ПЯТЫЙ СЕКТОР. Свинцовая стена

Даниил Марейчев

Путник Жнец – уставший от приключений человек, который уже не гонится за богатством и славой, мечтающий лишь о тихой жизни вне опасности. Однако, что ждет его, если он откажется от последней работы? Какие тайны прошлого настигнут его? Это и предстоит вам выяснить.

Глава 6

Некрус Сакроментум

— Жнец! Очнись, твою мать! Жнец!

Открыв глаза, я вижу перед собой лицо Алекса, потом ощутимые хлопки по щекам и отрезвляющий сознание запах нашатыря.

Я отшатнулся, резко придя в себя, рядом на колено опустился Ал, помог подняться. Ужасно болела голова. Я начал искать глазами Дюшеса, который уже деловито разжег маленький костерок, из углей, оставленных нашей схваткой с ракшасом. Алекс посадил меня около костра, сел рядом, Дюшес сел напротив. Остальные тоже стали подтягиваться, Демьян на ходу уже разливал по пластиковым стаканчикам живительную водочку. Глядя на лежавшего на боку Черчилля, который нарезал колбасу на бутерброды и вскрывал тушенку, я посмотрел на Алекса, который, в отличие от нашего Кима, взял на себя руководство группы. И сказал:

— Спасибо Ал.

Тот лишь отмахнулся, и подбросил сухого хвороста в огонь.

— Думаю обменяться последними новостями? — спросил я Дюшеса, глядя в огонь.

Дюшес посмотрел на меня и хмыкнул, потом он сообщил вкратце, что все уже узнал от моих коллег по оружию. А дальше начал рассказ о том, как он тогда выжил, вернулся на большую землю, но прежняя жизнь, от которой он когда то вместе со мной сбежал в Зону, снова стала ему не выносима, и что он вернулся в Зону и стал вольным агентом КУбы. Не имея никакого отношения с этой группировкой, он продавал им по выгодной цене артефакты, и поставлял нужную информацию о перемещениях «выслеживаемых» групп путников. На вопрос о том, как он оказался здесь, он ответил, что его заинтересовала группа Горбуна, которая перестала выходить на связь несколько часов назад. Он был недалеко и решил проверить.

Стоп. А где собственно Горбун?

— Что? — Спросил у меня Дюшес, подняв голову. Видимо я это ляпнул вслух.

— Горбун, где он?

— А шут его разбери, — вставил Демьян, протягивая мне стакан, — мы не проверяли.

— Сколько я был без сознания?

— Минут пятнадцать, а что?

С этими словами я резко вскочил, взял уцелевший автомат и побежал в кусты, откуда недавно велась активная стрельба. Не проверяли они. Идиоты! Надо было сразу же бежать и смотреть что случилось, а они, блин, устроили, понимаешь, пикник на обочине. Спустя несколько секунд справа от меня бежал бодренький Ким, а сзади бесшумной рысцой бежал Дюшес. Немного сбавив скорость, мы втроем обогнули странствующую молнию, которую мы, бродяги, называем Шокером. Одну из самых распространенных аномалий, в которую если попадешь, то тебя насмерть прошибет несколько тысяч вольт. И спустя порядка двадцати метров, нам предстала следующая картина:

Горбун, стоя на коленях спиной к нам, склонив голову что то неразборчиво бормотал. Мы с Дюшесом ощетинились стволами в разные стороны так синхронно, что любые пловцы обзавидуются. Вокруг Горбуна в разных позах лежали неподвижно семь мертвых тел. Ким осторожно приблизился к потенциально опасному психу, но, не дойдя с метра, встал, жестом призывая нас с Дюшесом подойти. Ступая спецназовской походкой, мы осторожно приблизились, и увидели то, чего не разглядели раньше в свете луны. От шеи до таза Горбуна было все распорото, и, судя по следу когтей, ракшас с которым я дрался, убежал именно в этом направлении. По следам можно было определить, что Горбун со своим крючком, тело которого я увидел неподалеку, отстреливались вот от этих вот бродяг. Видимо Горбун остался один, и, убив всех вокруг, хотел было пойти к нам, то судя по кусту слева от нас, мутант не дал ему этого сделать, а просто наотмашь рубанул Горбуна сзади. Неожиданно Горбун развернулся на месте, целясь в нас своим «калашом», его глаза были закатаны, скорее он просто действовал интуитивно, и наконец, выбрав цель в виде Кима, спустил курок.

