Феномен одиночества

Деймас Рэд, 2022

Мир далёкого будущего, в котором корпорации получили доступ к межзвёздным перелётам. Раздираемый противоречиями обитаемый космос, где существует Союз Земли и Колоний – крохотный островок здравого смысла, стремящийся дать людям достойные разумных существ цели.

Часть первая

0.0 Нулевая глава

Центральное бюро расследований располагалось не на Земле, а на спутнике газового гиганта в одной из малонаселённых систем. А сколько их? Как много точек ночью на небе можно назвать обитаемыми? Я не был уверен в ответе на этот вопрос. Человечество больше пяти тысяч лет назад вышло в дальний космос, сначала топталось вокруг родной звезды, потом осторожно нащупало дорогу в сторону центра Млечного Пути, и, наконец, создало величайший продукт своего научного познания — Великую Синхронизацию. По-простому: установили единое время во всей галактике с учётом его неравномерного течения. Даже начали новый отсчёт лет. Корпорации осваивали новые системы, держа в строжайшем секрете свои открытия. Шутка ли, иметь личную планету с населением, которое можно доить досуха?

После Пиратской войны оказалось, что Союз Земли и Колоний (СЗиК) состоял из нескольких сотен миров. Какие-то были крохотными станциями на спутниках, какие-то полноценными терраформированными планетами. Союз собрал эту горсть известных поселений в единую сеть, за сотню лет выстроил экономику и практически не выбирался за пределы известного пространства. Ходили слухи, что за тысячи лет экспансии корпорации продвинулись гораздо дальше, и изредка обнаруживались забытые колонии, но СЗиК не ставил себе целью скорость расширения, а качественно менял образ жизни и мышления своих граждан. Наверное, мы бы вообще не занимались этими исследованиями, ведь даже на родной Земле совсем недавно смогли добиться устойчивого тропического климата от полюса до полюса, накормить всех, обуть, одеть, дать образование и нормальную работу. А сколько ещё нерешённых задач стояло перед нами?

Лифт поднял меня, погружённого в эти размышления, на нужный этаж. Возле огромного панорамного окна в большой зале стоял Роберт Майн в неизменной форме адмирала флота. Старик пережил множество мелких войнушек, а в Пиратскую вступил президентом в далёком прошлом крупного государства, а тогда частной военной компании с номинальным суверенитетом очень быстро превратившуюся в ядро Союза.

— Товарищ Жданов, я подготовил для вас задание на планете Талим. Есть данные, что там процветает деструктивный культ во главе с самопровозглашённым Пророком. Твоя задача на месте выяснить его личность, а потом устранить.

— Вы хотели сказать арестовать, — я произнёс последнее слово с нажимом.

— Устранить, — как ни в чём не бывало повторил адмирал, — Так же нужно установить его связь с князем, чтобы устроить показательный судебный процесс.

— И лишить Талим самостоятельности? — меня всегда раздражала политическая подоплёка в обычной уголовщине, но времена диктовали свои условия.

— Возможно. Для поддержки твоего расследования в систему будет направлена ударная группа флота. Возможно, вся система Тельгарна будет блокирована нашими войсками.

— Мы слишком часто прибегаем к крайним мерам… Товарищ Майн, я устал быть провокатором и хочу спокойно работать. Избавьте меня от всей этой грязи!

Глаза Майна блеснули сталью, а губы сжались в тонкую линию:

— Выполняй приказ! — адмирал не на шутку разозлился и даже взмахнул рукой с досады, чего за ним не водилось — командующий флотом всегда отличался сдержанностью.

— Задача ясна… — ответил я и принял из рук начальника носитель, где описывались предпочтительные легенды для внедрения и общее положение дел на Талиме.

Я покинул офисное здание и вызвал транспорт. Здесь деньги были не в ходу, в отличие от корпоративных планет и автоматическое такси интересовала только точка доставки. Пролетая мимо высоких зданий, я думал о новой миссии. Не часто приходилось устранять преступников, и всегда это были головорезы, вооружённые до зубов и оказывающие яростное сопротивление. Убивать заблудившихся в своём собственном разуме ещё не доводилось. Возникла мысль, что мы вырождаемся, становимся похожими на чиновников прошедших эпох, которые душили цивилизацию на протяжении всей истории космических перелётов, вплоть до Пиратской. Верить в это совсем не хотелось, но горечь из размышлений почти ощущалась неприятным привкусом во рту.

Моя полупустая квартирка — место короткого отдыха между командировками — так и не была обжита. Кровать, рабочая консоль, санузел и большой современный монитор для просмотра в основном старых фильмов. Порой хотелось завести хотя бы несколько растений, приобрести робота для ухода за ними, но всё никак не доходили руки.

— Вячеслав? — в длинном общем коридоре стояла соседка Варвара — очевидно караулила моё возвращение. Она знала, что дверь становится прозрачной, когда кто-то входит в определённую зону, и поэтому приняла немного вульгарную позу, заложив одну руку за голову, приподняв свои густые волосы, а вторую положила на талию.

— Варя, привет, но мне сейчас некогда, — сухо ответил я.

Девушка секунду постояла, а потом фыркнула и ушла походкой"роковой женщины". Она однажды осталась у меня на весь вечер, когда я устроил для себя киномарафон, а теперь считала, что мы встречаемся.

Взгляд упал на рабочий стол. Столетние фотографии на голографическом дисплее, где мой отряд обнимался на фоне руин одного из городов на какой-то планете корпов (идейные работники корпораций, прим. авт.). Лиза там ещё живая. Рыжие волосы, слипшиеся от пота, выбиваются из-под каски. А вот тут только мы с парнями уже без Лисы. Тогда мне казалось, что война не более, чем другие занятия человечества, противоречит природе.

"А может всё-таки догнать Варю? Ведь отличная же девушка!" — подумал я, но остался неподвижно разглядывать лица на старых снимках.

Робот уборщик вылез из ниши и принялся собирать пыль. Следя за его работой, я невольно завидовал: никаких сомнений и переживаний, а только чёткая цель, которую легко понять и измерить эффективность её достижения. Наверное, стоило остаться в институте по окончании — оценки позволяли. Сейчас бы не мотался по разным мирам и не сталкивался с остатками человеческой грязи. Не видел бы лицо Майна чаще, чем родных и друзей. Может быть, даже завёл семью вместо набора боевых имплантов.

Нужно работать — фанатик-маньяк сам себя не поймает. Консоль проснулась от мысленного приказа, а я сел в кресло и принялся читать всё, что было известно о Пророке и пропавших туристах на Талиме.

1.1. Город в пустыне

Горячо. Этот мир одна гигантская пустыня, где редкие оазисы всегда были и будут причиной всего. Фиолетовое солнце. Красно-оранжевый песок. Сглаженные, голые, безжизненные скалы… Утопающие в зелени роскошные оазисы с водопадами, прудами, дворцами. Планету Талим (планета-пустыня, промышленная база по разработке и первичному производству композитных материалов для всего объединения населённых миров, обладает высокой туристической ценностью, примечание авт.), силы вселенной разделили, словно лезвием, на две части. Неравные.

Песчинки скрипели на зубах, набирались на седле, покрывали одежду, а когда я изредка сбрасывал дрёму и оглядывался по сторонам, сыпались с широких полей шляпы из войлока. Несколько часов назад над очередным барханом показался купол дворца Самфири (столица Парула, крупнейшего из трёх округов Талима, объединяет семь оазисов-городов, и около пятисот мелких оазисов, примечание авт.), караван оживился. Я на протяжении всего пути пытался понять этих людей. Что заставляет их жить в этом аду? Космопорт всегда к их услугам. Любой мир готов принять всё население Талима, но они остаются здесь. Живут почти в условиях каменного века и радуются каждой секунде каждого дня. А если приходит беда, то они смотрят на неё словно со стороны, никогда не переживают и не тратят воду на слёзы; они не сдаются, а идут дальше.

— Слава, ты сегодня увидишь прекраснейший из городов Талима! — ко мне подъехал проводник Радим, и из-под его капюшона сверкнула улыбка, а глаза горели от возбуждения.

— Самфири, столица Парула, самого большого княжества, — ответил я эхом, заворожённый открывающимся видом.

Таких городов нет больше нигде. Построенные из камня примитивными инструментами, здания восхищали своей красотой и лёгкостью, неисчислимые мостики и переходы между домами создавали сложнейшую сеть пешеходных дорожек, белый цвет отделки верхней части самых высоких башен отражал свет звезды и был виден за сотни километров, сам дворец будто парил над городом и пустыней, несмотря на массивное основание, его купола находились на такой высоте, что всё строение было изящным и стройным. Всё это великолепие было опутано системой водоносных каналов, повсеместно расположенными висячими садами, фонтанами. Вода лилась отовсюду, стекала по желобам каменной кладки, давая жизнь разнообразным мхам, выбивалась тонкими струйками из сопел на крышах и испарялась, не долетая до земли, журчала в искусственных ручейках, крутилась в круглых бассейнах и, переливаясь через их края, стремилась дальше. Вода лилась в Самфири, значит город жил.

Подъезжая к защитным стенам, караванщики сняли носовые дыхательные фильтры, влажность воздуха стала допустимой и незащищённый вдох уже не вызывал боль и приступы бесконечного кашля.

Радим сделал жест рукой, указывая мне отделиться от купцов с товаром и пройти через"ворота неимущих", чтобы не задерживаться на полный осмотр.

Я снова почувствовал себя песчинкой — толщина стен была такой, что вход тянулся с десяток метров, свод многотонной тяжестью нависал над головой, заломило в висках. У самого выхода двое стражников деловито похлопали меня по карманам — я заметил на их руках периферию таможенных сканеров, но пояса оттягивали вполне архаичные ятаганы — и без единого вопроса впустили внутрь.

Радим уже ждал меня, он сдал дарменов (потомки земных верблюдов-дромедаров; сильные, выносливые животные, имеют на спине один горб, отличаются от предков большими размерами и твёрдым панцирем, состоящим из отдельных пластин, максимальная скорость с грузом достигает 100-110 км/ч, грузоподъёмность 250-270 кг, прим. авт.) в ангар и болтал с лоточниками, торгующими всякой снедью и дешёвой выпивкой. Туристов здесь было множество. Они в основном сбивались в группы, в ожидании своих сопровождающих, и бестолково толкались на обширной площади, выполняющей роль тамбура. Одеты они были пёстро, легко, совершенно не по местному климату, диктующему моду на многослойную, укутывающую тело одежду, войлочные шапки и шерстяные плащи. Они прибывали на транспорте прямо в город и пустыню видели через окна кондиционируемых флаеров.

— Слава, пойдём, я покажу тебе самую красоту Самфири, которую не увидят эти, — Радим небрежно кивнул в сторону ближайшей кучки приезжих.

Он старался мне всячески угодить, а я всё думал: это из-за щедрой оплаты или он действительно славный, добрый, весёлый парень. Работа на отдел особо тяжких преступлений накладывала свой отпечаток, и я уже привык присматриваться к каждому встречному, выискивая скрываемые пороки — уже несколько десятков лет своей жизни выгребал мусор в колониях.

Я поправил ремни небольшого рюкзака и бодро двинулся за своим гидом. Мы продвигались, останавливаясь во множестве красивых мест, спокойных и тихих: Радим не солгал, честно отрабатывая гонорар, демонстрировал мне внутренний мир города падающей воды; чуть задержавшись в том или ином закоулке можно было услышать, увидеть, ощутить, как бьётся могучее каменное сердце. Простая жизнь людей оказалась как на ладони: босые ребятишки в пёстрых рубашках до колен играли в тени деревьев, порой откровенно смеялись или громко ревели, шумели или тихо шептались, задумывая очередную шалость; женщины занимались стиркой, готовили пищу, болтали, отложив на время дела, спешили куда-то или просто отдыхали, заодно присматривая за детьми или занимаясь мелкой ручной работой; мужчин попадалось мало, в основном лоточники, торговцы мелочёвкой. Почти всё взрослое мужское население сейчас работало: в недрах города обслуживало машины, поддерживающие системы водоснабжения, канализации, подачи энергии, трудилось на фабриках — несмотря на то, что туризм был крупным источником доходов, колония могла вовсе обходиться без внешнего мира, а вот мир нет — здесь рождалась треть всех новых материалов цивилизации.

— А знаешь, почему на Талим хотят попасть все хоть раз в жизни? — спросил Радим, хитро щурясь.

— Это уникальная самобытная колония с удивительным климатом и потрясающими по красоте городами-оазисами, — ответил я, цитируя рекламный проспект.

— Нет, друг… — Радим на секунду замолчал, глядя вдаль и облокотившись о каменные перила переходного мостика, — Нет, друг. Здесь есть место для сказки. Люди прилетают, чтобы иллюзия волшебства хоть на несколько дней захватила их. А мы, жители, делаем всё возможное, чтоб не разочаровать гостей. Всё, что ты видишь, служит этой иллюзии.

— А на самом деле сказки нет?

— Есть, конечно. Везде есть место для чуда, в любом месте вселенной, но тут любой человек, даже полностью лишённый фантазии разглядит волшебство. Мы делаем всё для этого.

Мне показалось, что мой гид сейчас думает о чём-то очень личном, его лицо стало одновременно грустным, печальным и светлым, одухотворённым. Он видел во мне богатого туриста, хотел объяснить словами давно занимающие его мысли. Он снова посмотрел на меня, в его карих глазах мелькнула надежда, быстро сменившаяся привычным разочарованием. Радим был вовсе не прост. Его живой ум никак не мог смириться, что большинство туристов просто пялились на ЕГО мир словно сквозь клетку вольера с экзотическими животными. Мне стало не по себе. Я положил руку ему на плечо и улыбнулся:

— Друг, я хочу увидеть Талим твоими глазами и прости, если чего-то не пойму.

— Спасибо, — Радим ещё раз посмотрел на лежащие внизу кварталы, — нужно идти дальше, немного осталось. Я надеюсь, твои картины, Вячеслав, будут зеркалом Самфири, а не выдуманными тобой карикатурами.

Теперь я всерьёз забеспокоился: а не зря ли выбрал легенду художника — рисовал я неплохо, но хватит ли таланта оправдать надежду этого парня, который за последний час стал для меня словно давним другом? Дело важнее, от расследования зависели многие жизни, возможно, судьба всей колонии, и, отбросив лишние сомнения и всё личное, я снова зашагал вперёд и вверх.

Через несколько минут мы остановились на площадке с маленьким фруктовым садиком высоко над узкими улочками, перед входом в дом. Усталость после трёх часов пути едва беспокоила. Дверь, сплетённая из веток какого-то кустарника, была открыта. Мы вошли внутрь. Воздух стал ещё мягче и чуть прохладнее. Аскетичное убранство жилища состояло целиком из циновок, ковриков ручной работы, деревянной мебели; посреди большой прихожей располагался маленький фонтанчик, и его тихое журчание приглашало присесть рядом на шерстяную подушку, умыть лицо и погрузиться в неспешные раздумья.

— Я сейчас вернусь, — сказал Радим и оставил меня одного.

Я устроился на полу на удобном пуфе, поставил рюкзак у ног, расстегнул верхний клапан и извлёк профессиональный планшет для рисования, выписанный специально для этой поездки. Совершенно забыв обо всём, художник во мне запустил программу"акварель". Тонкие пальцы скользили по поверхности гибкого стекла, наносили уверенные мазки, перенося в киберпространство моё видение жилища Радима. Набросок давался легко, словно моими движениями управляла неведомая сила. Я увлёкся и не услышал шагов за спиной.

— Хорошо, только утром вода играет интереснее, а если в композиции будут люди, получится совсем иначе, живее, — мягкий голос за спиной, принадлежал молодой девушке. Она стояла, чуть наклонив голову на бок, одной рукой держала собранные в хвост и переброшенные на грудь чёрные волосы, а другой в изящном жесте указывала на планшет, будто дописывая детали. Вернулся Радим и снова осветил комнату своей широкой улыбкой.

