Смертельный номер

Григорий Андреевич Кроних, 2023

Погибшему в аварии бизнесмену во время похорон в гроб положили пейджер, чтобы близкие могли посылать ему соболезнования на 9 и 40 дней. Через некоторое время вдова, брат и компаньон покойного начинают получать от его имени угрожающие сообщения. Мертвец обвиняет их всех в покушении на него, все трое чувствуют вину и пытаются с ним связаться по номеру пейджера. Череда смертей продолжается. Дело расследуют милиционер и журналист. Кто первым разгадает загадку посланий из могилы?

7

— В офис, — бросил Соломеин шоферу, устраиваясь на заднем сидении"Мерседеса" — близнеца Валериной машины. Он терпеть не мог привычку совноменклатуры ездить впереди, что по-западному означает — на месте телохранителя. Борзов тоже всегда лез вперед и, когда они ехали вместе, разговаривать приходилось в затылок. Виктор Игнатьевич удобно умастился в уголке и замер. Ему предстояло настроиться на разговор с неприятным типом. Алексей Николаевич был обезоруживающе вежливым и необъяснимо опасным. Его тихий голос подавлял все вокруг. Рядом с ним Соломеин чувствовал себя, как иногда с Борзовым, — неуверенно.

Виктор Игнатьевич родился в Новосибирске и тут же прожил всю жизнь. Учился в новосибирском филиале Свердловского юридического университета. Папа-прокурор в столицах особых связей не имел, и там устроить сына не смог. Витя пообижался, конечно, но потом решил, что пользоваться надо тем, что бог послал. По учебе помощь ему не требовалась, а при распределении пришлось постараться. Виктор пошел по стопам отца и стал помощником прокурора. Но слишком явный карьеризм оттолкнул от него коллег, а попытки подсидеть начальство пошли прахом. Соломеина из прокуратуры уволили по сокращению штатов. Виктор Игнатьевич отпустил усики и стал адвокатом.

На новом поприще звезд не хватал, зато завел множество полезных знакомств. И когда разразилась перестройка, он уже был готов предпринять новую попытку стать в жизни хозяином. Но созданный им кооператив неожиданно лопнул, слава богу, долги Виктору Игннатьевичу удалось повесить на компаньона.

Что-то не связывалось, не складывалось у Соломеина. Может быть, не хватало удачи? Он снова на время затих, занимаясь только юридическими консультациями тех, кому удачи хватало. Спустя год его познакомили с Борзовым.

Валерий Миронович — здоровенный, басистый, полный энергии, маленькому Соломеину показался первобытным монстром. Но одно свойство нового знакомого затмевало все другие: он притягивал деньги. Борзову удавались удивительные аферы, просчитать которые изощренный казуистикой законов мозг Соломеина не мог. Валера действовал на уровне интуиции, и она его никогда не подводила. Виктор Игнатьевич понял, что судьба предоставляет ему еще один шанс. Он вцепился в него ногтями и зубами. Соломеин сделал все, чтобы быть полезным Валерию Мироновичу, чтобы стать незаменимым для Медведя. И, наконец, его час пришел, Борзов пригласил его в фирму компаньоном.

— Мне известно, — при этом сказал тот без всякой дипломатии, — как ты подставил своего компаньона по кооперативу. Со мной такой номер не пройдет, прибью.

Потом Борзов заржал, как глухая кавалерийская лошадь и повел Виктора в ресторан обмывать создание корпорации.

Пробежавший от угрозы по спине холодок быстро забылся, Виктор Игнатьевич решил, что это скорее хамская шутка, чем серьезное предостережение. Корпорация быстро развивалась, обороты росли. Соломеин втайне гордился гладким течением дел, считая, что в том немалая заслуга его предусмотрительности, юридической грамотности. А Борзов, не оглядываясь на подобные"мелочи", планировал захват все большей части рынка отделочных материалов — главной специализации их фирмы.

Но однажды случилась серьезная неприятность. Магазин партнера, которому они только что поставили крупную партию товара, сгорел дотла. Партнер — Леня Котов прибежал в слезах и соплях к Валере в офис и поклялся, что, получив страховку, возместит все убытки.

— Сочтемся, — махнул рукой Борзов, — свои люди.

Виктору Игнатьевичу показалось, что компаньон слишком легко отнеся к потери прибыли (страховка на нее не распространялась) и чуть было не сказал ему об этом. Но потом рассудил, что деньги не такие уж большие, а Борзов свое решение менять не любит. Котову дали неделю на подсчет убытков и подготовку предложений, как и когда можно компенсировать потери. Более того, проявляя участие, Валерий Миронович послал на помощь к Лене своего менеджера.

