Жатва

Григорий Николаевич Ведерников

Свет сражается с тьмой. Жестокие и алчные боги развязали кровавую войну. Отряд наемников «Кости» больше не может оставаться в стороне. Честь отряда и его выживание находятся под угрозой. Мир настигает конец света. Смогут ли псы войны остановить Апокалипсис?

Глава 6

Над Хашшалафом взошла полная луна. В окнах домов и хижин города зажглись свечи в знак траура над убитым капитаном. В множестве местных храмов распевали трагические панихиды. Почитаемый командир был дальним родственником эмира. Поэтому жители, как минимум должны были почтить память капитана, чтобы не попасть в немилость правителя.

В одном из похожих друг на друга, песчаного домов, сидели шестеро наемников. Никаких траурных свечей они не жгли, обойдясь лишь лампадной лампой на столе. Тусклый свет освещал неприятные молчаливые лица солдат, что ожидали возвращения одного из своих компаньонов.

Когда деревянная дверь со скрипом распахнулась, настороженные взгляды наемников уставились на вход. Через порог переступил Секач.

— Ну что? Есть чем порадовать нашего лейтенанта? — сказал один из наемников сидящий за круглым столом.

— Не то слово. Может теперь он поставит меня командовать чертовой стражей?

Все собравшиеся неприятно засмеялись.

— По крайней мере я раздобыл это, — Секач вытянул руку с кувшином вина.

— Вот это по-нашему. За такую премию я готов вырезать весь город, — гаркнул другой наемник и мерзко усмехнулся.

— Ну тогда не будем терять времени, — сказал Секач и оглянул собравшихся.

Секач скинул с себя черный плащ бросив его в угол дома. Отцепив от пояса свой фальшион, он приставил его к столу и уселся на свободное место. Зазубренный нож наймит оставил болтаться на ремне. Секач цокнул губами, продолжая осматривать братьев по оружию. Затем он поднес к губам кувшин, сделал несколько глотков и поставил его на стол.

— Ну и чего ты выглядываешь, Секач? — спросил юноша по имени Хуго. Нередко солдаты называли его Коротышка. Он, как и прежде, перебирал в руках ожерелье из цветных камушков. — Может уже расскажешь, как порешил поганого уголька?

— Что ты хочешь этим сказать? — проговорил холодно наемник по имени Зураб. Этот человек был высокого роста. Он всегда облачался в багровый восточный кафтан поверх кольчуги. С его головы спадала до пояса черная жесткая коса, оплетенная золотыми кольцами, а на бронзовом лице была угольно-черная борода спадающая ему на грудь. Его карие глаза были словно безжизненны, и трудно было разобраться, когда он зол или испытывает радость.

Коротышка, прочувствовав тон восточного наемника решил, что задел его национальную гордость и быстро протараторил:

— Не в обиду, Зураб. Я имел ввиду не его кожу или что-то там еще. Я ж это… Вот чего сказать хотел…

— Да захлопнись уже, Коротышка. Мы все поняли, — сказал крепкого сложения наемник по кличке Глаз. Он провел ладонью по своей лысине на голове, а потом обвел всех присутствующих за столом своим единственным оком. — Ну а чего нам между собой кусаться?

Из-за стола поднялся дикарь. По слухам он добрался до Карсканы вплавь, убегая от тех бед, что добрались до обреченных дальних пальмовых островов. Каких именно бед было известно лишь ему одному. Его кожа была черна, как ночь. Он не умел говорить на общем языке, ни на языке песков. Однако он внимал эмоциям людей и похоже что-то все же осознавал. Нередко наемник что-то бубнил себе под нос на родном языке, который никто не понимал. Именно это и происходило сейчас, но по тону его голоса можно было понять, что он явно чем-то недоволен.

Дикарь, вплотную, лицом к лицу, приблизился к Хуго и ощерил свои заточенные зубы. Мускулы на черном теле напряглись. Глаза сощурились и вцепились в юнца не моргая.

На лбу Коротышки выступила холодная испарина. Остальные наемники с любопытством наблюдали за происходящим.

— Ну все. Заканчивайте этот спектакль, — проговорил наемник по кличке Бивень и шмыгнул широким поломанным носом.

В ответ на замечание собрата дикарь зашипел в ответ, а Бивень оскалил свои зубы, половина из которых отсутствовала, и усмехнулся.

— Бон-бон, — тихо окликнул дикаря Секач. Это наш друг. Да он немного туповат, но есть его нельзя.

— Чего!? — вскрикнул Хуго.

Внезапно дикарь клацнул своими точеными зубами прямо перед носом Коротышки.

— Ой! — вскрикнул Хуго.

Собравшиеся за столом вновь рассмеялись. Бон-бон легонько похлопал Коротышку по лицу, затем поправил свою набедренную леопардовую повязку на поясе и сел на место.