— Данни, красавица, сестрёнка! Это Вячеслав, художник. Помнишь, я рассказывал?

— Добро пожаловать в наш дом, Вячеслав, — Данни с достоинством поклонилась мне и обернулась к брату, — Радим, ты оставил гостя с дороги одного, это нехорошо.

— Если бы я не остался один, то не начал рисовать и не получил бы хороший совет, — я вложил планшет в чехол и пристегнул к бедру.

— Зря ты это, — Радим кивнул на вошедшее в режим ожидания устройство, — Сначала, с дороги, нужно отдохнуть и подкрепиться, потом мы сходим в купальню, а уж затем возьмёшься рисовать, — Радим подмигнул мне и добавил, — Если останутся силы. Данни, накрой пока на стол, — брат нежно подтолкнул сестру, засмотревшуюся на гостя, в сторону столовой, в которой можно было заметить массивный стол, на низких резных ножках, окружённый пуфами. Гид взял меня под локоть и увлёк вглубь дома. Всего было девять комнат, расположенных квадратом, каждая сообщалась с соседними, и коридоров не было вовсе. Мне отвели угловое помещение с отдельной душевой и туалетом. Я уже ожидал увидеть архаичную уборную, но санитарные стандарты едины в любой союзной колонии, и удобства принципиально ничем не отличались от всех виденных мной.

Радим тактично оставил меня одного, сказав напоследок:

— Обед уже готов, так что мы просто подождём, — и, задержавшись на секунду, чтобы увидеть мой кивок, скрылся за занавеской, заменяющей дверь.

Я огляделся. Широко открытое полукруглое окно выходило на восток, длинный козырёк над ним отсекал большую часть света, лившуюся с неба, а тот, что был снизу, защищал от отражённого пустыней. Кровать, скрытая плотным балдахином тёмно-синего цвета, тумбочка с зеркалом, несколько набитых шерстью и расшитых бисером подушек на полу составляли весь интерьер. Я потрогал постель — жёсткий ортопедический матрац — и вздохнул с облегчением: с казарменного детства не могу спать на мягком. В стену шероховатую, неровную, отделанную под песчаник, был вмонтирован небольшой шкаф, открывающийся нажатием на небольшую панель с привычными пиктограммами. Когда вещи были аккуратно разложены, я принял душ и, накинув футболку и шорты, направился в столовую.

За столом сидели трое: кроме брата и сестры ещё мальчишка лет шести-семи, кудрявый, смуглый, с глазами острыми как у Радима и лицом утончённым, как у Данни. Он обжёг меня взглядом и замер, ожидая, когда нас представят.

— Это Мавид, наш младший брат, — Радим говорил с искренней нежностью и большой гордостью, и я уже приготовился услышать несколько историй, почему именно этот мальчуган самый-самый лучший.

— После обеда я покажу тебе купальню. Ты слышал о ней? — мой гид сменил тему.

— В оазисах не принято экономить воду… Говорят, купальни это демонстрируют в полной мере.

— Правду говорят. Но лучше увидеть самому, — Радим положил мне на большую плоскую тарелку несколько кушаний и поставил передо мной. Запах дерзкий, пряный, совершенно не острый, свежий заполнил меня. Я даже не подозревал, что так проголодался и спустя пару минут уже просил добавки. На вкус все блюда отличались, но как идеально подобранные камни в ожерелье, дополняли, раскрывали и подчёркивали друг друга.

Я ощутил на себе чей-то внимательный взгляд и, подняв голову, встретился глазами с Мавидом. Два чёрных неба смотрели с его лица внутрь меня, казалось, стоит выдержать этот поединок воли и из-под век с короткими ресницами брызнет первородное пламя звёзд. Мне стало жутко, ладони вспотели, появилась отдышка. Радим резко встал и заговорил с братом на местном наречии.

— Не делай так больше! Пожалуйста! Это турист, художник, наш гость!

Мавид"отпустил"меня и тихо произнёс на общем:

— Художник, но не турист, — ребёнок встал из-за стола, — И он говорит на сали (язык жителей Талима, прим. авт.) лучше тебя.

Когда Мавид вышел, Радим, как внезапно опустевший мешок, плюхнулся на пуф и обхватил голову руками.

— Мой младший брат… — начала Данни.

— Мавид — ребёнок. Сложный ребёнок, — перебил её Радим, — Он очень рано остался без родителей. Он прожил один в пустыне среди обломков флаера и тел погибших два дня. Прости его, Вячеслав.

— Я всё понимаю, — мой разум лихорадочно пытался осмыслить происходящее. Мальчуган явно был сильным экстрасенсом. Теперь я жалел, что не сразу задействовал свои импланты. Теперь после инициации всей вживлённой кибернетики, был виден след в воздухе, где сидел Мавид, как на неудавшейся смазанной фотографии. Хотя остаточное поле имело непривычную сигнатуру, любой эксперт сказал бы, что человек просто испытывал сильные эмоции. Хотя мне вообще не было дела до не выявленных телепатов. Этими вопросами пусть занимаются другие. На Талиме пропали люди, приехавшие отдохнуть, пятьдесят человек за два года. За это же время колония приняла две тысячи детей сирот из разных систем. Имея на руках лишь эти два факта, я должен за неделю узнать ответы на все зачем? Почему? Кто виноват? Как пресечь?

Радим принялся снова извиняться. Он хорошо играл стыд, а я уже не был человеком. Слияние с машинами, запрещёнными для гражданского населения, растянуло субъективное время: я видел отдельно каждую пылинку в воздухе, капельки воды, вылетающие при дыхании, медленное скольжение солнечного лучика по полу в нескольких спектрах, слышал, как мнётся от движений одежда, а запахи распадались на столбики списков веществ. Я видел, что Радим лжёт, хочет скрыть способности братишки, а мне не было до этого дела.

— Не извиняйся, друг! Малыш не сделал ничего плохого. Я просто растерялся, увидев в его глазах глубокую печаль. Теперь я знаю почему и сочувствую вам.

— Ты добрый человек, Вячеслав, — Радим встал и помог сестре убрать со стола. Пока они возились с посудой, я размышлял. Нужно отправиться в главную купальню, там собирается вся верхушка оазиса. Как известный художник я вполне могу познакомиться с чиновниками Талима, а импланты сделают всё остальное, или потратить драгоценные часы чтобы только наблюдать и не спугнуть никого из причастных?

— Радим, у меня просьба: очень не хочу выглядеть оголтелым чази (на сали — чужак, простонародное обозначение недалёкого пришельца, туриста, а противоположное"джусит" — гость, прим. авт.).

— Это легче лёгкого! Я приготовил одежду — она уже в комнате — а по дороге расскажу пару секретов.

Я кивнул и пошёл переодеваться. На кровати лежал изящный лёгкий халат из тонкого синтетического шёлка глубокого синего цвета, на полу стояли сандалии с тонкими мягкими ремешками, в бумажном пакете с верёвочными ручками нашлись душистое мыло, масло для растирания и полотенце. Старинные предметы, потерявшие теперь своё значение — в душевой кабинке автоматика за пару минут очищала тело, бодрила контрастным душем и выпускала наружу сухое тельце. Быстро, качественно, комфортно. Бездушно. Мои корни, генетическая память о бане встрепенулись, что-то невнятно буркнули и замолчали. Я, как миллиарды других людей, знал, что такое принимать ванну, теоретически.

Радим ждал меня в садике у дома в ярко-жёлтом халате и босиком.

— Ещё бы натуральный загар, и будешь совсем свой!

— Ага, а ещё волосы перекрасить. Среди местных ни блондинов, ни шатенов.

Мы рассмеялись, и я понял, что давно уже ничему так не радовался. В самом воздухе Самфири плескалась надежда, как остатки коньяка в бокале, надежда на что-то неуловимое, часто называемое счастьем. Мои рефлексы наступили на горло романтизму и вывели перед глазами состав воздуха: всё в норме, нет ни наркотиков, ни психоделиков, обычный чистый воздух. Стало немного стыдно. Неужели весь остальной мир и я вместе с ним сошли с ума и разучились просто наслаждаться? Неужели только тут среди примитивной неспешной обыденности сохранились эмоции, неконтролируемые машинным прагматизмом? Слова Радима о сказке вновь всплыли в сознании. Теперь я лично хотел найти виновных в похищениях, тех, кто извращал чудо своей злой волей.

В это раз мы добирались в транспортных вагончиках, снующих в золотистом воздухе заходящего солнца — Тельгарна (солнце Талима, жёлтый карлик, через атмосферу Талима выглядит как светло-сиреневое, прим. авт.). Купальня Самфири находилась на нижних ярусах дворца и занимала пространство способное вместить крупный штурмовик космического флота. Мягкий шероховатый пол массировал ступни и не давал поскользнуться. Главный открытый коридор с перилами поднимался вдоль стены по пологой спирали на высоту нескольких десятков метров, в образованном им пространстве шёл искусственный дождь, крупные капли, порождая ласковый шум, падали с невидимого потолка в неглубокий бассейн, где плескались дети. В стороны от коридора расходились отдельные помещения: это были бани, сауны, термы, хамамы, фуро… Вход во многие, как пояснил мне Радим, был совершенно свободен, кроме нескольких приватных, что располагались на самом верху. Это самое большое помещение называли"ведом", что значило"осознанный выбор".

— Мы пойдём наверх, в мою любимую баню, — сказал мой гид, — Она построена моими предками. А главное оттуда открывается шикарный вид.

Мне не понадобилось изображать радость и интерес, чем ближе к vip-зоне, тем легче подслушать нужные разговоры, тем вероятнее найти хоть какую-то зацепку.

Взгляд скользил по стенам, колоннам, но видел я силуэты людей с всплывающими рядом пояснениями, выписками из личных дел, видел их слова, контрастно пропечатанные в созданном специально для этого субъективном измерении. Стоило кому-нибудь произнести маркированную фразу, как моё внимание искусственно притягивалось, будто кто-то наводил фокус. Я никогда не пользовался расширениями в личных целях, и это не только вопрос этики и самодисциплины, нет, нас специально обучали жить с постоянно включенными имплантами, но без них всё выглядело настоящим, дополненная реальность погружала сознание в пучину заблуждений, превращая мир вокруг в компьютерную игру. Я не люблю игры.

Радим приглашающим жестом открыл дверь, меня обдало странным, живым теплом и запахами чего-то смутно знакомого. Первое помещение с двумя деревянными скамейками, вешалкой для одежды и бревенчатыми стенами с несколькими гвоздями, на которых висели шайки, веники, пучки каких-то трав, было вроде шлюза. Тут же находились стерилизующие лампы, автоматы с полотенцами и простынями. За плотной дощатой дверью располагался маленький бассейн, выложенный керамической плиткой и пара душевых кабинок, дальше была парная. Тусклое освещение в небольшой комнатке вырезало чёткие тени на пологе из гладко оструганных досок, в углу стояла настоящая каменная печь, в которой за железной дверцей тлели угли от настоящих дров. Я едва сдержал восхищение, когда всё это мелькнуло перед глазами сухими обозначениями машинной интерпретации. Одежда слетела прочь, а внутри горело нетерпение увидеть самому, почувствовать своей кожей.

— Вячеслав, ты был когда-нибудь в русской бане? — Радим раздевался не спеша, с достоинством, в отличие от духовного дикаря, которому служил.

— Ни разу…

— Тогда будь осторожен и следи за самочувствием. Хорошо?

— Конечно! — закутавшись в простыню, я прошлёпал босиком в парную и уселся на нижней полке. Радим присоединился минуту спустя с шайкой полной воды и парой баночек с маслянистыми жидкостями.

— Это отвары. Если смешать их с водой и плеснуть на камни, тут воздух станет лечебным. Не только снаружи, но и изнутри очистишься. С этими словами он ловко вылил приготовленную в ковшике смесь на печку. Меня обдало мягким паром. Дышать сразу стало легче — эфирные масла скрадывали температуру, плечи, руки и лицо словно сбрызнули холодной водой.

— Как же здорово! — я вовсе расслабился и прилёг на горячее дерево, выпущенные наружу нанороботы самостоятельно распространились по всему зданию, образовав телеметрическую сеть: теперь можно было слышать и видеть всех в купальне.

— Радим, а правда, что на Талиме все важные переговоры ведутся здесь?

— Да. Голым людям сложнее врать.

Я усмехнулся, при нынешнем развитии технологий воздействия специалисты могли убедительно лгать в любых ситуациях, а вот все разрешённые импланты имели маркировку в виде татуировок на груди и предплечьях, хорошо читаемых без одежды, а значит собеседники видели возможности друг друга. Сверху над нами в просторной терме беседовали несколько чиновников. Решались задачи туризма, скучные и неинтересные проблемы, в которых всё упиралось в деньги.

Неожиданный вопрос советника внешней торговли привлёк всё моё внимание:

— Управление по делам колоний очень интересуется пропавшими туристами. Есть мысли, что делать, пока они не начали собственного расследования?

— За пределами городов Талим очень жесток и суров, — князь Бодрим говорил неспешно, продолжая раздумывать над уже произнесённым, — Приедет комиссия, мы ужесточим правила безопасного пребывания, и они успокоятся на время.

— Это даст очень небольшую отсрочку! — скороговоркой выпалил советник, встав с каменной скамьи и сделав несколько конвульсивных движений руками.

— О чём задумался, Вячеслав? — Радим озабоченно смотрел на меня, видимо, на миг потеряв контроль над собой, я позволил лицу принять озабоченное, напряжённое выражение — не так-то легко быть сразу в нескольких местах.

— Всё нормально. Бывает, что перед глазами встают картины, сюжеты для рисования. Бывает.

— Ты с детства начал рисовать? — Радим считал своим долгом узнать обо мне побольше, чтоб его помощь была предельно полезной, а мне приходилось разрываться надвое.

— Долгая отсрочка не нужна — всё скоро закончится, — князь пристально посмотрел на советника и выдержал паузу, — Пророк совершенно непредсказуем. Он убедителен и твёрд в своих убеждениях. Он видит будущее в отличие от нас.

— Нет, в детстве я был обычным шалопаем. А первый набросок сделал случайно, уже в университете, — я улыбался Радиму, но уже не чувствовал жара парной — тело покрылось холодным липким потом. Религиозный культ в космическую эпоху на развитой планете действительно существовал?! Во имя какого бога они убивали туристов? Как психопату-пророку удалось встать над официальной властью? Сегодня же я свяжусь с адмиралом Майном, а завтра начнётся зачистка Талима и блокада системы Тельгарна. Мне предстояла тяжёлая ночь, а надежда, что всё обойдется казалась лишь исчезающей полоской света на пыльном полу древнего склепа.

— Мы лишь свидетели событий, — продолжал Бодрим; в его словах, интонациях не было ни фанатизма, ни безумия, князь не был жертвой. Смуглое лицо, такое открытое и простое выражало искреннюю озабоченность, беспокойство. Анализ запаха, движений глаз, моторики не мог зацепиться ни за один из признаков помешательства, и не было в этом человеке лжи. Князь точно знал, что делает, а главное верил в ПРАВИЛЬНОСТЬ своих поступков. Так не может вести себя покрывающий массовые убийства чиновник.

— А что было на том наброске? — Радим не замечал моих внутренних усилий, проводник видел лишь разомлевшего человека.

— Портрет девушки. Простой набросок карандашом на бумаге, но он понравился ей, и я стал рисовать.

— Мы на сегодня закончили, — Князь поднялся и прошёл в душевую. Советники, не вставая, проводили его глазами.

— На первый раз хватит, Вячеслав. Пойдём окунёмся в бассейн?

