Гороскоп птицы Феникс

Дарья Донцова, 2017

Подруга, как всегда, подбросила проблему – попросила на время приютить ее папу и маленькую собачку. Так в доме Евлампии Романовой поселился профессор психологии Барабан Сосисович, как его дружно принялись называть все члены семьи, и чихуахуа Антонина. И вот теперь холодильник забит одними сосисками, Лампа выращивает какое-то диковинное растение и круглосуточно слушает детские музыкальные книжки. А ей, между прочим, преступников надо ловить. В их с Максом детективное агентство обратилась Елена Рыльская, у которой погибла за короткий срок вся семья, и количество жертв продолжает расти. Только Евлампия поговорит с полезным свидетелем, как тот сразу оказывается на больничной койке или в морге. Что же такое происходит? И при чем здесь дорогущие шоколадные конфеты?..

Глава 4

— Однако странно, — сказал Макс, когда мы остались в своей тесной компании. — Помните, что рассказывала Елена? Отец незадолго до кончины стал закатывать истерики, мать тоже вела себя агрессивно. И саму Елену никак нельзя назвать адекватной.

Я начала рисовать на листе бумаги птичек.

— Возможно, у Рыльских нервы не выдержали. Сергей Николаевич не мог смириться с гибелью любимого сына, а у Галины Алексеевны получился двойной удар: на ее долю выпали две смерти — сына и мужа. Елене же досталось больше всех — она потеряла сразу троих близких: родителей и брата.

Федор отнял у меня листок со словами:

— Если человек во время разговора чиркает ручкой по бумаге, это признак того, что он не может сосредоточиться на беседе. Я бы согласился с твоими доводами, но ведь, понимаешь ли, стресс не корь.

— Точное замечание, — кивнул Макс, — истерикой заразиться нельзя.

— А вот тут ты ошибаешься, — возразил Федор. — Никогда не замечал, что случается в семье или рабочем коллективе, когда там вдруг появляется человек с яркими отрицательными или положительными эмоциями? Одна истеричка способна завести массу людей. Но я сейчас не об этом. Как протекает корь? Сначала катаральный период: кашель, насморк, температура. Длится он три-четыре дня. Затем появляются высыпания. В первый день пятна возникают за ушами, на голове, шее, во второй спускаются ниже, на грудь, живот…

— Понимаю, что ты учился в медвузе, — перебил его Вульф, — похвально, что помнишь курс педиатрии. Но нам-то с Лампой зачем про корь знать?

— Всякая болезнь имеет свое течение, — объяснил Федя, — очень четкое. Если у вас корь, то сыпь никогда не образуется сначала на ногах, а потом за ушами. Всегда бывает наоборот.

— И что? — не поняла я.

— А вот стресс у каждого проявляется по-разному, — гудел Леонов. — У одного поднимается температура, у другого открывается тошнота, у третьего скачет давление, у четвертого начинается понос, а у пятого все это вместе.

— Пятого больше всех жаль, — хихикнула я, — плохо же бедолаге с тошнотой, поносом, давлением, да еще с термометром под мышкой.

— А что мы имеем в семье Рыльских? — не успокаивался эксперт. — У всех умерших и у Елены симптомы одинаковые: развивается обидчивость, злопамятность, агрессия, и у троих был летальный исход. У Вадима, Сергея Николаевича, Галины Алексеевны, а теперь еще и у Елены идентичное течение стресса. Но повторяю: он одинаково у больных не развивается, так ведут себя корь, скарлатина, коклюш и куча других болячек. Следовательно…

— У Рыльских корь? — спросила я. — А где красные пятна?

Леонов закатил глаза.

— Лампа, порой ты ведешь себя, как классическая блондинка. Осталось только губы ластами сделать. Нет, покойные не заразились детским недугом. То, что с ними случилось, не корь, но и стресс, то есть нервное перенапряжение, тут тоже явно не в тему. Вероятнее всего отравление. Или у них какая-то болезнь, которая «садится» на нервную систему. Вы же видели, как Елена себя вела!

— Она крикнула, что «остались только урны с прахом». Значит, тела кремированы, пробу на токсикологию не взять, — пробормотала я.

— Елена в больнице, — напомнил Макс, — и у нее там явно возьмут кровь на анализ. Федя…

— Понял, — кивнул эксперт, — уже еду.

Мы с Максом остались вдвоем, муж протянул мне трубку городского телефона.

— Поговори с невестой Вадима, напросись на встречу. Представься журналисткой из спортивного интернет-журнала «Ринг».

— Такой есть? — уточнила я.

— Пока доберешься до Натальи, Миша его сделает, — пообещал муж, — давай, набираю номер.

