Дорогой чужого проклятия

Дарья Быкова, 2015

Кого только ни встретишь в проклятом лесу… А встретив, уже не забудешь, и от приключений не отвертишься. О проклятии, приключениях, немножко драконах и, конечно, любви.

Глава 2

Ая

Прошла уже неделя моей практики в сыскном ведомстве, и пока что мне невероятно везло — всего один труп, и тот убит банально ножом, без магии. Приятного, конечно, тоже мало, но терпимо. А ещё мне выдали оплату за первую неделю, и я, наконец, могла расплатиться с долгами за комнату и отнести очередной взнос за амулет телепортации — завтра как раз подходил срок.

В общем, настроение было довольно-таки радужным. Ровно до того момента, как уже взявшись за ручку входной двери в доме, где я сняла комнату, всего в пяти минутах от отделения сыска, я услышала тихое и вежливое “Ая фон Дорт?”.

Медленно выдохнула, непроизвольно сжав дверную ручку так, что даже больно стало — кажется, рука у меня теперь будет с отпечатками завитушек, и ровным голосом сказала: “Без “фон”. Просто Ая Дорт.”. И только потом повернулась. Мне любезно улыбались два симпатичных молодых инквизитора. Ох, ты ж!

— Что Вам угодно? — кажется, голос не дрожал. Хотя, думаю, они привыкли. Ничего приятного во внимании инквизиции нет. Ни для кого.

— Всего лишь задать Вам пару вопросов, — улыбнулся одними губами один из инквизиторов. Ага, по вопросу от каждого, не иначе. Второй просто молча и в упор меня рассматривал. — Пригласите зайти?

Я кивнула, получилось как-то нервно, и первой вошла в дом, показывая дорогу. Хотя, возможно, они прекрасно осведомлены, где моя комната. А то и побывали в ней.

Комната, собственно, была на первом этаже, и у меня мелькнула глупая и неуместная мысль: если что — можно выпрыгнуть в окно. Определённо, нервы.

Сама села в кресло, оставив им обшарпанный диван. Кресло, впрочем, было не лучше, они с диваном явно когда-то были одним комплектом и состарились, как и полагается, вместе. Кресло для себя я выбрала потому, что хотелось сохранить хоть какую-то дистанцию.

На своих незваных гостей смотреть не хотелось, и я задумчиво смотрела по сторонам, словно сама оказалась тут первый раз. В комнате было немного мебели, но для меня это скорее плюс — я люблю пространство. И терпеть не могу, когда нельзя сделать и двух шагов, не споткнувшись о какой-нибудь стул или любой другой предмет мебели, как это было в общежитии — там мы на двоих делили комнату в два, нет, даже, наверное, в три раза меньшую, чем эта. В этой было метров тридцать, высокий потолок — более трёх метров, и два высоких же окна, занавески на которых были единственным предметом интерьера младше меня, на них ещё чётко просматривался рисунок — легкомысленные цветочки. На подоконниках стояли различные комнатные цветы в горшках самого разного размера — остались от предыдущего жильца, как пояснила мне хозяйка дома. “Можешь делать с ними, что хочешь” — сказала она, и я решила оставить, поливала, когда вспоминала, и даже подкормила один своей энергией — растения тоже можно исцелять, хотя и труднее, чем людей, слишком они иные. Но зато и энергии на комнатный цветочек надо куда меньше, чем на человека.

Вообще, обстановка в комнате говорила об утраченной роскоши — и пол, и мебель были явно хорошего качества, но им было слишком много лет. Они ещё исправно служили, но свой фешенебельный вид уже потеряли. Кроме кресла и дивана — на нём я, собственно, и спала, даже не раскладывая, был ещё шкаф, поистине огромный — даже перевези я все свои вещи, не заполнила бы и половину. Впрочем, как говорила моя соседка по общежитию, у меня просто возмутительно и непозволительно мало вещей.

Стола в комнате не было, вместо него я использовала один из подоконников — он был достаточно широким. Придвигала к нему кресло, и получалось вполне приемлемое рабочее место.

Я уже всю обстановку рассмотрела заново, а инквизиторы всё молчали. И, подавив желание забиться в кресло с ногами, а ещё лучше спрятаться за него или в шкаф — взгляды у господ инквизиторов были недобрыми, выпрямилась и вопросительно взглянула в ответ.