Его автомат отозвался рядом глухих щелчков. Господи Иисусе, сколько же силы в этом маленьком человечишке, что он, с такой серьезной раной может еще функционировать? Дюшес подошел, и медленно взял из рук Горбуна автомат. Надоедливые щелчки смолкли, и Горбун грузно упал лицом вниз, я проверил пульс, тонкий, но есть. На Кима в этот момент было жалко смотреть, я его понимаю, когда в тебя почти выстрелили, тут особо не до смеха. Дюшес достал из кармана своего разгрузочного жилета термическую пенку и запломбировал рану. Пенка моментально вздулась по краям раны и стала похожа на монтажную пену. Я аккуратно взял Горбуна и, толкнув Кима, пошел назад к своей группе.

Когда я показался в свете костра с Горбуном на руках, члены нашего отряда встретили нас с недоумевающими лицами. Я передал тело нашего бывшего палача Черчиллю, и приказал, что бы тот приложил его к дереву, и следил, что бы ни закатился язык. А сам сел молча перед костром, размышляя о том, какой я идиот и нафига я вообще задумал кое — что, от чего у меня самого волосы дыбом.

Алекс, глядя на Горбуна, тихо подсел ко мне.

— Это еще что? — спросил он шепотом.

— А то сам не видишь.

— Это то я вижу, ладно, спрошу покорректней, какого хрена этот псих еще не в аду?

— Нельзя так.

Алекс поднял голову и посмотрел на ночное небо Зоны. В разговор вклинился, немного принявший на грудь Демьян.

— Что значит так нельзя!? Этот припадочный хотел нас грохнуть! Сейчас я его от уха до уха и все! Минус одна проблема со Кубинским биомусором! — С этими словами Демьян высунул из за пояса свой «Шайтан», который видимо нашел в наших вещах, и прямой походкой пошел к Горбуну.

— Я ему должен. — Сухо остановил я разгорячившегося Демьяна.

Демьян встал как вкопанный, Алекс опустил голову.

— Жнец, это очень серьезно, и если ты сейчас шутишь, лучше сразу скажи. — Повернул голову Демьяныч.

— Там шесть мертвых наемников, у них у каждого хорошие стволы. Берите их и валите отсюда. КПК показывает, — я поднял руку, — что сюда идут еще шестеро, нам проблемы не к чему, а я отнесу этого психопата на Лесной Пункт, к Забенскому, и долг аннулирован.

— Я пойду с тобой. — Подал голос, прислонившийся к дереву Дюшес.

— Нет.

— Не понял. — Удивился мой старый, новоиспеченный брат.

— Мы идентичны, помнишь? Дополняем друг друга. Значит, Зону знаем одинаково, брат послушай, я рад, что мы нашлись, но у меня к тебе просьба, ты должен отвести их к нашей заставе в «Промпарк», без тебя, кто ни будь из них точно дуба даст, а я себе этого не прощу. Прошу, выполни мою просьбу, а я вернусь на заставу попозже.

— Один ты точно не пойдешь, но с тобой я согласен. Эй, парень в капюшоне, как тебя там, Ал? Не составишь компанию моему брату?

— Он же загнется без меня, собака. — Алекс положил мне руку на плечо, — я и сам хотел все то же самое озвучить, но знаешь, что Жнец?

— Что?

— Сам попрешь этого психа.

Воцарилась неловкая тишина. Металл с Ваткой, которые должны вообще по идее находиться, где ни будь еще, но не с нами, с готовностью сказали, что идут с группой Дюшеса, нежели со мной, Алексом и полу-мертвецом. Сектор с Черчиллем только навьючились и закивали, дескать, нам то что? Мы крючки. Демьян с Кимом, как единое целое, ходили вокруг нас кругами, бросали в нас свои мудрые советы, и сокрушенно качали головой. Единственный, кто спокойно ко всему относился, так это наверно Горбун, ему вообще наверно было до фени. А вот Дюшес стоял около своей любимой ели и что — то высматривал в своем КПК. Да причем у него на лице прямым текстом читалось — надо валить! И действительно, после минуты колдовства над бедным стареньким, как и у меня КПК, Дюшес держал речь.