Хуго схватил со стола кувшин и прильнул к нему губами, принявшись жадно поглощать содержимое, пока Бивень не остановил его, сказав:

— Захлебнешься сейчас. Остальным оставь, — Бивень похлопал Хуго по спине, когда тот зашелся кашлем.

Потом снова наступила тишина и слово взял Секач.

— Да чего тут рассказывать? Особо и нечего. Подождал до раннего утра, пришил охрану капитана, вломился в дом. Тот сидит с каким-то тупицей и глупо пялится на меня улыбаясь. Схватил я свой тесак, пара ударов и все. Плевое дельце. А как ваши успехи?

— В принципе история похожая. Хлопнули младших командиров. Тела за городом в песке припрятали, — ответил Глаз поморщившись. — Постарались все обставить так, будто они дезертировали.

— Даже при самом большом желании не откопаешь, — сказал Зураб.

— Ага. Это Бон-бон постарался. Пару часов яму рыл, — дрожащим голосом проговорил Хуго.

Дикарь оскалился и захохотал, кивая головой.

— Слухай, Секач. А ты не думаешь, что вскоре лейтенант и от нас избавится? — спросил Бивень, налил в чашку вина и отхлебнул.

— Брось! Отчего такие мыслишки? Ты думаешь, что мы много знаем и все такое?

— А что? В этом есть смысл. При дворах такое постоянно происходит. Тот, кто выполняет заказную работу, всегда в списке последний. Слышали же историю о Велдраме. Рабочие настроили королю Юга разных потайных ходов и коридоров в замке. Посчитай, что еще один город в подземельях возвели. И чем же их наградили? Языки всем порезали, глаза повыкалывали и на улицы выдворили.

— Это другое. Что, что, а наш лейтенант разбирается в людях. Ему нужны такие бешеные псы, как мы. Те, кто без зазрения совести возьмется за любую работу. Не зря ведь он держит нас так близко к себе.

— Что ты хочешь этим сказать, Секач? — спросил Зураб.

— То, что пока остальные братья отряда напиваются, трахают местных девок, и просто караулят улицы, мы с вами готовим в городе настоящий переворот. Сначала мы добрались до капитана и его шестерок. Потом наверняка доберемся до приближенных эмира, а затем возле правителя Хашшалафа останется только наш бравый лейтенант, который возьмет всю власть в этом паршивом городе в свои огромные ручища. Братья отряда будут командовать в этом месте и установят здесь свои порядки. Слишком уж много у пустынников своих тонкостей. Не обижайся, Зураб. Во-первых, обычаи и религия, что заставляют их молиться по три раза на дню, когда в это время стоило бы возводить вокруг города рвы и сооружения, готовясь к войне. Во-вторых, местные жители дома и чувствуют себя хозяевами этих мест. Нас же они принимают за проходимцев и простых разбойников черт их задери! Ну и в-третьих, этому месту нужен полный тирании режим, а не расовые распри. Мы готовимся к чертовски жестокой войне и нет времени на пустые разговоры и споры. Нужно добиться от всех людей города полного подчинения. Каждый должен стать солдатом. Потому как времени совсем немного. Ясна мысль?

— Как бы мне не хотелось оспорить твои мысли, в них заключена разумная логика, — ответил Зураб, почесывая бороду.

Секачу показалось, что Зураб сказал это неискренне, но он промолчал. Как ни крути, а пустынник вырос в этих землях.

— Что ж, если все так, то это дьявольски отличный план, — сказал Глаз.

Бон-бон захлопал сначала в ладоши, потом постучал по маленькому барабанчику на ремне и начал энергично трясти головой, как бы соглашаясь.

— Так может стоит и эмира прикончить? — спросил Хуго.

— Вряд ли. Это может закончиться бунтом среди горожан. Пусть лучше лейтенант станет ему хорошим другом и получит более высокие полномочия при его дворе, — сказал Бивень.

— Верно, — ответил Секач. — Грядет конец света и все мы скорее всего подохнем в предстоящих битвах и сражениях… Ну и раз под моей рукой нет продажной девки, а стол не ломится от жратвы, то может стоит хоть поболтать напоследок?

— О чем? — спросил с усмешкой Глаз.

— О пережитом, например. Все мы давно в отряде и последующие пять лет только и омывали руки в крови. Я вас толком не знаю. Хоть ваши рожи вижу каждый день и мне они уже порядком осточертели. — Секач рассмеялся.

— А оно тебе надо, Секач? — спросил Бивень.

— Ну а чего нам попусту нажираться в слюни? — вымолвил Глаз.

— Почему бы и нет? Вина еще хватит, — сказал Хуго.

— Молодой ты еще, Коротышка. Пойла всегда мало, — сказал Секач.

— Ладно. Хватит уже тянуть, — проговорил Зураб и раскурил трубку. — Начинай свой рассказ, Секач.

— Да, давай уже. Мы потом подхватим ежели чего, — сказал Глаз.

Секач сделал несколько глотков из кувшина и заговорил.