Кроссворд игральных автоматов

Глеб Соколов

5. Ошеломление Люси Тупозаглотышевой

— Второй «рено» покупает за два дня! Офигеть можно!… — проговорил

сотрудник автосалона. Это был маленький круглоголовый молодой человечек в черном костюме: пиджак на четырех пуговицах, ворот запахивается чуть ли не в десяти сантиметрах под кадыком. Рубашки не видно — какая она? — во весь ворот торчит широченный розовый галстук. И огромные уши — двумя лопухами по бокам стриженой головы.

— А ты уверен, что это он? Тот, вчерашний?… — недоверчиво спросил второй — выше среднего роста, худощавый, с длинным, загибавшимся книзу носом и рачьими глазами.

— Еще бы!… Я его хорошо запомнил! И костюм на нем тот же, что и вчера. Только сумок нет… Вчера он был весь обвешан сумками…

— Распродался уже… — пробормотал длинноносый по фамилии Чинарев.

Дэн Скотопасских и Виталий Кошелев стояли в десяти метрах от стола с компьютером, за которым беседовали продавцы. Покупатели осматривали новенький изящный «рено». Кошелев пребывал в совершенном восторге. Машина нравилась. Никогда бы не мог подумать, что скоро поучаствует в покупке эдакой штукенции.

Новенькие сиденья с обивкой из недорогой ткани — укрыты прозрачными целлофановыми мешками. Пухлый руль, приборная доска, торпеда — все источало невыветрившийся запах пластика.

— Класс!… — потрясенно выговорил Виталий.

— А я тебе говорил!… А ты не верил!… Это — то, что нам нужно!…

До продавцов автосалона, оформлявших документы, доносилось «А я тебе говорил!… А ты мне не верил!» И так минут пятнадцать. На шестнадцатой минуте лопоухий понял — ничего не получается. Компьютер отказывался выдавать требуемый документ.

— Черт бы их побрал! — разразился обладатель широкого галстука, удачно скрывавшего несвежую рубашку. — Покупают тут «рено» каждый день… А что я им, железный что ли?!… Хоть бы через день ходили!…

«А я тебе говорил!… А ты не верил!» — продолжало нестись от дальней стенки автосалона. Там стоял «рено», деньги за который были уже получены.

— Нет… Все! Полная труба! — пробормотал лопоухий. — Ничего не работает!… Теперь они от нас до ночи не уедут. Проклятая автоматизированная система!… Что же делать?!… Стоп… Что это такое?… Погоди, что это?

Чинарев, до этого смотревший на экран невнимательно, судорожно вильнул головой.

«Вы уверены, что вы хотите отформатировать жесткий диск? Да. Нет.» — выскочило на экране.

Лопоухий попытался навести курсор на эту странную, ничем не спровоцированную надпись, но это ему не удалось — при приближении стрелочки надпись сама собой отпрыгнула в угол экрана. Лопоухий тупо взглянул на своего товарища.

— Что это? — вялым голосом спросил он.

— А я откуда знаю…

Лопоухий опять подвел курсор. Ужасная рамка отскочила в сторону… Широкий розовый галстук, казалось, сам собой полез у лопоухого из под пиджака.

Он щелкнул мышью. Просто так, ни на чем… Согласие «Да», которого он не нажимал, на мгновение выделилось и исчезло. Выскочило окошко форматирования диска.

— Что же это?!… — лопоухий вытаращился на экран. — Спасите! Да помогите же кто-нибудь!…

В этом вопле звучала бездна отчаяния.

— Эй, вы долго там будете колдовать?!… — зычным голосом выдал могильщик. — Нам ехать надо…

— Вирус! Вирус! — завопил лопоухий. От ужаса волосы на его ногах встали дыбом и зашевелились.

Снимая с себя ответственность, Чинарев поспешил из торгового зала. Зайдя во внутренних помещениях в комнатку бухгалтеров он проговорил сидевшей там в одиночестве худущей девице — у нее были рыжие крашеные волосы:

— Люда только что на компьютере жесткий диск отформатировал!… Там вся база данных! Все-все!…

* * *

«Смело товарищи в… О-па!

Духом окрепнем в борьбе!

В царство свободы дорогу,

Эх да блин оп-па проложим себе!»

Революционная песня разносилась над прекрасной современной улицей.

Перевший ее лопоухий человечек размазывал по лицу слезы. Он был уволен.

Народу на тротуаре было мало, а потому певец не чувствовал внимания публики. Вдоль бордюра стояли припаркованные машины, — их было множество. Работали рестораны — шум голосов и звон посуды доносился из дверей. Посетителям рано было расходиться. Тротуары пустовали.

Два-три особняка, из тех, что славятся офисами солидных корпораций, — ничего не производят, зато близки к правительству, — стояли с темными окнами. Трудовой день и организация денежных потоков уже закончены. Люди давно разъехались.