— Надо уходить, на радаре новые красные точки, не бродяжнические КПК, зуб даю, что это вторая партия наемников, пришли наверно разузнать, что с предыдущей группой стало. Я думаю, столкновение нам ни к чему, обойдем проселком. КПК вырубаем и идем. Ну чего сели мясо? Пошли, пошли, пошли!

Демьян, под четким руководством Дюшеса, руководил тактическим отступлением. И перед тем, как скрыться в кустах можжевельника, в которые меня забросил ракшас, Дюшес подошел, положил мне руку на плечо.

— Доброй дороги брат. Смотри не теряйся больше.

— Скорее ты не пропадай.

— Хах, ладно, слушай, кстати, о Лесном Пункте, там знаешь около старого дома на отшибе трансформаторка?

— Видел, конечно, — продолжил я, понимая, что он мне это не просто так говорит. — А что?

— Зайди в нее, и выкрути третий рубильник справа от двери, там поднимешь доску с проводами, и увидишь ящик с белой краской, помечен как Д6. Запомни, Д6, там два ящика, один с тротилом без пометок, если откроешь, то на воздух взлетишь, Д6 понял? Я там парочку твоих вещей сохранил.

— Д6, понял, спасибо брат! — Мы обнялись, и он начал уходить в кусты, и на прощание бросил нам с Алексом, уходящим в другую сторону:

— Удачной охоты, бродяги!

Мы с Алексом уже достаточно далеко отошли от места, где сегодня ночью происходили поистине невиданные вещи. Сначала я был в плену у человека, для которого моя смерть была приоритетом жизни долгие годы, которого я тащу на Лесной Пункт ученых, что бы его залатали врачи. Уже странно, правда? Потом я сразился в рукопашном бою с одним из самых опасных хищников Зоны и остался жив. Опять же, остался я, жив, благодаря тому, что мой старый друг оказался жив и спас меня, как когда то я спас его. Я не истек от потери крови, потому что мои друзья быстро перевязали меня, пока я был во власти своего разума с воспоминаниями. Нет, определенно это не простая вылазка, как предсказывал мне Вальтер.

Наконец дойдя до первого моего остановочного пункта, спустя четыре часа, петляя между аномалий, и положив, наконец, таки, уже надоевшего мне Горбуна на землю, я достал сигаретку из пачки, которую свистнул у Кима, пока они разбирали себе по стволам наемников, а я возился с нашим барахлом. Ну, ничего, он не обидеться. Втягивая сладкий синий дым свободы, я посмотрел на Ала. К сожалению, его супер навороченную «эмку» разобрали так, что восстановлению она не подлежала. Зато он стал полноправным обладателем «скорпиона» с глушителем и «грозой». Абсолютно бесшумные оружия, в отличие от моего новенького, ну относительно, Абакана. Пока Алекс осматривал придорожную зеленую будку, к которой я повел наш маленький отряд с грузом триста, мне пришла в голову нехорошая мысль.

Закуривая вторую сигарету от бычка, я начал судорожно вспоминать злоключение на глиняном откосе, где «погиб» Айболит. Та самая группа, стреляла бесшумным оружием, и двигались как военпуты. Неужели эти самые хлопчики оказались теми наемниками? Но тогда какого рожна они нас преследовали? И откуда они вообще могли знать, где я с Кимом поведу группу к дальней заставе?

Круговорот мыслей стал слишком сумбурным. Прорыв периметра, хабанера, генерал, Ким, дальняя застава, лаборатория, подстава, подстава, подстава! Нет, Ким сам рисковал жизнью в некотором смысле, пытался спасти меня, когда спускались в подвал, да и генерал бы не сделал бы такого. Да и никто не мог предугадать, что нас вообще возьмут в плен. Не мог ведь? Если бы Горбун был в сговоре с наемниками, то он бы не стал их ликвидировать. Тех наемников убил Горбун, без всякой помощи ракшаса, это точно, потому что на телах только пулевые ранения.

