БЕСсильный чемпион. Том 3

Григорий Володин, 2022

Ты спас вымирающее человечество. Перебил полчища демонов, одолел их Генералов, сбросил в лаву главгада, а затем оказался в другом мире, ослабленный, без доступа к местной силе. Все вокруг по привычке называют тебя Бесенком и с насмешкой кличут чемпионом. Так почему бы им не стать? Чемпионом по прозвищу Бес.

Глава 2 — Расстаться можно и любя…жарко любя

На следующий день я наконец попадаю на тренировку.

— Построение! — зычно гаркает тренер Аделина на весь клуб.

За полминуты команды встают в шеренгу. В зале повисает тишина. Татарке отлично подошла роль инструктора дворянят. Вертит ими как хочет, не взирая на титулы и гонор.

Для приличия конечно, я тоже строюсь со всеми. Любуюсь Алмакаевой — полные груди плотно облегает черный спортивный костюм, темные волосы свисают на смуглый лоб. Узкая талия и крутые бёдра. Даже удивительно, что такая шоколадка еще не замужем.

Команды Кали и Белоснежки, естественно, тоже тут. Пепельноволосая княжна бросает раздраженный взгляд на простолюдинку, та незаметно от тренера показывает ей палец. Потом Кали замечает мой недобрый взгляд и судорожно прячет руку за спину. Делаю в памяти зарубку: ремня — хорошего ремня каждой по заднице.

— Сегодня Артём поделится с нами своими начальными медитациями, — встает перед учениками Аделина. — Будьте вежливы, и позвольте вашему товарищу показать себя. Начинай, Артем.

Выхожу к тренеру.

— Рассаживаемся на твердой поверхности, — командую. — «Поза портного».

Когда все располагаются в стороне от татами, скрестив ноги и выпрямив спину, поворачиваюсь к татарке:

— И вы, сударыня, — мягко произношу.

Тренер сверлит меня буйным взглядом, но послушно плюхается вместе с учениками. Скрещивает длинные ноги.

Сам я усаживаюсь лицом к ученикам. Начинаю с вводного инструктажа.

— Моя техника медитации построена на основе цигун…

— Китайщина, — фыркает одна из амазонок Белоснежки. Кажется, эту рыженькую я подстрелил, когда наши команды соревновались.

Но не факт, что девчонка саботирует именно из-за меня. Сейчас в российском обществе процветают антикитайские настроения. Погранвойска постоянно устраиваю мелкие стычки, да еще эта Корея, негласный вассал Пекина, на которого облизывается Москва. Проясню ситуацию.

— И что плохого в китайщине? — поднимаю бровь.

— Как что?! Узкоглазые — наши враги, — рыжая задирает маленький носик, янтарные глаза загораются воинственным блеском. Симпатичный бельчонок, хоть и егоза.

— Допустим, — не опровергаю истинность аргумента, хоть для меня и дикость считать врагами целую нацию. — Но враги достойные, разве нет? Второе по размерам территории и первое по количеству живы-воинов государство. С Поднебесной считается весь мир, и даже мы. А сколько чемпионских поясов носят китайские ушуисты?

— Но…они же у наших отобрали эти пояса! — восклицает сгоряча рыженькая. — У наших богатырей!

— Чтобы побеждать, надо знать, — спокойно отвечаю. — А чтобы знать, надо учиться. Учиться у всех — у друзей, у врагов. Особенно у врагов. Особенно у сильных врагов. Поняла мою мысль?

— Да… — поджимает ученица розовые губки. — Ладно, я согласна поучиться у тебя.

Не сдерживаю усмешки.

— Надеюсь, не потому что я твой враг.

Ее розовые щеки вспыхивают.

— Нет, что ты! — жарко возражает. — Бес, ты очень даже мне друг!

Белоснежка недовольно смотрит на члена своей команды. Бледный лоб грозно морщится, и рыжая, поняв, что посягнула на «княжеский стол», опускает голову, спрятав за челкой глаза. Но за рыжими локонами по-прежнему угадывается горячий янтарный огонь. Заинтересовалась девушка.

Аделина громко покашливает.

— Ближе к делу,

ученик

, — делает акцент на последнем слове. — Моя секция — не место долгих дискуссий.

Смотрю на тренера. Татарка чуть ли не дымится, смуглые кулаки сжаты до побелевших костяшек. Она-то чего дуется?

Ладно, приступаю к обучению.

— Цигун — способ культивации жизненной силы. Построено на сочетании визуализации образов и модели ритмичного дыхания, — словно с книжки читаю. — На этом принципе мое заимствование заканчивается. Закройте глаза и расслабьтесь. Дышите глубоко и длинно. Чувствуете, как расширяется нижняя часть брюшного отдела?

— Да, — выдыхает верная Кали.