После седьмого гудка я услышала тихое «алло» и затараторила:

— Добрый день, госпожа Якименко. Вас беспокоят из журнала «Ринг». Наши многочисленные читатели очень хотят видеть интервью с вами, так как…

— Извините, Наташи нет, — остановила меня незнакомка.

— Думала, звоню ей на мобильный, — удивилась я, — а похоже, я домой попала. Подскажите, когда Якименко вернется?

— Она умерла, — донеслось из телефона.

Я чуть не уронила трубку.

— Как? Когда?

— Сегодня девять дней, — прошептала моя собеседница. — И никто не пришел ее помянуть. Да и некому. Я взяла Наташин сотовый и заряжаю его. Подумала: вдруг кто-то звякнет? Вот вы позвонили…

Я была настолько ошарашена, что задала бесцеремонный в этой ситуации вопрос:

— Вы ей кто?

— Меня Светланой зовут, я сестра Наты. Не кровная, названая. Единственная подруга. Но мы были даже ближе, чем родственницы…

— А вы где сейчас находитесь? — спросила я.

— Дома, сижу перед Натиной фоткой, свечку поставила. Надо, наверное, помолиться, да я не умею. Подскажите, что за убитых говорить надо?

Я смутилась.

— Простите, я далека от церкви. Вам лучше в храм пойти, там подскажут.

— Мы ходили, — зашептала Света, — а бабки нас выгнали, заорали, что в Наташу бес вселился.

— Якименко погибла в автокатастрофе? — осторожно спросила я.

— Нет, ее дьявол задушил, — прошептала моя собеседница.

— Давайте свой адрес, приеду к вам, — воскликнула я.

— Ой, правда? — обрадовалась женщина. — Мне одной ну очень плохо. Заволоцкий переулок, дом три, квартира десять. Вам долго ехать? Это Центральный округ.

— Две минуты пешком, — ответила я, — наш офис на соседней улице.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — твердила Светлана, — спасибо, спасибо.

Положив трубку, я отправилась в путь.

Первое, что я увидела, войдя в небольшую кухню, оказалась пустая баночка из-под детского питания, в которой горела розовая свечка, разрисованная веселыми цветочками. За ней стояло фото двух улыбающихся девушек.

— Бабки в церкви такие злые… — пожаловалась хозяйка квартиры. — Сначала они на нас с Наткой налетели, что мы в брюках пришли и без платков на голове… Потом, когда Натуська упала, завопили: «Бес здесь!» — и водой нас облили… Марина Гавриловна велела сегодня свечку зажечь… Что-то мне страшно. А как вас зовут?

— Евлампия, — представилась я, — но лучше Лампа. Наташе стало плохо в храме?

Света кивнула.

— Ее прямо оттуда в больницу увезли, но она умерла.

— Правильно ли я поняла, что вы не были верующими? Так почему на службу пошли? — удивилась я.

— Марина Гавриловна посоветовала, — зашептала Светлана. — Она очень умная, врач, травами лечит. И верующая. Живет в соседней квартире. Когда Натуське в первый раз плохо стало, Калинина на вашем месте сидела, пришла к нам чайку попить.

Света вскочила.

— Вот здесь стояла Натка, я была у плиты, Марина Гавриловна на табуретке сидела. Соседка коробку зефира открывала, угощенье нам принесла. И тут вдруг Натка как заорет… я ей говорю… а она воет жутко…

Светлана говорила нервно, непонятно, проглатывала концы фраз, потом разрыдалась и сквозь слезы попросила:

— Тоска накатила, плохо мне. Возьмите у тети Марины капли. Ее квартира слева.

Я поспешила к соседке. Дверь открыла женщина лет шестидесяти пяти, одетая в серое платье. Услышав, что Светлана просит лекарство, она засуетилась.

— Сейчас. Куда ж я пузырек-то поставила? Заходите, искать буду. Почему Светочка в тоску впала? Что еще случилось у Звонковой?

— Сегодня девять дней со дня смерти ее подруги Наташи, — пояснила я.

Калинина, которая в тот момент рылась в шкафчике, покачала головой.

— Ах, какая я забывчивая! Ясно. А вы Свете кто? Я не знакома с вами.

— Журналистка, — соврала я, — хотела сделать интервью с Якименко и узнала, что Наталья скончалась.

Марина Гавриловна захлопнула дверцу.

— Вы неправду говорите. Вы не корреспондентка.

Меня охватило удивление.

— Как вы догадались?

Дама сдернула с вешалки шаль.

— Неважно. Так вы кто? Только на сей раз не хотелось бы услышать ложь.

Делать нечего, пришлось показать удостоверение.

— Частное детективное агентство «Шерлок», — прочитала Калинина. — Вы — сыщик?

