Не лги мне

Дебби Херберт, 2021

От автора бестселлеров USA TODAY, Publisher's Weekly и Washington Post. Что, если бы вы могли точно знать, когда человек лжет? Джори Траан может. Она обладает редкой формой синестезии: способностью слышать в цвете. Каждый тембр и нюанс голоса для нее так же уникален, как отпечатки пальцев. Она – настоящий детектор лжи. А еще она та, кто первой узнала о загадочном исчезновении семьи Кормье. Тринадцать лет назад, когда Джори пришла домой к своему парню, Дикону, опаздывающему на выпускной, она обнаружила ярко освещенные комнаты и накрытый к ужину стол. И окровавленный цветочек из бутоньерки, которую влюбленный юноша собирался ей подарить. Но ни самого Дикона, ни его родителей там не было. Их так и не нашли. Вся семья исчезла бесследно… И теперь, спустя много лет вернувшись в родной городок, Джори собирается использовать свой дар, чтобы узнать правду о случившемся. Ведь она слишком хорошо знает, какого цвета слова «ЛОЖЬ», «СМЕРТЬ», «РАСПЛАТА»… «Те, у кого есть вкус к южной готике, будут удовлетворены». – Publishers Weekly «Какое удовольствие было погрузиться в эту историю, битком набитую густой, влажной атмосферой американского юга и подлинными, яркими персонажами! Позволить ей втянуть меня в глубокий омут из нераскрытых убийств, грязных копов и семьи, раздираемой чувством вины и отчаянной потребности друг в друге. Энгима – город, который хочется посещать снова и снова. Эта книга просто сногсшибательна». – Эмили Карпентер «Тайна, предательство, убийство… Дебби Херберт плетет многослойную интригующую историю с уникальными и незабываемыми персонажами. Не пропустите!» – Дебра Уэбб «Искусно сплетенная история, богатая южными секретами и ложью, которая будет держать вас на крючке до самой последней страницы». – Элиза Максвелл

Глава 4

Джори

Не стоило столько пить вчера вечером. Заку с бабулей ночью не спалось, и они бесцельно бродили по дому до рассвета. Это значило, что отдохнуть не удалось и мне. От несчастного случая их отделяло всего ничего: Ба могла поскользнуться на половике и что-нибудь себе сломать, а вздумай Зак приготовить перекус, то сжег бы дом. Список возможных бед не позволял мне расслабиться: едва заслышав скрип половиц в коридоре, я вскакивала с постели и бежала на проверку.

Утром, наливая брату стакан холодного чая на кухне, я пыталась не обращать внимания на тупую пульсирующую боль в висках. Зак откусил крошечный кусочек сэндвича и нахмурился:

— Корн… — Вторая часть слова показалась мне невнятным бульканьем.

— Что? — переспросила я.

Его брови сошлись на переносице от мыслительного напряжения.

— Корн… — вновь повторил он и добавил непонятный сдавленный слог.

Я уставилась на лицо брата, сморщенное от недовольства.

— Ба знает, — наконец произнес Зак свою излюбленную фразу, которую он объединял в одно слово «Базнает».

Я повернулась к бабушке, которая складывала в шкаф высохшую посуду после завтрака.

— Чего он хочет?

— Корнишоны. Он кладет их даже в сэндвичи с арахисовой пастой.

Тайна раскрыта! Я полезла в холодильник за банкой маринованных огурцов.

— Тут нет.

Ба повернулась, нахмурив брови, прямо как Зак совсем недавно. Меня вдруг поразило, насколько они похожи. У мамы тоже было такое печальное выражение лица, особенно на последних стадиях рака, когда она принимала большие дозы болеутоляющих и постоянно пребывала в некой прострации, с затуманенным дымкой сознанием.

— Должны быть там, — заявила Ба, подходя ко мне. Ее тапочки зашлепали по линолеуму, вызывая в моем сознании кучу рыжих кубиков.

— Корнишоны! — громко потребовал Зак.

От его голоса тоже появились кубики цвета бархатцев — оранжевый переходил в желтый. Мой собственный голос был похож на мороженое крем-брюле с карамельными прожилками.

Открыв кухонный шкафчик, я разглядела полупустую банку огурцов на самой верхней полке и торжествующе воскликнула:

— Вот они!

— Странно, — удивилась Ба. — Наверное, Зак не туда убрал.

Или она сама, а потом об этом забыла.

— Ты сегодня приняла лекарство?

— Не помню, — пробормотала бабуля.

