Третий глаз-алмаз

Дарья Донцова, 2008

Даша Васильева вновь попадает в водоворот жутких событий: графоман Владимир Мерзкий решает, что она должна «продвигать» его роман. А когда Даша пытается увильнуть, начинает грозить осуществить то, о чем написано в «шедевре», – похитить и убить ребенка. Правда, чужого: Аркадий и Маня себя в обиду не дадут, это всем известно! Увы, ни логика, ни доводы рассудка не работают, когда имеешь дело с сумасшедшим. Да еще и не с одним! Постепенно выясняется – Даша попала в крайне странное окружение. Все отношения между новыми знакомыми Васильевой замешены на ненависти. А от ненависти до убийства, как известно, один шаг. Ситуация так сложна, что даже полковник Дегтярев, вечно недовольный самодеятельностью любительницы частного сыска, на этот раз готов ее слушаться!..

Глава 7

Устав от шума на берегу, Рита пошла искупаться, а когда вернулась к своему лежаку, обнаружила, что он занят девочкой, по виду школьницей младших классов. Тело ее было покрыто прыщами, полотенце Аморади и ее сумка валялись на песке.

— Деточка! — возмутилась Рита. — Немедленно встань!

Девочка даже не шевельнулась, Аморади ее толкнула.

— А-а-а! — заорала та.

— Как вы смеете! — завизжала сзади женщина. — Отвяжитесь от крошки!

— Она сбросила мои вещи, — начала Рита, повернулась и тоже взвизгнула: — Светка! Лукашина!

— Я, — с неохотой откликнулась бывшая любовница Гинзбурга. — Ты что здесь делаешь?

— Отдыхаю, — засмеялась Аморади. — А ты?

— Аналогично, — ответила Света.

— Откуда у тебя ребенок? — не утерпела Рита и тут же покривила душой. — Очень милая девочка, только она лежаки перепутала!

Светлана моргнула.

— Это Варя, дочь Юры и Лизы Гинзбург.

— Да ну? — поразилась Рита.

— Она заболела ветрянкой, — пояснила Светлана. — Юра с Лизаветой испугались, их в детстве инфекция миновала, ну и попросили меня Варьку увезти, ей солнце полезно.

— Странно, что они дочь на третьесортный курорт отправили, — пробормотала Рита.

Светлана села на песок.

— Торопились очень, горящие путевки схватили, в один день нас собрали.

— Что же няню не послали? — продолжала изумляться Аморади.

— Она за неделю до болезни Вари уволилась, новую пока не нашли, — объяснила Света.

— А ты, значит, вместо воспитательницы? — съехидничала Рита.

— Надо же друзьям помочь, — без налета агрессии сообщила Светка, — и на море хотелось смотаться, да у меня сейчас с деньгами туго. А тут прекрасный вариант — за счет Гинзбурга отдохнуть.

— Хочу колу, — заявила Варя.

— Солнышко, — засюсюкала Света, — тебе нельзя.

— Купи, — нахмурилась девочка.

— Нет, — твердо ответила Света, — врач запретил. Могу принести апельсиновый сок, свежевыжатый.

— Залей его себе в задницу, — заорала малышка. — Я буду пить только колу. Не хочешь принести, сама пойду, но потом папе расскажу, как ты за мной ухаживала! Давай кошелек!

— Варечка, смотри, включили самую большую горку, — Лукашина попыталась отвлечь внимание нахалки.

Но девочка встала и заявила:

— Деньги мои, что хочу, то и покупаю! Или отдавай валюту, или плохо будет!

Света протянула ей портмоне, Варвара выхватила его, показала Лукашиной язык, сделала несколько шагов, затем остановилась, обернулась и ткнула пальцем в Риту:

— У меня память как фотоаппарат! Один раз увижу и не забуду! Вернусь в Москву, расскажу папе, как ты меня с лежака скинула! Пнула! Наорала! Папа тебя накажет! Светка, как ее фамилия?

Лукашина заморгала.

— Хорошо, — процедила Варвара, — я все равно узнаю, а вас обеих папа из музыки выгонит! Даже в подземный переход пиликать не возьмут! Я скоро вернусь! Не хотите неприятностей, придется извиняться!

Высказавшись, исчадие ада бодрым шагом направилось к киоску, где торговали прохладительными напитками.

— Сколько ей лет? — спросила пораженная Рита.

— Девять, — мрачно ответила Света.

