Чудовище без красавицы

Дарья Донцова

Почему люди не летают? Да потому, что крылья мешали бы им ползать. Сколько же на свете гадов!.. Меня зовут Виола Тараканова. Однажды я пришла на урок к своему ученику Никите. В доме царил разгром: отца Кита накануне арестовали за хранение наркотиков. Его мама, Лена — художница, попросила меня спасти одно ее полотно, чтобы оно не попало в опись имущества. В мастерскую меня повел Кит, а когда мы вернулись, я нашла в спальне труп Лены. Я передала мальчика его бабушке, но и там его настиг убийца. Но он чудом остался жив. А дальше… похитили дочь моей подруги, и я должна заплатить за нее полмиллиона долларов или найти убийц Лены. Уверена на все сто — это одни и те же люди…

ГЛАВА 6

— Где Кристя? — возмутилась я. — Вы Сергей, отец Вики?

Парень нажал какую-то кнопку, раздалось громкое «щелк».

— Нет, — ответил он потом, — не Сергей и не отец Вики.

— Простите бога ради, — сказала я, — вышло дурацкое недоразумение, у меня тут, на площади, назначена встреча с человеком, который обещал поморгать фарами… Я перепутала автомобили.

Одновременно с извинениями я потянула на себя ручку, но дверца не открылась. Парень преспокойно закурил и заявил:

— Нет, Виола, вы попали по адресу.

— Где Кристя? — возмутилась я. — Что за дурацкие шутки?

— К сожалению, дорогая, все очень серьезно, — ответил водитель и пустил мне в лицо струю дыма.

Не знаю, что возмутило меня больше: словечко «дорогая», брошенное свысока и как-то снисходительно, или омерзительный запах сигары, которую наглец держал, как шариковую ручку, большим и указательным пальцами.

— Где Кристя? — повторила я, дергая не желавшую открываться дверцу.

— Оставьте ее в покое, — резко сказал шофер. — Выход заблокирован, выйти без моего разрешения вы не сможете.

— Где Кристина?

Водитель вытащил мобильный, потыкал в кнопки и буркнул:

— Покажи.

Внутри стоящей рядом иномарки вспыхнул свет, потом задняя дверца приотворилась, и я увидела внутри Кристю, живую, здоровую и, похоже, совсем целую.

Через мгновение дверка захлопнулась, свет погас, я уставилась в окно. Ничего не различить, жуткая темнота.

— Девочка в полном здравии, — вновь выпустил клуб дыма парень, — пока!

— Что значит пока? — прошептала я. — Кто вы такие, имейте в виду, мой муж…

— Служит на Петровке, — хмыкнул мерзавец, — ну и что, сильно он помог Тамаре? Оградил ее от неприятностей в метро? А теперь подумай головой: пальто порезали бритвой, и твоя сестрица ничего не заметила, а ведь могли и шилом ткнуть в давке, раз — и нет Тамарочки, много ли ей надо…

— Так это вы изуродовали пальто… Зачем?

Водитель вновь затянулся. Я жадно разглядывала его. Густые белокурые, совершенно есенинские волосы непослушными прядями падали на большой чистый лоб. Красивые темно-голубые глаза смотрели без всякой злобы, правильной формы нос украшал породистое лицо. Рот капризно изгибался, кожа была смуглая, что странно для блондина, хотя небось он ходит в солярий. В целом парнишка был хорош, как конфетный фантик.

— Выслушай меня, — процедил он, — внимательно. Девчонке никто не собирается делать плохо. Убивать, отрезать пальцы и уши, насиловать… Уволь, я не любитель подобных мероприятий…

— Как тебя зовут? — поинтересовалась я.

Мужик секундно глянул на меня немигающим взором и сообщил:

— Монте-Кристо.

Я глубоко вздохнула. Было глупо думать, что он представится, как жених в загсе. Хотя небось у мерзавца кипа фальшивых документов, удостоверяющих личность.

— Что ты хочешь от меня?

— Полмиллиона, — спокойно отозвался Монте-Кристо.

— Чего? — спросила я.

— Да уж не пробок от пивных бутылок, долларов, естественно!

Я попыталась сохранить спокойствие и делано рассмеялась.