Я заглянула в таблетницу. Таблетка донепезила одиноко лежала в субботней ячейке. Я передала Ба лекарство и стакан воды. Она нахмурилась:

— Не нравятся они мне, у меня от них сил нет…

— Врач сказал, что они могут подействовать.

— «Могут», а не «подействуют», — с горечью подчеркнула Ба.

— Стоит хотя бы попробовать. Если не ради себя, то ради Зака.

Вызов в ее темно-синих глазах стремительно потух, и она со вздохом протянула руку к таблетке. Правильно ли я поступала, заставляя ее пить лекарства? Врач предупредил, что оно помогает только в половине случаев и даже тогда эффект длится полгода или год. Деменция не лечится.

Не лечатся и аутизм Зака, и мамин рак мозга. Казалось, все Трааны прокляты. По крайней мере, наша линия. Быть может, и моя синестезия являлась следствием некоего сбоя в работе мозга, унаследованного по материнской линии?

Руки невольно потянулись к животу.

В заднюю дверь постучали. Не успела я отреагировать, как скрипнули петли, и в кухню вошел дедушка Бадди.

— Всем доброго утра! — весело приветствовал он и посмотрел на Ба, хмуро уставившуюся на таблетку в руке. — Принимаешь витамины, Оута?

Быстрым движением она отправила лекарство в рот и запила большим глотком воды. Бросив на нас хмурый взгляд, поставила стакан на стол.

— Теперь довольны? — И, не дожидаясь ответа, зашаркала в гостиную.

Дедушка Бадди приподнял бровь:

— Она всегда была сварливой по утрам, даже в детстве. И Тресси тоже. Эти двое каждое утро грызлись, как собаки.

Я с трудом представляла Ба ребенком, тем более что она никогда не рассказывала о своем детстве.

— Она всегда была упрямой?

— Еще какой! — Дедушка бросил на меня любопытный взгляд и кивнул в сторону двери: — Есть минутка?

— Конечно. Сейчас вернусь! — крикнула я бабуле и Заку. — Что такое?

Дедушка достал из заднего кармана бумажник.

— Вот, держи. Поможет вам пережить трудности.

Я приняла протянутый чек, тихонько присвистнув от суммы:

— Тут намного больше, чем…

— Мне вчера звонили из банка. Оута превысила лимит по кредитке.

Я застонала. Похоже, в растущий список обязанностей придется добавить управление финансами бабули.

— Такого больше не повторится.

— Ты не виновата. Я бы просто перевел деньги на счет, но решил, что тебе нужно быть в курсе ее финансовой ситуации.

Неизвестно, сколько раз за прошедшие годы дедушке Бадди приходилось выручать сестру. Подозреваю, он помогал и другой сестре.

— Спасибо. Вы со Сью не заглянете как-нибудь к нам на ужин?

— Обязательно. Думаю, Сью будет рада отдохнуть от плиты.

Если его жена и испытывала недовольство по какому-либо поводу, то ни разу его не высказала. Бабушка Сью всегда казалась мне статистом, незаметно мелькающим на заднем фоне, пока дедушка Бадди заполнял всю сцену своей харизмой. Обе их дочери внешне и по характеру походили на мать — такие же тихони. Мы с ними никогда близко не общались, поскольку обе они были маминого возраста и уехали из штата много лет назад.

Дедушка пристально посмотрел мне в глаза:

— Если еще понадобится какая помощь, звони.

С этими словами он помахал рукой и сел в свой пикап. Я вернулась в гостиную, где Ба с Заком сидели перед телевизором и смотрели репортаж о сносе здания, временами посмеиваясь.

— Бах! — воскликнул брат, когда строитель ударил кувалдой по стене, проделав дыру в гипсокартоне.

В груди потеплело. Сколько раз я наблюдала, как они вот так вместе смеются?.. К горлу подступил тугой комок.

Позже, во время обеда, раздался звонок в дверь, и в сознании вспыхнули зеленые треугольники. Все мы вздрогнули. Друзья и родственники стучали один раз в заднюю дверь и свободно входили. Тревожные предчувствия снова подняли голову.

— Я открою.

Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, я направилась к двери, стойко готовясь встретить плохие вести. На крыльце стояли незнакомые мужчина и женщина. Они носили рубашки цвета хаки и официозного вида нашивки. Копы. В голове тут же возник ворох вопросов. Кто-то умер? У нас неприятности? Может, на нас пожаловались в соцслужбу? Сердце бешено застучало в груди от мысли, что эти люди начнут совать нос в наши личные дела и решат, будто мы создали небезопасную среду для Зака. Что с ним тогда будет?