— Конечно! — мне показалось, Радим озадаченно поднял брови и едва замотал головой. С досадой я запоздало понял, что кожа, напичканная до отказа продуктами высоких технологий, не покраснела. Разделённое на части сознание регулярно становилось причиной подобных сбоев: слишком мало мы ещё знали, слишком многого хотели, играли со своими телами, как дети с куклами. В терме наверху чиновники быстро приняли душ, набросили лёгкие халаты и разошлись, унося на себе маячки слежения, став не людьми, а габаритными огоньками потенциальных целей. Лёжа в массажной ванной, я глазами наномашин вглядывался в лицо князя. Правитель молча шёл по дворцу в свои покои, а охрана двигалась на вежливом удалении. Бодрим Самфири был не высок, а сейчас немного ссутулившись и вовсе походил на карлика рядом с мраморными скульптурами, выстроенными по бокам коридора. Он остановился, зажмурился и вздрогнул, словно хотел стряхнуть что-то, сделал тяжёлый глубокий вдох, человека, принявшего решение, и вошёл в кабинет.

— Вячеслав, почему на всех твоих картинах, которые есть в сети, люди очень редко прорисованы, порой лишь намечены парой мазков?

Я не сразу ответил: предельное напряжение уходило в теплую воду, бурлящую пузырьками.

— Люди мне не удаются. Я вижу их как образы, в движении, полными мыслей, чувств. Не могу их изобразить.

— Но тебе это удаётся! Остаётся огромное место для фантазии зрителя, и эти штрихи и мазки наполняются большим смыслом, чем точные портреты. А ещё я подумал вот что, — Радим улыбнулся и, понимающе, сам себе закивал, — Люди временные гости. Пройдет время, города будут стоять, лишь едва изменившись, а того человека, что любил сидеть под деревом и сохранился только на полотне уже не будет.

Как же не прост мой проводник! Мне даже подумалось, открыться ему и завербовать в службу безопасности союзных миров, но секунду подумав, я отбросил эту идею — Радим был, счастлив здесь, а будет ли он счастлив, окунаясь с головой в мою работу?

Тело отдохнуло как после хорошего сна. Ощущалась бодрость. Тонкие иголочки щекотали кожу. Радим, не вытираясь, накинул одежду и ждал, пока я оденусь. Хотелось представить, что нет никакой спешки, посидеть, расслабиться, но в тот момент я был больше машиной, чем человеком. Наниты уже образовали приёмо-передающую систему, осталось включиться и запустить маховик военной машины.

Климатический контроль под городским силовым куполом воссоздавал прохладу летнего вечера. Небо поблёкло и быстро темнело. У Талима не было естественных спутников, и ничто бы не затмевало россыпь звёзд, если бы не море огней Самфири. Глаза слепило электрическое чудо: фонари и лампы устанавливались не просто так, не хаотично, их свет буквально вырезал из сумерек здания, подчёркивал текстуру облицовки. Сказка. Добрая. Ласковая. Ещё пару часов и мираж исчезнет. Энергетическая блокада исключит любую возможность пользоваться сетевым электричеством. Над потускневшим Оазисом встанут крейсера, носители малых боевых судов, бомбардировщики. Их щербатая обшивка заменит вечное небо. Защипало в глазах и носу. Из-за подонков, переступивших через человеческие законы, этот мир обречён несколько следующих лет находиться под жёстким контролем триумвирата из назначенных военного и двух учёных. Правительство объединённых миров не ведёт переговоров с террористами, бандитами и прочим отребьем. Цивилизация существует лишь благодаря жесткой политике, силе. Иначе наступит анархия, хаос, упадок.

— Я пройдусь пешком, один. Хорошо, Радим? — обратился я к гиду на парковке флаеров.

— Конечно! Ты не заблудишься. Навигатор не подвёл ещё ни одного туриста, — гид подарил мне ещё одну улыбку, вполне искреннюю и радушную.

Я остался один на транспортной площадке. Связь с внутренней сетью службы колониальной безопасности установилась быстро, и пошла загрузка моего отчёта. Неожиданно на внутреннем субъективном мониторе возникло лицо адмирала Майна.

— Хорошо поработал Вячеслав, но придётся ещё лучше, — я молча ждал продолжения, пока адмирал сверлил меня взглядом, — Ты ведь в курсе, какую экономическую ценность представляет Талим? За один месяц он полностью окупает свою колонизацию.

Я кивнул.

— В результате блокады и любых военных действий пострадают и мирные люди, и инфраструктура, и экономика. Совет решил, что агент должен раскрыть личность и местонахождение главарей, а после без лишнего шума устранить их. Группа зачистки уберёт остальной мусор. Понимаешь суть? Слава, я против этих игр, но мой голос в меньшинстве. Задача ясна?

— Да, адмирал. Устранить Пророка и его окружение. Но на это могут уйти недели! Сбежать с планеты без охраняющего флота будет легче лёгкого!

— Поэтому ты один. Работай как можно тише. Я разрешаю применять любые имплантированные расширения. Слав, ты справишься.

— Наверняка.

Связь прервалась, и я остался один. Искать человека на планете… Я знал, только его прозвище. Нужно было хорошо подумать и подготовиться, с помощью имплантов прочесать все сети и базы данных, возможно применить"воздействие"(сложная техника допроса, с применением наркотических веществ, волнового воздействия на мозг, установка допрашиваемому нейроимплантов и т.д., прим. авт.) на князя и его советников. Задача непосильная даже для спецгруппы, но я улыбался: этот мир получил ещё один шанс остаться самим собой.

1.2. Мера всего

Тёмная комната, металлические стены, пластиковые панели, стол и тусклый экран в режиме ожидания, в глубоком анатомическом кресле сидел худой человек. Узловатые пальцы вертели антикварную бензиновую зажигалку. Если присмотреться, то на блестящей поверхности можно было разглядеть нацарапанные буквы M&T. Адмирал отложил зажигалку в сторону и коснулся клавиш консоли. Монитор ожил, и в центре закрутился логотип внутренней связи, потом изображение сменилось, и появилась красивая панорама: лес, горы, чуть подёрнутые дымкой, река вдалеке, голубое небо.

— Докладывай, Майн, — голос резкий, чуть с хрипотцой, властный и жестокий принадлежал правителю человечества Герману Штайну.

— Началось, — отрезал адмирал, — Агент на месте. Пророк сам захочет связаться с ним. Ингибирующая установка развёрнута — без инцидентов. Флот на месте.

— Проблемы? — на экране появилось лицо, озабоченное, немного уставшее.

Адмирал сжал кулаки и закусил губу:

— Я не уверен, что Жданов выполнит всё по плану. Он слишком умён. Слишком независим. Склонен делать верные выводы…

— Майн, ты его рекомендовал, — президент выделил слово"ты"и слегка наклонил голову, ожидая оправданий.

— Пророк не заинтересуется другими агентами. В этом я уверен.

— Может быть стоило объяснить Жданову суть ситуации?

— И получить вместо одной проблемы две?! Вы представляете его возможности?

Штайн усмехнулся хищно, по-звериному:

— Прекрасно представляю. Во мне расширений много больше, — глаза президента блеснули металлом, зрачки сузились, и Майн ощутил удушливый страх. Адмирал ненавидел это чувство. Лицо Штайна менялось по его воле, подстраивалось так, чтоб вызывать конкретные эмоции у собеседника.

Связь отключилась, и Майн опустил лицо на ладони. Он часто жалел, что не ушёл с поста несколько лет назад, жалел, что поверил в необходимое зло на благо Союза Земли и Колоний. Его с каждой минутой всё глубже затягивал водоворот интриг, гостайн, обязательств перед сильными мира сего. Адмирал уважал и тихо ненавидел Штайна, но уже не имел той силы воли, что подняла его на вершину военной иерархии.

Уставший человек поднялся с кресла и подошёл к шкафчику. Сначала руки потянулись к бутылке дорогого коньяка, но брезгливая гримаса на лице сменилась уверенностью. Тяжёлый пистолет удобно лёг на ладони, холодный ствол упёрся в висок. Палец осторожно ощупал курок, но в следующий миг рука безвольно опустилась, оружие с глухим стуком упало на шикарный ковёр. Майн схватил бутылку и, судорожно открутив крышку, сделал несколько жадных глотков. Он всё ещё был человеком. Чаша полна яда, она в руке, осталось допить её до конца, принять ответственность, а не убегать, поджав хвост, через небольшой глазок пистолетного дула. Адмирал выпрямился, расправил плечи, отёр пот со лба, и в его глазах, казалось давно потухших, блеснул свет. Пересохшие губы некрасиво дернулись, и тихим шёпотом Майн произнёс:

— Не подведи, Славка…

***

Над Самфири плыла ночь. Я брёл по мощёной тропинке параллельно акведуку. От воды веяло свежестью, стены сооружения покрывали ярко-зелёные растения, вроде мхов, по дну ползали некрупные, с ладонь, ракообразные: вся совокупность водопроводов создавалась как самодостаточная, полноценная экосистема, не требовала практически никакого ухода.

В мыслях царил хаос. Нужно было с чего-то начинать, и вживлённый модуль искусственного интеллекта сейчас обрабатывал гигантский поток данных. Внутренняя сеть Талима содержала несколько десятков упоминаний о загадочном Пророке, кое-где встречались и полезные сведения — я выделил несколько сайтов и запросил полные досье авторов статей и постов. Взаимодействие с расширениями отнимали всегда много душевных сил и теперь сосредоточиться можно было лишь с помощью стимуляторов. Лёгкая усталость коснулась плеч, и я решил отложить всё до утра, а время перед сном заполнить простой прогулкой, переложив бремя обработки информации на импланты.

Порой, вспоминая старые фантастические книги, становиться смешно из-за наивности наших предков. Они всерьёз полагали, что рукотворный интеллект может стать другом или врагом, верили, что машины могут восстать против создателей или стать полноценными разумными существами. Теперь мы знаем, что это не так. Искусственный разум способен на многое, но он инертен. В машинах нет творческого начала. Мы используем их как помощников, даём им сложные задания. Они даже умеют понимать наши мысли и сами умеют думать, но стоит исчезнуть человеку, синтетики прекращают любую деятельность. Мы не знаем точно почему так. Я думал, что в них нет души, нет той силы, которая даст толчок, позволит не только сопоставлять факты, распознавать речь, а ещё побудит искать своё место в мире, предназначение, смысл. Возможно, это лишь красивая теория, но уже долгие годы человечество пользуется НАСТОЯЩИМ искусственным разумом, и ни одна машина так и не спросила:"Кто я? Зачем я?"

Я добрался до места, где вода из рукотворного русла падала вниз с высоты десятка метров и уходила в подземные канализации. На квадратном выступе сидели женщины и полоскали одежду. Ручной труд был нужен человеку. Такие простые, древние занятия придавали жизни понятный смысл. Пройдёт ещё немало времени пока мы по-настоящему привыкнем к космосу и технологиям. А пока, чтобы не сойти с ума среди услужливых механизмов, напичканных кибернетикой мегаполисов приходится снимать стресс, занимаясь тем, чем тысячи лет назад наши предки. Женщины работали не торопясь, пели красивую мелодичную песню, слов, которой я разобрать не смог, да и не пытался. На уступе среди прочих сидела Данни — её и Радима дом был уже совсем близко. Девушка положила руку на плетёную корзину с бельём и смотрела куда-то вниз. Я подошёл и присел рядом.

— Тут нет ограждений. Не страшно?

Данни улыбнулась и объяснила:

— Вокруг всех площадок на высоте никогда не выключается аграв (установка, создающая"мягкое"поле массы, прим. авт.), и, если кто-то упадёт, то автоматика его подхватит и вернёт на место. Раньше дети даже баловались, но потом ввели"плату за спасение". Как вам купальня?

— Здорово! Я в восторге! Там всё настоящее.

— В пустыне знают, как тратить воду, — Данни, лукаво улыбаясь, смотрела на меня.

— Мне иногда кажется, что вас с детства учат разговаривать с туристами.

Мне показалось, что девушка хотела обидеться на мои слова, но передумала и засмеялась.

— А разве это не так?! Мы с детства видим больше приезжих, чем талиман. Города-оазисы строились только для вас.

Позади раздался крик. Я обернулся и увидел женщину, на лице, которой отпечатался ужас. К нам заплетающейся походкой, роняя алые капли крови, шёл Мавид, зажимая рукой широкую рану на животе. Лицо мальчика было спокойным, целеустремлённым, бледным. Данни бросилась к нему одновременно со мной, но я оказался первым. Почти невесомое тело оказалось у меня на руках, с коммуникатора сорвался тревожный сигнал вызова скорой помощи, глаза сами нашли ближайшую ровную и сухую площадку, чтоб положить раненого.

— Беги за Радимом, — бросил я Данни. Мне почему-то захотелось, чтоб она была как можно дальше и не видела смерти брата: расширения врубились на полную мощность, и судьба Мавида стала очевидной.

— Мне нужно быть с ним, — девушка опустилась на колени перед братом, — Ему нужен сейчас близкий человек.

Мавид взял меня за рукав и с усилием заговорил, выталкивая на посиневшие губы кровь:

— Пророк хочет поговорить. Слава, ты должен его найти, — после приступа кашля, он продолжил, — Ты ведь справишься, малышок?

Тельце Мавида обмякло, а я плакал впервые за долгие годы."Малышок"… Это прозвище дала мне Лиза, ещё на далёкой Земле, лет тридцать назад, когда мы вместе учились в военной академии. Воспоминания изготовились к прыжку, уже рвались с цепей, но я уже не был человеком. Пыль из микромашин, невидимая глазом, закружилась в воздухе, я чётко видел неровный след мальчика. Тёмный закоулок. Капельки крови на каменном полу. Остатки адреналина в воздухе. Жёлтая аура зла тянется в лабиринт узких улочек. Убийца испытывает страх. Бежит.

Я сорвался с места. Впрыск стимуляторов превратил тело в прыгучий комок, который скакал по лестницам и даже по стенам. Погоня началась. Вопрос"зачем это варварское убийство?"не давал покоя. Мимо сначала мелькали испуганные лица прохожих, потом стало темно: злодей уходил неприметными переулками, спускался всё глубже в технические каналы, где редко появлялись даже рабочие. Мы сближались: в воздухе уже ощущался след разгорячённого тела. Мужчина средних лет в неброской одежде с незапоминающимся лицом. Таких словно сама природа создавала для ночной работы. Он стоял, опираясь руками в колени, и тяжело дышал.

— Зачем ты убил мальчика?! — мои пальцы сдавили с нечеловеческой силой кожу у него на загривке, послышался противный хруст. Человек взвизгнул и обмяк. Я развернул его лицом к себе и бросил на землю.

— Зачем ты убил мальчика?!

На лице киллера был только слепой ужас. Наномашины сделали ему несколько полулетальных инъекций. Через несколько секунд он должен был разговориться.

— Ну? — я надавил ногой на голень мужчины и тот охнул от новой порции боли.

— Я не… Мне сказали… Это приказ…

— Говори всё.

— В космопорте люди подошли. Хорошо заплатили. Обещали помочь с документами и нормально устроить. Я же бывший заключ… — он не договорил, боль скрутила его тело судорогой — химия работала.

— Ты не сможешь лгать, — я присел возле убийцы на корточки и участливо смотрел в глаза, — Звание? Место службы?

— Я… ничего… не знаю.

— Нет у меня времени. Понимаешь? Солдат, я вырву твою память вместе с жизнью.

— Не… Я одноразовый.