У входа в особняк, украшенного колоннами и статуями античных героев, лопоухий остановился.

— Гнида долговязая!… — проговорил он отчетливо. В голосе звучала ненависть и песня отчаяния.

Про царство свободы он более не горланил.

Тут же из тени, создаваемой гипсовым античным героем, выступил рослый человек. Не стесняясь преградил путь лопоухому. Тот отшатнулся и уставился на незнакомца.

— Это я-то?!… — угрожающе, тщательно разделяя слова, выговорил человек из тени.

Лопоухому он показался очень старым — чуть ли не дедушкой, — однако одетым по молодежной моде. Это был плохо выглядевший работник пера Иван Харепробойцев.

— Нет!… — поспешил уверить лопоухий человечек. — Чинарь! Паскуда!… Это он в компьютер вирус занес. А меня уволили. Постой, а может это вовсе и не Чинарь вирус внес?… Как же я сразу не догадался!… Это же афера! Ясный корень, афера! Заговор, преступление!…

Работник пера как раз в эти дни искал тему для журналистского расследования. Ему хотелось соорудить что-нибудь из ряда вон, так, чтобы прогреметь на всю страну! Но темы до сих пор не было.

— Какое еще такое преступление?…

«Только бы этот пьяница мне все откровенно выложил!» — молил Господа Иван Харепробойцев. — «Боженька, пожалуйста! Ты же видишь: нуждаюсь в твоем заступничестве! Больше всего на свете требуется хорошенькая темочка для журналистского расследования».

— В последние дни в нашем автосалоне один и тот же человек постоянно покупает одну и ту же модель «рено». Купил уже две штуки. Сегодня так торопился, что уперся вообще без документов.

— Семен Дуборыльцев… — представился Иван Харепробойцев. На всякий случай он конспирировался. Во времена оные — не лишне.

— Люся Тупозаглотышева! — протянул руку лопоухий.

— Е-мое, а я думал ты мужик!

— Нет, я девушка!… Но баб ненавижу! И потому одеваюсь во все мужское. Это новая мода среди нас, московских девушек…

Лопоухий тоже конспирировался. Делал он это изысканно. Харепробойцев поверил.

Любой нормальный человек, видя мужчину, представляющегося женщиной, думает, что это извращение. Иван подумал, что все в этом мире настолько съехало к катушек, что он, при всей журналистской проницательности, больше в состоянии отличить мужчину от женщины.

«Как же жить?! — ужасался Иван. — Как же заниматься сексом если женщины и мужчины неразличимы?! Один выход — не заниматься им вовсе!…»

Тоска охватила Харепробойцева. Чудовищные уши Люси Тупозаглотышевой торчали перед его лицом. «Если молодые женщины дошли до такого, то что же случится с мужчинами?» — с ужасом думал журналист. В голове его рождался план эпической статьи. Тема расследования была на время забыта. В будущей статье Харепробойцев обличал современность, предлагал насильно переодеть Люсю в женское платье и ратовал за простую жизнь.

* * *

— Скотопропойцев! Скотопродавцев! Скотоубивцев!… Скотосвинкин! — неистовствовал Люда.

Пока Иван клокотал журналистскими страстями Тупозаглотышев яростно мусолил прошедший день. Он отошел от Чинарева и сосредоточился на молодом покупателе. Его фамилию он склонял на все лады.

— Скотокабанчиков! Скотособакин! Скотоублюдков! Ското…

— Скотособакин… — с неожиданной задумчивостью произнес Харепробойцев. — Значит, его фамилия Скотособакин… А где он работает?

— Если бы знать… — вслед за новым знакомым Люда посерьезнел. — Скотособакин!… Все из-за него…

Иван вздрогнул. Его дерганые мысли вновь повернулись.

— Молодец! Ты догадалась!… — голос его был зловещ. Он не смотрел на Люду. — Все из за таких, как он!… Каждый день «рено» покупают!… Скотособакин… — журналист заговорил с ненавистью. — И такие, как ты, Люся, появились из-за них, Скотособакиных… Из-за них теперь мужчины и женщины неразличимы. А ты вынуждена ходить в мужском костюме и ненавидеть нас, мужчин…

— Да, это правильно… — подтвердил лопоухий Люда. — Скотособакин ко всему руку приложил.

— И уши тебе это они оттопырили!… — Харепробойцев бросил на Тупозаглотышева короткий взгляд.

— Не исключено… Сегодня я могу в это поверить. Два «рено» за два дня. И одновременно — жуткий вирус в компьютере и мое увольнение. Все это — звенья одной цепи.

— А имя ей — Скотособакин! — с ненавистью проговорил журналист.

— Да!… — с той же ненавистью, встрепенувшись, подтвердил Тупозаглотышев. — Все нити сходятся к одной Скотособаке!