Рыбка по имени Зайка

Дарья Донцова, 2004

Караул! Иван Подушкин в цейтноте! Мало того, что его хозяйка и владелица детективного агентства «Ниро» укатила в Швейцарию, чтобы заново научиться ходить после операции. Так еще она поручила своему секретарю отремонтировать всю квартиру к ее возвращению. И теперь несчастный Ваня, как жалкий бобик, носится в жару по магазинам в поисках суперунитазов, музыкальных умывальников и ванн. Естественно, на время ремонта ему пришлось перебраться жить к маменьке, что само по себе не сахар, и тут еще им на голову, как болид с неба, свалилась матушкина сестра-близнец из Америки. А кто способен вынести Николетту в двух экземплярах? Но беда не приходит одна! Черт дернул Подушкина остановиться покурить у обочины оживленной трассы. Там его захомутала «ночная бабочка» Римма. А вскоре несчастного Ваню вызвали в милицию по подозрению в убийстве этой самой жрицы любви...

Глава 2

Но маменька неожиданно удивила меня.

— У меня есть сестра, родная, — вдруг сказала она. — Одно время я считала, что ей безумно повезло, потом сообразила: моя жизнь намного более интересна, чем ее жалкое существование.

— Сестра? — изумился я. — Но почему ты никогда о ней не упоминала?

Николетта скорчила кислую мину.

— Мэри — наша семейная тайна. Очень давно, еще до того, как я свела знакомство с твоим отцом, она невесть где познакомилась с иностранцем, американцем! Представляешь! На дворе социализм, а Мэри закрутила роман с гражданином США! Вот это был пердимонокль!

Я покачал головой. Да уж, такое в стране, строящей коммунизм, запрещалось категорически.

— Мало того, — вещала Николетта, — она вышла за него замуж и укатила в Америку. Слава богу, это случилось до моего замужества! Отец ее супруга был важной шишкой у себя на родине, кстати, он из русских, какой-то верующий, его предки убежали за океан всей коммуной еще при царе. Жили они очень обособленно, язык сохранили. Мэри улетела в Нью-Йорк, а мы здесь остались, о нас она не подумала! Каково тут сестре придется! Заполнять анкеты и указывать: ближайшая родственница живет в империи зла. Ужасно. В общем, я потом осчастливила Павла, взяла его фамилию, ну и забыла про Мэри.

— Тебе это сошло с рук? — удивился я.

Николетта дернула плечиком:

— Ну да! Первое время, конечно, я вздрагивала. К примеру, пришла я устраиваться на работу в театр, стала заполнять в отделе кадров листок и вся потом покрылась. Вижу вопрос: имеете ли родственников за рубежом? Сама не понимаю, как «нет» нацарапала. Дальше легче пошло, ну а потом я про Мэри и впрямь забыла, пока письмо не получила. Честно говоря, я думала, что она давно скончалась, никаких вестей много лет не было.

— И отец ничего не знал? — продолжал недоумевать я. — И твои подружки?

Николетта скривилась:

— Когда я осчастливила Павла, он был никем, так, заштатный литератор, неизвестный и непопулярный. Особых друзей у нас не имелось. Это я сделала из него великого прозаика Павла Подушкина. Так вот, мы встретились через два дня после моего приезда из Стеклова…

— Откуда? — изумился я.

Николетта покраснела:

— Не перебивай. Я, талантливая девочка, приехала в Москву… ну да это неинтересно. Встретила Павла, и что, по-твоему, я должна была ему через пять минут после знакомства заявить: моя сестра уехала в Америку? Знаешь, в те годы так не поступали. Ну а потом я просто забыла о ней, появился новый круг общения, иные заботы, мне пришлось целиком отдать себя семье: мужу и сыну. В общем, сейчас ты едешь в аэропорт и встречаешь Мэри Иванофф из Нью-Йорка. Вот тебе номер рейса и на всякий случай номер ее мобильного.

— Но как я узнаю старушку?

— Старушку?! — в негодовании воскликнула Николетта. — Да мы…

И тут раздался звонок в дверь.

— Немедленно открой, — велела маменька. — Таська на рынок удрала.

Я пошел в коридор, пытаясь переварить по дороге полученную информацию. У Николетты имеется сестра! Наверное, она младше моей маменьки. Вполне вероятно, что у нее есть дети, мои двоюродные братья и сестры. Ей-богу, не знаю, как отнестись к этому известию.

Я распахнул дверь, задумавшись и не посмотрев в глазок.