Чувство жуткого отвращения впилось в каждый нерв. Этого человека обработали и запрограммировали. Он не помнил даже своего имени, только калейдоскоп разрозненных знаний, полученных ещё при жизни. Импланты ещё продолжали биться о его мозг, но бесполезно. Передо мной лежала оболочка, отслужившая своё. Изверги выпотрошили личность, душу и вложили свою цель в пустое тело. Теперь обрывки воспоминаний не смогут сложиться в личность. Несчастный через сутки будет пускать слюни и ходить под себя. Одноразовый солдат… Я стоял и злился. К чертям всё! Никаких допросов! Я вырежу этот нарыв. А Пророка заставлю мучиться за всех его жертв. Я ненавидел этих фанатиков. И не понимал. Всё было иррационально, неправильно. Отсутствие логики тысячекратно усложняло задачу.

Нужно возвращаться. Милая Данни осталась там у тела брата.

На площадке, где женщины занимались стиркой, опустело. Флаер скорой помощи висел в воздухе. Парамедики уже собирались грузить тело, но Данни держала брата за руку, сидя перед ним на коленях. Девушка не плакала, но плечи её вздрагивали. Радим одновременно со мной поднялся по лестнице с другой стороны. Его ноги подкашивались, а лицо стало тёмным, землистым.

— Ты догнал убийцу? — Данни посмотрела сквозь меня и отошла от брата, кивнув врачам бригады.

— Он мёртв, — я едва помнил, как в приступе милосердия погасил жизнь в исполнителе; океан горя семьи Сахи отодвинул смыл события последних часов. На камнях, смочив пыль, оставалось алое пятно необратимости. Одно оно имело сейчас значение. И как бы я не хотел отвернуться и уйти, но кровь ребёнка магнитом притягивала взгляд.

Радим подошёл к нам. Он хотел обнять сестру, но не смог. Глотая комки отчаяния, мужчина осознавал случившееся.

— Данни, ему сейчас легко, — Радим почти шептал, слова давались с трудом.

— Да. Он свободен, — ответила девушка.

Я не в силах был смотреть и ничего не делать. Пока силы оставались нужно было навестить князя. Риск технически провалить операцию уже не волновал. Я повернулся и хотел было идти, но меня остановили.

— Вячеслав, нам нужно поговорить, — Радим отстранился от сестры, — Мой брат должен был рассказать тебе как встретиться с Пророком. Ты ведь за этим прилетел?

— Ты о чём? — я удивлялся совершенно естественно.

— Слава, только что убили моего брата — мне не до шуток. Ты встретишься с НИМ, иначе это, — рука Радима дернулась в сторону кровавого пятна, — Бессмысленно.

Мне было стыдно и больно. Выходило мальчуган умер из-за меня. А это новый рубец на сердце, новый ночной кошмар.

— Где? — с трудом выдавил я.

— Через час у"ворот неимущих". Слав, ты хороший человек. Мне жаль тебя. Мавид страдал и сегодня получил свободу. Он… Ты всё поймёшь. Прощай.

Узел переулков сминался каменными стенами. Было поздно для прогулок, и до самой стены, до которой по прямой было всего двадцать минут ходу, мне никто не встретился. Я думал. Всю жизнь меня не покидала вера в то, что всем поступкам есть объяснение, причина, но на самом деле у всего есть только мера, а причина лишь попытка объяснить логикой совокупность событий.

1.3. Глаза в глаза

Таможня закрылась, охранники стояли на постах и вели неспешные беседы. Было тихо. Ночные клубы для туристов находились в центре города. А здесь, в тамбуре жизнь замирала с заходом звезды. Я топтался поодаль от пропускного пункта и ждал. Фигура, завернутая в шерстяной плащ, вынырнула на яркий электрический свет площади. Человек окинул взглядом всё вокруг, едва кивнул сам себе и снова скрылся среди контейнеров с товарами, только теперь медленнее, явно предлагая идти за ним.

Я сделал крюк и подошёл к незнакомцу со стороны переулка.

— Веди, — имплантаты зажгли перед внутренним взором экраны дополненной реальности с биометрикой сектанта. Он был спокоен.

— Куда? — вопрос поначалу застал меня врасплох. Лишь после небольшой паузы я ответил.

— К Пророку.

— Ты хочешь узнать, что будет? — незнакомец буравил тяжёлым взглядом, его молодое лицо белым пятном выделялось из темноты под капюшоном. Он был не местным.

— Я хочу знать, что происходит.

Снова пауза, игра в гляделки.

— Тогда тебе он будет Учителем. Пойдём.

Запах пыли, замшелых камней, спёртого воздуха в подземелье раздражал. Мы пробирались по техническим коробам ниже уровня земли. Свет дежурных ламп вычерчивал резкие тени. Что-то было не так во всём. Мой внутренний компас несколько раз сбивался, и определять направление с расстоянием было всё сложнее, но шли не долго, несколько минут.

Проводник остановился у неприметной панели и приложил тонкую руку к пластине. С шипением в стене открылся проход в темноту. Я вошёл в просторную залу, где шаги отдавались эхом, а всё освещение состояло из нескольких свечей, установленных в нишах. Имплантаты сбоили: телеметрия отказала вовсе, датчики указывали на мощное излучение — видимо недалеко находился генератор, старый, с нарушенным экраном — работали только внутренние, биологические расширения, беспрестанно впрыскивающие стимуляторы.

Я не заметил, когда и куда исчез проводник. Наномашины, распыленные мной в воздухе, не отзывались и медленно оседали на пол. Место было выбрано идеально, чтоб заглушить побольше аугментаций, но моё тело оставалось по-прежнему оружием, и если будет надо драться, то не подведёт.

Впереди послышалось шуршание одежды и в тусклом, мерцающем свете возник человек. Сутулая фигура, шаркающая походка и тяжёлое дыхание выдавали больного старика.

— Пришёл. Зачем? — сиплый голос принадлежал не столько живому существу, а скорее стенам, раздавался в голове. Пророк был очень сильным телепатом. У меня закружилась голова от его присутствия. Рукоять пистолета скользнула в ладонь, а через мгновение фигура в длинном, до пят, плаще висела в центре коллиматорного прицела.

— Я не боюсь умереть, — Пророк откинул капюшон и открыл лицо.

— Действительно старик, седые волосы спадали длинными прядями на плечи, переживания оставили глубокие морщины, крючковатый нос и глаза — черные бездны космоса — пронзали своим взглядом.

— Я не боюсь умереть, — повторил Пророк.

— А зря, — просипел я, борясь за своё сознание.

— Ты поймёшь… — Пророк улыбнулся по-отечески, ласково и слегка развёл руки в стороны ладонями ко мне. Боль в голове утихла.

— Я хочу знать, зачем вы убиваете туристов? — пистолет перестал дрожать и в любой миг был готов сплюнуть кусочек металла.

— Нужно начинать с самого начала. Иначе ничего не понять, — старик сел на пол, положив руки на колени, держа их всё время на виду.

— Не тяни время. Ты знаешь, кто я. Сколько бы фанатиков не набежало на помощь, ты всё равно труп.

— Вячеслав, я уже умирал, много раз… Сегодня на твоих руках, Малышок.

Я сглотнул колючий комок. И я не верил. Не хотел и не мог, считая Пророка подлецом, который тащил наружу мои больные нервы.

— Когда разбился флаер, и я держал на руках Мавида, слёзы текли по щекам. Мой младший сын не дышал. Горе. Страх. Обида. Обида на себя. Почему выжил я, а не он. Часы текли, дыхательный фильтр едва справлялся, и началось удушье. Я хотел одного, чтоб мой мальчик вновь улыбался. В горячем мареве я увидел его образ, его душу, и Мавид попрощался со мной. Это был не мираж, я слышал его голос. Сын уже перешёл грань жизни и всё время повторял, что нет смерти, что нет страха. А я продолжал мучить себя и не отпускал его. Я закричал. Через миг меня стало двое, — Пророк тяжело вздохнул и посмотрел на меня, он не врал, позади стоял Мавид, настоящий, мальчуган кивал головой, сквозь которую я видел стены.

— Мой сын не может уйти из-за моей глупости, не может переродиться, пока я полностью не прощу себя. Я жил в двух телах одновременно. Это было жестоким наказанием видеть в зеркале лицо своего сына. Теперь я стал мудрее и многое понял. Теперь моя цель донести это знание до людей: мы вечные скитальцы; сменяя одно тело за другим, души людей получают новый опыт, и так до тех пор, пока не наступит предел, за которым физическая оболочка уже будет не нужна. Это время уже скоро настанет.

Пророк замолчал, а я опустил пистолет и смотрел на призрак его сына. Кибернетика не умеет лгать, а мои импланты невозможно обмануть — они рассчитаны на такие контакты. Мы умели видеть призраков, хотя не верили в бога.

— Где захоронены тела?

Пророк грустно улыбнулся и покачал головой.

— Ты ничего не понял? Тел нет! Они часть души и переход меняет их.

В комнате появлялись духи, они уплотнялись достаточно, что система опознавания лиц выдавала мне имена и досье. Многие из тех, кто исчез на Талиме. Призраки подходили к Пророку и клали свои прозрачные руки ему на плечи.

— Тебя послали не расследовать исчезновения, а убить меня. Смотри, уже несколько месяцев ни одна душа не может вырваться за пределы системы Тельгарна! Штайн приказал развернуть барьер — это засекреченный проект — президент очень боится грядущих перемен.

— Почему?

Старик снова посмотрел на меня как на глупого ребёнка.

— Как управлять бессмертными? Чем напугать непокорных? Что можно отнять? Но больше всего он боится того, что память о прошлых жизнях проявиться у психопатов, убийц, насильников…

Я представил себе террориста-смертника, в десятый раз взрывающего себя в каком-нибудь торговом центре с гнусной улыбкой на лице.

— Вселенная умнее нас, Вячеслав. Такого не может быть.

— Откуда ты знаешь?

— Их нет. Попросту нет. Это аксиома.

Я даже не смог разозлиться на старика, что он вслух отвечал на мои мысли. Всё становилось с ног на голову, и нужно было принимать решение. Я не знал, что существует барьер, способный удерживать души умерших, не знал, что существуют готовые технологии для этого. Так какой же будет блокада Тельгарна? А главное какую сторону мне принять? Патовая ситуация. Невыполнение приказа перечеркнёт всю мою жизнь, меня самого, а убийство пророка лишь отсрочит глобальную проблему, но сделает меня на шаг ближе к окончательному превращению в машину.

— Не стоит переживать из-за не наступившего будущего. Сейчас неважно жив я или мёртв.

Пророк улыбался как ребёнок, а я испытывал давно забытое чувство страха, но не за себя. Я боялся следующего мига и не знал почему. Старик, не отрывая от меня взгляда, сделал резкий шаг назад, почти прыжок, и выгнувшись дугой повис в нескольких сантиметрах над полом. С трудом выталкивая слова он произнёс:

— Теперь ты свободен от всех обязательств, Вячеслав. Теперь ты один.

С тонких вмиг посиневших губ потекла струйка крови, Пророк обмяк и упал. Сзади из стены торчал кусок окровавленной арматуры. Другие призраки растворились. Поначалу я стоял, совершенно не понимая происходящее, но постепенно слова: «Теперь ты один», — заполнили меня. Один. Ничего никому не должен. Пророк сделал ставку, а я стал кубиком или крупье, или ещё одним игроком.

— Вячеслав! — Майн вызывал меня по закрытому каналу, едва пробивающемуся сюда сквозь бетон всей мощью флота.

— Да, адмирал. Пророк мёртв, — Роберт Майн после этих слов несколько секунд молчал.

— Ты устранил его? — в интонации сквозили ноты разочарования и осуждения.

— Он самоустранился. Роберт, ты знал о барьере для душ?

— Слава, ты не видишь всей картины. Рано делать выводы. Тебя эвакуируют, всё объяснят и покажут. Не совершай необдуманных шагов, хорошо?

— Угнать транспорт, потом захватить боевой корабль и разнести установку барьера — достаточно необдуманно?

— Это ты всегда успеешь. Барьер уже снят. Я не лгу. Слава, ты мне как брат, давай встретимся и поговорим?

— До связи.

Я отключил передатчик. Кипение внутри прекратилось. Новая кость информации удачно легла ко мне в пасть. Я как старый пёс вцепился в неё, не имея моральных сил предать хозяина-друга. Я собака. Как просто дать название и слепо следовать ему. Отождествить себя с чем-то понятным и простым, знакомым. Это даже не просто толчок к поступку, а готовый алгоритм действий. Я охотничья борзая, выполнившая команду. Теперь в уютную конуру или к ногам хозяина.

Наступало утро. Самое обычное для миллионов жителей Талима. Восходящая звезда поливала жаром пустыню и город-оазис. Никто ничего не заметил. Лишь я, опустив голову, смотрел себе под ноги и бесцельно шёл по пробуждающимся улицам. Я не хотел возвращаться к Радиму и Данни, говорить им, что умер их отец. Головоломка складывалась в клубок перепутанных нитей, каждая из которых тянулась ко мне, заставляя поступить так, а не иначе. Пророк знал, что за ним придут, и послал Радима встретить меня. Майн чётко прогнозировал мои действия и играл в свою игру. Теперь было очевидно, что они направляли меня, но чего в конечном итоге добивались оставалось вопросом. А ещё была третья сторона, которая завела, как игрушечного солдатика, одноразового убийцу.

На площадке для военных кораблей, находящейся на противоположной от туристического тамбура стороне города меня уже ждали. Небольшой межпланетный корабль стоял особняком, а около него возвышались трое офицеров в боевых экзоскелетах. Я молча прошёл в пассажирскую кабину и сел в кресло.

— Вячеслав? — лицо Майна с уставшими глазами появилось на субъективном мониторе.

— Что-то ещё, адмирал?

— Ты даже не поздоровался с друзьями. А ведь вы вместе прошли через многое.

— Простите, адмирал, не понимаю вас, — я чувствовал себя бегущим сквозь колючий кустарник и каждое слово, как клочок одежды, оставалось висеть на толстых шипах.

— Пётр, Олег, Никита… Помнишь Надонию?

Я выглянул наружу. Бронескафандры не имели именных опознавательных знаков, но офицеры стояли ко мне лицом, открыв головные отделы. Лица ребят давно изменились, стали гораздо старше, но моя память навсегда сохранила их птенцами. Они улыбались, как на той старой фотографии после операции на «планете болот». Стало как-то полегче: эти ребята уж точно не смогут предать.

— Посол, Медведь, Рыбак!!! — из меня вырвалось напряжение, скопившееся за последние дни, я редко видел их с тех пор, как покинул регулярную армию. Лязг металла обычное дело, когда обнимается десантура, хоть я и был «голый», но хлопал по плечам богатырей как положено, а они, не стесняясь, тискали меня механическими лапами, степень моих расширений читалась их персоналками однозначно и верно.

— Я рад, парни, но что вы здесь делаете?

— Тебя ждём, командир, — ответил Олег-Медведь. Он был настолько широк и кряжист, что мог носить только личную слегка переделанную броню, а когда говорил слишком громко, то от его баса шевелились волосы. Олег оставался единственным десантником с «нестандартным» телосложением, и была целая история, как он заслужил своё место.

— Нас собрали с разных концов этой галактики и сказали, что тебе будет нужна помощь в каком-то деле. Вот и всё, — Пётр ухмыльнулся, — А ты вроде уж и сам справился? Или только начинается заварушка?

— Я не знаю, Посол. Я ничего не понимаю, что твориться, и чего от меня хотят.

— Разберёмся, пресечём, накажем, — вставил своё слово Никита-Рыбак.

Мы сели в транспорт и почти сразу рванули вверх. Предстоял сложный разговор с адмиралом. Интересно сможет он смотреть мне в глаза?

1.4. Привычная обстановка

Корабль-носитель горел множеством огней, словно готовился к парадному смотру, на самом же деле иллюминация означала близящийся экстренный нырок в другую часть вселенной. Большинство гражданских судов пропускали предстартовую проверку, но военные продолжали придерживаться старых протоколов безопасности вне боевой обстановки.