Вообще, моя совесть была чиста, насколько в принципе может быть чиста совесть человека с магическими способностями. Целители вообще редко интересовали Инквизицию. Разве что как свидетели. Может, они хотят узнать об элронце? Но что там могло привлечь инквизицию?

— За что Вы их убили? — всё тем же тихим, ровным и абсолютно безэмоциональным голосом спросил вдруг один из инквизиторов. Различала я их с трудом — они были похожи, как братья. Оба светловолосые, примерно одного роста, оба с холодными колючими глазами. А подробно рассматривать как-то неудобно было.

Я подумала, что ослышалась. И, наверное, минуту смотрела на задавшего вопрос инквизитора круглыми глазами. Поняла, что пауза затягивается, а вопрос, видимо, действительно мне. И действительно именно такой. Пришлось уточнить:

— Кого?

— А расскажите обо всех, — любезно предложил второй представитель этого замечательного ведомства.

Видимо, от нервов, появилось желание пошутить и рассказать о трёх тараканах, которых я, каюсь, прибила за время проживания в этой комнате. Но с инквизиторами шутки плохи.

— Я. Никого. Не убивала. — Медленно, почти по слогам. Чтобы точно поняли.

— А что, смертельное и необратимое проклятие, по-Вашему, не убийство? — это опять инквизитор номер один. Все тем же неживым голосом. Наверное, надо было попросить их представиться. Но в середине разговора как-то уже неудобно. Тем более, в середине такого разговора.

— Я. Никого. Не проклинала. — Я начинала потихоньку злиться. Нет бы хоть сказали в чем дело.

А инквизиторы-то, судя по всему, не рядовые. Знаков отличия они не носят, но далеко не каждый сотрудник Инквизиции может отличить правду ото лжи без специальных амулетов. Эти господа, насколько я могла заметить, были без амулетов. А значит, довольно сильные маги.

Моё последнее заявление вызвало странную реакцию — в глазах у господ инквизиторов появился интерес, а в голосе эмоции.

— Вам знакомо проклятие “чёрная метка”, оно же “спираль”?

Ого! Одно из запрещенных заклятий. Но я-то тут причём?

— Я знаю, что есть такое проклятие. И как оно действует. А также, что его невозможно снять. Но я не знаю, как оно накладывается, и ни разу ни на кого не пыталась и не хотела наложить данное проклятие, — чистосердечно открестилась я.

Инквизиторы молча переглянулись.

— А дело-то гораздо интереснее, чем я думал… — протянул, наконец, инквизитор номер два.

— А кто умер-то? — немного осмелела я. Была морально готова к любимой фразе всех силовых ведомств “Вопросы здесь задаю я”, но инквизиторы не опустились до такой банальщины. Они просто не заметили мой вопрос. Ну да ладно.

— Почему Вы прервали практику?

— У меня были основания полагать, что командир Кан угрожает моей жизни. И я воспользовалась амулетом переноса. Мой научный руководитель, профессор Конт, признал мои действия правомерными, хоть и объяснил, что реальной опасности не было. — Что-то я с перепугу стала говорить как адвокат в суде.

— Рассказывайте, — милостиво разрешил инквизитор номер два.

Я и рассказала. На этот раз всё по написанному. В конце концов, они наверняка получили одну из копий моего отчёта. Но бумаге, видимо, не поверили. Однако и рассказ их тоже не удовлетворил.

— Покажете? — всё с той же снисходительной интонацией произнёс всё тот же инквизитор, который номер два в моей системе координат.

Ещё раз ого! Они и сканирование памяти могут провести? Во что же я вляпалась, если ко мне прислали инквизиторов с такими обширными возможностями?

— Вы про сканирование памяти? — на всякий случай уточнила я. А то мало ли. Вдруг пантомиму хотят. Да, не смешно, я знаю. Это всё нервы, нервы.

Инквизитор кивнул.

— Если очень надо, то покажу, — энтузиазма я не испытывала: ну кому охота, чтобы в его воспоминаниях копались? Но отказать в сканировании памяти у меня не было повода. Можно, конечно, отказаться проходить его прямо сейчас — я вроде бы уже не подозреваемая всё-таки, но завтра-послезавтра придёт повестка, и на сканирование пойти всё равно придётся. А так — сэкономлю себе и ребятам время.