— Здравствуйте, — произнес до боли знакомый голосок, — Вероника Адилье тут живет?

Я вздрогнул. Действительно, по паспорту маменька Вероника, вернее Веро́ника. Ее назвали в честь итальянского города Верона, где жили Ромео и Джульетта, во всяком случае, так мне объяснили в детстве. Но все вокруг — и друзья, и знакомые — зовут ее Николеттой.

— Да, — кивнул я, — а вы кто?

— Ее сестра Мэри! — прощебетала дама, по-прежнему стоя на лестничной площадке.

— Господи, я собрался встречать вас! — подскочил я на месте.

— Я уже прилетела. Самолет приземлился в три утра. Вероника здесь, можно войти?

— Конечно, конечно, — засуетился я, — где ваш багаж? В машине?

Мэри кивком указала на небольшую сумку.

— Вот.

— Это все? — изумился я.

— Ну да, — спокойно ответила она, — а зачем больше?

Я поднял кожаный ридикюль размером с портфель. Мэри вошла в прихожую. Она сняла коротенькую курточку из плащовки, потом прикоснулась к большой шляпе, поля которой почти полностью скрывали ее лицо, и именно в этот момент в коридоре появилась Николетта.

— Вероника! — закричала Мэри. — Мой бог! Ты не изменилась!

— Мэри! — взвизгнула маменька. — Ты уже здесь? Но мне сообщили, что рейс прибывает в три дня!

— Это пятнадцать часов, — спокойно ответила Мэри и сняла шляпку, — если говорят «три», естественно, имеют в виду утро. Ты, как обычно, все перепутала.

— Вава! — заверещала Николетта. — Ах! Ах! Ах! И Таськи нет! Вава! Живо! Быстро! Чаю! Кофе! Икру! Шоколад! Ванну! Постель! Ох! Ух! Эх!

Я повернулся к Мэри и хотел было поинтересоваться у неожиданно обретенной тетки, чего она хочет больше: принять после дороги ванну или выпить чашечку арабики, но слова застряли в горле, тело оцепенело, язык парализовало. Впрочем, вы хорошо поймете меня, если я расскажу, что увидел.

Справа от меня в шелковом ярко-красном халате стоит Николетта. Волосы маменьки выкрашены в цвет сливочного масла, подстрижены под пажа, довольно густая челка прикрывает лоб, голубые глаза задорно блестят, а на слишком розовых губах сияет улыбка. Слева от меня в красивом брючном ярко-красном костюме стоит… Николетта. Волосы ее выкрашены в цвет сливочного масла, подстрижены под пажа, довольно густая челка прикрывает лоб, голубые глаза задорно блестят, а на слишком розовых губах сияет улыбка.

На секунду мне стало дурно. Справа маменька и слева тоже, их две. Даже в страшном сне не могло привидеться подобное.

— Вероника, — спросила та Николетта, что находилась слева, — это кто?

— Мой сын, — ответила правая маменька. — Вава, молодой, еще не женатый мальчик.

— Похоже, он не знал, что мы с тобой близнецы, — улыбнулась Мэри.

Я без сил шлепнулся на стоящий у стены кривоногий, хлипкий диванчик, неумелую подделку под рококо. Две Николетты! О боги, пожалейте меня!

День пошел прахом. Мне и вернувшейся с покупками Тасе пришлось обустраивать комнату для Мэри и выслушивать радостные вопли воссоединившихся сестер. Тася вспугнутой кошкой металась между плитой и холодильником. Наконец я, в сто первый раз выслушав историю жизни Мэри, воспользовался моментом, когда Николетта вытащила гору альбомов со снимками, и потихоньку вышел из квартиры. До встречи с Е. Бондаренко оставалось довольно много времени, но лучше я бесцельно поезжу по улицам, чем останусь в гостиной вместе с пришедшими в невероятный ажиотаж сестричками.

Стараясь ни о чем не думать, я медленно ехал вдоль проспекта. Надо же, сейчас конец августа, а на улице уже быстро темнеет. В июне в Москве стояли почти белые ночи, но не успел пролететь месяц, как сумерки стали наползать на столицу ранним вечером.

Решив спокойно покурить, я припарковался около тротуара, опустил окно, вытащил сигареты…

— Если на всю ночь, то дешевле получится, — заявила появившаяся как из-под земли девица.

Я окинул ее взглядом. Стройные ножки туго обтягивали джинсы, полупрозрачная кофточка расстегнута почти до пупа, личико размалевано всеми цветами радуги, в ушах покачиваются слишком большие, чтобы быть настоящими, камни. Понятно, я случайно подъехал к стойбищу «ночных бабочек».