Еще этот ракшас, профессиональный киллер блин, который как, оказалось, мог использовать электромагнитный импульс. Вот почему КПК активировался после Горбунских выстрелов по кустам, он видимо попал в мутанта, но поверхностно. И вот почему наши гаджеты заработали, ракшас покинул свои обжитые охотничьи угодья. Слишком много всего, надо пока дух перевести. По моим примеркам, если зайти в Дюшевский тайник, то будем у лагеря ученых, где то к обеду.

Я посмотрел на Восток, где солнце только начинало появляться. До следующей остановки, до моего ориентира которым являлся старый памятник Ленину около поворота на железнодорожную насыпь еще шесть часов ходу, а там если все пойдет гладко, то до Лесного Пункта со схроном рукой подать. Ну, относительно естественно.

Закончив со своими рассуждениями, я с щелчка выкинул окурок в будку, сходил по нужде, и облепив Горбуна сзади себя руками, я побрел дальше на юг, Алекс же натянул капюшон, вставил соломинку в зубы, и изредка оглядываясь, пошел за мной след в след.

Пока мы шли в сторону лагеря ученых, по хорошо асфальтированной дороге, скрытой в кронах и широких стволов деревьев, мои рассуждения вернулись ко мне. Мне становилось все непонятней эта ситуация с наемниками, слишком много совпадений. Или же, всему виной моя паранойя? Ладно, притащу Горбуна к Забенскому, тогда можно будет, хоть и немного перевести дух. Забенский, мой старый товарищ, естественно не бесплатно, но поможет. Таких старых Александровских скупердяев еще поискать надо, однако, как и любой старый скупердяй, он оправдывает свое имя. Алекс, молчавший где-то час, остановил мои рассуждения, положив мне руку на плечо.

Я остановился. Доверять товарищу, тем боле с таким чувством аномалий как Алекс, я привык. Затем, Алекс медленно обошел меня, и полез в задний карман рюкзака. Наконец, Алекс извлек на свет божий бродяжью святыню — болт. Без болта, и жизнь не та, как говорит наш общий знакомый Ворон. Затем, неожиданно даже для меня, Ал, потянулся к аптечке, которая висела у него на плече, и достал маленький кусочек марли. Медленно и аккуратно сделал узелок по всей резьбе, и без замаха кинул болт на несколько метров вперед. Болт беспрепятственно пролетел несколько метров в воздухе, и в прямом смысле этого слова, повис. Марля, которая была привязана к болту, застыла в полете, точно на снимке, а болт теперь начал немного раскачиваться на манер кулона поисковика. Алекс стоял и ждал, пока болт не начнет раскручиваться с такой силой, что можно было бы услышать гул от марли. Затем болт, словно сорвавшийся с цепи, воткнулся по самую головку под прямым углом в асфальт, как будто его загнал туда громоздкий ювелир со строительным молотом.

— Как ты ее засек? — Спросил я, узнав принцип действия знакомой мне аномалии.

— Честно? Хрен ее знает. — Пожал плечами Алекс.

Ну как всегда, Ал, не объяснил, ну ничего, теперь, когда аномалии участились, он должен быть ведущим, так как я с грузом на спине, не смогу определять и концентрироваться на смертоносных ловушках и аномалиях. Идя вслед за Алексом, и обходя опасные участки с полкилометра, мы решили остановиться и перекурить. Наконец деревья на обочине кончились, и нам предстал вид на старую деревню Шаблыкино, где можно было неплохо набрать артефактов. Однако, шумно выдохнув, мы с Алексом двинулись дальше, почувствовав легкий холодок в душе, и злополучную жабу, которая душила нас, почти до самого лагеря ученых.