Моя искренняя готовность помочь просуществовала недолго — ровно до того момента как Инквизитор номер один активировал записывающий кристалл и лживо (это я потом поняла, что лживо, а тогда он мне уже почти нравился, гад) улыбаясь сказал:

— Итак, Ая Дорт, подтвердите своё согласие на изъятие воспоминаний инквизитором десятого ранга Деймом и инквизитором восьмого ранга Солейсом.

Я ждала, что он сейчас поправится. Или коллега его поправит. В конце концов, сканирование памяти — куда меньшее вмешательство, чем изъятие воспоминаний. При сканировании последствий для психического здоровья никаких. Если маг, выполняющий сканирование, ошибётся, то просто не увидит ничего. Ну, или увидит что-то не то — неприятно, но совершенно не смертельно. Если же напортачить при изъятии воспоминаний, то можно полностью разрушить личность. Фактически убить. И даже если сделать всё идеально, у человека, подвергшегося такой процедуре, останутся провалы в памяти. И головные боли. И высокая вероятность психических расстройств в будущем. В общем, разница была. И огромная. Но они молчали и выжидающе смотрели на меня.

Кажется, кто-то заигрался и зарвался — это я про инквизиторов. Я же едва не сделала глупость, уж очень возмутила меня попытка сыграть на том, что обычно люди не знают точных названий ментальных процедур. Но, всё же, удержалась — наживать врагов среди инквизиции не хотелось, поэтому решила прикинуться дурочкой. Хотя, что там прикидываться…

— А мы разве не о сканировании памяти говорили? — как можно наивнее поинтересовалась я, доверчиво заглядывая в глаза инквизитору Солейсу (это который номер один).

Инквизитор деактивировал кристалл и с раздражением на меня посмотрел.

— Да, Вы правы, Ая. Но процедура изъятия воспоминаний предоставит нам более полную картину, — почти успешно скрыв недовольство, сказал он. Угу, в этом-то я и не сомневалась, просто идиоткой в самом начале жизни становиться не хочется. А он продолжал, обманчиво мягко. — Вы же понимаете, случай необычный…

— А я слышала, что эта процедура небезопасна… — протянула я с сомнением. Честно говоря, было страшно. Если они захотят, ничто их не удержит от принудительного изъятия этих несчастных воспоминаний. Если бы приставка “фон” к фамилии была в силе, они бы не посмели. А так…

— Вы правы, — всё так же мягко и доверительно продолжил Солейс. — Могут быть… определенные последствия. Но мой коллега — очень умело проводит эту процедуру. Вы практически ничего не почувствуете…

“… уже никогда” — мысленно договорила за него горькую правду.

Я затравлено оглянулась — надо было садиться на диван, была бы ближе к выходу. Теперь же инквизиторы находились практически как раз между мной и спасительной дверью из комнаты. Хотя, даже если удастся выбежать из комнаты, всё равно догонят…я ведь никогда не была сильна в спринте. Да и куда бежать-то?

Молчание затянулось, инквизиторы стали нетерпеливо переглядываться.

Спасла меня хозяйка дома, за это я простила ей разом и тараканов, и обшарпанную мебель и всё-всё-всё. Хотя мебель и так меня не сильно смущала.

— Ая! Аяааа! — Она всегда начинала кричать метра за два-три до двери. И только потом стучалась. То ли давала мне время спрятать любовников в шкаф — он вместил бы как минимум трёх, ибо шкаф был большой, как я уже говорила, но без полок. То ли заодно давала знать остальным жильцам, что она тут. Не знаю. Но в этот момент я её любила, как родную.

И бросилась к двери.

— Ара Ивгения! — Боюсь, в моём голосе было многовато восторга. По крайней мере, Ивгения подозрительно на меня посмотрела, раньше я её встречала вежливо, но спокойно. — А у меня тут господа инквизиторы — радостно затараторила я. — Простите, я совсем забыла, что обещала Вам помочь.

Тут глаза Ивгении округлились, но, видимо, мои глаза в свою очередь были уж очень умоляющими, и она промолчала.

— Уже надо идти, да?