Первой заговорила женщина; ее голос вызвал сине-серые фигурки в форме елочки.

— Джори Траан?

Я с трудом сглотнула.

— Да. — Ответ прозвучал робко и пискляво.

— Помощник шерифа Блэкуэлл и лейтенант Оливер из департамента шерифа. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— О чем?

— О вашем вчерашнем разговоре с Рэймондом Стриклендом.

Я медленно выдохнула — Зак в безопасности. Когда исчез страх, вернулись манеры.

— Пожалуйста, проходите.

Рэймонд Стрикленд… Какого черта? Может, он разозлился на то, что я вчера с ним заговорила, привлекая внимание задиристых бильярдистов, и потребовал запретить мне к нему приближаться? Ну и ладно. Не больно-то и хотелось вновь встречаться с этим убийцей!

В гостиную вошла бабуля и нахмурилась при виде севших на диван полицейских.

— В чем дело? — требовательно спросила она, скрещивая руки на груди. Ба никогда не отличалась особой любезностью, с подозрением относилась к незнакомцам и тем более к полицейским. А старость и Альцгеймер еще больше заточили острые углы ее характера.

Я ободряюще улыбнулась:

— Они пришли из-за вчерашней драки в баре. Вы с Заком пока доешьте обед, хорошо?

— Не хочу видеть этих людей в своем доме, — презрительно скривилась Ба, а затем бросила на гостей полный недоверия мрачный взгляд и вышла из комнаты. Я виновато улыбнулась полицейским, которые будто не заметили грубости. Вероятно, по долгу службы им и не с таким приходится сталкиваться.

— Что, жалобу на меня накатал? — спросила я, сразу переходя к делу. — Мы не проговорили с ним и пяти минут. И вообще он заявил, что скоро уезжает из города.

— Никаких жалоб не поступало, — отозвался лейтенант Оливер глубоким баритоном, вызывающим образы спирали из стальной ваты. — Мы просто хотим знать, о чем вы говорили.

Фух! Словно гора свалилась с плеч.

— А в чем, собственно, дело?

— Этой ночью Рэймонд Стрикленд был убит, — объяснила Блэкуэлл. Ее пытливые карие глаза внимательно за мной наблюдали.

— Черт! — Меня словно окатили ледяной волной. — Те парни в баре… Я думала, они просто петушатся. Что случилось?

— Идет расследование, — спокойно ответила женщина. — Пожалуйста, поясните, о чем вы с ним беседовали.

От смущения у меня вспыхнули щеки.

— По правде говоря, я немного перебрала. Подруга указала мне на Рэймонда Стрикленда и напомнила, что много лет назад именно он убил моего дядю. Ну, я и решила к нему подойти.

— Как зовут вашу подругу? — спросила женщина, делая пометку в телефоне.

— Дана Адэр.

— Продолжайте.

Я подумала о бабуле, наверняка отчетливо слышавшей каждое слово из соседней комнаты.

— Ну, я… я представилась Стрикленду и сказала, что он, по сути, разрушил жизнь моей бабушки.

Лейтенант Оливер кивнул в сторону кухни:

— Об этой бабушке идет речь?

— Нет. О другой. Сестра бабули, Тресси Энсли, была матерью Джексона Энсли, которого убил Рэймонд Стрикленд.

Даже из соседней комнаты ощущалось недовольство Ба. Мы никогда не вспоминали старое преступление. Бабушка в принципе терпеть не могла, когда семейные дела выставляли на обозрение незнакомцев.

— Как он отреагировал? — спросила Блэкуэлл.

Я горько фыркнула:

— Как и следовало ожидать. Сказал, что не убивал Джексона, что его подставили. Типичный преступник, верно? Можно подумать, я поверила его словам…

Полицейские по-прежнему глядели на меня, ожидая продолжения. Я выпрямилась и развела руками:

— Это всё. Мы разговаривали совсем недолго, а потом подошел Эдди с друзьями. Они начали к нему приставать. Мне, если честно, не по себе… Может, если б я не обратилась к Стрикленду, он был бы сейчас жив.

Вдруг в комнату вошел Зак, взял Блэкуэлл за руку и потянул. Приподнявшись, она вопросительно посмотрела на меня.

— Пока, — заявил брат, пытаясь провести ее к двери.