Время было почти полдень, когда мы, наконец, достигли памятника мировому вождю пролетариата. Старый памятник, всем своим видом показывал всю тяжесть катастрофы, которая случилась здесь в далеком девяносто первом году. Заросли огромной крапивы и жгуты ржавых проводов крепко обнимали памятник, не давая ему разрушиться от времени. Достаточно жуткий и пугающий указатель на город. Однако, нам нужно было в другую сторону, и долго любоваться этому мемориалу целому городу, у нас не было. Выйдя на железнодорожную насыпь, я уже был готов бросить Горбуна ко всем чертям, поскольку руку, ноги и спина уже молили о пощаде. Конечно, этот безумный крендель весит мало, однако я слишком долго его несу. Однако, моя вера в правое дело резко укрепилась, непроходимые заросли слева от нас расступились и нам предстал прекраснейший вид на Лесной Пункт, когда то, здесь был целый участок леса, но из — за Вспышки, деревья, некогда украшающие это место своими кронами, в прямом смысле вросли вниз, от этого просела почва, и в последствии наполнилось водой, может дело в грунтовых водах, может в подземных реках, но когда детонировала Вспышка, открыв в нашем мире, такую зловещую язву, как Зона. Теперь же, в разных частях, как некоторые Путники называют это место Лесное озеро, угадывались верхушки деревьев, и всплывающее время от времени ртутные пятна. Конечно, я видел, как некоторые бродяги, охотятся за артефактами внутри самого озера в специальных костюмах с аквалангом, но я бы, ни за что не рискнул бы лезть туда, без крайней необходимости. А у самого берега этого озера, уже виднелся белый свод стен и защитных укреплений, бастион ученых, и обитель военпутов.

Так, с Лагерем все ясно, теперь ищем отшиб с трансформаторной будкой. Ага, вон он, прямо рядышком от нас, метрах в ста пятидесяти.

Я кивком указал Алексу на отшиб, и он повел меня прямо к нему, обойдя по широкой дуге очередного Шокера.

Подойдя вплотную к маленькому, гудящему, двухэтажному кирпичному сооружению, я прислонил Горбуна к стене боком, и наконец дав рукам отдохнуть, взял Абакан и сказав Алексу, что бы он следил за обстановкой, открыл ржавую дверь и вошёл внутрь. Хоть тут было и темно, но света от двери было достаточно, что бы освятить самую, что не на есть простую, еще Советскую трансформаторскую. Хоть тут все было в паутине, и не хватало пару тройку ценных генераторов, она работала. Я уже не раз говорил, что в Зоне халявного электричества, хоть отбавляй. Наверно, даже ученые используют эту будку в качестве очередной аварийной подстанции, если вообще не основной. Так, третий рубильник слева, вижу. Я взял, одолженный у Алекса штык, и ловко справившись с шурупами, наконец, снял рубильник, так, по идее эти провода поднимаются, я запустил руку в переплетённый комок из различного рода проводов и изоляции и слабо начал приподнимать фальш — крышку. Наконец и это осталось позади. Моим глазам предстало два больших армейский ящика, на одном из них прямыми маленькими русскими буквами читалось Д6, а второй был без каких-либо особых примет, и я решил его не трогать, припомнив наставления Дюшеса, целее буду. Включив маленький фонарик, я открыл крышку ящика, в котором по идее должны были лежать мои вещи. Как только крышка ящика упала вниз, с нее слетел довольно объёмный слой пыли и поднялся в воздух. Однако это мне не помешало, но следует отметить, что Дюшес давно сюда не наведывался.

Под крышкой лежал средний контейнер для артефактов, странного вида черный шлем с забралом, пара удобных и широких кевларовых наплечников и пара вещей, которые были скрыты тряпками, и если под одной из них явно угадывался автомат, то под второй маленькой тряпочкой лежащей под автоматом, мне пока не удавалось различить.

Я медленно и аккуратно начал вытаскивать свои, как сказал Дюшес старые вещи. В них скрывалось, что то забытое и родное, так что я сразу понял, что это мое. Ловким движением я нацепил свои наплечники поверх Иерихонского жилета, сидят как родные чертовки. Затем положил респиратор закрытого типа в рюкзак, и наконец, заглянул в контейнер и ахнул. Там внутри, на дне контейнера лежал ценнейший артефакт под названием Красный Крест, который способствовал практически моментальному заживлению ран, маленький крестовидный артефакт слабо болтался внутри контейнера, и, судя по синеватому излучению, был полностью за эти годы заряжен, от особой энергетики Зоны. Я положил в ящик свой маленький контейнер, взамен на вновь обретенный. Затем я вытащил на свет тряпку с автоматом, и, расчехлив его, опять удивился необычности находящихся там вещей. Казалось бы, обычный автомат Калашникова, только создавалось такое ощущение, что он покрашен серебряной хромированной краской. Даже в темноте, я видел свое отражение на дуле и железных составляющих автомата. Так же свой Абакан я положил внутрь, закрыв его тряпкой. Наконец пришла очередь последнего предмета, взяв его в руку, я почувствовал, что предмет, скрытый от взора тряпками, весьма легкий. И с детской готовностью расчехлил и этот свой предмет. Им оказался хитроумно склепанный нож. Фактически ножны этого ножа крепились на руку на манер наручи и при особой фиксации кисти руки, клинок моментально оказывался в ладошке. А что, практично, и удобно. И этот свой старый нож — наручи я тоже моментально закрепил на правую руку, пару раз выкидывал нож, и второй рукой вставлял его обратно. Что ж, спасибо брат, что сохранил родные сердцу вещи в сохранности, отплачу хабаром.

