Мудрый Гиллель. Еврейские притчи и сказки

Григорий Саркисов

Евреи – древний и мудрый народ., испытавший немало трагедий, но сохранивший веру в лучшее и любовь к жизни. Все это в полной мере отразилось и в еврейских притчах и сказках, лежащих в основе этой книги. Ее главный герой – Гиллель из Ашкелона, – скорее, собирательный образ умного, ироничного, трудолюбивого, глубоко верующего человека, умеющего найти выход из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Умом и руками таких людей построен Израиль. Да будет мир – этим людям, и этой земле.

Посвящается Лиле, Яне, Игалю, Тэйле, Талю, Гаю, Карин, Дарии, Диане, Элине, Марии, Любови, Валдису, Лазарю, Саше, Виктору, Надежде, Фаине, Игорю, и всем-всем знакомым и незнакомым еще израильтянам, живущим в самой прекрасной стране мира

© Григорий Саркисов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Двести зуз

Давным-давно, во времена такие древние, что уже и не упомнить, жил в Ашкелоне человек по имени Гиллель. Славился он не только мудростью, но и долготерпением. Начнет, бывало, жена его, Равула, скандалить, а он только головой кивает, — мол, права ты, Равула, твоя правда.

— Твердый мужчина — как железный прут, — говорил он в таких случаях сам себе. — Сломать его невозможно, вот Равула меня и пилит…

Словом, золото человек был, — ни разу в жизни ни с кем не поругался!

И вот однажды два его соседа, Аарон и Елисей, заспорили, — можно ли рассердить Гиллеля?

— Если я его рассержу, ты дашь мне четыреста зуз, — сказал Аарон.

— А если я его рассержу, — ты дашь мне четыреста зуз, — сказал Елисей.

Ударили по рукам, и пошли к дому Гиллеля. А была пятница, и Гиллель как раз в это время только в ванну залез, чтобы к субботе помыться. Сел он в ванну, а тут крик с улицы:

— Гиллель! Гиллель!

Оделся Гиллель, вышел на улицу:

— Что угодно тебе, сын мой?

— Хочу задать тебе один вопрос, — говорит Аарон. — Отчего у вавилонян головы неправильной формы?

— Потому что у вавилонян нет хороших повивальных бабок, — отвечает Гиллель с улыбкой.

Ушел Аарон несолоно хлебавши. Гиллель опять в ванну залез. Только мыться начал, — опять кричат:

— Гиллель! Гиллель!

Это Елисей к нему пришел. Оделся Гиллель, вышел на улицу:

— Что угодно тебе, сын мой?

— Хочу задать тебе один вопрос, — говорит Елисей. — Отчего у тармудян глаза больные?

— Оттого, что они в песчаной пустыне живут, — отвечает Гиллель с улыбкой.

Ушел Елисей несолоно хлебавши. А Гиллель опять в ванну залез. Только мыться начал, — опять крики:

— Гиллель! Гиллель!

Оделся Гиллель, вышел на улицу, смотрит, — там Аарон с Елисеем дерутся.

— Почему вы деретесь? — спрашивает Гиллель.

— Мы деремся из-за тебя, — кричат Аарон с Елисеем, продолжая мутузить друг друга. — Мы поспорили, что сможем тебя рассердить. Скажи, на кого из нас ты рассердился?

Подумал Гиллель, и сказал:

— Давайте я с вами по одному поговорю.

Отвел в сторонку Аарона, и спрашивает:

— А на что ты поспорил с Елисеем?

— На четыреста зуз.

— Хорошо, — говорит Гиллель. — Я скажу Елисею, что ты меня рассердил, и он даст тебе четыреста зуз. Но за это ты дашь мне сейчас двести зуз.

Согласился Аарон, — все же какая-никакая, а прибыль получится, — и тихонько сунул Гиллелю двести зуз.

Потом Гиллель отвел в сторонку Елисея, и спрашивает:

— А на что ты поспорил с Аароном?

— На четыреста зуз.

— Хорошо, — говорит Гиллель. — Я скажу Аарону, что ты меня рассердил, и он даст тебе четыреста зуз. Но за это ты дашь мне сейчас двести зуз.

Согласился Елисей, — все же какая-никакая, а прибыль получится, — и тихонько сунул Гиллелю двести зуз.

Гиллель подошел к Аарону, и шепнул ему на ухо:

— Ты меня рассердил!

Потом подошел к Елисею, и шепнул ему на ухо:

— Ты меня рассердил!

И ушел в дом. Залез в ванну, моется, а с улицы крики, шум, — Аарон с Елисеем дерутся.

Но Гиллель к ним выходить уже не стал.

— Пусть, — говорит, — дерутся, раз хотят, я сердиться не буду!