— Она еще не уходит, Зак. — Я поспешила к нему и попыталась отвести обратно на кухню. — Чуть позже. Доешь обед, хорошо?

Он покачал головой и громче повторил:

— Пока!

— Ба! — крикнула я.

— Может, продолжим разговор на крыльце? — предложила женщина, мягко высвобождая руку из пальцев Зака. Оба полицейских поднялись с дивана, и я последовала за ними.

— Простите. У моего брата аутизм, он любит придерживаться привычного распорядка, а незнакомцы его тревожат.

— Ничего страшного, — заверила Блэкуэлл. — Вернемся ко вчерашнему вечеру. Мистер Стрикленд не упоминал о каких-либо проблемах? Что вы можете сказать о его состоянии? Вероятно, вы последняя, с кем он разговаривал.

И вновь по позвоночнику пробежала ледяная дрожь.

— Он казался обозленным. Будто презирал всех и вся. Упомянул, что приехал ненадолго, на похороны матери. И что в наших краях пропадают люди.

— Он назвал конкретные имена? — спросил лейтенант Оливер напряженным тоном.

— Нет, он выражался туманно. Разумеется, я предположила, что речь идет о Кормье.

— Мы в курсе этого дела, — Блэкуэлл кивнула. — Что-нибудь еще?

Я было покачала головой, но замерла.

— Чуть не забыла! Он намекнул, что занят какой-то секретной сделкой. Есть, мол, прибыльное дело, которое нужно завершить до отъезда.

— Секретная сделка? — Блэкуэлл и Оливер синхронно подались вперед.

— Как же он выразился… — Я напрягла память, вспоминая его хитрую ухмылку в баре. — «Частное дельце» — так он это назвал. Я предположила, что речь о наркотиках или о чем-то еще незаконном.

— Почему вы так подумали? — спросил Оливер. — Может, он говорил о документах матери?

Я задрала подбородок:

— Потому что он вел себя до жути скрытно: понизил голос и оглядел помещение. Этот тип хладнокровно застрелил моего двоюродного дядю, вроде как своего друга. Считайте меня циничной, но я ожидала от него самого худшего.

Женщина достала из кармана визитку и протянула мне:

— Позвоните, если вспомните что-нибудь еще.

Копы сели в машину и уехали. Апрельский ветерок трепал мою тонкую футболку. Я потерла гусиную кожу на руках, тревожась от мысли, что, возможно, я последняя, с кем Рэй общался перед смертью.

«Добро пожаловать на малую родину», — горько подумала я, возвращаясь в дом. Внезапно в нем стало слишком тесно и душно.

В гостиную сердито ворвалась бабуля, Зак шел за ней по пятам.

— Уехали?

— Да, мэм. — Я предчувствовала, что она вот-вот на меня набросится.

Зак подскочил к окну.

— Уехали! — сообщил он, когда машина скрылась из виду. Хотя его голос, как обычно, оставался безэмоциональным, брат явно был доволен и неторопливо побрел в свою комнату.

Как только за ним закрылась дверь, Ба повернулась ко мне:

— Какого черта ты разговаривала с Рэймондом Стриклендом?!

— Ну, на тот момент мне это казалось важным. Хватила лишнего, — призналась я, криво улыбнувшись.

— Влей в меня хоть весь виски в том баре, я все равно не заговорила бы с этим мерзавцем! Он разрушил жизнь моей сестры. Где твоя преданность семье?

Ее слова меня задели.

— Именно из-за преданности семье мой затуманенный алкоголем мозг решил, что обязательно нужно подойти к этому типу и высказать, сколько горя хлебнула бабушка Тресси.

Гнев Ба мгновенно растаял, мышцы в плечах заметно расслабились.

— Хм! Пусть это послужит тебе уроком. Нельзя общаться с отребьем, проблем не оберешься…

— Да, мэм.

— И закроем эту тему.

— Но…

— Никаких «но»! В конце концов Рэймонд Стрикленд получил по заслугам.

Железная логика, не поспоришь. И ее гнев вполне обоснован. Многие считают бабулю холодной и суровой, ведь ее мягкую сторону знала только я. Она ухаживала за моей смертельно больной матерью, а затем воспитала внука с особенностями, никому не жалуясь. Мне никогда не иметь и половины ее стойкости и сострадания. В последнее время я то и дело упивалась жалостью к себе да плакалась перед Даной при каждой возможности.

Нужно трудиться усерднее ради бабули и Зака. Они — моя семья, а в семье заботятся друг о друге, несмотря ни на что.