Ара Ивгения молча кивнула и, слегка отодвинув меня, заглянула, наконец, в комнату. Инквизиторы привстали и слегка поклонились — хозяйка моя была из дворян. И, кажется, не любила инквизиторов — их вообще мало кто любит, но почти никто не осмеливается демонстрировать неприязнь, по крайней мере, никто из одарённых. Ара Ивгения же не считала нужным скрывать своё отношение, то ли в силу дворянского происхождения, то ли из-за отсутствия дара — взгляд её стал откровенно неприязненным. И она сухо поинтересовалась:

— Могу я взглянуть на предписание? Или по какому праву Вы находитесь в моём доме? Ая не имеет права приглашать гостей без моего разрешения.

Инквизитор Солейс… кажется, говорю же — путаю я их — молча протянул ей предписание.

— Вина подтвердилась? — Спокойно спросила Ивгения, просмотрев полученную от инквизитора бумагу.

— Нет. — Вынужденно ответил Солейс. И торопливо добавил — Но Ая Дорт — важный свидетель.

— Понимаю, — кивнула Ивгения. И мне показалось, что она сейчас уйдёт, оставив меня с моими проблемами в виде инквизиции одну. И осуждать её за это я бы не смогла. Но она меня удивила. — Тогда, видимо, ей надо прибыть к дознавателю? С каких пор боевые маги, — она кивнула на предписание, — ведут расследования?

Упомянутые боевые маги досадливо поморщились.

— Ара Ивгения, Вам же не нужны неприятности? — Вкрадчиво произнёс инквизитор и боевой маг, чтоб его, Дейм.

— Прежде чем Вы перейдёте к угрозам, господа, наведите справки о том, кому угрожаете! — Судя по ледяному тону, ара Ивгения, похоже, действительно их не боялась. И они пошли на попятную. Думаю, действительно решили навести справки.

— Что Вы, ара! Какие угрозы! Просто хотели Вас предупредить, что обстоятельства дела до конца не выяснены и, возможно, для Вашей же безопасности, Вам стоит внимательнее относиться к выбору жильцов… и даже пересмотреть текущий их состав.

Ара Ивгения усмехнулась и отошла в сторону, явно намекая, что господам пора и честь знать. Те раскланялись и удалились.

А я по-новому смотрела на ару Ивгению. При первом знакомстве она мне показалась излишне резкой, прямолинейной и даже слегка заносчивой — я пришла к ней снимать комнату по рекомендации начальника отделения сыскного ведомства, где проходила практику. Представляла я себе почему-то благообразную старушку — божий одуванчик, ну а как ещё должна выглядеть вдова, сдающая комнаты? И, встретившись с действительностью, растерялась. Ара Ивгения была довольно молода — наверное, ей было лет тридцать пять — сорок. Она была красива, очень, и красива той яркой, кричащей красотой, на которую невозможно не обратить внимания. И голосом обладала звучным. Ничего общего с божьим одуванчиком, да. При этом она была ещё баснословно богата — у неё было более десятка домов по всему городу, в которых она сдавала комнаты, и более того, она была ещё и дворянкой.

Я тогда в разговоре с ней чувствовала себя как на допросе или на экзамене. И ей не должно было быть никакого дела до бедной, хоть и опрятной, девчонки-студентки, которая и комнату-то сняла всего на месяц. А вот поди ж ты, вмешалась. За что я ей крайне благодарна.

Кстати, зачем она меня искала, интересно знать? Решила напомнить про долг за комнату? Лично — вряд ли, у неё были помощники, и обычно она беседовала с постояльцами сама только при первой встрече. Правда, я почему-то стала исключением — то ли не вызывала доверия, то ли наоборот, ей хотелось взять меня “под крыло”, но ко мне она приходила уже не первый раз.

Ара Ивгения, в свою очередь, тоже меня рассматривала.

— Знаешь, что у них было в предписании? — спросила она, наконец.

Я помотала головой, ощущая себя дурой — ну ведь тоже могла спросить. Даже должна была. Как бы на будущее это запомнить?

— В случае подтверждения подозрений о применении проклятия, задержать любыми средствами, в крайнем случае — ликвидировать, — бесстрастно процитировала ара.

Я сползла по стеночке. Хорошо, что шутить с ними не стала. А то бы по этой стеночке и размазали, кажется, им даже этого хотелось.

— А Вы зачем меня искали? Деньги?

