Глава 11
Когда Лоренцо уезжал, ей казалось, что ее обступает пустота, и это тревожило ее гораздо больше, чем просто физическое отсутствие мужа. Дом представлялся ей совершенно пустым, словно из него выкачали воздух, и от этого было труднее дышать.
А может быть, совсем наоборот? Может, в нем появилось нечто, хотя что именно — София не понимала сама. И это нечто словно ожидало еще чего-то, а не только его, Лоренцо, возвращения. Казалось, в доме собрались все обитающие в нем призраки, сбились в кучу и подталкивают друг друга локтями: «Ну а дальше-то что? Что дальше?»
София сидела в своей маленькой студии с французскими окнами, выходящими в сад; здесь пахло красками и скипидаром, и это ее успокаивало. Несколько минут она занималась тем, что делала набросок вида из окна и мечтала, чтобы жизнь снова стала простой и ясной, как прежде, когда каждый воскресный день к ней приходили жены крестьянок, делились с ней своими заботами, а она изо всех сил старалась им помочь. Порой проблема выглядела простой, например обувь для ребенка, а бывало и посерьезнее. Заболел муж. Необходимость взять денег взаймы. И она всегда действовала в их интересах.
Но все это уже в прошлом, теперь же перед ней стоял гораздо более насущный вопрос: устроить встречу Максин и Джеймса. Она отложила альбом для зарисовок и уголь в сторону, вытерла руки тряпицей и приготовилась отправиться в путь.
Остановив машину, они вышли и двинулись по дорожке, ведущей вокруг монастыря. Собаки, жалобно скуля, просились сопровождать их, но София решила, что их лай может привлечь к ним ненужное внимание. День стоял прекрасный, солнечный, на небе ни облачка, и воздух на удивление теплый. Мимоза до сих пор продолжала цвести, а в чистом, прозрачном, слегка пряном воздухе пахло свежестью, древесиной и зеленью, но София сейчас думала о другом и не могла в свое удовольствие наслаждаться природой.
— В чем дело? — спросила Максин. — Что-нибудь не так?
— Что-нибудь не так? — смеясь, повторила София. — Мм… Действительно, что же может быть не так, черт возьми?
— Я имела в виду что-то конкретное.
София вздохнула:
— Мать пишет, что скоро нам должны доставить что-то, и просит присмотреть за этим. А еще пишет, что я должна тебе доверять.
— Рада слышать.
Козырьком ладони София прикрыла глаза от солнца и всмотрелась в лицо Максин:
— Она что-нибудь говорила тебе об этом? Что именно нам собираются доставить?
— Нет, не говорила. Но я надеюсь, что британец, к которому мы сюда приехали, радист.
София кивнула.
— Тогда, — продолжала девушка, — возможно, это рация?
— Да, вполне может быть.
— Сбросят ее, конечно, на парашюте. Иначе никак.
— Она написала, что это произойдет к концу следующей недели. Но когда она отдала тебе шкатулку?
— Больше недели назад, — хмуря брови, ответила Максин.
— Значит, следующая неделя уже началась.
— Думаю, это может случиться в любой день. Завтра в Монтепульчано я встречаюсь с командиром партизанского отряда. Могу поговорить с ним об этом, если твой британец подтвердит, что груз выбросят совсем скоро. И организовать помощь.
— У него есть имя, ты же знаешь. Я говорю о британце.
Максин улыбнулась, а София постучала в маленькую зеленую дверь в задней части монастыря. Открыла им сама мать настоятельница.
— Как он себя чувствует? — спросила София.
Настоятельница улыбнулась:
— Слава богу, гораздо лучше. Уже немного окреп.
— Я хочу представить вам мою… — София немного запнулась, — мою подругу Максин. Мы зовем ее Массима.
Мать настоятельница понимающе кивнула:
— Ваша подруга — наша подруга. Сюда, пожалуйста.
Она провела их через короткий коридор и открыла еще одну дверь, за которой они увидели красивый дворик. София огляделась: кругом стояли бочонки с лимонными деревьями, которые весной зацветут.
— Нас здесь никто не досматривает, — говорила монахиня, — и мне кажется, свежий воздух идет ему на пользу. Он вон там, видите?
Она указала туда, где в укромном уголке отдыхал Джеймс; ноги его были закутаны в одеяло.
— Он все еще немного слаб, поэтому постарайтесь не очень утомлять его. А я схожу посмотрю, чем вас можно угостить.
Джеймс повернул голову в их сторону и стал с интересом разглядывать Максин, а София в который раз убедилась, что эта девушка оказывает на мужчин поистине магнетическое действие.
Они подошли, и Максин протянула руку.
— Привет, меня зовут Максин, — сказала она.
Как зачарованный, не в силах сдержать улыбки, он встал:
— Вы американка?
Максин в шутку захлопала перед ним глазами:
— Если честно, италоамериканка.
— Вот это да… впрочем, не важно… приятно познакомиться.
— Нам надо поговорить о деле, — суховатым тоном сказала София.
— Да-да, конечно! — тут же откликнулся Джеймс, бросив на Софию вопросительный взгляд. — А можно?
София коротко кивнула:
— Я рада видеть вас окрепшим.
— Еще несколько дней, и я буду как огурчик, — сказал он и бросил быстрый взгляд на Максин. — Понимаете, когда я приземлился, меня подстрелили. А София переправила меня в монастырь, чтобы я поскорее поправился.
— Добрая самаритянка, — с улыбкой отозвалась Максин. — Такова наша София.
Они еще немного поговорили, потом молодая монашка принесла им поднос с кофе и булочками. Она сразу ушла, и Джеймс подтвердил, что действительно ожидается присылка рации, и это планировалось недели через две после его заброски.
— У меня есть точное местоположение выброски. — Джеймс извлек из-под слегка распоротой подкладки пиджака листок мятой бумаги и протянул Софии. — Совсем в другом месте, не там, где забросили меня.
— Благодарю вас. Я свяжусь с Франческо, это мой винодел из Монтепульчано. Кажется, он координирует «доставку», как называет это моя мать. Максин, а ты передай этот листок партизанскому командиру, с которым встречаешься.
Максин взяла листок, но сейчас, видно, ее больше интересовало печенье: она подхватила сразу две штуки и сунула обе в рот.
— Что, проголодались? — рассмеялся Джеймс.
Максин быстренько прожевала лакомство, проглотила и только потом одарила Джеймса ослепительной улыбкой.
— А я вечно голодная, — призналась она.
