Фактор разума

Григорий Неделько, 2016

«Космический корабль-перевозчик изрыгнёт в космос шлюпку. Пилот шлюпки будет уже наготове и, взяв управление в свои руки, поведёт маленькое судно к мирно кружащейся оранжево-серой планете с редкими коричневыми и зелёными участками…»

Настоящее

Скотт устало зевает и нежно гладит ружьё.

— Где же он?

Грэг умоляюще смотрит на приятеля.

— Спрятался, когда почуял нас, — объясняет он прописную истину Скотту, который и без того всё знает.

— Это-то понятно. Но куда он мог спрятаться?!

Устало вздохнув, Грэг всё-таки решает продолжить затеянный от скуки и долгого ожидания разговор.

— В нору — ты же знаешь, у них много нор. Чересчур много. А их самих очень мало — потому за них и платят бешеные деньги. Или ты думал, это будет как в присказке: «Пришёл, увидел, победил»? Наивно!

Скотт вздрагивает.

— Слышал?

— Ветер, — безразлично отзывается Грэг… и вдруг прикладывает палец к губам. — Тихо!

Они стоят, неподвижные и напряжённые; оба стараются не выдать волнения, чтобы ненароком не издать звука, который вспугнёт его. Ожидание длится минуты три: их ноги затекают, руки, сжимающие ружья, потихоньку трясутся, выдержка проверяет обладателей на прочность, словно вот-вот собирается отказать им. Грэг косится налево, Скотт направо — никого. Тогда они синхронно оглядываются назад, а потом друг за другом — сперва Скотт, за ним Грэг — смотрят вперёд. Вокруг по-прежнему лишь пустота.

Воспользовавшись удачным моментом, внезапно налетевший ветер срывает со Скотта шляпу — дань ретротрадициям и желанию выделиться в эпоху роботизации, миниатюризации и космических странствий. Осторожно, лишь бы не вспугнуть того, кого они ищут, Скотт медленно нагибается, бесшумно и быстро хватает шляпу за широкое, а-ля Индиана Джонс поле — и, готовый столь же аккуратно разогнуться, замирает статуэй.

Два крохотных, горящих красным глаза, совершенно не мигая, проедают его взглядом из неширокой и невысокой прогалины в кустах; как он появился там, беззвучный, точно бы невидимый и почти неуловимый, приятели не имеют ни малейшего понятия. Глаза́, пара раскалённых докрасна фонариков, наконец мигают.

— Грэг… — как можно тише шепчет Скотт; его руки заледенели, стискивать ружьё становится неудобно.

— Вижу, — максимально неслышно откликается Грэг. У него примерно те же проблемы, только руки не превратились в ледышки, но вспотели; металл оружия скользит в становящихся неверными ладонях.

Плавно Грэг наводит дуло ружья на точку между двойными кроваво-красными «фонариками» — приходится всё делать чрезвычайно плавно, из-за чего время растягивается в разы, в десятки раз. По прошествии половины минуты (или двух минут? или десяти?!) оскаленный зев трёхпозиционки указывает в нужном направлении; точность наводки подтверждает хитрый прицел, незримый для жертвы, но прекрасно видимый на крошечном экране-мушке охотнику. Остаётся нажать на сенсокнопку — абсолютно беззвучный процесс, — и объект охоты лишится правого глаза, а вместе с ним и жизни.

— В левый, — подсказывает Скотт. — Бей в левый глаз: он смертоносный.

— Нет, правый, — не одними губами даже — единственным их уголком произносит Грэг.

Скотт понимает, что отвлекает Грэга, но уверен в собственной правоте.

— Говорю тебе, левый.

— Отстань!..

Грэг не сдерживается и, хотя не переходит ни на крик, ни на рык, слишком громко высказывает несогласие. Мигнув напоследок, огненно-красные глаза-фонарики исчезают, заодно с их обладателем, и так же бесшумно, как появились.

— Упустили, — вполголоса сетует Грэг, добавляя к этому несколько подходящих ситуации нецензурных выражений.

— Ничего, — чувствуя себя немного виноватым, старается подбодрить Скотт, — теперь мы знаем, где искать, а убежать далеко он не мог.

— Да у них же норы повсюду, не забыл?! И передвигаются эти твари с максимальной скоростью пятьдесят миль в час!

— Семьдесят, — опять поправляет Скотт, но сейчас больше по привычке.

