Тайная дочь от предателя. Мы тебя не простим!

Даша Литовская

— Похитила мою дочь!? За прошлое мстишь?! — смотрит ядовито, пугающе. — Ты всё неправильно понял! Девочку хотели отправить в приют! Я даже не знала, что она твоя дочь! Но этого монстра мой лепет мало волнует. Выводы сделаны. Точно не в мою пользу. — Собирайся, — взглядом впечатывает в холодный камень стены. — Поедешь со мной. — Куда…? Для чего…? — Я должен убедиться, что ты сказала мне правду, — тычет в меня пальцем свободной руки, пока второй прижимает дочурку к себе. — Но, если узнаю, что ты причастна к этому похищению, свой дом больше никогда не увидишь… Сегодня я спасла чужого ребенка. Её отцом оказался мужчина, который пять лет назад разбил мое сердце и истоптал в грязи душу. Тогда я ушла, так и не сказав, что беременна. А сейчас он появился вновь, чтобы разрушить мне жизнь…

8

Вещи вернули, перевернув все вверх дном. Забрали только мобильник.

— Чисто, — кротко отозвался охранник. Роберт удовлетворенно кивнул.

— Послушай, ты был прав насчет коллекторов. Я действительно задолжала. Но не по своей вине… И это совершенно никак не связано с тем, что Пуговка оказалась в моей квартире сегодня… Я как раз шла в офис компании, чтоб отдать долг, но…

Он резко вскинул вверх руку, жестом приказывая мне замолчать.

Темные глаза недобро блеснули. На ярких губах, обрамленных щетиной, скользнула полуулыбка. Страшная и сухая.

— Ты прокололась…

Я заморгала.

— Что…? Ты о чем…?

— Как ты назвала мою дочь?

Почему-то именно в этот момент мои ладошки начали сильно потеть.

— П-п… Пуговка?

Грозно мне усмехнулся.

— Я не понимаю… — с горечью произнесла. Осунулась. Уткнулась взглядом в резиновые коврики под ногами.

Казалось, что бы я ни сказала — все сыграет против меня. Может, не так уж и глуп тот закон, где говорится, что каждый имеет право хранить молчание? Сейчас я тоже понимаю, что лучше закрыть рот на засов. Лучше вообще не говорить ничего. Ждать, пока во всем без меня разберутся.

— Не думал, что вы раскопаете даже это… — задумчиво произнес. Будто и не со мной разговаривал. А сам с собой.

— Ничего мы не раскапывали. Нет вообще никаких «мы». Я не знаю, кто похитил ребенка.

— А ее прозвище тебе во сне приснилось? — со злым сарказмом переспросил.

Я уронила голову на руки. На тело вдруг навалилась усталость.

— Она сама мне сказала.

В салоне авто повисло молчание. И мне пришлось вновь посмотреть на него.

Что? Почему он выглядит таким пораженным? Что я опять сказала не так?

— Моя дочь? Сказала тебе свое прозвище? — уточнил странным тоном.

— Ну… да… — я нахмурилась. Ну не с потолка же я это взяла!

Рассмеялся. Беззвучно и не отрывая от меня глаз, которые оставались сердитыми.

— Послушай меня, — он немного нагнулся и наши лица стали слишком близко друг к другу. Я вжалась в спинку сиденья. — Моя дочь не произносила ни слова за всю свою жизнь. А ей скоро три года уже… Так что прекрати вешать мне лапшу на уши. Иначе, я сделаю так, что и ты больше ни слова ни скажешь.

Я сдержанно закивала, распахивая глаза. Якобы соглашаясь. А когда Роберт немного расслабился, попробовала вновь вступить в диалог.

— Ты… имеешь в виду, что она еще не научилась, да? Говорить?

— Я имею в виду, что у Алисы есть особенность. Невротическое расстройство. Она перестала пытаться говорить даже звуки. Теперь только кричит иногда, когда плачет. — голос безжизненный и сухой, будто Роберт сейчас произносит что-то обыденное, повседневное. Хотя в глубине его глаз плещется боль. — Но ты, предполагаю, и так это знаешь. Так что прекрати пытаться меня одурить.

Отворачивается. А я с жаром перевариваю эти слова.

Трясу головой, отказываясь верить в услышанное.

— Нет, — спешу его переубедить. Доказать! Ведь девочка говорила! Сказала мне свое прозвище! Сказала! — Нет! Ты ошибаешься! Я клянусь! Она сама мне сказала!

Мои заверения не производят на него впечатления. Лишь грозно скользит по мне взглядом в ответ, приказывая вести себя тише. Ему абсолютно плевать на то, что я говорю. Он мне не верит.

— Я ошибаюсь? Я и еще пара сотен лучших врачей во всем мире, у которых Алиса обследовалась?

Поджимаю губы в тонкую нить. Злюсь. Ну, конечно. А как мне не злиться? Я просто обязана доказать ему правду!

— Давай разбудим ее? — стрельнула глазами в ребенка. — Я попробую с ней поговорить, и ты во всем убедишься.

— Идиотка неугомонная… — не скрывая насмешки в голосе, отзывается. — Давай, — заканчивает вдруг с вызовом.

Заволновалась. Потянула к девочке руки, но ее отец тут же отстранил меня взглядом.

— Поняла, — кротко шепнула и позволила Роберту самому ее разбудить.

Он аккуратно дотронулся губами до лба малышки. И от этой картины у меня засосало под ложечкой. Если до этого, где-то в глубине души, я еще сомневалась, что вернула ребенка настоящему папе… То теперь все сомнения моментально отпали. Он с ней обращался, как с самой великой драгоценностью мира. Так смог бы только отец.

— Эй, малышка… — шепотом произнес, поглаживая щеку девочки большим пальцем. — Открой глаза. Всего на секунду.

Пуговка заерзала. Зевнула и нехотя открыла сонные глазки, не понимая, чего от нее хотят.

Роберт улыбнулся. И улыбка у него вышла такая… нелепая. И выражение лица сразу стало другим. Будто он только сейчас осознал, что ему удалось вернуть дочь и больше ей ничего не грозит. Расслабился…

— Маленькая моя, посмотри-ка туда, — указал на меня кивком головы.

Девочка послушно повернула голову. Но без особого энтузиазма.

— Скажи мне, ты…

— Можно я сама? — перебила Роберта, умоляюще заглядывая в глаза. Если он говорит правду, и Пуговка действительно не произносит и звука по каким-то причинам, то на моей маленькой кухне случилось настоящее чудо. И сейчас это чудо мне жизненно необходимо провернуть вновь.

Я приложила руку к груди, пытаясь воссоздать картину нашего с ней знакомства. Девочка внимательно наблюдала за мной своими умными глазками.

— Я Саша, — вкрадчиво тепло улыбнулась. — Помнишь? А ты…?

Все в машине затаили дыхание. Даже два здоровенных охранника.

Мой пульс отсчитывал доли секунды… Раз… Два… Три…

Но Пуговка продолжала молчать, подводя тем самым мою голову под гильотину…