Утопая в звёздах

Дебра Анастасия, 2020

Гейз Я переехал в соседний с Пикси дом в одиннадцать лет. Наши окна находились друг напротив друга. Она пускала в меня мыльные пузыри. А я стрелял в нее из игрушечного пистолета. Каждый из нас хранил свои страшные секреты. Я предпочел бы, чтобы страдания выпали только на мою долю. Однако судьба распорядилась иначе. После долгой разлуки мы встретились вновь. И это уже не та Пикси, которую я знал. Передо мной девушка с израненной душой, которая нуждается во мне. Пикси Я пугалась темноты, а он светил в мое окно, чтобы прогнать страх. Мы делились мороженым, и я учила его, как правильно кататься на качелях. Я и подумать не могла, что мне придется однажды решать, кому жить, а кому нет. Я выбрала его, потому что всегда защищала. И обрекла себя на долгие годы мучительного одиночества. Когда Гейз вновь появился в моей жизни, красивый взрослый парень, живущий счастливую жизнь, я поняла, как мне хочется разделить ее с ним.

Глава 5

Пикси Рэй

Единственное, что могло спасти нас от жары, — брызги пожарного гидранта. Вода была холодной. Даже ледяной. И вокруг растеклась глубокая лужа, в которой мы плескались, пока брызги сыпались дождем. Все извозились в грязи, но оно того стоило.

Мы с Гейзом промокли насквозь и заметили, что пальцы скукожились от воды, только когда сушились на солнце. Затем немного посидели на крыльце его дома, наслаждаясь мурашками, покрывающими кожу от холода.

— Откуда ты знаешь Токса?

Гейз вытащил мятную жвачку и протянул мне влажную пластину, которую я взяла.

— Он живет в моем доме. На два этажа выше. Когда я была маленькой, он нянчился со мной.

Я разжевала жвачку, чтобы можно было надувать пузыри.

Гейз тоже, и мы устроили соревнование. Но кто победил, толком не определили. Потом он сказал, что после игры в луже ему придется во второй раз за день принимать душ. Но в следующую секунду вся радость сошла с его лица. Я посмотрела вперед, чтобы понять, что вызвало такую реакцию. К нам приближался мужчина. Я заметила, как Гейз со всей силы сжимает челюсти.

— Эй, может, уже пора по домам? — Гейз застыл, я тоже. Он произнес эти слова глядя на мужчину, и в тот момент я решила, что он обращается к нему. Но затем Гейз положил ладонь на мой локоть. — Все хорошо? Ты же можешь пойти домой сейчас?

Тогда я поняла, что он разговаривал со мной. Глаза Гейза были точно такими же, как и у человека, идущего к нам. Все было ясно: это его отец. Мужчина широко улыбнулся и сказал:

— Смотрю, веселишься, сынок?

Отец Гейза был пьян. Я чувствовала по запаху. И понимала по тому, с какой задержкой он произносит слова. Теперь я знала, почему Гейз хотел, чтобы я ушла. Такое здесь иногда случалось. Ведь «Таппс» был совсем рядом, и многие люди, получив зарплату, сразу же несли ее туда.

Еще довольно рано для любителей подобного отдыха, но походка отца Гейза уже была неровной. Я оглянулась через плечо и увидела, что Гейз развернулся и побежал по лестнице.

— Стой, подожди! Мы всего лишь отмечали покупку с клиентом. Праздничный ужин. По поводу большого события. Теперь я смогу купить нам новую мебель. Гейз? Гейз, вернись. — Его отец говорил сам с собой, потому что Гейза здесь уже давно не было.

Я пошла домой. Мне ведь еще думать, что будет на ужин. Может быть, просто отварю макароны и нарежу сыр, чтобы не разогревать духовку.

Когда я зашла в квартиру, мамы уже не было. Все, что я нашла, — ее униформа и записка на холодильнике:

«Эй, Пикс, меня вызвали на смену. Спокойной ночи. Я люблю тебя».

Я вздохнула. Под магнитом была еще десятидолларовая купюра. Мамин способ компенсировать то, что ночевать мне придется одной. Может быть, пойти и заказать что-нибудь в Subway? Хватит даже на печенье, и еще останется. И к тому же не придется готовить ужин. В холодильнике же еще есть торт, хочется поделиться им с Гейзом.

Нужно было смыть с себя уличную грязь, поэтому я приняла душ с любимым клубничным гелем. Потом оделась, собрала волосы в пучок и закрепила их резинкой. Вечером с распущенными и мокрыми волосами на улице холодно. Иногда казалось, что летние дни тянутся вечно. Сейчас только пять вечера, так что еще светло.

Я зашла в свою комнату и стала смотреть на окно Гейза. Он выскочил из-под подоконника.

Я не знала, с чего начать разговор после того, как выяснилось, что его отец может напиться в середине буднего дня.

— Скоро будете ужинать?

— Маме пришлось вернуться на работу.

Удивление отразилось на лице Гейза, его брови взлетели вверх.

— Значит, она и правда очень редко бывает дома.