— Чувствую, — не отстает Белоснежка.

— Есть, — Алмакаева.

Остальные тоже подтягиваются, кивая и поддакивая.

Посредством медитации разум учеников освободился, циркуляция живы в теле сбалансировалась. Словесными модуляциями я увожу учеников в сад безмятежности. Заставляю их ощутить поток энергии в теле, взять его за вожжи. Ученики переносятся в иллюзорный мир подсознания.

— Вы поднимаетесь на вершину холма, — подхожу я к самому интересному. — И лицом к лицу встречаете своего врага. Вашего обидчика или, может, обидчика ваших родных. Того, кого больше всего ненавидите. Того, кого хотите, нет, жаждете убить.

Многие вздрагивают, поглощенные неприятными образами. У кого-то дергаются веки.

— Не открывайте глаза, — предупреждаю я. — Не будьте трусами. Смотрите врагу в лицу. Открыто ненавидьте его.

Ученики насупливаются, даже симпатичные лица девушек становятся свирепыми. Больше всех суровая гримаса идет мордашке Кали. Хотя Алмакаева тоже очень похожа на пантеру перед броском на спину тигру.

В Страшном мире у меня не было мудрых учителей, не было пособий по буддизму и прочей дребедени. Я не знал, как поймать дзен. Никто не учил меня умиротворению. Зато сам мир дал мне щедрый урок злости. Мою силу взрастила ненависть к демонам. Топлива этого хватало с избытком.

— Вы смотрите своему врагу — этой сволочи — в лицо? — спрашиваю.

— Да! — отвечает хор голосов.

Размеренное дыхание наполняет зал.

Потом уже я узнал, что в медитации часто используется метод многократного повторения мантр. Мантра — короткое «священное» слово. Обычно это символ какого-то понятия или абстрактной вещи. Моя же мантра совсем иная. Она означает действие, стремление.

— А теперь сконцентрируете всю жизненную энергию и прикажите ему сдохнуть, — ошеломленное молчание. — Назовите своего врага и скажите — «Сдохни!»

Да, «сдохни» — моя мантра, мое «священное» слово.

Сдохни, Яка! Сдохни, Швар! Сдохни, Градгроб!

Сдохни, демон!

Раздается оглушительный гул голосов.

— Сдохните, китаезы! — со стиснутыми кулачками пищит рыженькая, признавшая меня «очень даже другом».

Где-то половина учеников кричит тот же лозунг. Все же глубоко в наших дворянах проросла ненависть к китайцам.

Алмакаева тихо шипит, но мне ее слышно:

— Сдохни, Казань! — Ого, целый город ненавидит. Интересно, что у татарки в Казани случилось.

Некоторые откровения приходятся мне совсем не по душе.

— Сдохни, простолюдинка! — четко выговаривает Белоснежа, длинные ресницы закрытых глаз подрагивают, коралловые губы поджаты.

— Сдохни, седая! — рычит Кали, не слыша никого, кроме собственного голоса ярости.

— Сдохни, Алла! — отчетливо выговаривает Женя Аксюк. Слезы стекают из закрытых глаз барона. Этот фарфоровый солдатик всё еще подметает осколки своего сердца. Ну, пусть попробует дальше слов пойти — следующим череп разобью.

Еще удивляет розоволосая Кира — подруга Кали кричит очень странное:

— Сдохните, убийцы детей! Еще раз сдохните!

Постепенно ученики успокаиваются, мерно мерцают «колодцы», на юных лицах довольные улыбки. Поорали, сбросили напряжение, заодно и меридианы немного закалили.

— Фу-ух, — расслабленно выдыхает Кирилл. — Чувствую прямо прилив сил. Еще пару таких медитаций — и можно ранг Воина смело получать.

— Ловлю на слове, — тут же подкалываю я. — Если не получишь — смоешь с головы эту зелень.

— Черт! — ругается расстроенный парень.

— Конов! — тут же одергивает его тренер Аделина. — Десять кругов по залу живо! Остальные — разминаться.

Ученики расходятся по татами. Начинают разогревать мышцы перед отработкой ударов. Шея, руки, ноги, спина — надо хорошо размять перед резкими движениями.

Смущенно теребя розовые локоны, Кира наклоняется к Кали:

— Оля, а Бесу не нравятся цветные прически? — тихо спрашивает крашеная ученица.

— Терпеть не может, — не глядя на подругу, подтверждает моя девушка.

— Черт… — выдыхает Кира.

— Веникова! — Алмакаева строго смотрит на ученицу. — Тоже десять кругов.

— Простите, — краснеет Кира и пристраивается за Кириллом.