Я начал собираться, но закрывая крышку ящика, я увидел на дне, правда уже под Абаканом, еще одну незаменимую вещь, которая мне понравилась. Кукри — мачете скрывался в набедренном чехле под клинком, вытащив его из ножен, я натолкнулся на гравировку:

«ЖНЕЦ»

Матерь божья, мой именной кукри, всегда о таком мечтал, ей Богу спасибо Дюшес. Как только убрав все ненужное и закрутив рубильник, я перевесил свой новенький — старенький АК через плечо и пошел к выходу, готовя штык, что бы отдать его Алексу.

И как только, я с прекраснейшим настроением вышел из будки, я сразу встретил взглядом дуло двустволки. Икаться, не играться! Бандиты, мать вашу бандиты, трое из ларца блин, все в кожаных плащах, балаклавах, и при стволах, которые смотрят одновременно на всю нашу команду. Алекса застали врасплох, когда тот перешнуровывал ботинки, и сейчас мы с ним стоим, задрав лапы в небо, и смотрим прямо в глаза смерти.

— Сушай сюда, боровичок, перо на землю пока ласты не склеил, — сиплым голосом проговорил тот, который держал Алекса на прицеле, — Ну, чего медлишь, или щас твоего другана продырявлю. — Бандит ткнул Алекса стволом в грудь.

— Погоди Родя, сышыш тут эта, фигня какая то, получается, — Ответил ему второй, который держал меня на мушке.

— Че там?

— Ну смотри, Тут Кирпич, Одиночка и Птица.

Так. Ну то что я Кирпич, то беж Иерихонец, это я понял. Алекс вообще не пользуется отличительными знаками клана, так что за одиночку его принять могли вполне. Птица, тоже объяснимо, на бандитском жутком жаргоне это означает члена группировки Куба. Так у меня в руках штык, в руке еще один нож, может сработать, только отведи от меня ствол придурок!

— Ну и че, сушай Вася, я те ща мурло начищу, те Борька че сказал, то и делай! — Вставил третий, смотрящий очередной лупарой в Горбуна.

— Не не не пасаны. Тут чето не чисто типо, они ж грызуться, ну, птицы с кирпичами. А тута вместе, да еще и с одиночкой. — Не унимался бандит смотрящий на меня.

— Те какая хрен разница? Смотри какой птица подцапанный, да и вообще походу дылда схрон снял, смотри какая пукалка, аж сияет.

— Лады, согласен, ну все здоровячек, крылья вниз, и без фокусов, а то все, чики — брики и в дамки. — С этими словами бандит перебросил ствол своей гаубицы за спину. Ай, молодца коротышка. Я подмигнул смотрящему на меня Алексу в сторону бандита, который держал на прицеле Горбуна, Алекс все понял и ждал представления. А оно, было на подходе.

Медлить было нельзя. На замахе руки, я выпустил штык Алекса точно в голову бандита, державшего на прицеле хозяина этого штыка. Бандит, который стоял сзади Алекса и держал на прицеле Горбуна, начал было вести стволом своей пушки к Алу, но тот оказался быстрее, выхватив из за своего пояса «Скорпиона» Алекс ловко прошил пузо незадачливому охотнику за честными бродягами. Оставался только мой бандит, и клинок в руке, который жаждал крови. Повернув кисть, клинок на пружине выскочил мне в ладошку, и когда рукоятка появилась в моей руке, я коротким движением вогнал маленький ножик между ребер бандиту и резко провернул. Глаза и рот бандита широко открылись, он вцепился в меня, как утопающий в спасательный жилет, а я хладнокровно еще несколько раз повторил кровопускание. Бандит начал медленно сползать по моей груди, завис на ноге, вцепившись леденеющими пальцами в мой новенький автомат.