— Ну и ну, — пробормотала Аморади, — вроде у Гинзбурга семья приличная.

— Варя больна, — решила оправдать подопечную Лукашина, — температура высокая.

— И ты ее на пляж привела? — запоздало удивилась Рита.

— Педиатр сказал, что солнечные лучи благотворно действуют на сыпь, — пояснила Света.

— Ну ладно, — увидав, что Варя возвращается, Рита свернула беседу. — Удачи тебе и хорошего отдыха.

Следующие дни Аморади провела на пляже чужого отеля. Меньше всего ей хотелось снова пересечься с Варей.

— Вот какие люди бывают, — шипела сейчас Рита. — За свое здоровье испугались и отослали больную дочь подальше, на солнышко, но о других детях и не подумали. Варька — ходячая зараза! Сколько малышей из-за нее домой из Туниса ветрянку привезли! Понимаешь теперь? Два раза этой гадостью не болеют, вырабатывается стойкий иммунитет, практически на всю жизнь!

— Ну и что? Не вижу ничего странного, — заметила я.

— Лизка Варьку на самую пафосную детскую тусовку не привела, выдумала, что у нее ветрянка, почему?

— Объяснений много! Девочку наконец-то решили наказать и лишили праздника, — предположила я.

— Зачем про болезнь заливать?

— Не захотели сообщать правду окружающим, мало кому нравится посвящать посторонних в семейные проблемы.

— Лизка ради лицезрения собственной морды на глянце готова на все, — фыркнула Рита. — Под Новый год Варвара ногу на катке подвернула, она с мамулей тогда участвовала в забаве «Лед в парке». Знаменитости всякие катались, их журналисты снимали. Лиза с Варей взялись за руки и начали из себя олимпийских чемпионок изображать, но получилось плохо, обе упали. Лизка нормально встала, а у Вари колено в подушку прямо на глазах превратилось. И как поступила заботливая мать?

— Схватила ребенка в охапку и помчалась к врачу?

— Не угадала! — взвизгнула, забыв об осторожности, Рита. — Она ее на скамейку посадила и сказала: «Сиди тихо. Сейчас приедет телевидение, снимет нас, и мы отправимся в больницу». Для Лизы пиар всего важнее. А на вечеринке «Ах» Гинзбург-младшей не было. Тут что-то не так.

— Что?

— Не знаю, — понизила голос Аморади, — думаю… она давно пропала… вот почему на тусу не пришла… Можно по журналам проверить.

— Как? — не поняла я.

— Боже! Элементарно! Берешь, допустим, «Старз», он ежедневный, и смотришь снимки, они там про все вечеринки сообщают. Сразу ясно станет: когда Лиза веселиться перестала, тогда что-то и случилось.

— Здравая мысль, — протянула я. — Кстати, у тебя есть координаты Светы?

— Лукашиной? Естественно. Сейчас… где он… вот! И мобильный, и домашний, и рабочий, звони с утра до вечера, все сообщу, — сказала Рита, страшно довольная, что я перестала интересоваться Варей.

Сотовый Светланы не отвечал, к домашнему телефону тоже никто не подходил, а по рабочему откликнулась бойкая женщина:

— Продюсерский центр.

— Здравствуйте, — сказала я, — позовите Лукашину.

— Света, — заорали в трубке, — эй! Кто-нибудь видел Светку? Люди! Найдите Лукашину! Ее к телефону… Светка! Ау! Она не пришла пока, будет через час.

Последняя фраза относилась ко мне.

— Спасибо, а как к вам проехать? — спросила я.

Тетка, как пулемет, оттарабанила адрес.

— Светлана обязательно приедет? — решила уточнить я.

— Конечно, — заверили на том конце провода, — она всегда здесь!

Я быстро оделась, вышла из спальни и услышала басовитое:

— Хозяйка!

От неожиданности я вскрикнула:

— Ой! — Потом повернулась и увидела Амару, одетого, как и вчера, в идиотский красный костюм с золотыми пуговицами.

— Хозяйка, — повторил он.

— Что случилось? — напряглась я.

— Яйца! — закатил карие глаза парень. — Яйца! Вы о них знаете? Откуда они берутся?

— Из курицы, — растерялась я.

— А где живут куры?

— Во дворе, в сарае, — изумилась я, — или на птицефабрике.

— Понял, — кивнул Амара и испарился.

Я постояла пару секунд, спустилась по лестнице и снова услышала:

— Хозяйка!