Дальше занимаемся отработкой ударов, а затем с молчаливого согласия тренера увожу своих парней на индивидуальную тренировку. Кали с грустью смотрит мне вслед. Да, возможно, ее тоже стоило бы полностью приобщить к настоящему развитию. Но, честно, меня разрывают сомнения. С одной стороны я хочу всегда видеть ее по правую руку, хочу вместе с ней рвать на клочья демонов, хочу пробиваться сквозь кипящую бурю сражений навстречу моей Кали. С другой стороны — я просто хочу ее. Как женщину, как мать своих будущих детей… Хм, София нервно закурила в сторонке.

В любом случае, выбор за Кали. Битвы рано или поздно найдут ее сами. И только ей решать — отказаться от отчаянной борьбы, оставшись дома у очага, либо выйти навстречу накатывающим валам врагов. Запретить, велеть сидеть дома? Дикие птицы умирают в неволе.

После тренировки я сижу в своем кабинете, который мне выделила София. За окном уже светит ядовито-желтый полумесяц. На звонке Сербина — нежным томным голосом предлагает мне встретиться.

— А по-собачьи встанешь? — с зевком проверяю я ее податливость.

— С радостью! — восторженно кричит.

По-прежнему, пернатая как пластилин — гни аппетитное тело куда хочешь. Всё разрешено.

— Я подумаю. — Да ни за что! — Ты вообще размышляла, почему на меня не действуют твои «семь грехов», в частности похоть?

— Конечно, сотни раз.

— И?

— Не знаю, — честно признается. — Даже то, что ты демоник, не должно спасать тебя от влияния парамиты. Тем более от такой незапятнанной, как у меня.

Хмыкаю — самооценка у пернатой, конечно, зашкаливает. Считает себя воплощением добродетели. Интересно, что это нисколько не мешает ей соблазнять школьника.

— У меня есть псионический фрактал как у Генерала Яка.

— Но все Генералы живы.

— Потому и сказал — как. — Рано ей козыри скидывать.

— Ну возможно… — с сомнением протягивает Сербина.

— Ладно, расскажи мне сказку на ночь про инферно. Зачем они дурят католикам мозги? Зачем заливают им про священные войны и Спасение?

— Чтобы выпустить в мир Орду и истребить человечество.

— Злыдни злыденские, — киваю. — Но люди-то им чем не угодили?

Сербина замолкает, словно собираясь с мыслями.

— Инферно служат Хаосу…

— Так они тоже демоны? Твари из Нижних миров?

— Нет. Они намного большее, чем воплощение осевшей психической энергии, которое и является демонами.

Вот так закрутила! Я чешу висок. Пернатая явно пытается меня запутать, отвечая как нудный ботан.

Резко открывается дверь, вбегает Алла. Не стесняясь, княжна хватает меня за руки.

— Бес, тут такое! — тяжело дышит, явно бежала.

Легко поглаживаю ее по черным волосам и целую в щеку, вдохнув сладкий цветочный запах.

— Отдышись, Ал.

— Что там за женский голос? — раздается из телефона.

— Пока, Сербина, дела зовут, — обрубаю звонок. Теперь мой взгляд обращен к княжне. — Что случилось?

— Вика, — выдыхает Алла. — Только не злись на нее, пожалуйста. Ей тяжело далось то, что теперь тебя надо делить с другими. Она же строптивая, сам знаешь.

— Знаю, — пытаюсь улыбнуться по-доброму, но, наверно, мне не дано — Алла только вздрагивает, и я прекращаю попытки. — Бить ее не буду. Сильно.

Доболтался — напугал красавицу. Княжна бледнеет. Подхватывая ее за затылок, прижимаюсь губами. Наше дыхание замирает, мы наслаждаемся друг другом.

— Ну так что она натворила? — сдавливаю Аллу до сладкой истомы.

— Поединок. Вика вызвала Кали, — сдается в моих объятиях княжна. — Сегодня ночью в клубе Военных игр.

Хорошая «сыворотка правды» из меня вышла.

— Вот же глупая, — не сдерживаюсь я.

— Артём, у Вики что-то серьезное дома случилось, — гладит меня по руке Алла. — Она не говорит, но я чувствую. Ты не злись.

— Да не злюсь, а проблему Вики выясним и решим, — отстраняю княжну от себя. — Вы же мои, я не могу вас подвести.

— Настоящий мужчина, — с восхищением смотрит Алла на меня. Антрацитовые глаза отражают свет луны. — Верю. Вот таким был бы Женя.

— Аксюк? Зачем ему таким быть? — не понимаю я.

— Девушку быстрее бы себе нашел.

— Хм, — ответ мне кажется не до конца полным. — Ну, пойдем.

Взяв Аллу за руку, веду ее из кабинета. Запираю дверь и провожаю свою девушку до общежития. На крыльце гладим волосы друг друга, губы сливаются в еще одном поцелуе. Минуту точно плаваем в невыразимом ощущении.