В конце недели, в воскресенье, в загородном конном клубе состоялась встреча партнеров. Котов снова горячо, со слезой умиления, поблагодарил за внимание Борзова и даже его — Виктора Игнатьевича, и попросил на полгода отсрочку для уплаты долга.

— Под какой процент? — поинтересовался тогда Соломеин.

— Ну.., — глубоко задумался Котов, — обычный?

— Мы ведь друзья? — спросил вдруг Борзов.

— Конечно, — согласился Леня, преданно глядя в глаза.

— Разве можно отношения между друзьями измерить процентом? Перевод темы разговора с деловой на личную показался Вик–

тору Игнатьевичу странным. Не так уж они знакомы и… Мысль Соломеина осеклась, когда он глянул на оледеневшее лицо Борзова. Статуя. Настоящий каменный гость!

— Пошли, — Валерий Миронович встал из плетеного кресла, за ним из беседки вышли Котов и Соломеин. Сзади не отставала пара телохранителей.

На маленькой лесной поляне их ждали еще двое людей Борзова, одним из них был менеджер, помогавший Котову. Увидев его, Леня споткнулся. Телохранители подхватили его под руки и больше не отпускали.

— В чем дело? Что случилось? Я все объясню, — заспешил Леня.

Борзову подвели коня по кличке Дюк. Злющий жеребец славился неукротимым нравом.

— Друзья не могут платить друг другу проценты. Они могут или помогать… или предавать друг друга.

Котов что-то заверещал, но слов Виктор Игнатьевич не запомнил. Действие поглотило все его внимание. Двое охранников подтащили Леню к конскому хвосту и растянули за руки, как на кресте. Борзов взял плетку и хлестанул коня. Дюк взвился на дыбы, его дернули за уздечку, конь опустился на передние ноги и лягнул задними. Удар копыта пришелся в грудь. Серповидный след мгновенно пропитался кровью. Котов в последний раз всхлипнул, падая ниц.

— Согласен на обычный процент, — сказал Борзов, усаживаясь в седло, — ведь больше мы не друзья?..

Даже теперь, уютно покачиваясь на толстых кожаных подушках"Мерседеса", Соломеин поежился, словно от могильного сквозняка, по спине от давнего ужаса пробежали мурашки. И это — когда Валера уже неделю как мертв.

А тогда, как только смог нормально соображать, Виктор Игнатьевич понял, что недооценивал Медведя. Чуть позже он осторожно разузнал, что менеджер, который"помогал"Котову, недавно еще был капитаном милиции. Потому тот и не смог, как собирался,"потеряться", получив страховку. С тех пор Соломеин стал осмотрительнее втройне, но какой-то мелкий червячок противоречия (разуму и чувству самосохранения) вкупе с бешеным желанием разбогатеть любой ценой постоянно толкали Виктора Игнатьевича на обман старшего компаньона, на поиск каналов, по которым можно организовать неконтролируемую утечку денег из фирмы. Пусть это будет тонкий ручеек, но всегда остается надежда, что когда-нибудь он станет полноводной рекой.

Раздумья Виктора Игнатьевича прервались, когда"Мерседес"замер у стеклянных дверей офиса. Соломеин любил толстое бронированное стекло и вообще материалы, которые обладали свойствами, с первого взгляда незаметными. А всех людей при первой встрече тоже считал обманчивыми. По себе знал, что благообразная внешность только более–менее удачная маскировка. Виктор Игнатьевич вышел из машины, когда охранник предупредительно распахнул прозрачную дверь.

Проходя к себе в кабинет, Соломеин видел из коридора склоненные над работой головы клерков. Что означало не избыточное трудолюбие, а тот простой факт, что Виктор Игнатьевич любил назначать для встречи с клиентами одно и то же время. В остальные часы сотрудники позволяли себе в меру болтать и пить кофе. Кто и сколько — Соломеин в точности знал от секретарши, но никогда вслух об этом не говорил. Люди не машины и им нужен перерыв, вынужден был признать младший компаньон. Слишком много бездельничающих он увольнял по другим причинам, как и слишком ретивых. Право на исключительность признавал за редкими людьми.

Вновь устроившись в уютном кресле (удобные сидения — его маленькая слабость), Виктор Игнатьевич едва успел собраться с мыслями, как секретарша доложила:

— Шеф, Алексей Николаевич приехал.

— Хорошо.