— Уважаемый Монте-Кристо, насколько я понимаю, вы промышляете киднепингом, не стану осуждать сей способ зарабатывания денег, хотя любой бизнес должен приносить доход, иначе зачем им заниматься? Но в данном случае вы сработали зря. Конечно, отец Кристины — бизнесмен, издатель, владелец газеты, но полмиллиона долларов у него нет. Что же касается меня, то…

— Кончай мочалку жевать, — заявил Монте-Кристо, — мы все про вас знаем, даже то, из какой тарелки твой муженек любит суп хлебать…

— Из какой? — изумилась я.

— Из белой с синими полосками и золотым ободком, — выплюнул Монте-Кристо мне в лицо, — поэтому отдавай деньги, получай девку — и все, кончай базар…

— Какие деньги!!!

— Те, что взяла у Лены Федуловой.

— Кто, я?

— Ты, ты. Полмиллиона гринов, которые Ленка хранила, испарились, как сон.

— Но почему ты решил, что доллары взяла я?

— Больше некому, — рявкнул парень, — имей в виду, лучше не шути с нами. Отдай, и разбежались. Знаю, что у тебя просто в зобу дыханье сперло, когда пачки увидела. По-человечески я это очень хорошо понимаю, ну не удержалась, с кем не бывает… Никто тебя наказывать не собирается, просто верни бабки, и делу конец.

— Я ничего не брала!

— Ой ли!

— Клянусь жизнью!!!

Монте-Кристо хлопнул рукой по рулю, «жигуль» резко гуднул. В рядом стоящей иномарке вновь вспыхнул свет и приоткрылась дверца. Стали видны бледное личико Кристи и рука, сжимавшая чудовищно большой пистолет, приставленный к виску девочки. Жуткие видения тут же исчезли, потом в иномарке вновь воцарилась темнота.

— Так чьей жизнью ты клянешься, — спросил Монте-Кристо, — ее?

У меня наступил полный паралич, я почти онемела, вместо членораздельной речи выдавила из себя какое-то мычание.

— Значит, слушай, — удовлетворенно заявил негодяй. — Мы все знаем. Ленка хранила деньги, полмиллиона в баксах, не свои. Ей их просто вручили для дальнейшей передачи. Ты сперла всю сумму.

Я только качала головой и пыталась сказать:

— Нет-нет.

— Да, моя дорогая, — ласково шелестел Монте-Кристо. — Говорю же, мы все знаем, тебя видели с долларами, перестань корчить дурочку.

Я почувствовала, что сейчас упаду в обморок. В машине стоял тяжелый запах дорогого сигарного табака, от Монте-Кристо несло ароматом какого-то мужского парфюма, да еще на зеркальце болталась «елочка», источавшая неимоверное зловоние, суррогат запаха зреющих кокосов.

— Слушай внимательно, — продолжал Монте-Кристо, — даем тебе сроку десять дней. Вот и думай, что лучше, отдать нам денежки или…

— Или что… — прохрипела я, чувствуя, как к голове подбирается боль, — или что…

— Молодец, — одобрил Монте-Кристо, — всегда следует представлять последствия своих поступков. Ежели ты решишь, что денежки лучше не отдавать, тогда…

Словно актер МХАТа, он выдержал паузу. В наступившей тишине было слышно, как из моей груди вырывается прерывистое дыхание.

— Тогда, дорогая, — спокойно закончил мерзавец, — ты выбрала всем судьбу. Кристину оставим в живых, отправим на Ближний Восток, в публичный дом. Хотя, по мне, лучше умереть, чем обслуживать потных извращенцев, Тамару придется убить, впрочем, Олега и Семена тоже. Делается это просто, раз — и нет. У нас имеется чудесный снайпер, прошел Чечню. Полный отморозок, но попадает в десятикопеечную монету. Кто там у тебя еще есть? Собака? Кошка? Вот живи потом и радуйся. Сама умолять станешь денежки взять. Поняла, дорогуша?

— Не брала я ничего, — заплакала я, — честное слово, ну поверь, ошибка вышла.

Монте-Кристо поморщился:

— Давай без фальши… Актриса из тебя фиговая. Еще скажи спасибо, что мы приличные люди, даем десять дней на раскачку. Другие бы и разговаривать не стали, пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой, никакая Петровка не поможет. Все это ерунда насчет круглосуточной охраны… Тебя, да вообще всех, как тараканов, передавить можно, усекла?