На улице включили фонари. В их дымном сером свете бледнеют пустые лужайки. Срезав по газону, я дохожу до клуба и, пока жду Вику, звоню Кали.

— Да, Бес?

— У тебя не будет сегодня поединка с Викой.

— Да, Бес, — удрученно соглашается.

— Пока.

— Пока…и целую, — скороговоркой выговаривает, затем бросает трубку.

Пи-пи-пи.

Наконец дожидаюсь виновницу своего ожидания.

— Бес? — округляет глаза Вика и сама себе кивает. — Простолюдинка сдала.

Я молча поднимаюсь на крыльцо. Вика в нерешительности топчется внизу.

— Ты идешь? — бросаю, не оборачиваясь.

— Зачем? — наверняка, глазами удивленно хлопает.

— Ты хотела поединка — ты его получишь.

Спустя тридцать секунд за спиной раздаются покорные шаги. В зале я врубаю свет и вхожу в октагон. Следом и барышня. Встаем друг против друга. С нахмуренным лицом Вика смотрит на меня.

— Так как мы без судьи деремся, то я скажу правила, не против? — в ответ молчание. — Бой длится до потери сознания либо пока один участник не сдастся. Правила понятны, Журавлева?

Кровь бросается Вике в лицо, глаза стекленеют из-за страха.

— Я не тебя вызывала, а простолюдинку!

Пожимаю плечами.

— Как парень

простолюдинки,

я принимаю вызов за нее.

— Так значит! — вдруг плачет она. — А я тебе, выходит, никто?! Ты и мой парень тоже! Так что дерись сам с собой! Насмерть! Вскрой себе грудь и вырви свое каменное сердце!

— Вика… — подхожу к девушке. Неужели так быстро сломалась?

Она бьет меня ладонями в грудь, я не отвечаю.

— Что же ты?! — ревет в истерике. — Хотел драться — дерись!

Ловлю ее ладони. Она тщетно вырывается.

— Знаешь, на что я пошла ради тебя?! — продолжается поток откровений. — Мой опекун, мой дедушка — он уже стар и болен. Врачи отправляют его жить на Кавказ, источники должны вылечить. Сейчас ему нужна моя помощь как никогда, а я отказала. Сказала — остаюсь. Из-за тебя, бессердечный!

Пытается залепить мне пощечину, но рука крепко зажата. Замолкает, сверкая мокрыми глазами. Вдруг отпускаю ее.

— Бей, если хочешь. Мой доспех снят, — она не двигается, хлюпает носом. — Знаешь, есть вещи, ради которых я бы оставил тебя, Аллу, Кали и Свету. Оставил бы, даже не задумываясь.

Демоны, чертовы демоны. Если бы мне требовалось уйти, чтобы спасти мир, я бы ушел. Да, я плохой парень для своих девушек, но демоник Перун по-другому не может. Наверно, Женя Аксюк ни за что не покинул бы Аллу, хоть солнце упади. Но от него и толку как от декоративной собачки.

— Не говори так, — шепчет моя девушка. — Алла считает тебя скалой, незыблемым!

— Вика, я — скала, которая может уйти в любой момент, — признаюсь. — Я никогда не брошу вас в беде и одних. Но не обещаю, что всегда буду рядом с тобой. Так что знай — если ты принесешь во имя нас столь тяжелую жертву, то оплатить тем же я вряд ли смогу.

— Заткнись! Заткнись! — вскрикивает и бросается ко мне. Прижимается к груди. Плач, словно удары, сотрясает ее крепкое тело.

Пейзаж первой любви вдруг потускнел, и принять это тяжело. Но Вика сильная, девушка стерпит убийственное открытие:"Ничто не вечно".

Не знаю, сколько так стоим под аккомпанемент тихих рыданий.

— Мы расстаемся? — наконец спрашивает она, глотая слезы.

— Ты любишь своего дедушку? Хочешь быть рядом с ним?

— Да… — всхлипывает и утыкается носиком мне в шею.

Провожу рукой по красным волосам.

— Тогда…ни за что. Ты просто побудешь рядом с дедушкой, сколько нужно, — и вернешься ко мне.

Вика жарко целует меня в шею.

— Спасибо, тогда мне надо собирать вещи…

Но она никуда не идет. И не уйдет… сегодня. Ее губы настойчивее прижимаются. Я вдыхаю манящий аромат и, сжав девушку в объятиях, опускаю на настил. Со стоном Вика вдавливается в меня всем телом. Набрасываюсь на нее с новой силой. Упиваюсь, смакую знакомый любимый вкус, зарываюсь в красные волосы руками.

Эта арена видела сотни спаррингов и тренировочных боев, но настолько страстное сражение — вряд ли.