— Ну?

— Во дворе нет сараев, — улыбаясь, заявил домработник, — и кур не видно.

— Мы не разводим птицу, — ошарашенно ответила я.

— А где же яйца взять? — заморгал Амара. — Вы сами сказали про кур!

Я уставилась на юношу, он, чуть приоткрыв рот, преданно смотрел мне в глаза, и тут до меня дошло, что временная прислуга… как бы это помягче выразиться, чтобы не обидеть…

— Ты идиот? — вырвалось у меня. — Ой, прости! Ищешь яйца? Хочешь сделать завтрак?

Амара кивнул.

— Да, да. Кролик велела быстро состряпать! Она приказала: «Что-нибудь по твоему вкусу», значит, яйца, а где их найти?

— В холодильнике.

— Там нет.

— Загляни в кладовку, Ира всегда держит про запас пару десятков.

— Понял, — кивнул Амара. — Вам сварить?

— Одно яйцо, — сказала я.

— Еще паштет, — заявил Амара, — этот толстый просит его к гренкам… Я все облазил. Не нашел.

— В шкафчике под кофемашиной есть банки, тебе нужна та, на которой написано «Патэ» и нарисована свинка.

— Понял, — затряс кудрявой головой Амара и убежал.

Минут через пятнадцать домашние уселись за стол, Амара внес блюдо, на котором лежало штук десять яиц, и торжественно водрузил его на стол, объявив:

— Горячая еда, пожалуйста.

— Очень мило, — приободрила я парня, схватила одно яйцо, поместила его в подставку и постучала ложкой по верхушке.

Скорлупа не дрогнула.

— Похоже, курам стали давать кальций в таблетках, — заметил Кеша, тоже безуспешно пытавшийся разбить скорлупу.

— Странные какие, — удивилась Маша, — не кокаются.

— Где мой паштет? — зашумел Дегтярев, входя в столовую. — Фу! Яйца! У меня от них изжога!

— И тебе приятного аппетита, — сказал Кеша. — Между прочим, моя печень приходит в ужас, глядя на твой жирный паштет!

— Печень не имеет глаз, — авторитетно заявила Маша. — Этот орган является непарным, он расположен в…

— Лучше без подробностей, — живо остановила я девочку и принялась изо всей силы бить по яйцу ложкой.

— Хочу паштета, — раскапризничался Александр Михайлович.

— Он здесь, — Амара ткнул пальцем в никелированную миску.

Я подавила улыбку. Парень старается изо всех сил, он учел мою просьбу говорить как можно меньше и обходится минимальным набором слов. А то, что Амара положил любимую еду полковника в миску, которой пользуется кошка Клеопатра, это пустяки. Клепа не обидится, она хорошо воспитана, а полковник не поймет, в чем паштет. Надо будет потом объяснить Амаре про разделение посуды на «человеческую» и «животную».

— Что-то вкус странный, — отметил Дегтярев, кусая бутерброд.

— Свинья, — гаркнул домработник.

Полковник уронил хлеб, намазанный толстым слоем паштета.

— Кто? — растерялся он.

— На банке свинья, — телеграфным стилем ответил Амара, — этикетка. Рисунок. Патэ. Все точно.

— Интересно, если я брошу яйцо на пол, оно треснет? — обозлилась Зайка.

— Можно попробовать, — оживилась Маня.

Я, тоже безуспешно боровшаяся с яйцом, не успела сказать «стой», как Манюня вскочила и швырнула «куриную икру» на плитку. Яйцо подпрыгнуло и укатилось. Жюли, решив, что ей купили новую игрушку, со счастливым визгом нырнула под сервант и выкатила абсолютно целое яйцо.

— Прикольно! — поразился Аркадий. — Интересненько, ну-ка…

Второе яйцо, упав на пол, тоже осталось целым. Радости Жюли не было предела, количество ее любимых мячиков резко увеличивалось.

— Дай сюда, — прокряхтел полковник и схватил стоявшую передо мною подставку, — вы хотели слопать ЭТО? Не поняли, что завтрак из пластика?

Маша и Кеша переглянулись, Зайка вперила взгляд в Амару.

— Ты решил пошутить? — зловещим тоном осведомилась она. — Здорово! Мы повеселились! А теперь неси настоящие яйца.

— Я думал, это куриные, — замямлил домработник. — Простите… я не хотел.

— Где ты их взял? — спросила Маша.