— Если до утра берешь, то меньше платишь, — повторила девушка, — выгодно получается.

— Спасибо, не надо.

— Ну, тогда почасовая оплата.

— Спасибо, я просто покурить остановился.

— Да? Не ври-ка! — заявила проститутка. — А то другого места не нашлось. Небось я тебе не по вкусу пришлась. Во мужики, ни слова в простоте не скажут! Наверняка тебе больше блондинки нравятся? Эй, Римма, топай сюда!

Не успел я глазом моргнуть, как у машины материализовалась еще одна фея магистрали, на этот раз пышечка с водопадом сильно завитых волос цвета сухого сена.

— Аюшки! — воскликнула она.

— Бери, дарю, — заявила первая «бабочка», — ему брюнетки не по вкусу.

— На ночь дешевле, — мигом сообщила Римма.

Ее товарка приветственно махнула мне рукой и исчезла.

— Так как? Куда едем? — деловито поинтересовалась Римма. — Можно ко мне!

— Простите, — попытался я внести ясность в совершенно идиотскую ситуацию, — но я не имею никакого намерения заниматься любовью, просто притормозил тут.

Римма секунду молчала, потом сказала:

— А ну пусти меня в машину, пускай наши думают, что мы условия обговариваем.

— Но…

— Да открой дверь, — тихонько засмеялась Римма, — не бойся, не изнасилую.

— Садитесь, — кивнул я.

Римма влезла в автомобиль.

— Хочешь заработать?

— Денег? — глупо спросил я.

— Сто зеленых баксов, — уточнила Римма.

— Вы мне хотите заплатить?

— Точняк.

— За что?

Римма внезапно прекратила улыбаться.

— Давай отъедем в сторону, чуть подальше отсюда, а то сейчас охрана примотается, слишком долго мы торгуемся.

— Но я не хочу ничего такого!

Римма закатила глаза.

— Не хочешь, и не надо! Кому ты нужен? Дорогуша, не трясись. Уж можешь поверить, у меня никакой тоски от отсутствия потраха нет. Давай откатим на соседнюю улицу, а?

В этот момент к машине лениво подошел щуплый паренек лет семнадцати с папкой в руках и, распространяя сильный запах мятной жвачки, сказал:

— Римк, проблемы?

— Нет, шоколадно все, — ответила проститутка, — просто вот мальчик думает, на ночь подписаться или на время.

Юноша глянул на меня и неожиданно улыбнулся. Его лицо стало открыто-беззащитным, совершенно детским.

— Если вам до утра, то дешевле выйдет, выгодно получится, — пояснил он.

Римма незаметно толкнула меня ногой.

— Ладно, — неожиданно для себя вдруг заявил я, — забираю ее.

— Ну и правильно, — кивнул паренек, — сертификат качества смотреть будешь?

От неожиданности я икнул и повторил:

— Сертификат качества?

— Ну да, на нее.

— На девушку?

Сутенер кивнул:

— Ты, между прочим, фирменную вещь берешь. У нас массажный салон, называется «Яблочко». Не шалавы какие-нибудь работают, из деревни удравшие. Элитные девочки, все москвички, студентки, с такой и поговорить приятно, и чай попить. Утешит по полной программе, окажет психологическую помощь. Ну и о здоровье заботимся. Про СПИД слышал?

— Да, — машинально ответил я.

— Так это еще ерунда, — вздохнул торговец женским телом, — скажу тебе — худшие болячки случаются, гепатит, к примеру. Поэтому вот!

Насвистывая бодрый мотивчик, сутенер раскрыл папку и вытащил листок формата А-4. Я уставился на текст. «Римма П. Анализы. СПИД, гепатит, сифилис, генитальный герпес. Диагноз: практически здорова». В углу была приклеена фотография девушки.

— Так куда двинете? — перешел к делу парень.

— А ко мне, — быстро ответила Римма.

— Значитца, не в салон?

— Не, он хочет в домашней обстановке.

Продолжая насвистывать, юноша выудил из кармана нечто похожее на блокнот, ручку, почиркал на листке, оторвал его и протянул мне:

— Держи.

— Это что?

— Чек. Платить надо сейчас. Если понравится, приезжай еще. Расчетный документ не выбрасывай, покажешь его старшему по смене, постоянным клиентам скидка, она накопительная. У нас кое-кто давно за полцены такое обслуживание имеет, закачаешься!

