Завет Осириса

Дарья Лопатина

Обычная учительница, молодая девушка по имени Марина, наконец, смогла осуществить мечту всей жизни – поехать в Египет. Она и подумать не могла, что эта поездка не раз поставит под угрозу её жизнь. Ведь выяснится, что Марина – единственная, способная вернуть утраченное Величие Египта. Задача сама по себе непростая, а тут ещё люди из тайного враждебного общества наступают ей на пятки и всеми силами стремятся убрать со своей дороги. Ведь возрождение одной цивилизации грозит упадком другой.

Глава 7

Тудринкнутые

Марина вернулась в отель совершенно убитая. В голове у неё только и вертелось, словно заклинание: «Боги, что же я наделала?! Боги, что же я наделала?! Боги, что же я наделала?!»

Она металась по своему номеру, словно тигрица в клетке, и всё повторяла и повторяла эти слова, будто они могли каким-либо образом помочь. Пробовала проверенное средство для успокоения — читать про себя стихи. Но не помогало и это. Взялась было за книгу — верный способ сбежать от реальности, — но не могла прочитать и строчки.

— Так, тебе надо выпить, — произнесла она своему собственному отражению в зеркале, потирая виски.

Помолчав, Марина снова обратилась к отражающей поверхности:

— Но не будешь же ты пить одна, а кроме себя самой никого не знаешь. Не можешь же ты сесть в баре с зеркалом в руке и беседовать с ним!

И тут Марину осенила идея. А почему бы не выпить с Региной?! Да, это наглая, беспардонная особа, которая вмешивается туда, куда её не просят, и, конечно, не внушает расположения, но, в конце концов, именно она частично виновата в разрыве с Али. При мысли о нём Марина поморщилась, словно проглотила кислый лимон, но продолжила развивать ход своих мыслей: «И потом, на что же она рассчитывала, заговаривая об Али как об альфонсе? Что я уеду из Египта до истечения срока путёвки? Конечно же, она должна была догадываться, что мне захочется…»

Так и не закончив свою мысль, Марина вышла из номера и решительно постучала в соседний. Ей никто не ответил. Чертыхнувшись, Марина пошла к бассейну и именно там обнаружила Регину, которая теперь доставала нравоучениями какую-то девушку.

— Ты правильно сделала, что после его измены приехала сюда одна. Но этого мало. Ты должна сделать всё, чтобы не позволить себе простить его. Веселись, отдыхай и не вспоминай об этой пародии на мужчину, — вот что услышала Марина, подходя к парочке.

— Регина, я хочу выпить! — заявила она, полностью игнорируя собеседницу утиногубой. — Ты была абсолютно права. Прости, что так резко отреагировала.

Всё это она выпалила скороговоркой, одним предложением, так как не в её правилах было извиняться. Всё наоборот — это перед ней всегда извинялся кто-нибудь. Неудачливые ухажёры, друзья, ученики, коллеги. Даже если виновата была Марина, она умудрялась всё повернуть так, что оказывалась ни при чём.

Регина в недоумении посмотрела на неё, открыла рот, очевидно, собираясь разразиться гневной тирадой, однако, что-то в лице Марины заставило изменить это намерение, и она кинула девушке, с которой до этого беседовала:

— Договорим позже.

Схватив Марину за локоть, она поволокла девушку в сторону барной стойки, которая находилась под навесом рядом с бассейном. По пути Марина пыталась неоднократно что-то сказать, но Регина каждый раз обрывала её. Посадив Марину на табурет, обратилась к бармену:

— Two drink beer, please¹⁹, — попросила она, для убедительности показав пальцами знак «Victory», что в данном контексте должно было подразумевать число два. Затем прошептала подруге: Я слышала, что алкоголь — это розовые очки жизни.

Её собеседница прикрыла глаза, пытаясь, сосредоточиться, вспомнить кое-что.

— Кажется, это сказал Фитцжеральд? Автор истории о том, как один мужик закатывал грандиозные вечеринки, а другой восхищался этим?

Регина вытаращилась на Марину так, словно та заявила, что пирамиды построили инопланетяне, и пробурчала:

— Не знаю, кто этот Фиц… как его ты там обозвала? Вот имечко-то! Не имя, а мат сплошной. Нецензурщина. Не-не. В фильме каком-то услышала. Но хватит выпендриваться! Пей давай! — с этими словами она пододвинула огромную тару пенящегося напитка, который деловито налил бармен, и выжидающе стала постукивать пальцами по стойке, показывая, что ждёт выполнения своего приказания.

