S-T-I-K-S. Пчелиный Рой. Книга 3. Секреты внешников

Даниил Куликов, 2023

Это не Спарта – это Стикс. Тебя не убьют за то, что ты новичок, но пересчитают твоим лбом ступени, пальцы заставят хрустеть под берцами, а ребра отделают прикладом. И как всегда – плохие парни бывают трёх типов – психи и отморозки, готовые полить тебя отборным матом и смеясь резать ещё живого на куски, двуличные предатели, которые зовут тебя другом, но воткнут нож в спину, и хитрые, умные, расчётливые махинаторы разыгрывающие очередной гамбит. Но победит только тот, кто больше знает.

Глава 2

Поезд в ад. Часть первая

Лёня был в депрессии. Тоска лилась чёрными волнами. Затяжная осень, хмарь за окном и куча обстоятельств буквально заставляли его выть от тоски. Ссора с матерью, которая его откровенно не уважала и не старалась это скрыть, невзирая на то, что он уже зрелый мужчина с аккуратной бородкой, уважаемый педагог в неплохом институте. Невзирая на то, что он имел стабильную зарплату и нестарый автомобиль. Лёня поморщился. Мать никогда не уважала ни его, ни отца. О последней ссоре с ней он даже вспоминать не хотел. Поезд старательно стучал колёсами, усиливая тоску и грусть.

Лёня поднялся со своей койки и двинулся к выходу. Очень хотелось попросить у проводников таблеток — чувствовал он себя прескверно, как при гриппе — голова гудела, словно от переутомления, есть не хотелось, да и давление, похоже, скакало. Нет, принимать нельзя, ещё хуже станет после своих сердечных. Однако пройтись всё же стоило, хотя бы потому, что вторая причина ехала рядом.

— Лёня, ты куда? — раздался рядом хриплый неприятный баритон.

— Таблетку выпью, Николай Викторович, — спокойно ответил он, но внутренне скривился.

— А, иди-иди. Возьми мне кофе. Хорошо? А я пока… на туман полюбуюсь, — цыкнул Николай Викторович и подошёл к окну, глядя на чуть зеленоватую мглу.

Лёня вышел и тихо выругался, высказав всё, что он думал об этом типе. Ленивый, склочный, лезущий во все разговоры Николай Викторович раздражал весь отдел. Ему не было и пятидесяти, но он требовал обращаться к себе только так. Никаких Коль, дядя Коля. Неважно, сколько лет было его собеседнику — почти тридцать, как Лёне, или сорок, как заведующему кафедрой, — только Николай Викторович. Его взяли на пустующее декретное место, и за три месяца он успел выбесить всех.

В последнее время, пройдя испытательный срок, он стал просто невыносим, видимо, решив перейти с декретного места на постоянное, и регулярно подбивал, как ему казалось, хитрыми словами Лёню и ещё пару педагогов: «Вы молодые, талантливые, что вам тут в этой дыре делать, вот в других институтах деньги получают».

Когда подвернулась научная конференция в Омске, заведующий кафедрой, как обычно, отправил Лёню выступить с докладом, рекрутировать местных школьников и заодно спихнул этого Николая Викторовича вместе с ним. Кафедра, должно быть, ликовала…

Лёня покачнулся и прислонился к стене. Его мутило. Неведомо откуда накатила усталость. Впрочем, Лёне всегда было плохо после ссор… Как же, кофе этому хмырю… Перебьётся!

Лёня почувствовал, как поезд ускорился. Вагоны ощутимо тряхнуло. В глазах потемнело. Из соседнего вагона раздался крик. Лёня поморщился — только разборок ещё не хватало. Лёня понял, что бредя с головной болью и депрессией, каким-то образом оказался в плацкартной части. Он моргнул. На нижней полке вовсю обнимались мужчина с женщиной. Вот только мужик орал надсадным голосом и пытался отбиться. А женщина рвала ему зубами шею, урча, как собака. Бабки орали как резаные. Огромный мужчина, грузный как кабан, свалился с полки сверху и, схватив девушку, стал её оттаскивать. Поезд снова ускорился. Колёса застучали чаще. Лёня задышал быстрее. Сзади на толстяка прыгнула старуха и вцепилась в него зубами.