Я плохо понимал, во что влип. От Риммы сильно пахло духами, хорошими, похоже, дорогими, но согласитесь, всего должно быть в меру! Сутенер тоже пользовался парфюмом, тяжелым, слишком сладким, а еще он безостановочно тараторил. На улице стало душно, над проспектом колыхался смог, и сильно парило, вероятно, собиралась гроза.

— Плати и поезжай, — сказал он.

Я вытащил кошелек, отдал деньги и тут только понял, какого дурака свалял. Хитрая Римма попросту вынудила Ивана Павловича купить себя. Слабым оправданием совершенной мною глупости могла послужить сгустившаяся духота.

— Давай, — двинула меня в бок Римма, — чего замер? Шевелись! Прямо, налево, направо, стоп!

Я послушно нажал на тормоз и возмутился:

— Вы всегда так обманываете мужчин? Объяснил же, что не испытываю ни малейшего желания прикасаться к вам!

— И не надо, — устало отозвалась Римма.

— Но я заплатил немалые деньги!

Проститутка раскрыла крохотную сумочку, на свет появилось несколько зеленых бумажек.

— На, — сунула она мне в руки скомканные ассигнации.

Я бросил взгляд на доллары:

— Тут намного больше. Заберите лишнюю сотню.

— Она твоя.

— С какой стати?

— За работу.

Я кашлянул:

— Деточка, я не приучен брать мзду от женщин, а уж от тех, кто занимается проституцией, и подавно.

— А чего? — пожала плечами Римма. — Служба как служба, платят хорошо.

— Вылезайте, — велел я, — забирайте сто долларов и уходите.

— Слышь, — пробормотала Римма, — помоги мне, за услугу сотняшку себе оставишь. Работа плевая, подбрось меня в одно место, тут недалеко.

Мое возмущение достигло предела.

— Послушай, я еду совсем в другую сторону. Ты вполне можешь взять такси или прошвырнуться на метро. Насколько понимаю, рабочий день у тебя не нормирован, по звонку к службе ты не приступаешь!

Римма хихикнула:

— Ты перестал «выкать», классно. Слушай, помоги! Мне надо поговорить кое с кем, тайком. Да, ты прав, я работаю вроде в свободном режиме, но не все так просто. Меня привозят в определенное время на точку, и потом есть три варианта. Один — мы прямо в машине перепихиваемся.

— Неудобно же, — вырвалось у меня.

Римма снисходительно прищурилась:

— Кое-кому нравится. Но если клиент желает комфорта: кофе, ванну, кровать, на такой случай имеются квартиры. Одна здоровенная, там десять комнат, офисом называется.

— Вроде публичного дома! — догадался я.

— Ага, — кивнула Римма, — а уж для тех, кто совсем оттянуться хочет, по самому дорогому варианту, однушка предоставляется.

— Когда ты говорила: «Мы ко мне поедем», имела в виду именно этот вариант?

— Догадливый, — скорчила гримаску Римма.

— И ты там обитаешь?

— Нет, конечно.

— Извини, ну никак не пойму, в чем дело, — воскликнул я.

Римма закатила глаза:

— Прямо картина «Тупой, еще тупее»! За нами следят очень плотно. Возле квартир и офиса охрана караулит.

— Так заботятся о вашей безопасности?

Девушка тяжело вздохнула:

— О себе думают, наши девки все из Молдавии и Украины привезенные, паспорта у мамки. А парни глядят, чтобы живой товар не убежал, девчонки отработать расходы должны и прибыль принести. Большинство б… одних не отпускают.

— А ты, значит, на особом положении? — усмехнулся я. — Элита!

Личико Риммы осунулось.

— Да, — кивнула она, — со мной отдельная история. Для начала — я москвичка, или по речи не понял? Не «хекаю», не «гэкаю», на «а» разговариваю. Пашка, сутенер наш, конечно, брехал, когда про девочек-студенток рассказывал. Только в отношении меня это чистая правда. Два курса института за плечами.

— Но как же так? — воскликнул я. — Небось у тебя родители нормальные, а ты на улице собой торгуешь?

Римма кивнула:

— Верно. Семья у нас обеспеченная, фамилия моя красивая — Победоносцева, отец бизнесом занимается, мама домашняя хозяйка, еще сестра есть, Надя. Я в девятнадцать лет влюбилась и замуж собралась, а родители рогами уперлись: он тебе не пара…

Я вытащил сигареты, слушая одним ухом «ночную бабочку». Ничего особенно интересного в ее повествовании нет.