Я тупо кивнула, ощущая, как голову начинает стягивать тугой обруч.

— Молодец, — одобрил Монте-Кристо, — значит, ровно через десять дней, в праздник, стоишь тут, возле памятника, с денежками…

— В какой праздник? — невольно удивилась я.

Монте-Кристо широко улыбнулся:

— Десятого ноября День милиции, радостный момент для всех ментов, небось у вас дома стол накроют, ну там водочка, шампанское… Ежели в одиннадцать тридцать вечера деньги не окажутся у меня в руках, то…

— Что? — шепнула я. — Что?

— Ничего, — пожал плечами негодяй. — Тебя не тронем, муки совести хуже телесных страданий.

Проговорив последнюю фразу, он вытащил мобильный и бросил в трубку:

— Вперед.

Иномарка, стоявшая рядом, мигом заурчала мотором и исчезла за поворотом. Монте-Кристо нажал кнопочку на передней панели, раздался резкий щелчок.

— Ступай себе, — велел мерзавец. — Но имей в виду! За тобой следят, стукнешь муженьку — прирежем беременную, убежишь за границу с денежками — пристрелим девчонку.

— У меня нет денег, — тихо повторила я, наваливаясь всем телом на дверцу, — понимаю, что ты не веришь, но их нет! Монте-Кристо хрюкнул:

— Я вовсе не настаиваю на том, чтобы ты вернула именно те купюры, что сперла. Продай что-нибудь и принеси полмиллиона!

— Даже если я останусь голой и босой на улице, не наскребу этой суммы!

— Ладно, — слегка повысил безукоризненно ровный тон мерзавец, — ты мне надоела. Счетчик включен, срок пошел, десятого ноября в 23.30, толковать больше не о чем!

В ту же секунду он со всей силы толкнул меня. Дверца неожиданно распахнулась, я вывалилась наружу, прямо на грязную, покрытую октябрьской слякотью дорогу, стукнувшись спиной о бордюрный камень, а головой о железный заборчик.

«Жигули», взвизгнув колесами, резко стартовали и встроились в поток машин, который, несмотря на поздний час, несся по Ленинградскому проспекту. Комья грязи полетели в мою сторону. Я сидела в луже, заляпанная жирной, черной жижей. Потом кое-как поднялась на ноги, добрела до будки «Русские блины» и, плюхнувшись на красный пластмассовый стульчик возле круглого столика, попыталась привести мысли в порядок. Мужчина, который с аппетитом ел горячий блинчик, покосился на меня, потом встал и, бросив недоеденный блин в помойку, быстрым шагом ушел. Из палатки высунулась девчонка в красном фартуке и такой же косынке.

— Иди отсюда, — злобно сказала она, — всех покупателей распугаешь, бомжа чертова!

Я покорно встала, дошла до памятника и присела на гранитный цоколь в основании монумента. Чуть поодаль, на подстеленной картонке, спала баба в отвратительно воняющем пуховике. Из прорех куртки в разные стороны торчали клочки то ли синтепона, то ли ваты. Честно говоря, я выглядела не лучше.

Неожиданно пошел мелкий противный дождь. Я вытащила из кармана упаковку бумажных носовых платков и принялась вытирать лицо и руки. По мере того, как кусочки бумаги делались черными, в мыслях светлело.

Меня воспитывали в так называемой неблагополучной семье. Папенька, желая купить очередную бутылку, спер кошелек и попал на зону. Честно говоря, после того, как его посадили, нам с Раисой стало только лучше, потому что папулька нажирался каждый день, как… Впрочем, достойного сравнения я подобрать не могу. Ни один из представителей животного мира не способен был нажраться до такой степени, как мой папахен. Раиса, слава богу, употребляла только два раза в месяц, зато ее никогда не было дома, мачеха постоянно работала, стараясь добыть денег…

Поэтому лет с четырех я была предоставлена сама себе. Никто не кормил меня обедом, не заставлял мыть руки, не просил надеть шапочку, шарфик и носочки, не пел песенки на ночь и не целовал разбитые коленки. Годам к семи я поняла: окружающий мир жесток, каждый в нем сам за себя, и если я не научусь справляться с неприятностями сама, то просто погибну, потому что ждать помощи не от кого.

