Глава 5
— Сэр, позвольте обратиться.
— В чем дело, Джарвис? — рассеянно спросил Тони Старк.
Он был очень занят — сосредоточенно перенастраивал системы жизнеобеспечения костюма Железного Человека. Охлаждающая установка после недавнего сражения выдавала лишь двадцать процентов мощности, и это могло привести к смерти. Костюм генерировал много тепла, поэтому, чтобы системы работали бесперебойно в течение продолжительных периодов времени, было совершенно необходимо остужать все компоненты без промедления. Тони вовсе не улыбалось свариться заживо в этой консервной банке.
— Нечто приближается к Башне Старка, — сообщил компьютер. — Движется на сверхзвуковой скорости.
— Как интересно, — произнес Тони. — А поподробнее?
— Объект не соответствует конфигурации известных ракет или летательных аппаратов.
— Каков приблизительный размер?
— Аппарат небольшой, два метра в длину, но довольно плотный. Он достигнет башни через восемьдесят три секунды.
Тони продолжал паять, не поднимая головы.
— Какой у него источник энергии?
— Инопланетного происхождения, — ответил Джарвис. — Я готовлю контрмеры, сэр.
— Великолепно. Как ты думаешь, что это такое? Летающая тарелка?
— Нет, сэр. Объект имеет цилиндрическую форму и, по-видимому, состоит из органической материи. Я вижу его в прицел.
Помолчав, Джарвис сообщил:
— Обновление: объект снижает скорость. Сэр, полагаю, это может быть человек.
— Уж не Тор ли это? — спросил Тони.
— Анализирую данные, — ответил Джарвис. И вскоре подтвердил: — Да, сэр. Это действительно Тор.
Джарвис — компьютерная программа и не должен бы испытывать смущения, однако Тони показалось, что в металлическом голосе прозвучали нотки сожаления.
— Ошибся? Ну ничего, Джарвис, бывает, — сказал Тони.
— В программу закралась ошибка, — заявил Джарвис. — Теперь я ее исправил.
— Вот и молодец. Когда он долетит, пригласи его войти.
— С радостью, сэр.
Тор всегда входил с таким видом, будто ожидал торжественной встречи, со звоном настоящих литавр. Ждал, что затрубят трубы, ударят в барабаны и запоют альпийские рожки… или какие там инструменты приняты в оркестре Асгарда. Когда Тони предложил гостю стул, Тор опустился на него как на трон, хоть тот и был слишком мал, чтобы выдержать такое сравнение.
— Кажется, я дарил тебе ретранслятор, — напомнил Тони. — Брал бы ты его с собой, когда летишь в гости. Джарвис чуть не подстрелил тебя.
— Прошу прощения, — ответил Тор. — Та штуковина пропала в бою.
— А, так вы нашли с кем повоевать в вашем райском уголке, — констатировал Тони. — Может, расскажешь, в чем дело?
— Возникли некоторые разногласия. Далеко отсюда. Это дело моего отца… а Земли совсем не касается.
— Может, да, а может, и нет. ЩИТ сообщает о всплеске визитеров из внесолнечного пространства. Никаких угроз не поступало, но наши ребята настороже. Собирают информацию где только можно. Вероятно, и ваш отчет им не помешает, хоть и не касается Земли напрямую. Я пытался отыскать по их просьбе Капитана Марвел, но пока безуспешно. Она…
— Ах, ее… — протянул Тор. — Наши пути пересекались. Она тоже сражается в космосе. И будет там занята еще некоторое время.
— Нельзя ли поподробнее?
— Она ничего не рассказывала, — пожал плечами Тор. — А я не спрашивал. — Он слегка поерзал на стуле. — Марвел попросила меня об одолжении.
— Каком?
— Вернуться сюда, к вам. Защитить Землю. В своих космических путешествиях Капитан увидела много… опасного. Она хочет, чтобы ее родная планета была под надежной защитой, — Тор безотчетно схватился за рукоятку Мьёльнира. — Я согласился из уважения к ее воинской доблести и прозорливости, — добавил он.
— Так вот почему ты вернулся!