— А куда они торопятся? — спросил я у Петра, что сидел в кресле напротив в лёгкой лётной форме.

— Локальная пострелушка. Конфликт интересов пяти молодых колоний из-за прав на разработку потухшей звезды. Они долго копили в себе… всякое, а теперь решили покрыть этим… накопленным… всё вокруг. Даже кто-то догадался сделать из мёртвой звезды большущую бомбу. Теперь эвакуация, блокада, высадка, зачистка. Не всякий боевой звездолёт выдержит взрыв такой мощности, поэтому туда сгоняют многих «маток».

— Нас не туда ли отправить хотят? — засомневался я.

— Нет. Туда полетит другая группа быстрого реагирования. Мы вообще-то уже несколько лет вольные наёмники: даже не могу представить зачем нас собрали. Мы с ребятами уволились в запас сразу после резни на болотах. Ты вот суперагент! Ты и должен всё знать.

— Майн объяснит. И в этот раз я шага не ступлю, пока не узнаю всю подноготную.

— Стыковка! — Рыбак виртуозно маневрировал между малыми судами, снующими вокруг шлюзов носителя, и уверенно шёл внутрь гиганта.

Пару минут спустя мы стояли перед адмиралом. Ребята держались с гонором, свойственным наёмникам: переминались с ноги на ногу и держали руки за спиной.

— Вольно, — больше для порядка сказал Майн. Шум прибывающих истребителей, плотно пакующихся на массивные рамы, едва позволял разобрать его слова, — Пройдёмте на мостик, в моей каюте я всё объясню.

Сколько я помнил Роберта Майна, адмирал всегда любил сумерки, в его каюте царил полумрак, размежёванный свечением мониторов и несколькими тусклыми лампами.

— Жданов уже в курсе некоторых моментов, но до полной картины не хватает многих данных, — начал Майн, — Я должен взять с вас подписку о неразглашении. Данные касаются безопасности человеческой цивилизации в целом. Подумайте прежде, чем соглашаться. Это не пафосные слова. Всё серьёзно.

По моей спине побежали мурашки. Адмирал при мне говорил эти слова второй раз. Первый перед тем, как нас, ещё совсем желторотиков, бросили в мясорубку «Пиратской Войны», в которой дотла выгорело больше десятка населённых планет, то был единственный за всю космическую эпоху конфликт такого масштаба. Когда число жертв переваливает за первый миллиард, любые слова становятся слишком пафосными и пошлыми.

Трое десантников, мой язык никогда не повернётся назвать их бывшими, единым организмом шагнули вперёд и приняли под козырёк. А я остался стоять на месте. Я ждал объяснений.

— Вячеслав, ты получишь исчерпывающую информацию… И ТЫ, — он выделил это слово, — можешь отказаться на любом этапе операции.

Мне стало жаль адмирала. Он выглядел не просто постаревшим, а уставшим от жизни вообще. Он держался, но руки его тряслись, на лице оставались следы вчерашнего алкоголя. Импланты были включены и транслировали мне его состояние. У Майна был запущенный рак желудка. По сути, лечение этой болезни не занимает больше нескольких часов, но старый вояка не хотел выздоровления. Он уже сделал выбор и брёл навстречу вечной побирушки с косой. Что ж, Роберт, ты прожил полную событий и тяжёлых решений жизнь.

— Согласен, — сделав шаг вперёд, я впервые за последние несколько лет снял с плеча и надел лётный подшлемник и по-военному, как положено, отдал честь. Адмирал кивнул мне и чуть улыбнулся краешком губ.

— Уже довольно долгое время мы владеем знаниями о человеческом посмертии. Души способны к осознанным действиям вне телесной оболочки. Более того им доступны знания и способы воздействия на материальный мир, что за границами возможностей живых людей. Экспериментально доказано: имея достаточный запас неизвестной нам энергии они могут существовать без носителей, вероятно, бесконечно долго. Сознание их чуждо нам, а логика совершенно не поддаётся осмыслению. Наши интересы никогда раньше не пересекались…

Майн замолчал, давая осмыслить сказанное, а на лицах десантников появилось недоумение и скепсис. Они постоянно переглядывались, а Олег даже начал движение рукой у виска, но, спохватившись, остановился. Человечество знало и фиксировало посмертные образования. Души умерших существовали несколько часов, иногда несколько дней и всегда бесследно исчезали.

— Так было до недавнего времени, — продолжил адмирал, — Независимо друг от друга в разные эпохи находились люди способные к большему. Пророки, святые, будды. Как только их не называли. Эти люди отличались… — адмирал помолчал, подбирая нужное слово, — Чем-то нам неведомым. Видимо мир изменился… На планете Талим произошёл инцидент. Там был Пророк, способный запустить цепную реакцию перехода огромного числа живых людей на"новый уровень бытия". Он хотел сделать нас всех бессмертными существами сродни мифическим богам — так докладывала разведка, — Майн несколько раз глубоко вдохнул и поморщился — ему стало тяжело произносить длинные речи.

Мы слушали, не перебивая, молча. Казалось, что стоит ущипнуть себя и всё окажется наваждением, распадающимся сном. Я не был готов принять слова Майна. Да, люди научились регистрировать посмертные энергетические всплески, фиксировать изображения призраков умерших. Однако взаимодействие с ними считалось невозможным. Несколько десятилетий после открытий и первых признанных данных была шумиха. Потом все привыкли и успокоились. Мы до сих пор не могли ответить на многие вопросы о мире, а в эпоху путешествий на сверхсветовых скоростях не имели права объяснять всё непонятное глупой отмазкой, что так решил бог. Адмирал налил воды в стакан и отпил, чтоб промочить горло.

— Учёные проводили множество экспериментов в этих областях. Уже есть барьер, способный временно удерживать души внутри себя, — Майн скривился, сделав паузу, — Давно появились системы способные засечь призраков, но ещё никогда за всю историю ОНИ не представляли угрозы для всего человечества. Сектор, где расположена Надония, потерян. С ним нет связи. Там не было живых, только машины: телеметрия, разведывательные корабли. Теперь всё это молчит. Мы не знаем, что делать. Нет никакой информации. Только несколько записей.

Майн указал рукой на монитор на стене и жестом запустил видеоролик. Запись велась автоматическим зондом. Огромные деревья от края и до края горизонта. Видимость на высоте десятка метров была хорошей, но почву и подлесок скрадывал туман. Я сразу узнал пейзаж болотной планеты. Где-то внизу суетились её обитатели, жестокие, хищные, жадные до крови твари. Их не было видно, но звукоряд содержал глухое ворчание, доносившееся снизу. Зонд летел вперёд к закату, и продолжал съёмку. Показалась поляна размером с небольшую площадь. Среди небольших холмиков блестели лужицы со стоячей водой. В центре открытого пространства расположились высокие каменные столбы в три-четыре обхвата, образуя круг, словно каменные тролли водили хоровод и были застигнуты солнцем. Между ними ходили призраки и напевали что-то протяжное и заунывное. Прозрачные фигуры внезапно замерли и все как один посмотрели в объектив автоматического устройства. Всполох сине-зелёного цвета прошёл наискось по экрану и зонд ослеп. Сбоку экрана побежали строки данных о перемещениях и положении в пространстве. Разведчик падал. Его запас энергии быстро таял. Запись прервалась.

— Что они делали? — спросил Посол.

— Не знаем. Энергетическая волна уничтожила только некоторые части машины, давая возможность передать данные. Возможно, это предупреждение. Надеюсь, что не угроза.

— Значит, мы и наши души — это совершенно разные вещи? — Олег выглядел озадаченным, но не сбитым с толку — он продолжил размышлять вслух, расхаживая по комнате.

— Мы, получается, часть, а они целое. Или наоборот?

Медведь посмотрел на нас, тряхнул головой и, сев на край стола, склонился над терминалом. Он прокручивал запись туда-сюда в поисках чего-то и всё больше хмурился. Мы смотрели ему через плечо и не мешали, потому что своих идей пока больше ни у кого не было.

— Кажется, нашёл, — палец Олега указывал на едва заметный рисунок на одном из сателлитов: концентрические окружности, образованные мелкими иероглифами или символами, — Духи не рисуют на камнях, ведь так?

— Только точно не разобрать что там, — на пределе возможностей технари пытались улучшить картинку, но ничего не выходило, — ответил Майн, — Есть другая запись с хорошим планом похожего рисунка, — Майн запустил следующий видеофайл.

Ещё один зонд снимал похожий или тот же каменный круг. Запись длилась несколько секунд, а потом так же внезапно прервалась. Теперь на каменной поверхности можно было разглядеть правильный круг с вписанными в него символами. Руническая вязь не поддавалась расшифровке с ходу. Известные моим сопроцессорам народы не пользовались подобной письменностью. Но в красивом рисунке было что-то очень знакомое, нечто касалось границы сознания и ускользало за пределы восприятия.

— Расшифровали? — спросил Посол.

— Нет, — ответил Штайн и опустил голову, — Письмена невозможно расшифровать. Это какой-то код, записанный старинными буквицами. Очень похожие были у ваших далёких предков ещё до кириллицы. Но в этой их комбинации нет смысла — набор звуков, приятный для слуха. Большего мы понять не смогли. Сама грамота славян была полностью замещена в конце 10 века нашей эры, язык изменился. У нас даже нет ни одного источника, только косвенные упоминания, что было нечто подобное, и отдельные таблицы соответствий знаков и звуков.

— А можно прослушать этот набор звуков? — попросил Посол.

Адмирал включил запись и машинный голос четко произнося отдельные звуки раздался из акустической системы.

"Весьи ведо мал. Рочь наго. Сумли ром снеть. Аове выть еже нави."

— Скорее всего, — сказал адмирал, — звучание не точное. Но ничего другого нет.

— То есть письмена духов сродни старорусскому языку, потерянному и забытому, — Я говорил тихо, спокойно, — Не знаю как вы, но я не верю, что души станут пользоваться человеческим письмом.

— А ты поверишь, что твои предки стали пользоваться письмом душ? — Роберт внимательно смотрел на меня.

— Вообще возможно, но как? У душ нет горла и языка. А людям зачем записывать то, что не понимают?

— Мы много потеряли с тех пор. Шаманы входили в связь. Пророки читали будущее. Мир технологий всё ещё моложе того старого. Кто знает, может…

— Штайн, ты обещал говорить всё! — я начал закипать, — Не неси этой чепухи! Мы не идиоты!

— Факты я выдам все, а в душу свою я не пущу. Можешь считать, что я поверил в бога на старости лет.

— Каков прогноз? — спросил Олег.

— А нет его. Им, — Штайн ткнул в монитор пальцем, — не нужны ресурсы, территории, технологии. Даже не представляю, что им надо. Ты единственный, Слава, кто входил с ними в контакт, судя по отчёту с Талима.

— Значит спрошу при встрече.

Мы разошлись молча. Желания снова попасть на болота не было. Но кто, кроме нас? Десант всегда отвечал этим вопросом на любой приказ, и менять порядки ещё не пришло время.

Я лёг в своё ложе в каюте и включил программу свободного сна. До высадки хотелось просто по-человечески выспаться, но я внезапно подскочил — течение мыслей, обычно ровное и непрерывное, скачками пронеслось по последним событиям. Я быстро оделся и отправился к адмиралу.

— Пророк на Талиме не единственный? — спросил я Роберта, едва открылась дверь в его кабинет.

Адмирал посмотрел на меня и снова опустил взгляд на монитор, немного помолчал и предложил жестом пройти в каюту.

— Садись, Слава. Пророк не единственный. Вернее, не единственный, кто может инициировать переход.

— Кто ещё может? — я произносил слова спокойно, не выдавая эмоций, а сам боролся с желанием завыть.

— Да много кто. Ещё лет сто назад уже были технологии, способные определить всю эту чертовщину. А почему сейчас? Я не знаю.

— А может быть переход уже начался? Может нам остаётся только смириться и ждать развязки?

— Нет. Это плохой вариант. Слав, ты представляешь себе мир без людей? Меня мурашки пробирают, когда я представляю пустые планеты. Всё рассыпается, а между заброшенными зданиями ходят призраки. Мне страшно от этого.

— Я вот думаю, что мы слишком мало знаем. Тем более теперь, когда они выбрали себе планету. Что-то строят, как-то общаются. Их цивилизация может сменить нашу. А может мы сами захотим этого, когда изучим их.

— А если нет? Есть мнение, что они — тупик. В неизвестной пока форме сохраняется статичная личность, — адмирал посмотрел на меня, и мне передался его страх. Иррациональный, непознаваемый ужас. Что-то было неправильно во всём этом, но я не знал, что именно, — То есть, по сути, это очень подробные и точные надгробия умерших. И они не способны сделать ничего нового, а только повторяют какие-то действия своих прототипов. Понимаешь? Что если это зомби с псевдоразумом, обладающие неподвластными нам способностями?

— Я сделаю всё как надо.

Штайн подошёл ко мне и обнял за плечи. Он смотрел в глаза и пытался найти себе оправдание в моих мыслях.

— А я уверен в тебе, — старик вздохнул и повернулся к своему монитору, — Я боялся, что ты узнаешь отдельные факты и сорвёшься. А ещё я боялся, что ты сочтёшь меня предателем.

— У меня есть основания?

— Я давно знаю всё это… Выглядит, будто тебя послали убить неугодного пророка.

— Кто отдал приказ убить мальчишку?

Штайн вздрогнул от вопроса, хоть и ожидал его. Генерал рывками тянул воздух, и его ноздри дрожали.

— Не знаю. Есть третья сторона. Она проявилась совсем недавно. В разных концах обитаемых частей галактики одновременно появились люди, которые подстрекали, занимались подготовкой к терактам. Всё это без видимой причины. Проводился глубокий анализ, но данных по"этим"ещё меньше.

Я на секунду задумался:

— Роберт, а если это братья по разуму, которых мы так долго ищем? Может они уже сами перешли на новый уровень бытия? Или как-то иначе решили эту проблему? А теперь вмешиваются в нашу историю?

— Не частИ, — прервал меня адмирал, — Мы обжили сотни миров и нигде не встретили разумные формы, тем более цивилизованные.

— Так поэтому и не встретили, что они все уже перешли в души или как это назвать! — мысль не давала мне нормально вдохнуть, внутри грудной клетки возникло онемение. Аугментации зафиксировали очень сильное возбуждение, и на внутреннем мониторе появилось предложение купировать его инъекцией гормонов. Я мысленно смахнул надпись — уж очень хотелось чувствовать всё.

— Вячеслав, если есть цивилизации разумных призраков, то мы умеем их обнаруживать, — тихо произнёс адмирал и нажал несколько клавиш, — Я готовился к этому разговору. Смотри.

На стене появилась проекция с изображением звёздной системы. Я не сразу опознал место. Это была Земля 3. Первая удачная колония людей. И первая, которая погибла в Пиратской войне. Автоматический зонд передавал чёткую картинку: огромные корабли-носители инженерной ассоциации сгрудились у планеты и высыпали в пространство рой мелких машин.

— Это три месяца назад происходило, — тихо проговорил адмирал и ускорил воспроизведение на несколько секунд.

Аппараты выстроились в трёхмерную сеть, я подключился к терминалу напрямую и считывал данные, что не входили в видеоряд. Многое мне было непонятным, но в общих чертах стало ясно, что машины образуют подобие приёмо-передающей радиоустановки. Майн вернул нормальную скорость видео в тот момент, когда произошло включение. Данных добавилось, и я едва успевал их обрабатывать. По показаниям планетарная система была безжизненной: ни живых, ни призраков. Лишь немногие уцелевшие бактерии, простейшие и лишайники выжили и успешно адаптировались к условиям.

