили времени для богослужений, да и в виду последних событий не особо желали верить во что бы то ни было.

Женщина, всегда принимавшая наиактивнейшее участие в деятельности церкви, очень переживала на счет этого, и сейчас, когда на неё снизошло прозрение, задумалась над тем, что это неплохой повод вернуть доверие прихожан, да и их самих на положенное место.

Несмотря на то, что оставалось еще около часа, зал царства был открыт. Открывала его Лариса — слегка полная женщина лет под сорок. Она не являлась самая ярой фанаткой, просто в Белореченске у неё теперь не было ни друзей, ни родных, поэтому так получилось, что церковь была единственным, что осталось у женщины. Так что она сама вызвалась открывать её и время от времени наводить порядок.

Вера Гавриловна первым же делом рассказала Ларисе о своём чудном озарении и предупредила о грядущем конце света. Женщина восприняла эту новость сдержанно, так как, признаться честно, уже давно не была довольна своей жизнью на земле. Поэтому конец света не виделся ей чем-то устрашающим, к чему нужно как-то по-особому готовиться.

Реакция других прихожан значительно отличалась от реакции Ларисы. Они, по всей видимости, действительно заинтересовались видением Веры, и это заставило их глубоко задуматься.

Борис Антонович, импозантный седовласый мужчина, который до сих пор умудрялся выглядеть достаточно презентабельно и посещал служения в деловых костюмах и рубашках, сегодня предпочётший тёмно-синий цвет, озадачено закивал головой, дослушав историю до конца.

— Да, это большая удача, Вера, что ты получила предупреждение. Теперь мы знаем, что делать дальше.

— Но Борис, лично моё мнение сходится к тому, что нам нужно предупредить и остальных людей в городе. Насколько, конечно, мы сможем это сделать.

— Кого? — с насмешкой в голосе спросила Татьяна — еще одна прихожанка, — Тех, кто нас презирает и считает сектантами? Неужели вы думаете, что они станут нам верить?

— Значит, нужно сказать так, чтобы поверили. До всякого человека можно достучаться. Раз уж на меня снизошло озарение, я не могу просто так сидеть и молчать, ожидая неизбежного и спасая только свою шкуру. Я не смогу жить с мыслью, что могла кого-то спасти и не сделала этого.

— Ты даже не знаешь, точно ли это всё тебе не привиделось.

— Я знаю точно! — достаточно уверенным и безапелляционным тоном произнесла женщина.

— Хорошо, Вера, — снова вмешался в разговор Борис Антонович, — если ты так считаешь, то лично я готов тебе помогать и призываю остальных делать то же. Все мы видели столько лет, как ошибаются и продолжают ошибаться люди вокруг нас, как они сами вымащивают себе дорогу в ад, порой даже не подозревая об этом. Но раз уж пришло время, и Иисус сам решил направить нас, то почему бы нам не помочь другим людям, ведь Он учил нас подавать руку просящему? И пусть никто нас не просил, все мы понимаем, что они нуждаются в помощи. Эти бедные, заблудшие и запутавшиеся люди, готовые уничтожать друг друга просто из-за своей глупости.

Слова мужчины, видимо, возымели на собравшихся какое-то действие, потому как большой зал на некоторое время погрузился в тишину. Все напряженно думали над услышанным, а еще над тем, готовы ли они действительно предпринимать какие-либо действия во имя своей веры, а не просто посещать церковь несколько раз в неделю.

— Хорошо, — нарушила молчание Татьяна, — пусть так. Лично я готова помогать вам, только перед этим хотела бы спросить, как вы это представляете? Как и раньше будем раздавать журналы и проспекты на улицах? Извините, но сейчас на такое, никто, как говорится, не поведётся.

— И, вы, несомненно, правы, Татьяна, — перехватил инициативу по дальнейшим действиям группы Борис, — все мы прекрасно понимаем, что это не сработает. Но и сидеть здесь и ждать, пока люди потянутся к нам сами, я считаю бессмыслицей. Поэтому лично моё предложение — проводить служения на открытом воздухе. А что? Погода сейчас как раз подходящая. Выберем удачное место где-то в центре и будем проводить там служения. Люди будут видеть, чем мы занимаемся, и со временем потянутся к нам. Я уверен, они поймут, что именно с нами сейчас сила и правда.

— Заседать на улице? — фыркнула Лариса, — Вот еще тоже придумали!

— Всё правильно, — совершенно не обращая внимания на её слова, наконец, вступила в разговор Вера, — Борис прав. И я даже знаю, где мы организуем служения. На Торговой площади, за мэрией. Там достаточно места, и лавочки стоят. При желании можно еще скамейки или стулья вынести.

— Поддерживаю, — кивнул вдохновлённый такой идеей мужчина.

Борис был вдовцом, причём достаточно состоятельным. Ранее он владел несколькими фирмами, которые приносили хороший доход. В те времена он был весьма щедрым и хорошо спонсировал церковь. Но эпидемия и экономический крах в стране уничтожили практически весь бизнес, и фирмам Бориса тоже пришлось закрыться. Впрочем, он не имел слишком уж завышенных потребностей в чём бы то ни было, если не считать чистого костюма и рубашки к очередному служению, поэтому у мужчины еще оставались кое-какие сбережения, что по старой привычке очень привлекало в нём Веру.

— И с этим решили, — резюмировала Татьяна, — хорошо, но потянутся ли к нам люди, и много ли их будет, когда они узнают, что мы из Церкви Христа Спасителя? Я уже говорила только что, да и — чего таить — все вы знаете, что многие относятся к нам, как к каким-то жуликам, которые только и хотят с них что-то поиметь.

— Да, есть такое мнение, с этим сложно не согласится, — озадачено произнесла Вера Гавриловна, — в дальнейшем стоит задуматься над этим, если будут иметь место проблемы с доверием к нам горожан. Но всё же я предлагаю собраться и начать служение. Потому что сейчас Его слово нужно нам, как никогда.

Никто не стал ей возражать, и присутствующие послушно занимали свои места. Вера Гавриловна чувствовала, как переменилось их отношение к ней. Теперь к её мнению прислушивались и уважали. Конечно же, это обстоятельство весьма льстило ей. Она уже давно мечтала о том, чтобы увеличить своё влияние в церкви, которая стала смыслом её жизни. Должность казначея за годы усердной службы стала не больше, чем подачкой, и женщине хотелось чего-то более значительного. Роль новоявленного пророка подходила как нельзя лучше. И не беда, что пророчество — всего лишь плод её разгулявшейся фантазии. Чем дальше, тем больше стиралась грань между реальным и желаемым в её голове, и снизошедшее на неё прозрение даже для самой женщины принимало постепенно действительно божественное происхождение.