— Неважно. — Грэг недовольно отмахивается. — Пока мы болтаем, он на противоположный край леса убежит.

— Резонно, — тотчас соглашается Скотт.

Он касается голо-очков на затылке; те, повинуясь команде, опускаются Скотту на глаза, движимые микромоторчиком и наномеханизмами.

— О! — совсем скоро восклицает мужчина, нервно приглаживая тёмные волосы на круглой голове; он заметно более плотный, чем белобрысый Грэг, и немного уступает ему в росте. — Идентификатор засёк шум и движение в той стороне. — Он показывает пальцем. — Это хрустят ветки и шуршат листья… И фигура! Я вижу его! — Боясь не успеть, он торопливо нажимает на сенсоры устройства и отмечает на сверхплоском экране передвигающуюся точку — теперь ему от них не скрыться: зафиксирован!

— Вперёд!

Того-то Грэг и ждал: не намереваясь дальше прохлаждаться, он срывается с места; Скотт, вернув прикосновением «очки» на затылок, — следом, теряя в высокой негустой траве оброненную шляпу, о которой и не вспоминает. Парочка приятелей-охотников пускается в погоню, намереваясь на сей раз не дать красноглазому уйти; они быстро, но, по возможности, с неизменной скоростью и не форсируя бег рысят в глубь густого, угрожающего ветвями, силуэтами, тенями и полным беззвучием леса.

Через пятнадцать-двадцать минут непрерывной погони Грэг останавливается.

— Не пройдёт, — отдышавшись, говорит он.

— Солидарен, — отвечает Скотт.

Грэг показывает указательным пальцем налево, затем направо; Скотт понимает без слов, и они расходятся: Грэг — на восток, если мерить планету земными мерками, Скотт — на запад.

Не проходит и секунды, и здоровенное, напоминающее баобаб дерево с неподвижными в любую погоду красно-жёлтыми листьями, что, как ветви и корни, представляют со стволом единое целое, покачивается для своих размеров и массы невообразимо легко и динамично. Оно вырывается из рыхлой оранжевого оттенка земли и с непередаваемым грохотом обрушивается набок, взметая вверх опавшую листву и обломившиеся ветки окрестных разноликих растений. Скотт находится в каких-нибудь ярдах от сверзившегося инопланетного гиганта; мужчина вмиг замирает, будто его приморозили из боевого фростера, и, чувствуя надсадно пульсирующую в ушах кровь, набухшие тяжёлые виски, испуганное, мечущееся дробью сердце, прикладывает к груди руку с зажатым в ней три-ружьём. Он глубоко дышит; пальцы стискивают выдвижную эласт-рукоятку чуть ли не до боли и белеют целиком, а не только костяшками и близкими к ним областями.

Грэга произошедшее тоже потрясает и пугает, возможно, не меньше, чем едва не угодившего под брюхо растительного монстра Скотта; он терпеливо ждёт, пока приятель придёт в себя, и, стараясь скрыть волнение, спрашивает:

— Порядок, Эска́? Живой?

Эска, которого так, по первым буквам имени, называет один только Грэг, молча кивает; да Грэг и сам понимает, что лучше не голосить, если они хотят уйти отсюда с добычей. Правда, после мирового катаклизма, что устроило баобабоподобное дерево, вряд ли кто-нибудь из зверей в пределах ближайшей мили не попрятался в гнёзда, норы и прочие убежища. Успокаивает, однако, всем известный факт: эти, на кого вышли с мод-ружьями Скотт и Грэг, не из пугливых; они любят прятаться и передвигаться бесшумно, да, но больше из предосторожности, а вот напугать их, учитывая генетику, опыт, навыки и знание родной местности, очень и очень непросто…

— Наверное, это — перенесённое дерево, — предполагает успокоившийся и порозовевший Скотт.

Перенесённым называется всякий элемент или деталь ландшафта, выращенный либо сконструированный (обычно — искусственно) на другой планете, спутнике, в космолабе и перевезённый и посаженный в непривычном месте. Проблемы во время «перенесения» возникают нередко: горы разрушаются, камни падают, деревья разламываются, с кустов осыпается листва… но при этом всё же остаётся весьма высоким процент успеха. Скотту и повезло, и не повезло, что он очутился поблизости от живой «скалы», которая, будучи отвергнута неродной почвой, скорее всего, прогнила и «потеряла равновесие». Происшествие крайне маловероятное, хотя невозможным его не назовёшь.