Марина схватила свой стакан и в несколько мощных глотков осушила его. Регина, видя такое дело, снова произнесла:

— Two drink, — и, увидев, что второй стакан Марина не стала уже выпивать залпом, а лишь сделала несколько глотков поскромнее прежних, потребовала: — Ну, давай. Рассказывай.

И Марина начала говорить. Она поведала о том, что была предупреждена заранее о морализме местных по отношению к русским, вела себя осторожно, но всё равно не избежала подлой ловушки, расставленной хитрым арабом. Как она сделала скоропалительные выводы и теперь не знает, то ли отнести себя к тому племени девушек, которые проницательны, умны и быстры на принятие правильных решений, то ли к другим, которые глупы, легко поддаются чужому влиянию (здесь она пристально посмотрела на свою собеседницу) и, неправильно восприняв ситуацию, рушат собственное счастье.

Если моряки измеряют время в склянках, то, уподобив исповедь Марины пиву, которым девушка активно смачивала горло, можно сказать, что рассказ занял три бокала. Регина, видя, что в очередной пивной таре заканчиваются последние капли, обращаясь к бармену, молвила:

— Two drink.

В конце концов, выплеснув все свои переживания, Марина подпёрла рукой голову и, уставившись глазами в несуществующую точку в воздухе, замерла.

Регина, очевидно, менее восприимчивая к алкоголю, нежели ее новоприобретённая подруга, икнув, подняла стакан и произнесла тост:

— Давай за твою мудрость?

— Глупость? — переспросила Марина.

— Мудрость! Ты — мудра! Ты ведь бросила его! Это говорит о твоём уме! И о твоем мужестве, ведь какой смелостью нашей русской бабе нужно обладать, чтобы бросить мужчину… — Регина сделала неопределенный жест рукой, подыскивая подходящие слова и, наконец, закончила предложение: — К которому успела привязаться.

Марина призадумалась. А ведь правда! Этим коварным арабам не удалось её обмануть! По крайней мере, до конца. Она сразу (ну, почти) раскусила подлые и коварные намерения, которые замышлялись по отношению к ней. Больше всего девушку возмутило, что Али был уверен: у неё есть деньги. Что за предвзятость думать, что у всех западных людей много денег! Ведь Египет — одна из самых дешёвых в плане туризма стран. Марина как-то забыла, что и сама полна субъективных представлений о Египте и населяющих его людях. И даже не подумала о том, что со своими стереотипами заслужила подобного отношения со стороны людей другой страны и другой культуры.

— Ты это… пошли сходим… ну, того, — махнула в сторону уборной Регина.

— Чего? — недопоняла Марина.

— Ну этого! — уточнила собутыльница.

— А-а-а-а! Не, ты сходи, а я тут подожду.

— Ну, смотри!

А Марина повернулась к бармену:

— Two drinks, — и стала говорить сама с собой: — Да! Я — мудра! — восторженно повторила она тоном, не допускающим возражения тоном.

Бармен посмотрел на неё и не удержался:

— Тудринкнутые обе, — пробормотал он себе тихо под нос. Но Марина всё прекрасно услышала и расхохоталась. Тут подошла и освежившаяся Регина.

— У тебя что, истерика? — выразительно приподняла брови она.

— Не-не-не! — с трудом сквозь хохот, выговорила Марина. — Ту-ту… Ха-ха-ха.

В конце концов, поняв, что ей не удастся в ближайшие пять минут объяснить причины своего безудержного смеха, она невежливо указала пальцем на бармена:

— Ска-скажи ей!

— Я ничего не говорил! — испугался он.

Но Регина и сама уже заинтересовалась.

— Да говори, не боись.

Бармен вздохнул, оглянулся по сторонам и шёпотом, что бы его не услышали коллеги из обслуживающего персонажа, повторил:

— Тудринкнутые.

Теперь пополам согнулась и Регина.

— Пожалуйста, тише, — взмолился парень, — у меня будут неприятности. Решат, что я продал вам наркотики.