Творился какой-то кошмар.

Лёня услышал сзади урчание. Ладони резко вспотели, а виски похолодели. Лёня обернулся — сзади стоял тщедушный мужичок, щёлкая зубам и пялясь чёрными глазами, состоящими словно из одних зрачков. Медленно ступая, мужичок двинулся на него. Лёня оценил обстановку — с его сердцем не стоило вступать в схватку. Спасало то, что мужичок брёл медленно, похоже, двигаться быстрее он не мог. Лёня пятился, а кругом творился ад — одни пассажиры пытались сожрать других. Мужичок шёл следом, урча и не сводя с него взгляда. Лёня дошёл спиной до двери и упёрся в неё. Мужичок продолжал идти. Лёня зашарил рядом. Рука нащупала стакан, исходящий паром…

Мужик шагнул ещё ближе. Лёня не раздумывая схватил кружку и выплеснул содержимое тому на голову. Людоед взвыл и схватился за лицо. Благослови бог любителей кофе, чая и титаны с крутым кипятком в поездах…

Лёня рванул в тамбур. Сердце билось как бешеное. Хех… Рванул… Скорее, всего лишь ускорил шаги. Прислонился к двери и сполз по ней. Никто не ломился следом. Он вдохнул, выдохнул. Что происходило — непонятно, но обратно соваться не стоило. Лёня ползком добрался до второй двери и аккуратно встал. Вагон оказался почти пустым, но он не спешил входить. Раздался шорох. Лёня замер и прислушался. Шорох повторился. Лёня сглотнул. Тяжело ступая, в середине плацкартного вагона показался грузный мужчина с пятнами крови на одежде. Мужчина стоял спиной к нему. Покачиваясь, он запихивал остаток чего-то красного в рот. Лёня аккуратно прикрыл дверь, стараясь, чтобы она даже не скрипнула — не хватало ещё, чтобы людоед его услышал. Теперь оставалось сползти вниз по двери, чтобы стать невидимым для него.

— Ту-туру-ту-ру-ту-ту-ру-ру! — внезапно громко запиликал мобильник «Прощание славянки». — Ту-ру-ру-ту-ру-ру-ту-ру-ру!

В тишине эти звуки показались просто оглушительными. Лёня выхватил телефон и попытался отключить его. Сенсор не сработал. Краем глаза он глянул на экран — звонил будильник, который сигнализировал о времени приёма таблеток.

— Да чтоб тебя! — выругался Лёня и швырнул телефон о стальной пол.

Поздно — людоед уже успел услышать его и, развернувшись, глянул на Лёню чёрными глазами, взревел как бык и, грузно топая, помчался на него. Это был не тот тихоход, которого Лёня «угостил» чаем, этот людоед был более быстрым, более умным. За второй дверью тамбура тоже раздалось шуршание — с той стороны кто-то тоже услышал зов свежей человечинки. Лёня замер — сзади находился вагон, полный медлительных людоедов, спереди — вагон с одним, но очень быстрым. Деваться было некуда. Спастись тоже невозможно.

— Чтоб тебе мной подавиться, тварь! — рявкнул Лёня, понимая, что обречён. — Всегда хотел сказать, что ты урод! Я твоего брата знаю — дядю Колю! Передай и ему, что он мудила сраный и идиот!

Внезапно поезд дёрнулся. Похоже, машинист пытался затормозить. Людоед упал лицом вниз, так и не добежав до Лёни. Сзади что-то хлопнуло, и Лёня почувствовал, как его за пояс обхватили две руки и потащили на себя. Он почувствовал, как дёрнулось сердце, попытался заорать, но одна рука сдвинулась с пояса и зажала ему рот. Хлопнула дверка туалета, куда его затащили, и сразу стало темно.

— Не кричи, а то они могут услышать, — раздался шёпот у самого уха. Нажим рук усилился.

Лёне понадобилось ещё несколько секунд, чтобы вникнуть в смысл и расслабиться.

— Кричать не будешь? — снова раздался тихий шёпот.

Лёня кивнул.

— Молодец, зайчик, — последовал лаконичный ответ, и руки разжались.