Наверняка поэтому я считаю, что безвыходных положений не существует. Следует только слегка пораскинуть мозгами, и в конце темного тоннеля появится тонкий луч света. Ну сумела же я в шесть лет выбраться в деревне из горящего сарая, а провалившись в семь лет под лед на пруду в парке, вылезти на берег? В конце концов, после смерти дяди Вити и тети Ани я научилась самостоятельно зарабатывать деньги совершенно честным путем. Хорошо, это были мизерные средства, но я не плакала, не стонала, не просила в долг! Нет, просто, стиснув зубы, взяла ведро и швабру… Неужели я сейчас спасую перед обстоятельствами?

Ледяной дождь заливал за воротник, но мне было жарко. Наконец решение было принято. Десять дней! За этот срок я обязана отыскать того, кто спер полмиллиона у Лены Федуловой, и заставить его отдать денежки Монте-Кристо. Мерзавец не шутил, он и впрямь ни перед чем не остановится. Скорей всего его люди и обыскали квартиру Марьи Михайловны. Небось выждали, когда старушка отправится в магазин, вскрыли дверь. Любой, даже очень хороший замок сдается без боя парню, умело обращающемуся с отмычкой… Зашли в квартиру, думая, что Никита еще в школе… Но Марья Михайловна оставила внука дома. Наверное, мальчик начал кричать, побежал к телефону… Вот мерзавцы и убили его. Вернее, подумали, что убили. Перерыли все, ничего не нашли и отчего-то решили, будто вор, польстившийся на чужие деньги, — это я. Изрезали пальто Тамаре, похитили Кристину. Даже узнали, что у нас есть собака и кошка, да и Олег действительно любит есть суп только из одной тарелки… Вот уж эта информация откуда?

Десять дней! Всего десять!

Я резко встала и чуть не упала, почувствовав, до какой степени онемели ноги. Никто не поможет, не на кого рассчитывать, придется все делать самой. Негодяи и впрямь следят за семьей!

Увидев меня, Тамара всплеснула руками:

— Вилка, ты купалась в болоте?

Я улыбнулась:

— Почти. Стояла на проспекте, а тут на дикой скорости мимо пролетела иномарка, обдала грязью, я отшатнулась назад, поскользнулась и упала прямо в лужу!

— Иди скорей мойся, — велела она. — А где Кристя?

Я отвернулась к вешалке и радостно сообщила:

— Уж извини, с тобой не посоветовалась… Завтра начинаются каникулы, Вика Мамонтова пригласила Кристю к себе на дачу, у них теплый загородный дом. Они обе так просили меня согласиться, да и родители Вики упрашивали… В общем, я решила за тебя, пусть едет. Что ей в городе делать, а так на свежем воздухе…

— Ну и правильно, — одобрила Томочка, — но как же без вещей?

Я махнула рукой:

— Ерунда, зубную пасту и щетку мы сейчас купили в ларьке, а завтра утром я передам Викиному отцу сумку со шмотками, он мимо площади на работу поедет!

— Отлично, — сказала Томочка, — давай скорей в ванную, не ровен час, простудишься.

Я вошла туда, закрыла дверь на задвижку и уставилась на блестящий кран. Тамарочка никогда не врет, в ее жизни не было постыдных тайн, которые нужно скрывать от окружающих. Будучи патологически честным человеком, подруга совершенно искренне уверена в том, что все окружающие люди говорят правду! В конце концов, мы подозреваем других только в том, на что способны сами.

Я очень редко обманываю Тамару, и у меня все-гда возникает неприятное ощущение, словно я обвожу вокруг пальца пятилетнего малыша, обещаю конфету, а протягиваю пустой фантик… Но сегодня совершенно особый случай, я не могу рисковать жизнью нерожденного младенца…

Резкий звук заставил меня вздрогнуть. Дюшка, заливаясь лаем, ринулась в прихожую. Монте-Кристо! Передумал и прислал киллеров!

— Не открывай! — Я вылетела из ванной и бросилась за собакой. — Не открывай!

Но Томочка уже гремела замком.

— Стой! — орала я. — Стой!

Тома с недоумением глянула на меня и в то же мгновение легко распахнула дверь. Вместо парня в камуфляжной форме и шапочке-маске, сжимающего в твердой руке пистолет с глушителем, на пороге показалась Лера Парфенова с дорожной сумкой в руках.