Адмирал откашлялся, словно хотел что-то сказать, но только ткнул пальцем в изображение. Картинка увеличилась и сфокусировалась на единственном корабле, окружённом полем, обозначенным как"сдерживающее омега-структуры". По транспорту один из носителей выпустил заряд лазера. Я видел, как луч несётся через пространство и разрывает незащищённую посудину."Сдерживающее"поле судёнышка растаяло и по экрану заметались сигнатуры, помеченные знаком"омега". Теперь их клетка разрослась до границ, очерченных сетью радиоустановки.

— Теперь понятно, почему они нас ненавидят, — сказал я и посмотрел в глаза Майну, — В чём суть этого?

— Они не идут на контакт. Мы должны были их заставить. Мы держали их так неделю. Показывали знаки, выпускали дронов со световой сигнализацией… Нашлось два добровольца, которые выходили в лёгких скафандрах в область ловушки. Результат нулевой.

Адмирал, постукивая пальцами по столу, перемотал запись в конец.

— Это последние минуты, — сказал он, — Тут всё просто.

Один за одним отключались сектора сдерживающего поля и омега-структуры пропадали с экрана. Наконец показания стали самыми обычными и началось сворачивание всей группы кораблей.

— Они просто растворились? — спросил я, уже зная ответ.

— Исчезли без следа. При прыжках кораблей можно поймать остаточную деформацию пространства прежде, чем она рассосётся, а тут вообще ничего.

Я покинул каюту адмирала в глубокой задумчивости. Мне очень не хотелось считать себя вымирающим видом, даже не понявшим того, кто выступал на замену. Казалось, что привычная обстановка среди корабельных переходов, успокоит разум и даст возможность найти, пусть не ответы, но хотя бы направления их поиска. Через час бесплодных блужданий я вернулся к себе и лёг в капсулу гибернации. Промелькнула показавшаяся очень важной мысль: в какой среде живут души? Что для них среда обитания?

1.5. Рутина

Надония, сто восемь лет назад.

Плескался туман под ногами. Солнце безудержно рвалось к верхушкам скал, но облака всё ещё держались. В тонкой прослойке чистого воздуха между туманом и облаками забывался страх высоты, воздух был чист от микрофлоры и можно было работать. Тяжёлый транспорт завис над маленьким плато и несколько раз просигналил.

— На целый час раньше! — угрюмо буркнул Каспер, одел засаленную кепку, маску-респиратор, покрытую смазанными пятнами сажи, нехотя поднялся с бетонного пола и стал ждать, уперев руки в бока. Игорь появился в шлюзе через пару минут. Датчики грузоприёмника — полупустой крупной пещеры с достаточно большим входом, затянутым стазис-полем, выходящим на единственное в округе плато, способное принять грузовой корабль — засекли сигнал идентификатора начальника экспедиции, и в воздухе перед Каспером на уровне пояса появился голографический интерфейс.

— Разрешаю, — сказал Игорь, чуть склонив голову к своему запястью, где находился микрофон его персоналки. Интерфейс сменил цвет с салатового на красный. Каспер лёгкими взмахами рук задал стандартную программу разгрузки, но начало процедуры было заблокировано. Оператор приёмника скривил лицо недовольной гримасой и повернулся к начальнику, который нёс в руках два стаканчика с кофе.

Каспер не любил работать с русскими. Никто из американцев, китайцев или европейцев не стал бы наливать подчинённому кофе, не стал бы относиться как к человеку. С Игорем всё было сложнее: он мог простить мелкие ошибки, разгильдяйство, даже неподчинение, но наказывал за тупость и равнодушие взглядом или ёмким словом. Приходилось думать. А самое главное, что бесило Каспера, Игорь не был собственно русским генетически. Он был больше похож на китайца с узкими глазами, круглым лицом и смуглой кожей. Монгол, татарин или ещё кто-то — технику было плевать на эти частности. На нашивке написано"Россия", значит русский.

Игорь протянул дымящийся кофе и направил взгляд карих глаз в душу Каспера — только так и не иначе мог описать эту мучительную процедуру оператор. Смотреть глаза в глаза этому гиганту было совершенно невозможно, а когда он ещё и улыбался, то брызгали слёзы и тряслись руки.

— Там люди, не коробки, — густой баритон проник сквозь кости и заставил сердце биться чаще, — Ты не читал приходника?

Игорь вывел на панель информацию о грузе, показал пальцем на строки наименований, где вместо привычных кодов, были имена и звания.

— Видишь?

— Вижу-вижу, — скороговоркой пискнул Каспер, торопливо заменяя команды в программе.

Периметр плато осветился яркими разрешающими зелёными огнями, и на гладкую каменную поверхность плавно спустился контейнер, транспорт отбросил трос с креплением и с глухим едва различимым шелестом дюз медленно поплыл ввысь, на автоматическую орбитальную станцию. Площадка накрылась куполом стазис-поля и мощные насосы начали замену воздуха.

Всё это время Игорь молчал, а Каспер в очередной раз размышлял:"Какого хрена тут делает выпускник русского инженерного института?"Игорь был не просто специалистом, он мог управлять целыми колониями, заменить собой весь экспедиционный корпус, и при этом был военным. Таких готовили штучно, отбирая из тысяч студентов одного-двух. А здесь на бесперспективной планете, где только непроходимые болотистые леса и несколько гор, на разведывательной базе, которую уже списали, почти эвакуировали и начали консервировать, ТАКОЙ специалист был просто незачем. Каспер сперва решил, что Игоря наказали, сослали сюда, но кто может наказать инженер-генерала? А главное, за что? Он мог без объяснения причин ликвидировать любую колонию в своём подчинении вместе с"живым контингентом" — космос диктовал жестокие законы. И это непонятное назначение не нравилось Касперу больше всего. Было что-то на Надонии (от"no done"англ. прим. авт.). Что-то важное, возможно секретное, а оператор дока не должен беспокоиться о секретах.

Контейнер открылся, и наружу вышли четверо десантников, замурованных в тяжёлую механизированную броню. Их поступь отдавалась дрожью в коленях Каспера, добрые улыбки на лицах вызывали оторопь. Он привык видеть наёмников-головорезов, служивших в армиях Атлантического Военного Союза, или мутантов из армады Китайской Республики. Сегодня он впервые увидел воинов. На броне не было званий, только эмблема русского флота и значок специальности.

Десант выстроился в линию перед условной чертой входа в базу.

— Инженер-лейтенант специального подразделения разведки Жданов, — чётко, резко, звучно доложил, выйдя на шаг вперёд, веснушчатый парень.

— Слав… — Игорь подошёл к десантнику вплотную и шутливо-грозно покачал головой, — Я тоже рад тебя видеть. Твои птенцы? — кивнул он на стоявших смирно ребят.

— Мои, Игорь Николаевич. Три года уже как выпустились, а всё нянчусь, — Жданов рассмеялся весело, заразно. Птенцы подхватили, а Каспер непроизвольно заулыбался.

— Вольно, парни. Я, начальник экспедиции, Кочет Игорь Николаевич. Все инструктажи получите после обеда, когда сбросите броню и отдохнёте с дороги, заодно за столом познакомимся. А пока занимайте свободные отсеки. Броню в ангар. Карта базы уже на персоналках.

Игорь пропустил десант внутрь, задержав только Вячеслава, дождавшись, когда в приёмнике никого больше не осталось, нахмурился и спросил:

— Какого лешего людей везли в броне? Кто догадался их так? Как машины? Вы же едва на ногах стоите?! — его голос постепенно становился громче, появились металлические ноты.

— Это корпоративный транспорт. Они теперь на всём экономят, — Слава дал команду броне открыться и слегка пошатнувшись выбрался наружу. Запахло потом.

— Пятьдесят часов стоя… Но есть ещё плохие новости, — лейтенант виновато развёл руками, — Корпорация Нью Эдем, которая открыла планету, послала к нам своих наблюдателей — будут через пару часов.

— Зачем? Они же бросили Надонию.

— Хотят убедиться, что выгоды тут действительно нет, но по бумагам оказывают нам помощь в исследовании.

Игорь потёр подбородок и пошёл вслед за бронёй Вячеслава, шумно шагающей в сторону ангара на автопилоте.

— Им же не было дела до этой планеты, как Пиратская разразилась. Зачем тратиться на слежку за нами?

Лейтенант, морщась, ковылял следом, стараясь не отставать.

— Видимо подозревают, что есть в этом смысл, раз ТЫ здесь.

— Я здесь только потому, что это наш сектор. Через неделю закроем базу и свалим отсюда подальше. Ископаемых — кот наплакал. Жить невозможно — флора-фауна для любого нездешнего смертельна. Терраформинг проводить слишком дорого — окупится через сотни лет работы. Есть другие миры.

— Игорь, — Слава ухмыльнулся, — мне не чеши.

Игорь вздохнул и принялся разглядывать руки.

— Здесь есть следы аборигенов. Их самих никто не видел. Единственная, кроме нас разумная форма во всей обозримой вселенной. Тут всё секретно, аж дышать страшно.

— А нельзя их в покое оставить? — Вячеслав остановился у двери в жилой отсек.

— Мы это и хотим. Но желаем убедиться, что это не аукнется Земле и колониям лет через тысячу или две.

— Не понимаю. На Земле сейчас творится чёрт знает что. После Пиратской войны все только и говорят об объединении. Европа с Америкой уже создали единое правительство…

— Да знаю я! — перебил Игорь. К этому уже со времён первых колоний всё шло. Лет на восемьсот уже опоздали. Иди уже переодевайся!

Каспер накрывал на стол. Он чувствовал себя униженным. Прислуживать не входило в его обязанности. То, что Игорь готовил завтрак им двоим сегодня утром, техник не принимал в расчёт. Десантники его пугали. А главное, он читал новости. Объединение всех государств Земли уже шло полным ходом. Каспер был бы счастлив, если бы центром будущего монолита цивилизации стал АВС (Атлантический Военный Союз, прим. авт.). Но с Родины приходили сообщения, что первым президентом Земли скорее всего станет Герман Штайн, немец по происхождению, гражданин России. Его часто называли надеждой цивилизованного мира. А он не спорил и всячески поддерживал образ открытого для идей демократии человека. Друзья Каспера каждый раз, выходя на связь, делились с ним оптимистичными прогнозами. Но ему лично казалось, что если дать волю этим варварам, то они спокойно и не торопясь заменят все цивилизованные законы своими представлениями о чести и долге, а самое страшное — снова начнут строить идеальное общество.

В пищевом блоке впервые за несколько недель собралось больше двух человек. Они сидели за столом и радостно, оживлённо болтали.

— Слав, ты новости привёз? — Игорь перемешивал овощи в тарелке, но ещё не притронулся к еде.

–Да какие новости? Всё тоже самое, что в телевизоре. Штайн наверняка станет первым президентом человечества. И я за это не боюсь. — Вячеслав сделал паузу, чтобы прожевать. — Пиратская война подняла его, как огромная волна. Россия из ЧВК (частная военная компания, прим. авт.), которую корпы швыряли в самое пекло любого своего конфликта, внезапно обрела свои планеты… Теперь мир будет надолго, — Жданов сказал это с нажимом и какой-то фанатичной надеждой, — Может быть навсегда.

Игорь долго смотрел на Вячеслава, а потом помотал головой:

–Сдаётся, что ещё рано так говорить. Мы хоть и вышли в настоящий космос, но ещё не стали по-настоящему разумными.

Каспер промолчал, нахмурился и немного разозлился — слова о неразумности он принял на свой счёт.

Население целой планеты закончило ужин, и все разбрелись по своим комнатам — десантники нуждались в отдыхе, а Игорь снова засел за отчёты и обобщение собранных автоматикой данных. Наступила местная ночь. В это время Каспер любил сидеть у края посадочной площадки, пить кофе и смотреть на звёзды. Отсюда не было видно Солнца — родной звезды техника, по которой он сильно скучал. В этот день его одиночество нарушил Жданов.

— Здорово ещё раз, — широкая улыбка, блеск отражённых огоньков приборов в глазах, протянутая рука, всё это пугало. Каспер этого не знал, но ещё очень давно был описан эффект"зловещей долины", которым можно было бы объяснить его страх и животный расизм. Вячеслав знал. В академии готовили специалистов, способных взять ответственность, а не просто операторов машин.

–Здравствуйте, — Каспер сразу поднялся и хотел уйти.

–Прости, что нарушил уединение, — Вячеслав говорил тоном извинений, — Я сейчас уйду. Это важно — побыть в своём любимом месте.

Десантник кивнул и громко топая тяжёлыми ботинками удалился. Судя по звукам на другую площадку, давно законсервированную, с худшим видом на бескрайнее болото, закрытое панцирем леса — оттуда не видно гор.

Завтра эти люди должны будут спуститься вниз, в адский мир хищных тварей, непроходимых топей и патогенной микрофлоры, которая за несколько суток прорастала в дыхательных путях и мучительно убивала, заставляя кашлять кровавыми сгустками. Каспер не видел на лицах десантников страха или недовольства и от этого ещё сильнее боялся их.

Техник докурил сигарету и бросил вниз в надежде, что попадёт какой-нибудь жуткой живности на голову.

1.6. Спуск

Платформа гудела — щиты готовились выпустить наружу десант, работали насосы шлюзового коридора. Уже давно воздух в приёмниках транспортных судов в космосе и агрессивных атмосферах удерживался прозрачным стазис-полем и не было никаких видимых коридоров, но названия зон остались прежними.

Каспер злорадно лыбился — ему не придётся спускаться вниз в кишащую биомассой топь. Он будет сидеть тут в безопасности и ждать окончания своего контракта.

Транспорт с корпоративными наблюдающими прилетел только утром. Что-то задержало аудитора и цепных собак, принадлежащих официальным хозяевам планеты. Каспер впервые за долгое время услышал родную речь и был готов расцеловать и ревизора, и его телохранителей. Прибывшие держались отстранённо и холодно, игнорировали техника с его расспросами о новостях из метрополии. Эван Криг, специальный наблюдающий, выдал небольшой конверт, сухо сказал:

— Это вам, господин Коген.

Касперу не терпелось посмотреть, что внутри, но он оттягивал время в ожидании приятнейшего сюрприза, вроде досрочного увольнения на пенсию, дополнительной премии или чего-то вроде. В его личном деле не было ничего, кроме благодарностей от корпорации, и он считал себя ценным сотрудником.

Десант выстроился на линии, где их экзоскелеты состыкуются с транспортной рамой беспилотного спускового грузовика. Ревизор и телохранители расположились в своих навороченных скафандрах в небольшом флаере и ждали, когда десант доложит обстановку и подтвердит безопасность.

Каспер почти заснул, но кто-то обратился к нему через коммуникатор — вибрация браслета выдернула из дремоты.

— Господин Коген, — раздался холодный голос, — Подойдите ко мне.

Каспер посмотрел на Крига и вздрогнул от неприятного холодка — лицо менеджера выражало тот самый интерес, который бывает у трудных подростков, когда они наблюдают за своей будущей жертвой.

— Вы читали письмо? — спросил Эван и замолк, сжав губы в подобие неуловимой улыбки.

Техник тут же вскрыл конверт, пробежал сообщение, не поверил себе и перечитал внимательнее. Он беспомощно поднял глаза и выронил бумагу.

— Я же… — только и смог выговорить Каспер.

— Не нужно так всё драматизировать, — менеджер говорил менторским тоном, делал долгие паузы, — Вас всего лишь прикрепляют к этой базе и передают с имуществом компании, которая будет заниматься эвакуацией.

— Я не имущество… — Каспер хотел ударить по ухоженному лицу, вытащить Эвана из флаера и избить до смерти, но одного взгляда на телохранителей было достаточно, чтобы понять тщетность этой идеи.