— Не волнуйся, объяснишь администрации, что мы натудринкались! — произнесла Регина и снова впала в очередной приступ пьяного смеха. — Слушай, а ты молодец! Такие слова иностранцам даются нелегко. Слушай, а как тебя зовут? И признавайся немедленно, откуда так хорошо язык знаешь!

Именно в этот момент мимо стал проходить араб весьма симпатичного вида. Аккурат возле Марины он почти уронил бокал с неким алкогольным напитком и, ловко поймав его, своими восторженными глазами воззрился на девушку и произнес, указывая на один из бокалов:

— Коктейль для тебя, — показав на себя: — Яруб, — а затем вновь на девушку: — Яруб для Марины.

Та, выпучив глаза, снова расхохоталась и спросила:

— Откуда ты знаешь меня?

— Какой местный не знаешь прекрасную Мари, которая способна поразить своими глазами любого мужчину, а телом — покорить навсегда!

— Ох, нет, не надо мне ни коктейля, ни Яруба, — отмахнулась та. Мужчина с напитком тут же удалился.

Регина, воспринятая Мариной поначалу как беспардонная личность, а теперь возведенная в ранг главной советчицы, будучи рядом, зашептала торопливо на ухо вновь приобретенной подруге:

— Дурочка! Это же твой шанс! Смотри — ты интересуешь всех вокруг мужчин. Отвлеклась бы, — и тут же замерла, увидев враз окаменевшее лицо Марины, которое было залито слезами. Регина тут же встала со своего табурета и обняла подругу. — Ну, что ты, девочка, ну, успокойся. Чего это ты вдруг? Только что так славно сидели. Тихо-тихо, — приговаривала она, гладя девушку по спине.

— Ну, что они за люди такие?! — причитала между тем Марина.

— Кто?

— Да местные! Ну, что им от нас нужно! Ну, ладно обычные мужики. Это понятно — постель. Что же ещё? Но что хотят именно эти?! Какая жестокость! Они так нас добиваются, словно мы — любовь всей их жизни, а потом так бессердечно с нами… Какие же мы все дуры! Дуры! Дуры!

— Тихо-тихо. Ну что ты, маленькая, тише-тише.

Но та словно не слышала её.

— Какие же мы дуры, что сравниваем русских мужчин с местными. С нашими, по крайней мере, всё ясно, а эти… Ну, что им от нас надо?! Вроде бы, и не любят, но на руках при этом чуть было не носят.

— Это вовсе не так, — раздался рядом тихий голос. Это был бармен.

Впитанные вместе с молоком матери манеры взяли верх над эмоциями обманутой девушки.

— Извини, — пробормотала она, неловким движением стерев слёзы, — не хотела никого обидеть.

— Ничего страшного, — мягко улыбнулся молодой парень, — человеческой натуре свойственно обвинять всю нацию в проступке одного человека.

— Ты неверно подумал, я совсем не расистка, — выпрямилась Марина и хотела сказать ещё что-то, но Регина не дала ей договорить.

— И всё-таки, почему ты говоришь так гладко на нашем языке? И без намека на акцент!

— И правда! — с облегчением воскликнула Марина, обрадовавшаяся смене темы, — никогда такого не видела. Вернее, не слышала, — исправила сама себя она. — Кто-то говорит лучше на русском, кто-то хуже, но я никогда не слышала такой чистой, ровной и идеальной речи. Твоя манера говорить напоминает аристократов XIX века!

Мужчина рассмеялся.

— Вы весьма проницательны, леди. Меня зовут Ану. Объясняется всё очень просто. Я из смешанной семьи. Где один человек местный, а другой из России.

— Как?! — синхронно воскликнули девушки.

— Всё до банальности обычно. Просто мой отец женился на русской, а приёмная мама постаралась научить своему языку. Успешно.

Эта интригующая история послужила началом длинного разговора, и троица до ночи беседовала, в результате чего стала лучшими друзьями. Поэтому Марина уходила спать уже не в слезах. Она улыбалась. Начало исцелению души было положено. В этом помогало и то, что Марина всегда была оптимисткой, и её любимой присказкой в отрицательных ситуациях было «зато». И, когда девушка мыслями вернулась к произошедшему днем, она по привычке сказала себе: «Зато у меня появилось двое новых друзей».

Примечания

19

На ломанном английском Регина просит: «два пива, пожалуйста». Правильнее будет «Two beers, please».