Я посмотрела вниз, на переулок. Думаю, теперь он тоже хотел больше узнать обо мне.

— Отец вырубился, так что я не знаю, что у меня будет на ужин.

Я достала десятидолларовую купюру и показала ему.

— У меня есть десятка. Хочешь поужинать вместе?

Он откинул волосы с глаз и просиял.

— Было бы круто. Спасибо.

Мы встретились внизу и прошли три квартала до пиццерии «У Пита», лучшей пиццерии в районе. Меньше чем за десять баксов каждый из нас получил по два куска пиццы, а бутылку газировки мы взяли одну на двоих. Выбрав места ближе к выходу, мы уселись рядом на оранжевые пластиковые сидения и уставились в окно. Так мне больше всего нравилось есть пиццу «у Пита». Она очень вкусно пахла, но была обжигающе горячей, так что ели мы медленно, борясь с плавящимся сыром, который растягивался, словно жвачка. А наблюдать за людьми было моим самым любимым занятием в жизни. Я воображала, кем они могли быть и куда направлялись.

Гейз указал на мужчину, покрытого с головы до ног татуировками, которые делали его похожим на скелет.

— Я бы хотел столько же татуировок. Как думаешь, во сколько лет можно набить хотя бы одну?

Он вытер жир от пиццы с подбородка.

— Наверное, это зависит от того, сидел ли ты в тюрьме или нет. Там их вроде бесплатно набивают. А вообще, может, в пятнадцать? Я бы не хотела татуировку. И иглы ненавижу.

— А мне нравится. Но вряд ли иглы разрешены в тюрьмах. В смысле, еще ведь нужно тату-кресло и все такое. Я просто смотрел всякие шоу про татуировки. — Гейз скомкал салфетку, затем снова расправил ее, разглаживая пальцами.

— Любой, у кого есть игла и чернила, может сделать татуировку.

Я видела это собственными глазами.

— Звучит ужасно, — ответил он, но выглядел так, словно задумался об этом.

Гейз встал.

— Нужно пойти проведать отца. Спасибо за ужин, кстати.

Я не стала выяснять, что именно он хотел проверить. Что его отец жив, наверное. И убедиться, что он не делает того, чего не должен. Я избегала взрослых, которые вели себя как его отец. Когда мы начали вставать, наши ноги отлепились от стула со смачным звуком. Прозвучало так, будто мы пукнули одновременно. Смеясь, мы выбежали из пиццерии. И, успокоившись, побрели домой.

— Нужно успеть добраться до квартиры, пока не стало темно. Здесь лучше не гулять по ночам.

— Тогда увидимся через окно, — бросил Гейз, развернувшись и направившись к своему дому. Он подождал на ступеньках, пока я открывала входную дверь.

Ненавижу это время. Ночь. Она опускается, оставляя меня в одиночестве. Я не могла признаться маме, что боюсь, потому что она всегда гордилась тем, какая я взрослая.

Я включила свет, как только вошла в квартиру и заперла за собой дверь. По привычке мне нужно было проверить все в доме. Я схватила биту. Открыла каждый шкаф, заглянула в душ и под кровать. И включила везде свет. Я не собиралась оставлять его на всю ночь, но пока проверяю квартиру, пусть горит.

Затем я зашла в свою комнату и посмотрела в окно: Гейз подбрасывал мяч.

Я схватила пистолет для мыльных пузырей, наполнила его новой смесью и выстрелила. Несколько минут я пыталась прицелиться, чтобы пузырьки полетели к Гейзу, и у меня получилось. Он высунул голову в окно, улыбаясь.

Наши дома располагались близко друг к другу, поэтому мы могли разговаривать. Ветра не было, и слова были слышны отчетливо.

— Как твой папа?

Гейз пожал плечами и ничего не ответил, так что я сменила тему:

— Сможешь передать мне этот мяч?

Он был похож на баскетбольный мяч «Нерф». Я протянула руки.

Его глаза сверкнули, затем он кинул его мне. Было захватывающе видеть, как мяч пролетает прямо над переулком. Я схватила его и сжала мягкую пену.

Затем положила локти на подоконник и глубоко вздохнула. Гейз ждал моей передачи, и я рискнула. Ему пришлось немного наклониться вперед, чтобы поймать мяч, но все получилось.

В тот вечер мы больше часа перебрасывали мяч туда-сюда. Я больше не чувствовала себя одиноко. И даже протянула ему кусочек торта. Несколько крошек упало, но он смог съесть большой ломтик. Затем мы продолжили играть.

А когда силы иссякли, уставились друг на друга.

— Эй, я буду здесь. Всю ночь. Ты можешь произнести мое имя, и я проснусь.

Я кивнула. Он понимал меня. Знал, как нелегко быть одной.

Мое окно тоже осталось открытым, когда я легла спать.

В этом не было ничего необычного, потому что мы жили высоко и к тому же хотелось немного свежего воздуха. Но сегодня вечером открытое окно напоминало о том, что за ним кто-то есть. Близкий.