Тор снова пожал мускулистыми плечами:
— По правде говоря, ее просьба совпала с желаниями моего сердца. С тех пор как преступления моего брата соединили нас, Старк, меня разрывало на части. Долг сына Асгарда влечет меня домой, к отцу, правителю наших земель, но сердце мое здесь, на этой планете, со смертными. Связь с Землей выкована века тому назад, но я высокомерно не замечал ее. Лишь позже, когда я научился смирению, сердце мое снова открылось.
Тор смотрел на Тони искренне и очень серьезно.
— Вот что, давай-ка проверим, правильно ли я тебя понял, — предложил Старк. — Говоришь, ты вернулся.
— Воистину.
— Вот и отлично. Ты нам очень пригодишься, к тому же пресса тебя обожает, что тоже не повредит. До сих пор находятся всякие, кому не нравятся Мстители.
— Кто смеет выступать против? — возвысил голос Тор. — Разве не сражались мы за все человечество?
— Да, было дело, — кивнул Тони, — но все немного сложнее. Эти космические сущности, с которыми мы сражались, невероятно сильны и ставят под угрозу само наше существование, но для большинства смертных — это пустой звук. Да, они привносят в жизнь планеты некоторую… неопределенность. А как выглядим в глазах простых людей мы? Один в металлическом скафандре, другой — космический викинг-полубог, третий — перевоспитавшийся убийца, четвертый — зеленый монстр…
— Но есть же Капитан Америка. Ему-то они доверяют!
— Да, — подтвердил Тони. — Стив — наше достояние. Но я всего лишь пытаюсь объяснить тебе: для людей мы все тоже принадлежим этой когорте новых, пугающих космических сущностей. Обыватели задаются вопросом: вдруг мы пойдем против них? Решим внезапно, будто сами знаем, что лучше для человечества, и навяжем нашу волю миру?
— Но Мстители никогда не пойдут таким путем, — возразил Тор.
— Ты это знаешь, — согласился Тони, — и я знаю, а вот люди подозрительны, и не без причины. В прошлом землян не раз предавали лидеры наций, которым они доверились, корпорации, утверждавшие, будто отстаивают их интересы, да и сами технологии, предназначенные для улучшения их жизни.
— Но не мы, — настойчиво напомнил Тор. Он подался вперед, и стул под ним жалобно скрипнул. — Капитан Америка никогда бы…
— Это точно. Кэп всем нравится. У него отличный послужной список. Ему рукоплескали еще деды и прадеды нынешних поколений. Он не чудовище, созданное радиацией, и не пришелец из иного мира…
— Ты же говорил, что эта ваша «пресса» меня любит.
— Ты само очарование, — признал Тони, — к тому же честный и добродушный. И на фотографиях получаешься идеально. Вот тебя все и любят сейчас.
— Я очень стараюсь, — Тор снова откинулся на спинку стула.
— И это к лучшему, — сказал Тони. — Слушай, я рад, что ты вернулся. Давай-ка позовем ребят, и ты расскажешь нам о своих приключениях! Может, ты и прав, и твои недавние битвы никак не связаны с нашей планетой, но лишняя информация никогда не помешает.
— Наверное, про асгардских канализационных ящериц я вам пока рассказывать не буду, хотя у них интересные ритуалы спаривания, — заметил Тор.
— Да, об этом нам лучше не слышать, да и увидеть такое чудо, надеюсь, не придется.
— Раньше ящерицы жили только в Нижнем Мире, потом их принесли в Асгард как домашних питомцев, а они…
— Очень интересно, — прервал его Тони. — Можно без подробностей? Как-нибудь в общем…
***
Брюс привык просыпаться в незнакомом месте. Очнувшись после превращения в Халка, он часто не мог сразу припомнить, где находится, как сюда попал и что натворил в образе зеленого великана за прошедшие часы или даже дни. Потому доктор Бэннер немного обеспокоенно огляделся: небольшая комната, очень просто обставлена — всего лишь книжный шкаф и кофейный столик с часами, рядом с которыми лежит его телефон. И странная кровать…
Хорошо, что есть кровать! Халк обычно заваливался спать где придется, не усложняя жизнь поисками кровати. Все вокруг вроде бы целое. А сам Брюс в футболке и шортах. Обыкновенного размера, не разорванных и не растянутых до неузнаваемости. Просто прекрасно.