— Мы не называем вас имуществом, — развёл руками менеджер, — Поймите, корпорация в этой ситуации вынуждена экономить и выслать за вами отдельный корабль не может. Вас эвакуирует транспорт федерации вместе с генерал-инженером. Теперь вы фактически гражданин их государства.

В наступившей тишине Каспер стоял, не двигаясь, и совершенно не понимал, что теперь будет делать.

— Я вижу, вы в замешательстве, — продолжил Криг, — Есть один вариант… Наша цель здесь достаточно важна для корпорации, и вы можете резко поднять свою ценность, если согласитесь на героический подвиг ради своих убеждений.

Каспер уже чувствовал во рту горечь предательства, техник понимал, что его попытаются использовать, как самую дешёвую фигуру, но спросил:

— Что вы от меня хотите?

— Не я… И даже не Новый Эдем… Каспер, это касается цивилизации вообще. Вы же понимаете, что, однажды сорвавшись с цепи, зверь будет рвать и подминать под себя всех, до кого дотянется, пока его не остановит ещё более страшное чудовище, — менеджер смотрел прямо в глаза, говорил тихо, словно доверял другу тайну. Каспер знал про аугментации, позволяющие через мимику влиять на собеседника. Ему стало страшно, что сейчас в самую сердцевину личности будет впрыснута идея или команда, а сопротивляться этому не будет никакой возможности.

— Мир на пороге всеобщего выбора пути, — продолжал Криг, — Сегодня мы отправляемся вниз, где посреди болот ожидаем найти братьев по разуму. Возможно, это будет очень отсталая цивилизация, но есть основания полагать, что они опережают нас в некоторых аспектах развития. Их технологии для нас похожи на магию. Представьте, насколько сместится равновесие между федерацией и альянсом, если эти технологии получит та или иная сторона? Мы можем остаться на вершине экономической пирамиды или навсегда исчезнуть. Выбирайте, господин Коген, вы хотите остаться собой или стать гражданином ИХ страны, — менеджер кивнул в сторону десантников.

— Что нужно делать? — почти против воли спросил Каспер.

— Использовать случай, когда он представится. Сделать всё возможное, чтобы из болот с трофеями вернулись мы, а не они, — Криг снова отвечал сухо, утрачивая интерес к технику.

Наконец транспорт подхватил экзоскелеты русских и нырнул в слой тумана. Солнце уже поднялось высоко и своим теплом только усиливало испарение. Через час поступил сигнал, подтверждающий безопасность спуска для команды ревизора.

Каспер вернулся в свою комнату, не дожидаясь, когда в воздух поднимутся Эван Криг со своими наёмниками — автоматика прекрасно справлялась со взлётами и требовала присутствия человека только для приземления летающих машин. Техник пытался понять, что именно от него ждёт ревизор, но смог придумать только один способ навредить десантникам — выключить систему позиционирования. Тогда будет сложнее отыскать обратный путь, но воины СЗиКа могут ориентироваться сами… Внезапно Каспер подумал, что сможет внести неправильные значения в навигационные данные, и тогда десантники действительно могут сойти с маршрута и пропасть. Достаточно, чтобы у них просто закончилась энергия. Техник зажмурился — ему так сильно хотелось вернуться домой, к родному и привычному миру, что челюсти непроизвольно сжались с такой силой, что заломило в затылке. Скафандры наёмников имели собственные навигационные базы, они должны будут понять и сориентироваться в обстановке.

— Каспер, можешь подойти в столовую? — голос Игоря в наушнике показался отвратительнее, чем обычно, особенно бесил акцент — в личных беседах приходилось говорить на русском, а по сети английский был де-факто стандартом.

— Да, босс, — ответил техник и зашагал на зов начальника.

В столовой пахло чем-то необычным. Каспер увидел разложенные на столе продукты, а рядом стоял, подбоченившись, инженер-генерал и улыбался.

— Смотри, что эти сорванцы протащили! — Кочет указал на стол, — Тут всё домашнее, натуральное, как травка на родине… На Родине понимаешь? Каспер, тут на три дня всем нам от пуза жракать! Я просто не мог удержаться и позвал тебя, чтобы ты всё это попробовал! Парень, такого у тебя дома не делают. Ну! Садись! Ещё неизвестно, чем эта экспедиция кончится, может тебя сразу упакуют и домой отправят, и с нами посидеть не успеешь.

Глаза Каспера намокли от злости.

— Вы издеваетесь? Или хотите меня завербовать вот так? За еду?! — ноздри техника затрепетали, а тонкие музыкальные пальцы, вцепившиеся в столешницу, хрустнули суставами.

— Дурачок! — Игорь сощурился, отчего стал похож на мультяшку, и рассмеялся, — Я даю слово, что больше никогда не буду тебе приказывать и не попрошу ничего, что может навредить твоей корпорации или драгоценному альянсу, — он говорил это из стойки смирно, а правую ладонь прижимал к сердцу.

Эта сцена ещё больше вывела Каспера из себя: в голове не укладывалось, что из-за такой чепухи военный генерал будет давать клятву по всей форме.

— Как хочешь… — уже тихо без пафоса пробормотал Кочет, — Если передумаешь… Только не переедай. С непривычки тяжело может быть.

Генерал вышел из столовой, а Каспер несколько минут смотрел на тарелки с деликатесами, а потом решился и быстро направился в серверную. Там техник включил консоль управления и вручную изменил настройки, а после запустил вирус-блокировщик, который не даст никому исправить ситуацию. Теперь нужно было успокоиться, прийти в себя и не вызывать подозрений.

Каспер забрался в свою душевую кабинку и долго стоял, запустив на вечном цикле программу греющего массажа. Наконец сердце успокоилось, мышцы расслабились, дыхание выровнялось."Плохой из меня шпион-диверсант," — подумал техник. Он переоделся и выглянул из своей комнаты. На базе было тихо. Каспер снова вернулся в столовую, воровато осмотрелся, потянул носом манящие запахи, попробовал с нескольких тарелок. Всё было очень вкусным, необычным.

— Ты глупый ребёнок… — Игорь стоял в дверях и улыбался. Он произнёс это тихо, чтобы Каспер не услышал и не испугался, а потом осторожно ушёл по коридору, спустился в серверную и деактивировал самодельный вирус.

— Жданов, ответь, — позвал генерал по планетарной связи.

— Слушаю, — тут же отозвался молодой десантник.

— Тут, как я и говорил, события происходят. Имперцы рядом?

— Ещё нет, но близко. Уже сигнатуры детектируются.

— Начинайте операцию"Потеряшки". Удачи.

— Принял.

— Отбой.

Генерал подумал, что стоило бы просто пристрелить наёмников вместе с менеджером, сбросить с площадки в джунгли и просто оставить Надонию в покое."Вот только совесть замучает…" — пробормотал себе под нос Кочет, возвращаясь в свою любимую часть базы — библиотеку.

— Вот кто мне скажет, почему нельзя было до места на транспорте добраться? — спросил Посол.

— Мы не знаем, где это место, — ответил Медведь, — Только примерно. С воздуха это не разглядеть, придётся топать ножками. Будь планетка перспективной, то патрульно-поисковый транспорт под неё бы разработали, а так…

Флаер со знаками корпорации спустился сквозь небольшой колодец между кронами деревьев. Первыми вышли наёмники, за ними Криг.

— У вас с навигацией всё нормально? — спросил Вячеслав.

Пауза Эвана оказалась чуть дольше необходимого.

— Да, нормально. А что?

— Был сбой. Вас мы видим, а база, словно сместилась далеко на запад.

— Это мелочи. Наших навигаторов будет достаточно. Выдвигаемся?

Вячеслав махнул рукой своим товарищам и зашагал прочь с поляны. Группе предстояло двигаться по спирали от центра, чтобы найти следы пребывания разумной жизни, которую совсем недавно засёк низкий спутник: несколько тепловых пятен от костров, или ещё чего-то горячего, расположенные ровным кругом. Жданов получил эти сведения от Кочета сразу, как наступил в своей броне в чавкающую жижу. Круг костров там, где не может быть человека, вызвал любопытство в самых верхах Российского руководства, и несмотря на аккуратность и секретность, аналитики Нового Эдема, что-то пронюхали.

— А вы знаете, что мы ищем? — спросил Вячеслав у Эвана.

Лицо ревизора было скрыто шлемом, но чувствовалось, что его раздражает говорить на русском. Он считал себя выше рангом, чем этот молодой инженер-капитан, но корпоративная иерархия мало значила во время экспедиций с участием военных из Совета Земли.

— Мы ищем аномалии в указанной зоне. Возможно, выход на поверхность неизвестного минерала или особо ценного ископаемого. Может быть, мы ничего не найдём, — Криг отвернулся, давая понять, что больше не хочет разговаривать.

Группа растянулась в небольшую цепь и двигалась строго по линиям на навигаторах. Наёмники установили связь с персоналками десанта и передавали данные, которые были"потеряны"из-за"сбоя".

Болотный лес казался выматывающе однообразным. Огромные стволы поднимались из мягкой водянистой почвы. Повсюду блестели озерца со стоячей водой. Всё покрывали аналоги мхов в несколько слоёв. Испарения клубились, поднимались к кронам и выше, свивались в причудливые узоры. Изредка микрофоны фиксировали крики местной фауны.

— Товарищ, Жданов? — спросил экзобиолог.

— Слушаю, Никит.

— Я тут интересную особенность обнаружил.

— Говори, если по делу.

— Я заметил, что у наёмников выпускные клапаны для отработанного воздуха на скафандрах чистые.

— Микрофлора не липнет к ним? Почему?

— Они курильщики. На базе они дымили сигаретами. Во флаере своём тоже. Чтобы дать точный ответ нужны исследования. Но это первое, что мне пришло в голову.

Жданов поскрёб пальцем свой шлем вокруг клапана и на перчатке увидел зеленоватую флуоресцирующую массу. Это небольшое открытие показалась ему забавным.

Заканчивался третий круг спирали, когда на дисплее появились точки, обозначавшие крупных животных. Никита хотел крикнуть на общей волне, но Жданов остановил его.

— Тихо ты! Не порть легенду!

— Так там хищник спугнул целое стадо! Нужно приготовиться!

— Мы приготовились. Они тоже видят эти точки и приготовятся. Нас-то не предупреждают.

Никита посмотрел на дисплей, на котором появлялись данные телеметрии, посланные наёмниками — никаких сигнатур животных не было. Десантники, стараясь не вызывать подозрений, собрались как можно ближе друг к другу. Очень скоро послышался шум ломаемых ветвей и трубный вой животных в стаде. Это были местные травоядные — четырёхногие крупные звери размером с лося, с бугристыми костяными наростами на голове. Люди разместились позади деревьев и переждали поток, состоящий из полутора тысяч голов.

— Всем приготовиться! — закричал Жданов на общей волне, — Твари бежали очень быстро, возможно спасаются от хищников!

Один из наёмников внезапно отлетел тряпичной куклой и упал в грязь. Наступила тишина, сквозь которую слышался быстро стихающий гул удаляющихся травоядных.

— Сгруппироваться! Десант, в круг! — отдал приказ Вячеслав. Криг что-то кричал на закрытой частоте и размахивал руками.

Хищника ещё никто не видел.

— Держаться дальше от деревьев! — добавил Никита. Он за несколько мгновений понял откуда исходит угроза.

Жданов поднял голову вверх и увидел несколько десятков крупных теней, прыгающих по веткам.

— Десант, ко мне! — наконец Эван Криг закончил с секретностью и снизошёл до русской группы.

— Заткнись и ляг в грязь, если хочешь жить, — Жданов не церемонился, для него выживаемость вверенного личного состава была важнее вежливости.

— Вы засекли его? — не унимался Криг.

Олег Старцев — огромный верзила — заметил хищника и прицелился в голову. Командир подтвердил разрешение вести огонь по обстановке, и сам выбрал несколько целей на высоте в десяток метров.

— Ник, — спросил Жданов, — Это описанный вид? Куда их бить?

— Нет. В голову. В глаза.

Твари не спешили нападать, словно изучали новую дичь. Целиться в их огромные глаза было легко, и Вячеслав решил, что отобьются без новых потерь. Пауза затягивалась, стоять на месте и ждать или атаковать самим?

— Слав, они группируются, — Никита передал изображение множества движущихся хищников, отмеченных на карте красными кружочками, — Анализ поведения подтверждает, что они нападут.

— Надо их проредить, — ответил Жданов, — Огонь!

С десяток животных упало в жижу. Остальные исчезли из вида.

— Движемся к Кригу!

Десант направился, сохраняя порядок, к группе ревизора. Эван злобно смотрел через заляпанное стекло шлема. Наёмники бодрились и топтались над своим боссом. Их осталось двое.

— Нужно вернуться к транспорту и потом на базу.

Криг молча кивнул.

— Держимся вместе! — Вячеслав обращался к корпоративным военным, — Вы защищаете Крига, мы идём вперёд и штурмуем путь. Ваша задача не отставать! Передайте мне полный доступ к своей телеметрии.

Наёмник замешкался, но начальник грубо ткнул в плечо кулаком:

— Выполняй!

До машин по прямой было чуть больше десяти километров. Экзоскелеты десантников не слишком подходили для бега по засасывающей грязи, но одним броском это расстояние можно было преодолеть за час — полтора. Скафандры остальных были легче и меньше тонули. Вячеслав прикидывал в уме эти несложные расчёты и очень надеялся, что хищники испугались и отступили.

Туман теперь стал гуще, и группа едва не ударилась на полном ходу в борт лёгкого корпоративного флаера.

— Да! — взревел Олег, подтверждая своё прозвище — Медведь, — Выкусите! — десантник потряс штурмовой винтовкой.

— Десант! Грузиться и на базу! — скомандовал Жданов.

— Командир? — хором переспросили все трое.

Жданов указал рукой на вспоротое брюхо флаера:

— Я починю, тут не долго. Исполнять приказ!

Пётр, Олег и Никита слаженно погрузились на раму. Загудели дюзы и десантный модуль взмыл вверх.

Жданов даже не посмотрел вслед, продолжая ковыряться в повреждённых схемах. Людям очень повезло, что была повреждена только часть электроники, а все силовые системы, двигатели и управляющие механизмы остались нетронутыми. Вячеслав уже знал, как провести ремонт, когда один из наёмников взвизгнул и замотал ногами в воздухе. Длинные когти с огромной скоростью рвали прочную ткань и плоть. Инженер-капитан вскинул оружие, но его опередил последний оставшийся наёмник. Голова твари развалилась от нескольких попаданий.

— Прикройте меня! Осталось чуть-чуть! — попросил Жданов и продолжил работу.

Эван поднял винтовку погибшего и встал, широко расставив ноги. Он очень хотел жить и несколько минут назад был готов зубами держаться за раму десантного модуля, если бы счёл это возможным. Но невозможно провисеть почти час на машине, управляемой автоматикой, рассчитанной на перевозку экзоброни.

— Готово! — Жданов повернулся только чтобы успеть заметить, как полыхнул огонь. Первым начал стрелять Криг, но наёмник тут же поддержал, они точно знали куда нанести удар, выпустили по обойме. Вячеслав не догадывался, что руководство Нового Эдема отдало приказ ликвидировать всех на Надонии независимо от успеха экспедиции. Сейчас у Эвана не было времени раскурочивать броню, чтобы добить инженер-капитана. Однако повреждений было достаточно, чтобы обездвижить и обречь на верную гибель.

Наёмник получил свою пулю прямо в затылок, когда попытался войти в люк флаера. Эван рванулся к спасительной двери, но не успел. Самая нетерпеливая тварь прыгнула на него и повалила. Жданов слышал, как продолжал визжать ревизор, пока хищник ел его плоть с громким чавканьем. Потом инженер-капитан потерял сознание — одна из пуль пробила локтевое сочленение брони, и теперь остатки автоматики отключили бойца, чтобы оказать необходимую помощь и остановить кровь.