— Можно и так сказать, — согласилась я.

— И кто вас нанял? Зачем явились к Свете? — принялась допрашивать меня она. — Почему сразу честно не представились?

— Не хотела вас нервировать и Светлану тоже, — призналась я. — Когда мы беседовали по телефону, она показалась мне испуганной.

— Ясно. Пошли, — скомандовала соседка.

Она вихрем вылетела на лестницу, распахнула соседнюю дверь, внеслась в квартиру Светланы, потом в кухню, накапала в чашку жидкости из темного пузырька, который держала в руке, и скомандовала:

— Залпом!

Подруга Наташи покорно выполнила приказ.

— А теперь пойди приляг, — велела Марина Гавриловна, — на час! И бесы тебя покинут.

— Они здесь? — затряслась Светлана. — Со мной получится так, как с Натой?

— Никогда, — заверила соседка, — иди спокойно отдыхать.

— Вы, наверное, знаете, что случилось с Наташей? — поинтересовалась я, когда мы остались вдвоем.

— Она умерла, — мрачно ответила Калинина, — и виновата в ее смерти Галина Алексеевна. Слышали про такую?

— Мать Вадима Рыльского, жениха Якименко, — кивнула я.

Калинина закатила глаза.

— Жениха… Уважаемая Евлампия, женихом называется порядочный мужчина, который год, ну ладно, два ухаживает за девушкой, а потом просит у ее родителей руки их дочери. Вот тогда этот приличный человек получает право именоваться женихом. А после оформления союза в загсе, венчания и честного пира наступает брачная ночь. Наутро они муж и жена. Вадим был сожителем Наташи, который не собирался нести за нее ответственность. Пятнадцать лет отношений! Вдумайтесь в эту цифру — пятнадцать! И речи о бракосочетании не было!

Марина Гавриловна задохнулась от возмущения. Я воспользовалась возникшей паузой.

— Елена, сестра Вадима, рассказала, что брат считал Наташу своей супругой. Якименко жила в квартире Рыльских.

Калинина скорчила гримасу.

— Ну конечно, жила… Вопрос: на каких правах? Ответ: на птичьих. Что случилось после того, как Вадим умер? Галина Алексеевна выгнала Наташу. И ведь знала, что ей некуда идти, что у нее нет квартиры, только сарай в Подмосковье, который она купила, продав свои трехкомнатные хоромы. Вопрос: по какой причине Наталья лишилась жилплощади? Ответ: чтобы Ник Крис взял к себе Вадима на обучение.

— Это тренер? — предположила я.

— Руководитель школы бокса, кажется, — кивнула соседка Звонковой. — Я не очень-то разбираюсь в искусстве мордобоя, не мое это увлечение, могу только со слов Наты говорить.

— Вроде родители Вадима были вполне успешны в финансовом плане, — удивилась я, — у отца магазин имелся, у матери свой бизнес… Почему они сыну денег не дали?

— Господи, — рассмеялась Марина Гавриловна. — Вы в лавку Рыльского заходили?

— Не довелось, — ответила я, — просто знаю, что он владел магазином смешных подарков, а у Галины Алексеевны была фирма по пошиву одежды для домашних зверушек. Вот Лена ничего не зарабатывала, но она творческий человек, поэтесса, пишет стихи.

— Душа моя, — хмыкнула соседка, — поэты — это Лермонтов, Пушкин, Цветаева. Из тех, кто поближе к нам по времени, — Андрей Дементьев, Римма Казакова, Юлия Друнина. У остальных из-под пера выходит что-нибудь вроде: «Пришла любовь, из сердца каплет кровь». Они словно… Знаете, в советские годы обожали художественную самодеятельность, один раз я попала на балет, в котором были заняты участники студии классического танца при заводе, выпускавшем то ли автобусы, то ли троллейбусы, то ли трамваи, то ли грузовики. Простите великодушно, за давностью лет я запамятовала, что именно. И вот началось действо. Вышли из-за кулис тучные лебеди да как прыгнули! Пыль столбом, сцена трещит. Ноги у танцовщиц отдельно от музыки живут, руки сами по себе существуют… Завораживающе чудовищное зрелище! Объявили сих балерин как звезд самодеятельного театра. Почему я о них заговорила? Елена среди поэтов такая же танцовщица, гиппопотам в пачке. Теперь о родных Вадима. С виду семья приличная, а на самом деле… Ангел мой, я совершенно уверена: бедную Наташу лишила жизни Галина Алексеевна. Вопрос: хотите всю правду про Рыльских знать? Без лукавства. Ваш ответ?

Я кивнула.

— Отлично! Слушайте меня внимательно, — произнесла Марина Гавриловна.