А потом он все вспомнил. Они ужинали с Моникой — устрицы, лосось, заварной крем. Затем вышли прогуляться, дышали ночным воздухом, мило беседовали. И вот он в кровати, выспался и прекрасно себя чувствует.
Кто-то ходит по квартире — наверное, потому он и проснулся, от звука шагов. Брюс встал, надел брюки и вышел из комнаты.
Квартира оказалась небольшой: спальня, туалет, душ, кухня и скромная гостиная с видом на здание с окнами из зеленого стекла, в которых отражалось утреннее солнце. Моника уже сидела за кухонным столом, полностью одетая, и что-то рассматривала на экране телефона. Когда Брюс вошел, она подняла голову и положила телефон на стол.
— Доброе утро, — приветствовала она Бэннера. — Ты встал. Я только что подумала, не разбудить ли тебя.
— Я проспал? — осведомился он.
— Нет. У нас достаточно времени. Успеешь принять душ. Позавтракаем по дороге.
— Отлично, — ответил он. — Я сейчас.
На завтрак они взяли кофе и булочки в маленьком кафе, голубоглазая хозяйка которого весело поболтала с Моникой по-итальянски. Сели на террасе за металлический круглый столик. Люди и машины появлялись и исчезали в утреннем тумане как призраки, так что казалось, будто реальны только они двое.
Брюс улыбнулся и отломил кончик круассана, вспоминая другие времена, другой завтрак.
— Сейчас ты вспоминаешь, как в Нью-Мексико я подала тебе на завтрак печенье, — сказала Моника.
Он замер, не донеся круассан до рта.
— Господи, — выдохнул он. — Как ты это делаешь?
Нью-Мексико случился очень давно, и тогда они даже не были на свидании. Просто встретились утром, чтобы просмотреть лабораторные записи перед важным экзаменом. Она выставила на стол тарелку с печеньем и две чашки кофе, так и не заметив озадаченного выражения его лица.
А он тогда все раздумывал, не пригласить ли ее на ужин… но так и не решился.
Может, и правильно поступил. Согласись она тогда, разве смогли бы их отношения пережить все события, произошедшие с ним через несколько месяцев?
Даже лучше, что все происходит теперь, когда-то он наконец-то пришел с Халком к некоторому… нет, не к полному взаимопониманию, конечно. Но это было по крайней мере некое перемирие. И теперь можно подумать о чем-то еще. Правда, о чем именно, Брюс пока не решил.
— Просто угадала, — улыбнулась Моника. — Я тогда все думала, почему ты так странно улыбаешься, глядя на то печенье? И чисто гипотетически…
— Ты в то утро сказала, будто ничего лучше не нашла.
— Да, так и было, — ответила она. — А когда поняла, что ты не на шутку удивлен, ужасно расстроилась. Я-то надеялась произвести хорошее впечатление на моего великолепного партнера по лабораторным исследованиям.
Моника отпила кофе, а Брюс улыбнулся, глядя на нее. Надо же, самое обычное утро. И они — самые обычные. Ему очень хотелось, чтобы так было всегда.
— Можно задать тебе вопрос?
— Конечно.
— Почему ты предпочла заняться исследованиями с Джорджем в АИМ? Ведь ты могла бы работать в огромной лаборатории, получать неограниченное финансирование.
— Все это я и получила благодаря вам с Тони. Но я понимаю, к чему ты ведешь. Наверное, мне захотелось работать с единомышленником. Не просто стать винтиком в машине, которую спроектировал кто-то другой. И посмотри, что получилось! Я с Джорджем, Тони и тобой занимаюсь именно тем, к чему всегда стремилась. Делаю мир лучше.
Моника поставила чашку и сконфуженно отвела взгляд.
— Понимаю, звучит банально, но я действительно об этом всегда мечтала, — она снова взглянула на Брюса. — И хотела, чтобы меня оценили по заслугам. Разве я прошу слишком многого?