— Су-у-ка… — С этими словами бандит упал навсегда. Я откинул его тело ботинком и посмотрел на побоище. Три трупа, меньше минуты, что ж, как говорят, профессионализм не пропьешь.

Мы с Алексом целы и невредимы, Горбун как был без сознания, так и остался, я быстренько обобрал бандитов, и снова навьючив на себя Горбуна, пошел дальше по дороге. Если бы то, что не заставило нас остановиться. Бандит, которого прошил Алекс, пришел в себя, такое бывает, и мы — то дураки не добили их одиночными, за это немного поплатились. Мы начали оборачиваться слишком поздно.

— Ааа мля-я-я, пасаны, я маслину словил! От Суки!

Раздался грохот выстрела, я скинул Горбуна прямо на спину, и увидел, как Алекса подкинуло и развернуло в кусты. Второй выстрел прошелся в метре от меня, когда я поймал голову бандита в прицел и выстрелил.

Ни отдачи, ни звука выстрела. Сперва я усомнился, что вообще выстрелил. Но мозги бандита, оставленные на стене будки, говорили об обратном, однако времени удивляться не было. Я влетел в кусты, Алекс был жив, его бронежилет спас его от основного выстрела, но пара крупиц дроби все-таки прошили его сбоку, теперь он лежал и корчился, держась за бок, откуда обильно распространялось багровое пятно.

Недолго думая я нырнул в контейнер для артефактов и приложил спасительный крест к боку Алекса, предварительно распоров ножом одежду. Кровь остановилась, прямо на моих глазах, раны стали заживать, покрываясь ужатыми рубцами. Ну, ничего, лучше с рубцами, нежели с дыркой. Артефакт потух, израсходовав накопленный заряд, а Алекс снова был цел, здоров и не верил чуду, которое произошло. Я оставил Алекса отдышаться, а сам пошел подбирать Горбуна, попытался убрать артефакт обратно в контейнер, но обнаружил, что контейнер продырявлен. Мой собственный контейнер продырявлен! Столько лет лежал и ничего, а тут на тебе! Ладно, потом залатаю. И спрятав целительный артефакт в разгрузочный жилет, снова понес Горбуна к Лагерю, стараясь поскорее уйти от этого места. Алекс догнал меня через несколько метров, и от души поблагодарив, принялся рассматривать мой АК. Мы спускались вниз по дороге, прямо к воротам Лагеря Ученых.

— Слушай брат, я таких вещей как у тебя никогда прежде не видел, ну за исключением Креста, спасибо ему, родному, и шлема.

— А я вот уже кое что припоминаю, только смутно еще, слушай, — сказал я, поправляя надоевшего мне Горбуна, — а что за респиратор, ты говоришь, что уже видел такие.

— Ну да, помнишь, около нескольких лет назад была группировка «Корни»? Так вот, командиры подразделений в таких ходили, кстати, они имели страшную привычку их помечать, ну кому они принадлежали, я конечно могу ошибаться, но дайка посмотрю, — он полез в мой рюкзак, который тащил всю дорогу, поскольку я пер на себе Горбуна, — О! Точно! Олег «Голландец» Пушкарев! Ну и здоровый же он наверно был, раз тебе шлем то в пору. Помнишь, чего ни будь?

— Не — а, шлем помню, а остальное как то обрывками.

— Ну что бы там у тебя и Дюшесом не было с Корнями, шлем очень хороший. Тут видишь, вот здесь, за задней частью, два маленьких сжатых кислородных баллона. Так что, если окажешься в местах с отравленным воздухом, этот шлем незаменим, так как выступает еще и в качестве противогаза с бессменными фильтрами.

— Ладно, — сказал я, смотря, как Алекс убирает шлем в рюкзак, — а по поводу автомата, что можешь сказать?

— Только то, что я никогда такого «калаша» семьдесят четвертого не видел. Во первых светиться, а во вторых бесшумно стреляет. Выглядит, как будто его только с конвейера выпустили, да хромом покрыли, но это невозможно. Да и патроны то обычные, — сказал он, отстегнув рожок, — однако, знаешь, что, с места которого ты стрелял, я гильзы не обнаружил.