Утомлённый погоней и сопутствующими неприятными событиями, Скотт подходит к «баобабу», или единике с планет в созвездии Кентавра, и только-только собирается присесть на громоздкий, кажущийся опухшим ствол, когда замечает кое-что. Находка приводит его одновременно в удивление, восхищение, недоумение; с трудом сдерживая злобу и так и не присев, он цедит сквозь зубы, обращаясь к напарнику-охотнику:

— А деревце-то подкосили!

— Клоккеры? — не веря, уточняет Грэг.

Он подступает к лежащей громадине и смотрит туда, куда указывает Скотт с деланым безразличием на лице, предупреждающим вероятную вспышку ярости.

— Ого.

Теперь и Грэг видит следы многочисленных глубоких укусов, проделанных точно и, наверняка, изумительно быстро существами с фантастически острыми зубами; судя по следам, существ было несколько, минимум — три-пять.

— Это их следы, — зачем-то подтверждает вслух Грэг. — Но… нонсенс же!

— В смысле? — Скотт решает всё-таки сделать хотя бы коротенький привал и опускается на поваленный ствол-великан.

— Они бы не сумели перегрызть настолько толстое дерево. Даже они! Даже если безумно спешили, даже если всё преточно рассчитали и выбрали для «диверсии» особей с наиболее острыми зубами.

— Согласен. — Скотт недолго катает этот вопрос в голове. — Полагаю, предосторожность — ловушку! — сделали заранее, причём десятки клоккеров…

Грэг понимающе кивает.

–…А потом просто заманили нас, придурков, и пусть двадцатью, пусть тридцатью направленными укусами подточили махину и сбросили нам на головы, когда мы появились. Хорошо, что промахнулись.

— То ли клоккеры недодумали, то ли нам повезло… — размышлительно бросает Скотт.

Грэг пожимает плечами и присаживается рядом: он тоже довольно-таки вымотался, и неизвестно, какой вид усалости превалирует в нём сейчас: физический или эмоциональный.

— Маловато мы знаем об этих разумных животных, — в свою очередь, замечает Грэг.

— Угу, угу, — с охотой подтверждает Скотт. — Разумные животные… — добавляет он затем. — Красивый термин… вот только, чёрт, непонятный! Насколько они разумны, и насколько — животные?

— И чего мы о них не знаем?

— Во-во. А если учесть, что сведений о них исчезающе мало… — Грэг принимается загибать пальцы. — Неимоверно ловкие, дьявольски быстрые, с острейшими когтями и зубами; живут вроде бы под землёй, кажется, в норах; создали, по слухам, собственное общество-семейство; относятся к классу «разумные животные». Всё.

— Маловато будет.

— Так я о чём! Они создают впечатление хитрых расчётливых тварей.

— Тварей? Или всё же разумных существ?

— Или чего-то среднего.

— Или вообще иного рода.

Они некоторое время молчат.

— Зачем им маскироваться? — возобновляет прерванное обсуждение Грэг. — Никто из открытых в семьдесят одной галактике животных не маскируется по разумным причинам — только лишь следуя зову природы: инстинктам, рефлексам… И пользуясь притом природными же преимуществами: мимикрией, подобностью, невидимостью… Следовательно…

— Ничего и не следовательно, — недослушав, возражает Скотт. — Ты сам сказал: людям не хватает фактов, потому клоккеры часто и оставляют охотников наподобие нас в дураках.

— Либо же трупами.

Скотт кивает со смурным выражением на лице.

— Я…

Он собирается добавить что-то ещё, как вдруг макси-сосна, генетически выведенная на Земле в позапрошлом веке разновидность сосны, предназначенная специально для перенесения, с душераздирающим хрустом валится прямиком в сторону Скотта.

Скотт не успевает среагировать; Грэг проявляет большую прыть и, подскочив и вскинув три-ружьё, импульсом срезает верхнюю часть иск-дерева. Сосна падает тише, чем до этого единика, однако эффект производит не меньший. Достав e-сигарету — прозрачную трубочку с управляемо-генерируемым наполнением, — Скотт закуривает и произносит, стараясь сдержать дрожь в голосе:

— Сегодня явно мой день.

— Хах! — отвечает на это Грэг; он тоже в смятении, обескуражен: два случая минут за десять-двадцать? Совпадение?..

Конец ознакомительного фрагмента.