Вредная волшебная палочка

Дарья Донцова, 2019

Вороне как-то бог послал кусочек сыра! Нет, не так… Однажды попугай вцепился клювом в булку! Вот это уже похоже на правду. С этого, собственно, все и началось. Обедала Степанида Козлова в загородном доме семьи Монтини. Вдруг откуда ни возьмись к столу подлетело нечто большое, разноцветное, схватило плюшку и слиняло. Ворюгой оказался соседский попугай. Вскоре грянула и шокирующая новость: вкусивший запретный плод попугай откинул лапы, а следом за ним отбросила тапки и соседская старушка Варвара, которая от врожденной жадности эту булочку за попугаем доела. Что самое скверное – два года назад, отведав похожую булочку, умерла Нина – молодая невестка семьи Монтини. В обоих случаях десерт был явно отравлен. Так, постойте! А кто эти проклятые булочки, будь они неладны, туда все время таскает? Держитесь за стул! Степа. Любимица фортуны Степанида Козлова. И теперь она главная подозреваемая…

Глава 7

Послышался шорох, потом голос соседа.

— Узнаешь?

— Да, булочка с заварным кремом, вернее, ее часть, — ответила Монтини.

— Можешь рассказать, где идиот ее взял?

— Птица прилетела к нам на веранду, — начала объяснять хозяйка, — напугала меня, я не поняла сначала, кто и откуда появился. Попугай схватил булку и был таков.

— Вы с ними чай пили?

— Местоимение «вы» тут не подходит, булки любит только Витя.

— Парень ест сладкое?

— Что в этом странного?

— Ну… вроде он мужик.

— По-твоему, представителю сильного пола надо выглядеть могучим, вонючим и жрать только сырое мясо?

— Да ладно, не пыли.

— Витюша не пьет, не курит, жене не изменяет, любит брата, меня. И лучший подарок ему вот эти булочки. Он что, по-твоему, баба?

— Ната, перестань.

— Плюшки, между прочим, очень дорогие! — не успокоилась Монтини. — Их пекут только в кондитерской «Онегин и Ленский». В них настоящий заварной крем, приготовленный по старому рецепту…

— Витька сам за этой фигней в столицу катается?

— Иногда сам привозит, порой гости приносят.

— Сегодня кто булки привез?

— Что ты ко мне пристал? Далась тебе эта выпечка.

Петр кашлянул.

— Ната, я все помню.

— Звучит угрожающе.

— Сейчас я совершенно серьезен.

— Еще страшнее.

— Валя Громова!

— Ах, это!

— Ты меня спасла.

— Не придумывай. Всего-то пару слов в полиции сказала.

— Ната! Перестань. Я тебе свободой обязан. Поэтому сейчас пришел. Представился случай тебя отблагодарить.

— Петя! Извини, но я ничего не понимаю.

— Попугай стырил у вас со стола булку.

— Да.

— Прилетел к нам. Мы тоже на улице сидели, в саду. На открытом воздухе. Эля, я и сумасшедшая Варвара. Из-за ведьмы у нас не было ничего, кроме чая. Отлично знаем: если появится на столе ваза с печеньем, Варька заорет и двумя руками начнет в пасть курабье запихивать. Если его отнять — драку устроит. Бабка совсем старая, а кулаки у нее как у чемпиона боев без правил.

— О Господи! Я знаю, как вам доставалось.

— Пили мы с Элькой чай, и тут на стол шлепается булка, потом валится идиот. Из его клюва выпадают крошки. Мы с женой сразу и не поняли, что случилось, глядим на дохлого попугая, моргаем. Варька же, дура дурой, сумасшедшая на весь мозг, но при виде хавчика она умнеет. Теща схватила объедки попугайские и в рот!

Эля заорала:

— Мама, выплюни!

А! Щаз! Ждите! Откажется она от жрачки. Эля чуть не зарыдала. Я стал жену успокаивать, сказал, что в сто лет безумная бабка может слопать запрещенную еду. На фиг ей печень беречь? А Варька брык. И умерла. Гляжу я на дохлого идиота, на старуху, на ошметки булки, которые теперь из ее рта на стол вывалилась. Элька меня дергает:

— Петь! Что делать?

А у меня в голове пазл… раз и сложился, я сказал жене:

— Через час звони в «Скорую», плачь, кричи: «Маме плохо». Про то, что она нам на радость тапки откинула, молчи. Начнут на пульте интересоваться: «Сколько лет женщине? Что с ней?», отвечай: «Ничего не помню, не знаю». Изобрази ужас, панику. Про дохлого попугая ни слова, про булку тоже.

Эля ресницами хлопает:

— Почему?

Я ей в ответ:

— Валентина Громова.

Элеонора рот рукой зажала, закивала, она тоже все помнит. Когда медики прикатили, у нас была идиллическая картина. Стол во дворе накрыт к чаю, зефир, конфеты, кексы какие-то мерзкие. Три чашки, молочник. Попугая нет, от булки даже крошек не осталось. У Варвары стояли съемные протезы, я их снял, тщательно вымыл, почистил, рот ей ополоснул. Потом протезами зефир, печенье «пожевал» и на место их вставил.

— Ну ты даешь, — прошептала Наташа.

— Забыла, кем я работал?

— Конечно, нет.

— Тогда чему удивляешься?

— Ну… просто…

— Профессионала включил. Врачи не сомневались, что смерть естественная, но они были обязаны вызвать полицию. Прибыли опера. Эля рыдает, я тоже с красными глазами объясняю:

— Сели чай пить, мама нормально выглядела, печенье поела, зефир. И… сознание потеряла. Доктор приехал, сказал, умерла. Может, он ошибся? Разве так уходят? В один миг?

— Сколько ей лет-то было? — спросил один из сотрудников.

Узнали они, что Варьке к ста годам подвалило, и руками развели.

— Старая очень. В морг ее заберут.

Элька к ним кинулась.

— Не дам маму резать. Знаю, что органы покойных для пересадки используют.

Один полицейский сразу ушел, второй поморщился.

— От мертвеца ничего не берут, ваша мать дряхлая, кому ее сердце-печень нужны? Не хотите вскрытия? Но по закону мы обязаны его провести, если смерть случилась до прибытия медиков.

А тут я с конвертом.

— Помогите, Христа ради, жена в истерике. Понятно же, что в девяносто лет свекровь сама умерла. Мы очень маму любили, заботились о ней, нам страшно, что ее, как курицу, потрошить станут.

Ну и конец истории. Натка, конечно, мы не сможем тебе никогда за Валентину отплатить, но хоть так.

— Петя, — остановила соседа Наталья Марковна, — ничего особенного я для тебя не сделала. Это раз. И два. Какое отношение я имею к смерти Варвары? Сидела дома, к вам не заходила! Извини, вообще ничего не понимаю.

Послышался тихий стук.

— Видишь? — спросил Колесников. — Что это?

— Ошметок плюшки.

— Какого цвета обкусанный край?

— Темно-фиолетового.

— Ната, булка изменилась, из желтоватой приобрела цвет баклажана. Почему?

— Понятия не имею.

— Ната, это яд!

— Яд?

— Да. Пока не могу сказать какой, не было времени для определения.

— Что-то быстродействующее, — прошептала Наталья Марковна, — если и попугай, и Варвара… вот так… сразу…

— Птичке много не надо, старухе, которая почти сто лет прокряхтела, еще меньше, чем попугаю, понадобится, — деловито заметил Петр. — Ната, оцени ситуацию правильно.