Ара Ивгения чуть заметно качнула головой и протянула мне газету.

— Ты, вроде, на практике была в пограничье?

“Шокирующая смерть всего отряда и исчезновение целителя!” — кричал заголовок. Хорошо, что я так и сидела на полу, прислонившись к уже почти родной мне стеночке. Проклятие чёрной метки… весь отряд на третий день… не выжил никто… целитель-практикант пропал, тело не нашли… подозревается… дело передано инквизиции… читайте продолжение истории в следующем номере… Какое продолжение?! И что значит “целитель-практикант подозревается”?! Хорошо хоть “имя в интересах следствия не разглашается”…

* * *

Я мялась на входе, чувствуя себя… странно. И ловила на себе любопытные взгляды — в здание инквизиции мало кто из одарённых приходит добровольно. Да ещё и так настойчиво просится к дознавателю и на сканирование памяти. Не обнаружив в моей ауре безумия, инквизиторы, дежурившие на входе, весьма удивились, но к просьбе отнеслись уже серьёзнее.

Можно было, конечно, подождать повестки. Но после прочитанного в газете воспоминания буквально жгли. Да и ара Ивгения посоветовала не тянуть. Нет, я не собиралась расставаться с этими самыми воспоминаниями, скорее, мне хотелось поделиться, оправдаться, показать, что это не я, никак не я. Наверное, просто моему рассказу про элронца никто не поверил, — успокаивала я себя. Поэтому и подозревают меня. А я сейчас всё расскажу-покажу, и забуду как страшный сон. И тему диплома поменяю. Чур меня от таких сказок.

Было и ещё кое-что, где-то на краю сознания меня грызло смутное беспокойство — приходившие сегодня инквизиторы явно вели какую-то свою игру. Не знаю, на чьей стороне — элронца, или кого-то другого, но определенно у них есть какой-то свой интерес, помимо расследования. Иначе не говорили бы об изъятии воспоминаний. Кому-то зачем-то было нужно, чтобы я всё забыла. А я забывать не хотела.

К дознавателю меня всё же проводили, и даже довольно быстро. Второй этаж, третий кабинет направо — зачем-то решила запомнить я. Сам дознаватель сидел за столом, на котором был небольшой беспорядок, и что-то быстро писал. Был он чем-то неуловимо похож на моих сегодняшних гостей, хоть и не в форме инквизитора — может, у них причёски фирменные? Когда мой провожатый доложил обо мне, дознаватель даже не поднял головы, просто кивнул и продолжил что-то писать. Выслушал мои сбивчивые оправдания, рассмотрел подсунутую газету, отложив, наконец, перо, и равнодушно и всё также молча поднял на меня глаза, неожиданно янтарного цвета.

Очень усталые глаза.

Мне стало неловко. В конце концов, уже всё произошло. Могла бы и завтра утром прийти, а не бежать в конце дня. Вряд ли за ночь бы что сильно поменялось… Я уже была готова извиниться и сказать, что приду завтра — мне, кстати, стало легче, уже просто от того, что выговорилась, но тут он улыбнулся:

— Хочешь чаю?

— Хочу. — И, вспомнив, свою прошлую ошибку, решила сразу уточнить — А Вас как зовут?

— Ягхар. — Вот так, без фамилий, титулов и должности. То ли попытка создать дружескую атмосферу, то ли секретность.

Я думала, позовёт кого-нибудь, но он встал из-за стола, высокий — отметила я про себя, и направился к шкафу. Наблюдая, как он кладёт чай в чайник, заливает его водой, вскипяченной прикосновением руки (вот мне бы так! — крайне полезный в хозяйстве навык) зачем-то спросила, имея в виду всякие магические травки, способствующие сотрудничеству со следствием.

— А чай без добавочек? — И тут же почувствовала себя дуррой, в который раз за сегодня. Или вообще обладательницей мании преследования.

Ягхар заинтересованно на меня посмотрел:

— А нужны? — И не дожидаясь ответа — Без. Чистый, горный, крупнолистовой. Сойдёт?

Спрашивать, почему он ко мне «на ты» не решилась. Может, это хороший знак? Плохих мне уже и так хватило…

— Ну, Ваши коллеги сегодня мне наглядно продемонстрировали, что можно ждать любых сюрпризов! — наябедничала я. И добавила. — Крупнолистовой, горный — в самый раз. Спасибо.