Алексей Николаевич, вице–президент банка"Интер" — вот кто тоже, как он сам, никогда не опаздывает. В наше время, пошутил как-то Виктор Игнатьевич, с такой точностью только ракеты запускают, да на"стрелки"ездят.

По адвокатской еще привычке Соломеин достал ручку и уткнулся в какие-то бумаги. Он знал, что эта его манера очень злит Алексея Николаевича, а с раздраженным человеком проще вести переговоры — он чаще ошибается. Впрочем с этим клиентом такой мелкий расчет ни разу не оправдался.

Дверь мягко хлопнула, и Соломеин поднял глаза.

— Алексей Николаевич! — изо всех сил улыбнулся хозяин кабинета и вышел из-за стола навстречу дорогому гостю.

Пришелец пожал протянутую руку.

— Присаживайтесь, — пригласил Виктор Игнатьевич и нажал кнопку селектора.

— Кофе, пожалуйста, Ирина Михайловна.

Партнеры уселись в кресла, стоящие по сторонам журнального столика. Глаза–бусинки Алексея Николаевича твердо, не мигая, смотрели на Соломеина. Виктор Игнатьевич старался выдержать взгляд рептилии, но тут вышколенная секретарша принесла кофе, и поединок оборвался.

— Прошу, — Соломеин добавил себе в чашку сливок, а гость отказался. Он и сахару не взял. Виктор Игнатьевич аккуратно размешал кофе.

— Предложенная вами новая схема движения денег меня устраивает. Чем проще, тем экономнее. Но вот трансферты… Они могут привлечь постороннее внимание.

— Чепуха, — бросил Алексей Николаевич, — сейчас и компроматом-то никто не интересуется.

— Но…

— Излишне любопытных я беру на себя.

— Конечно, служба безопасности в вашем банке выше всяких похвал и…

— Это мои дела. Безопасность я обеспечу. А что можете обеспечить вы, Виктор Игнатьевич?

— Увеличение суммы договора в полтора раза.

— Мало. Давайте в два?

— После этой нелепой смерти Саши мне, конечно, проще достать деньги, но не такую сумму… пока.

— Хорошо, пусть полтора, но в следующий раз подумайте над большей суммой.

— Процент сохраняем.

Алексей Николаевич кивнул и отпил кофе.

— Я готов подписать договор прямо сейчас.

— Я не против, — сказал Соломеин и потянулся за бумагами на столе. И вдруг откуда-то донесся настойчивый зуммер. Знакомый звук, но… Пейджер! Виктор Игнатьевич вспомнил, что приборчик, которым он не пользовался с тех пор как обзавелся мобильной связью, был ему подарен и оплачен вперед фирмой–производителем. Вот Соломеин и хранил его в ящике стола — не выбрасывать же.

Виктор Игнатьевич уже взял в руки проект договора, но пронзительный сигнал действовал на нервы.

— Извините, Алексей Николаевич. — Бизнесмен обогнул стол и достал из ящика черную пластиковую коробочку. Машинально он посмотрел на экран и прочел сообщение. Потом перечел, шевеля губами, как первоклассник. Поднес руку к глазам и опять уставился на текст послания. Его лоб вдруг обметало испариной, чего не бывало даже в парной.

— Что, почерк неразборчивый? — не меняя змеиного холода глаз, пошутил гость.

— Батарейки сели, — прошептал Виктор Игнатьевич.

— Вы сейчас собираетесь перезванивать или мы, наконец, займемся договором?

— Конечно, конечно… э-э-э, — Соломеин судорожным движением промакнул лоб. — Прошу меня извинить, Алексей Николаевич, но мне нужно еще раз обдумать ваше предложение.

— Это шутка?

— Нет.

— Хотите перестраховаться? Думаете выторговать более выгодные условия? — сообразил Алексей Николаевич.

— Мне нужно подумать, — повторил заклинание Виктор Игнатьевич.

— Что, получил предложение получше? — с угрозой в голосе произнес банкир. — Меня не кинешь, я сам кого хочешь…

— Нет, нет, — сказал Соломеин, — я вам позвоню в течение трех дней, обещаю. Просто обстоятельства складываются таким образом, что я не имею теперь возможности…

Алексей Николаевич скривился.

— Не дольше трех дней. И не крути со мной, — банкир еще раз внимательно посмотрел на партнера, встал и вышел из кабинета.

Виктор Игнатьевич этого, кажется, не заметил. Он втянул ноги на кресло и скрючился. Словно человек, внезапно оказавшийся в центре лабиринта и не знающий куда идти.