— В кладовке, на полке среди лампочек, хозяйка подсказала! — Парень решил спрятаться за меня.

— Это остатки муляжей для пасхальной росписи, — осенило меня. — Ну конечно! Я сама купила их ранней весной, потому что не хотела варить в луковой шелухе настоящие. Их потом никто не ест, продукты пропадают. Очень обрадовалась, когда увидела в супермаркете эрзац, а к нему коробочку с красками! Ирка разрисовала один десяток, а второй оставила про запас!

— Ловко, — ухмыльнулась Зайка. — Ты решила подшутить над Амарой, а он купился. Но сегодня не первое апреля! Я хочу есть!

— И в мыслях у меня не было над вами издеваться! — попыталась я оправдаться. — Он спросил, я ответила, Амара сам перепутал.

— Поеду на работу голодной, — с мученическим видом протянула Ольга.

Амара испугался, сложил молитвенно руки, потом заорал густым басом:

— Кролик! Простите! Милый кролик! Не ругайте меня! Дорогой кролик! Извините! Более это не повторится! Ласковый кролик!

С каждым новым восклицанием глаза Зайки делались все круглее, Кеша с Машей потихонечку сползли под стол, один только Дегтярев как ни в чем не бывало продолжал бодро выковыривать паштет из кошкиной миски: ничто так не отвлекает полковника от реальности, как вкусная еда.

— Кролик! — всхлипнул в последний раз Амара. — Только не выгоняйте меня!

В столовой повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Александра Михайловича. Я лишний раз удивилась экстрасенсорным способностям собак. Только что Жюли бойко катала по полу муляжи яиц, а остальные псы преданно смотрели на полковника в надежде, что он уронит на пол кусочек паштета. Но при первом стоне Амары про кролика все четвероногие испарились, даже глухая и почти слепая пуделиха Черри резво прогалопировала прочь. Говорят, у большинства японцев дома есть аквариумы, жители Страны восходящего солнца наблюдают за поведением рыбок и, если те начинают вести себя непривычно, понимают — скоро будет землетрясение. А наши собачки чуют приближение скандала и заранее смазывают лапы салом, чтобы не очутиться в его эпицентре.

Зая покраснела, выпрямилась во весь свой не особо большой рост, набрала полную грудь воздуха…

— Солнышко, — ласково сказал Аркадий, — мы же воспитывались в советские времена, читали книги о плохих белых плантаторах, которые убивали бедных рабов-негров! И глубоко осуждали рабовладельцев.

Ольга с шумом выдохнула и вылетела в холл.

— Ну я пошел, — весело сказал Кеша. — Медаль «Укротитель тигров» первой степени прошу вручить мне вечером, во время торжественной линейки.

— Довези меня до метро, — воскликнула Маня и ринулась за братом.

— Паштет суховат, — заметил Дегтярев, — покажи банку!

Амара мухой сносился на кухню и поставил перед полковником пустую жестянку.

— Вот, — ткнул он пальцем в картинку, — свинья.

Я заморгала.

— Так и знал, — кивнул Дегтярев, — купили другой сорт. Я всегда ел из красной упаковки, а эта бело-синяя. Ну ничего!

— Вы сердитесь! — опять ужаснулся Амара.

— Нет.

— Совсем?

— Конечно!

— Простите.

— Ты не виноват.

— Извините.

— Я не злюсь, — повысил голос толстяк.

— Ой! Вы нервничаете, — прошептал Амара.

— Нет!!! — завопил Дегтярев.

— Простите.

— Хорошо!!! — рявкнул толстяк. — Замолчи!

— Смерть пришла, — обморочным голосом заявил Амара, — можно, я водички перед кончиной хлебну?

Я, не в силах сказать ни слова, кивнула.

Домработник поплелся к раковине, Дегтярев вытер лысину салфеткой.

— Где ты взяла это чудо болотное? — спросил он.

— В агентстве «Подруга», — честно ответила я.

— Объясни ему, что у меня тихий, интеллигентный нрав, и я не собираюсь расстреливать его из-за перепутанных упаковок, — заорал полковник. — Донеси сию информацию до его мозга, запихни туда, утрамбуй и… и…

Я быстро подала приятелю стакан воды, Александр Михайлович залпом выпил и сказал:

— Ты совершила ошибку. Нужно было сначала объяснить Амаре, ху из ху в нашем доме, а уж потом требовать от него безупречной службы.