Ягхар молча поднял бровь, призывая продолжать. И я заложила своих сегодняшних гостей, не испытывая ни малейших угрызений совести — ещё бы, даже если они радели исключительно о расследовании, в чём я сильно сомневаюсь, они хотели угробить мой мозг и мою психику. Так что каких-либо моральных терзаний не было и в помине, зато были опасения — а можно ли доверять Ягхару? А вдруг он тоже с ними? Мировой заговор против бедной целительницы Аи.

Он выслушал молча — вообще неразговорчивый тип, и я так и не смогла понять по его лицу что он об этом всём думает.

— Я понял, — сказал он, когда я закончила, и протянул мне кружку с чаем.

Мы пили чай и молчали. Я грела руки о глиняную чашку, вдыхала аромат чая — действительно хороший!; рассматривала кабинет и, тайком, самого инквизитора. Хотя, тайком не особо получалось — он-то смотрел на меня. И от этого становилось неловко и волнительно. Кабинет был небольшим, прямоугольным и довольно скромно обставленным. Кроме стола и шкафа, было ещё несколько стульев и ещё второй стол, над которым нависали настенные полки, заваленные книгами, картами и тетрадями с записями. Стены были тёплого оранжевого цвета — вот уж не ожидала от инквизиции, а на полу — ковёр. Они тут что, уют для допрашиваемых пытаются создать? Освещался кабинет магическим светильником, закреплённым на потолке, ровно посредине помещения.

Сам хозяин кабинета был в белой рубашке, бриджах и высоких сапогах для верховой езды. Возможно, он уже переоделся уходить домой, а тут я? М-да. Вряд ли это его ко мне расположит…

— А Вы всех чаем угощаете? — Глупый вопрос, но тишина стала невыносимой.

— Только тех, кто так настойчиво просится на дознание. — Голос серьёзный, но глаза улыбаются.

— Дайте угадаю — я первая такая, да?

Улыбнулся, отпил чай и только потом ответил:

— Из подозреваемых — да. Хотя, учитывая визит моих коллег, тебя можно понять.

Моё настроение резко упало. Я всё ещё подозреваемая… хотя, чему удивляться.

— Сканируйте уже быстрее.

Отодвинула кружку с чаем, который сразу начал горчить. Дура, как есть — дура.

Ягхар медленно сделал ещё глоток и промолчал. Я продолжала сверлить его глазами.

— Торопишься? — похоже, не показалось, издевается. И ещё один медленный глоток.

Вот ведь… Попыталась сделать взгляд укоризненным, а не жалобным. Вздохнул, отставив чай.

— Давай руку. И вспомни начало практики, дальше я сам.

Похоже, стол между нами его не смущал. Мне так тоже было спокойнее — правда, мне почему-то казалось, что сканирование должно проходить с наложением рук на голову, но если достаточно руки, то так даже лучше. Я закрыла глаза и постаралась не думать лишнего. Например, какие тёплые и большие руки у этого инквизитора. И что я думаю о его коллегах, приходивших сегодня…

Говорят, это мало кому удаётся, но я чётко ощутила, когда появилось чужое присутствие. Хотя, возможно, Ягхар сознательно дал мне это понять.

Итак, с чего же все началось? Я честно вспомнила начало практики. Все сальные шуточки отряда, свою беспомощность в лесу, пренебрежение командира, странное дело — сейчас я переживала больше, чем тогда. Потому что сейчас моё унижение видел этот приятный мужчина с большими руками, жёлтыми глазами и звучным именем.

Когда сканирование закончилось, мы посидели немного молча.

— Я больше не подозреваемая?

— Наверное, нет, — как-то грустно сказал Ягхар.

— Почему “наверное”? — Растерялась я. — Элронец же…

— Элронец физически, магически и вообще никак не мог использовать это проклятие. Человек мог. Эльф мог. Элронец — нет. У них совершенно другая магия…

Снова повисла тишина. Ягхар задумчиво меня рассматривал. Словно я должна была ему ещё что-то прояснить. Наконец, подписал мне пропуск. И велел никуда не отлучаться из города без разрешения инквизиции в ближайший месяц.

Я заверила, что не буду. И я правда не собиралась.