— Вот это да! — воскликнул Брюс. — Никак не забудешь того научного конкурса в школе, когда тебе присудили всего лишь второе место?
Моника сдвинула брови.
— Я тогда изобрела и представила программируемый автонож! — воскликнула она. — А он принес на конкурс простейший вулкан! Построить который ему помог добрый папочка! Разве справедливо было отдавать ему первое место? Ведь я…
— Стоп, — сказал Брюс, поднимая руку, чтобы прервать поток слов. — Зря я вспомнил тот случай.
Морщинки на лбу Моники разгладились, и она улыбнулась:
— Вот видишь, я все воспринимаю слишком серьезно. А ты всегда мог вернуть меня к реальности, Брюс. И мне это нравится. Мне очень нужно помнить, ради чего я все затеяла.
Он пристально посмотрел на нее — Моника, похоже, говорила искренне, ничего не утаивая.
Брюс взял ее за руку.
— Я все понимаю, — произнес он. — Это справедливо. Ты заслужила право идти своей дорогой. И я не сомневаюсь, она приведет тебя к удивительным приключениям.
— Спасибо, — сказала Моника и отставила опустевшую чашку. — Мне очень приятно слышать это от тебя.
— И я хотел бы… остаться с тобой. И пройти этот путь вместе.
— Конечно, — тихо ответила она. — Я бы тоже хотела пройти его с тобой.
***
Глядя на монитор, Эмиль следил, как Моника Рапачини и Брюс Бэннер подходят к зданию. Он хотел удостовериться, что система распознавания гостей узнает их и среагирует как положено. Уже неделю барахлил блок, отвечающий за опознавание посетителей, и Эмилю только недавно удалось его починить. Ученые достали удостоверения личности, поднесли их к сканеру, и загорелась зеленая лампочка. Эмиль переключил систему на автоматический режим и убедился, что гости благополучно вошли в здание.
Конечно, Эмиль знал, кто такой Бэннер. Если Мститель действительно захочет войти, его не остановят никакие системы охраны.
И не сказать чтобы Эмиль этому радовался. Еще ребенком, в Загребе, он уяснил: удержать кого-то на расстоянии можно только силой оружия. Не угрожая, а именно показывая, кто сильнее. Вся оборона лаборатории была построена скорее в пассивном ключе, и в этом был ее основной недостаток. АИМ требовались более… агрессивные меры предосторожности.
Эмиль начал работать в этой организации, когда она была крошечным стартапом. Он защищал хозяев и работников от мошенников, кибератак и краж. Однако сейчас за кирпичными стенами старого склада собрали научного оборудования на миллионы долларов. Угроза спланированного вторжения значительно повышалась, и с этим стоило считаться. А теперь появился и Старк, и Мстители… прилетел Халк собственной персоной… все менялось слишком быстро, и Эмилю казалось, будто его положение становится день ото дня менее устойчивым. Надо обязательно показать, что начальник службы безопасности в состоянии защитить АИМ не хуже любого так называемого супергероя.
Пришла пора получить согласие начальства и средства на реорганизацию охраны. Тарлтон, казалось, понимал, о чем речь, но был постоянно занят и к обсуждениям не стремился. Рапачини посоветовала Эмилю проанализировать возможные затраты, и он уже начал составлять отчет.
Он очень хотел сделать все правильно. Эмиль знал свою работу и был намерен это доказать. Приехав в США, он надеялся начать жизнь с чистого листа. Никогда не рассказывал о прошлом — войне, армейской службе, о том, как служил за деньги непонятно кому. Никто не мог узнать о нем худшего; за годы, проведенные в Америке, он ни с кем так и не сблизился. Возможные друзья и возлюбленные неизбежно ощущали пробелы в его рассказах. Естественное недоверие американцев к приезжим лишало его перспектив как в личной жизни, так и в профессиональном плане.
Возможности в Америке все же не безграничны даже для тех, кто там родился. А когда приезжаешь из глуши, то и начинаешь с самых низов. С тех пор как Эмиль заявился в Америку из своей раздираемой войнами страны, оптимизма у него значительно поубавилось. На этот раз ему очень повезло с работой. И он не собирался ее терять.