— Это как?

— А давай посмотрим, не против, если я шмальну разок? Ну, вон хоть, по вороне.

— Давай, заодно хоть погляжу со стороны так сказать, на свой ствол в действии.

— Это мы сейчас… — Сказал Алекс, уже передернув затвор и целившийся в сидячую на обочине ворону. И опять, не звука выстрела, и судя по изменившемуся лицу Ала, без отдачи, а ворона на куски. И тут я заметил очень странную вещь, гильза, которая вылетела из рамы и, не долетев до земли, рассыпалась в пепел.

— Продашь? — Спросил Алекс с улыбкой до ушей.

— Найди себе такой же, — сказал я, продолжив идти по дороге, — ну как?

— Вещь. Пожалуй, это лучшее, из чего я когда — либо кого — то убивал.

— Гильза в пепел обратилась, вот почему ты ее не нашел. Скорее всего, этот «калаш» я, когда то из аномалии вытащил, ну или Дюшес.

— Одни плюсы слушай.

— И не говори.

Ускорив шаг, минут через пять мы уже стояли перед огромной гидравлической бронированной дверью, хотя дверью это было слабо назвать, скорее это были ворота, которые могли выдержать ядерный удар, что бы бронемашины и караваны с медикаментами и должным оборудованием могли без лишних проблем заехать и выехать. Наконец покурив на последок по две сигаретки, я постучал в дверь. На территории лагеря курить строго запрещено, а по быстрому через трехметровый забор не перелезешь. Не говоря уже и про колючку и метровой толщины стены. Настоящая крепость.

Спустя минуту из маленького окошечка, внутри маленькой по сравнению с основными воротами дверцей. Раздался кашель и грубый бас заговорил с нами, приоткрыв оконце.

— Кто?

— Путники, с Иерихона.

— Ты то да, а вот мелкий с покоцанным, чего то не очень на Иерихонцев тянут.

— Слушай диду, — сказал я, приметив его пышные седые усы, — У меня дело к Забенскому, — и подкинув Горбуна, добавил, — вот по этому поводу. Загнётся ж собака, открывай, давай, добра не забуду!

— Ладно, ладно, только стволы за спину, ну и сами понимаете, без глупостей.

Дождавшись, когда маленький пухлый военпут пропустит нас внутрь и осмотрит, я пошел по прямой дороге между КУНГов, из которых туда — сюда бегали лаборанты.

Я точно знал куда идти, Алекс остался на КПП, присматривая за нашим снаряжением, да и с молодой лаборанткой поговорить о жизни Алекс хотел больше, нежели смотреть на старого профессора, который будет препарировать моего врага, которого я пер на себе почти от Березовой Рощи. Лаборантам абсолютно не было никакого дела до огромного, перемазанного в земле и кровищи путника, который тащил на себе бездыханное тело, здесь если это и не в порядке нормы, то случается чуть ли не каждый день. Поймав на себе несколько брезгливых взглядов, я свернул к больничному корпусу, где должен был находиться Забенский.

Переступив небольшой порог этого корпуса, создавалось такое ощущение, словно ты из того, грязного и уродливого мира Зоны, очутился в белоснежной цивилизации бессмертной медицины. Вдоль коридора, по которому я шел, сновали все те же лаборанты, одни с колбами, другие с артефактами, третьи с какими-то приборами неизвестного мне назначения. Пройдя этот, достаточно просторный и длинный коридор, попутно кивая знакомым головастикам, наконец, я оказался перед «кабинетом» профессора Забенского. У меня каждый раз не поворачивается назвать это место кабинетом. Нет, это был обычный приемный кабинет с кушеткой да столом и парой стульев, наверно еще тех же самых Советских времен. Просто мой старый товарищ никогда не держал его в чистоте, хотя сам был как с иголочки. В этом месте прямо на кушетке могли спокойно расположиться несколько кусков кровоточащей радиоактивной плоти, и пара недоеденных бубликов, кипы бумаг валялись везде, где только можно, и как профессор вытаскивал оттуда информацию, остаётся для меня загадкой, и по сей день. Держа Горбуна одной уже онемевшей рукой, второй я постучал в дверь и открыл ее.

Конец ознакомительного фрагмента.