1.7. Второе рождение

Надония. Болота. Несколько часов после гибели экспедиции.

Я открыл глаза. Сквозь стекло шлема виднелась гнусная рожа твари, которая пыталась вскрыть мою броню своими когтями. Противный скрежет и урчание отчётливо передавались аудиосистемой и звучали внутри ноющей головы. Я скосил взгляд на монитор состояния экзоскелета: энергии реактора хватит на сутки, если лежать неподвижно, или на десяток минут активных действий. Большую часть резерва система истратила на лечение и успешную подачу аварийного сигнала. Комплекс для наземного поиска и эвакуации уже ответил с орбиты и снижался, чтобы забрать парней и двинуться сюда. Моя команда выступит через час, а здесь они окажутся через три.

Монстр поддел пластину в том месте, куда попали бронебойные пули Крига, и я понял, что, бездействуя, могу не дождаться помощи. Сканирование показало — стая плотоядных движется за стадом и быстро удаляется. Единственный хищник поблизости, отставший от своих, упорно ковырял мой экзоскелет. Я перепроверил данные позиционирования — до базы было около сорока километров. В нынешнем состоянии это расстояние было вполне преодолимо до наступления темноты.

Тварь замерла, уставившись огромными глазами мне в лицо. Скошенный хищный лоб покрыли морщины. Шерсти не было, и тёмно-серая голая кожа блестела от тонкой плёнки слизи. Я ответил на взгляд, и всё замерло, словно запись поставили на паузу. Гляделки между людьми, да между любыми млекопитающими Земли, сопровождались борьбой, статичность при этом была обманчива и в любой момент разрешалась примирением или дракой. На этот раз не было ощущения противостояния — не за что было уцепиться моим эмоциям, мимика морды никак не читалась. Большие глаза с яркими светло-жёлтыми белками не двигались. Дыхательные каналы не образовывали носа и располагались на темени, и эта пустота на морде между пастью и глазницами ещё больше сбивала с толку. Ноздри хищника пульсировали с высокой частотой, обозначая вдохи и выдохи, при этом обрамляющие их ворсинки двигались подобно щупальцам полипов. Я запустил форсированную подачу энергии и ударил животное в голову металлическим пальцем. Шлем забрызгало содержимым черепа, и включилась система очистки, размазывая яркие красные полосы перед глазами. Существо несколько раз дёрнулось и замерло.

В сознании снова появились мысли о бессмысленных жертвах. Стоило наёмникам действовать с нами заодно, то атаку хищников легко отбили бы без потерь. Если бы Эван Криг не стрелял в меня, то остался жив. Он был глуп, потому что эгоистичен, или эгоистичен, потому что глуп? Я ждал предательства от"корпов", но после экспедиции — считал их умнее.

Ещё раз проверив сканерами отсутствие крупных животных поблизости, я решил выбираться наружу из брони, которая уже скоро не сможет передвигаться. Экзоскелет закончил подготовку и запустил процедуру аварийного выхода: отстегнулся ранец с реактором, откинулся спинной люк, раскрылись элементы ног, броня комично вытянула руки вперёд, словно мультяшный лунатик, и застыла. Я сделал пару шагов назад и почувствовал всей кожей через мягкий комбинезон тёплый и влажный ветерок, вдохнул. Запах очень свежий, приятный был похож на смесь фруктов, политых алкоголем. Обманчивое ощущение — через час лёгкие будут уже необратимо повреждены местными микробами. Вот только я знал, что есть шанс выжить, если найду сигареты, и я знал, что наёмники включили в контракт пункт"с дымком". Это был"понт"очень модный в последнее время.

Поиск внутри флаера не дал результатов, и я рассмеялся, стоя по колено в болотной жиже. Случилась лёгкая истерика. Было очень обидно так сглупить и вылезти из скафандра — ведь можно было убить хищника и снова снизить энергопотребление, а потом ждать спасателей в надежде, что больше никто не захочет полакомиться инопланетной"консервой". Главное, что повреждённый сегмент был мгновенно изолирован, дезинфицирован и снова загерметизирован.

Я хотел попробовать поджечь местный аналог мха и подышать дымом, но на глаза попалось тело наёмника. Спереди у нижнего края обзорного стекла находился неприметный прибор. Снова над топью раздался человеческий смех, только на этот раз радостный, победный. Корпоративные скафандры снабжались любыми расширениями, и подача табачного дыма через трубочку была не самой извращённой прихотью. Я открыл шлем и извлёк устройство, которое было легко запитать от любых стандартных аккумуляторов.

Мне не часто встречались заложники этой вредной привычки, но запах был знаком и раздражал. Первая затяжка вызвала долгий кашель и головокружение. Вторая едва не закончилась рвотой. Ничего… Мой организм достаточно крепкий, чтобы курить — один день точно выдержу.

Починить флаер теперь было невозможно, а его пластиковый корпус не мог обеспечить хоть какую-то защиту от хищников. Я решил, что оставаться на месте бессмысленно и, пристегнув к поясу снятый с брони аварийный маяк, двинулся в сторону базы.

Плоть планеты чавкала под ногами. В груди жгло, а кашель рвал лёгкие. Я не знал, как часто нужно курить, чтобы исключить заражение, поэтому использовал прибор из скафандра наёмника каждые десять минут. Наблюдение Никиты спасло мне жизнь — прошло уже более получаса, а лёгкие всё ещё работали.

— Жданов! Вызывает Кочет! — завопила рация, спугнув местный аналог мелких птиц, — Жданов!

— На связи! — говорить было тяжело, и голова сильно кружилась, — Я двигаюсь в сторону базы! На мне включенный маяк! Иду пешком без брони! Никита открыл способ тут дышать! Парни вернулись нормально?

— Жданов! Слышимость скверная! За тобой скоро вылетит группа! Ориентируемся по твоему маяку! Держитесь! Криг жив?

Начались сильные помехи и сигнал пропал. Что-то на планете искажало радиосвязь, но аварийный маяк должен был помочь. Эти машинки делали для космоса и самых жутких условий.

Большое расстояние между стволами и почти полное отсутствие подлеска давали отличную видимость. Я не сомневался, что в одиночку справлюсь с большинством опасностей и хоть не мог расслабиться, но мысли уже разбегались вширь, а концентрация немного снизилась. С помощью личного навигатора прокладка пути оказалась простой и требовала лишь изредка сверяться, включая"монитор". Изображение формировалось имплантом и передавалось непосредственно в затылочную часть коры мозга.

"Сюда бы биологов", — подумал я. Жизнь Надонии породила множество сложных форм. На роль предков разумных очень хорошо подходили стадные хищники — я решил называть их когтистыми горлумами. У них было развитое групповое поведение, передние конечности с четырьмя гибкими пальцами, способными хватать объекты, довольно крупный мозг. Человечество не впервые сталкивалось с такими видами, которым, казалось, остаётся пройти пару шагов до появления сознания, но никто не смог найти причину почему эти шаги пройдены только на Земле, а мы остаёмся в одиночестве.

Снова пискнул таймер. Я прислонился к ближайшему стволу и сделал затяжку. Голова закружилась сильнее и пришлось зажмуриться, чтобы не видеть дым, который мельтешил перед глазами, усиливая желание опустошить желудок. Отпустило. Я быстро огляделся по сторонам, не забывая про кроны в вышине. Никого крупнее кошки на глаза не попалось, и ноги успели сделать несколько шагов, когда вдалеке между деревьев что-то мелькнуло… Вроде бы человек в просторной рубахе до колен… Сама вероятность подобного казалась невозможной. В мозгу заметалась мысль, что атмосфера всё-таки подействовала на меня и отравление привело к галлюцинациям. Силуэт не появился снова, но организм взбодрился. За спиной раздался лёгкий шорох. Я обернулся, но никого не увидел, однако метрах в десяти поверх моих следов в грязи были отчётливо видны другие: широкие, в форме листьев кувшинок, но с хорошо заметными когтями. Такой след мог оставить горлум. На сканере всё было чисто, но откуда знать машине, какие способы маскировки может использовать инопланетное животное?

Пистолет привычно лёг в ладонь. Я превратился в слух. Снова шорох за спиной. Резкий разворот. Тварь уже в прыжке, широко раззявив пасть и раскинув руки для смертельного объятия. Три вспышки выстрелов, от которых горлум дёрнулся, его грациозный прыжок превратился в неуправляемое падение. Ловкость и скорость, развитые в тренировках, позволили мне отскочить в сторону и избежать когтей. Хищник погрузился в болото и захрипел. Жидкая грязь попала ему в дыхательную систему, и шипение стало похожим на шкворчание. Жизнь быстро покинула это существо. Добивать не потребовалось.

Захотелось присесть у основания ствола дерева и отдышаться. Снова запищал будильник, напоминая, что пора курить. Я затянулся. Интересное совпадение получалось: галлюцинация словно предупреждала об опасности. Преподаватели многократно твердили об ущербности магического мышления, но сейчас рациональность утратила хватку, а главное, что мне очень хотелось бы увидеть разумное существо — это была мечта всей жизни и причина, по которой я учился на инженера и рвался в десант.

Перекур закончился и снова захлюпала топь. До базы осталось три четверти пути. Наверное, уже скоро меня найдёт группа. На краю поля зрения мелькнуло что-то. Я посмотрел туда через виртуальный дисплей дополненной реальности, и сердце бешено забилось. Сканер показывал несколько сигнатур человеческих фигур за стволом ближайшего дерева. Хотелось побежать к ним и радостно закричать, но нельзя. Я пристегнул оружие к бедру, поднял руки с раскрытыми ладонями и медленно пошёл вперёд, при этом ровным, но громким и уверенным голосом повторяя:"Я человек. Вячеслав Жданов. Я не враг."Инопланетяне не поймут значения слов, можно говорить что угодно, но эта"мантра контактника"успокаивала меня. Неожиданно все сигналы исчезли, словно при сбое сканера. Я быстро зашёл за ствол гиганта, в надежде обнаружить следы, но меня ждала непотревоженная гладь. Все показания приборов записывались и при перемотке видеоряда можно было снова и снова увидеть фигуры. Я не мог объяснить, как можно засветиться на сканере и не оставить следов на полужидкой грязи. Стало немного жутковато. Преследовать аборигенов не было никакой возможности — я попросту не знал, куда они подевались — и было решено двигаться дальше.

— Жданов! Ответь! — снова ожила рация голосом Игоря.

— Жданов на связи…

— Вы держитесь! Мы на транспорте движемся к вам по болоту! Как обстановка?

— Я один. Остальные все мертвы. Хищники отстали. Иду к базе.

— Мы видим твоё движение. Через двадцать минут подберём. Конец связи.

Теперь можно было остановиться и ждать спасателей, ребята уже близко. Так здорово слышать голос друзей, когда остаёшься один на один с чужой планетой! Я присел на выступающий корень и облокотился спиной на основание ствола. По болоту можно было нормально ходить именно благодаря корням. Исполины переплетались кронами в вышине и сливались в единую систему внизу. Получалась конструкция вроде пружинного матраца, на которой распределялись остальные виды. Порой встречались молодые растения. Они выглядели подобно иглам, стремящимся максимально быстро набрать высоту и сцепиться с братьями. Времени подробно изучать особенности экосистем у меня не было, но я хорошо запомнил большую схему, где лес Надонии был показан в разрезе.

Снова будильник оповестил, напоминая покурить. Я достал прибор, и внутри похолодело. На маленьком дисплее появилась надпись:

Картридж исчерпан. Пользуйтесь только оригинальными картриджами. Осталась последняя доза.

Я убрал испаритель в карман, решив пропустить одну процедуру, а потом и спасатели подоспеют. Тонкие редкие лучи солнца перестали казаться красивыми, звуки мелких животных превратились в глумливый смех. Я не боялся смерти, было обидно, глубоко пронимала злость на корпоративных идиотов. Кулаки сжались сами собой. Открылся кашель, от которого на ладони остались капельки крови с вкраплениями зеленоватой слизи. Видимо курение не предотвращало заражение, а только замедляло процесс.

Я задымил. Было в этом что-то ироничное. Последним желанием смертника в далёком прошлом часто становилась сигарета. Смех закончился новым приступом кашля, таким сильным, что я едва не лишился сознания. На сканерах появились фигуры людей. Я видел сквозь слёзы силуэты, но черт разглядеть не мог. Руки не слушались, а попытка встать на ноги кончилась лицом в грязи. Кто-то крепко взялся за мою одежду, поднял и перевернул. Во рту оказалось какое-то кислое снадобье. Хотелось выплюнуть, но сил уже не осталось. Дышать внезапно стало легче. Тело расслабилось, и я забылся тревожным полусном.

— Вот он! Парни, тащите его быстрее! — кричал Кочет в громкоговоритель.

— Сейчас, командир, потерпи, сейчас тебя починят, — голос Петра глухой, скрипучий, искажённый динамиком скафандра, раздавался совсем рядом, наверное, именно его руки в железной броне несли меня.

— Доедет? — спросил Игорь.

— Конечно! — ответил Никита, — Лёгкие повреждены всего на пятьдесят процентов. За несколько часов залатаем.

Эвакуационный модуль не сильно качался на больших надувных колёсах и быстро двигался между деревьями, почти не нарушая природный ландшафт. В медицинском отсеке, рассчитанном на восемь человек, меня поместили в герметичный блок для дезинфекции, умная машина подключила датчики и трубки для воздуха, поставила капельницу. Что-то ещё происходило, но медикаменты выключили сознание.

Поздно вечером, когда я смог выбраться из кровати, селекторное совещание уже шло полным ходом. По дальней связи говорил сам исполнительный директор Нового Эдема:

— Гибель наших сотрудников повлечёт расследование…

— У нас есть записи всех их действий. Даже разговор Крига с Каспером, моим помощником, — совершенно без эмоций перебил Кочет, — Я уже отправил вам копию. Ещё одна копия уже получена администрацией Штайна. При попытке войти в систему рядом с Надонией любой корпоративный корабль будет без предупреждения уничтожен автоматической орбитальной группировкой.

— Мы подадим на вас… — голос директора сорвался на фальцет.

— Разговор окончен, — Кочет отключил связь, — Пусть Земля с ними разбирается…

— Теперь их национализируют без сохранения нынешнего управляющего персонала, — сказал Пётр, — Давно пора.

— Это не игрушки, — Игорь устало покачал головой, — Сейчас начинать гражданскую войну даже с одной корпорацией будет глупостью, потому что восстанут сразу же все, и снова мясорубка начнётся.

Я заглянул в кают-компанию и слабо помахал рукой.

— Славка! — Игорь даже подпрыгнул, — Когда тебя лежащего без брони нашли, то я чуть щеку себе от обиды не прокусил.

— И ревел, как девчонка. Мешал машину вести, — вставил Олег. Все рассмеялись, но быстро замолчали, когда вошёл Каспер.

Кочет нахмурился:

— Ты понимаешь, что натворили твои бывшие хозяева?

Каспер стоял с широко распахнутыми глазами и дрожащими губами хотел что-то сказать, но не мог выдавить ни звука.

— Они устроили провокацию, они убили наёмников и Крига. Они стреляли в инженер-капитана регулярных войск. Парень, они ведут себя, как загнанные звери! Как безумные загнанные звери! И у них есть оружие для нападения на планеты, — Игорь умолк на минуту и всё это время смотрел в глаза Касперу, пока тот не опустил взгляд, — Запомни, парень, ты не послушал Крига, не нарушал работу навигационной системы. Запомни это накрепко. Пусть это будет твоей первой и последней ложью, гражданин!

Когена затрясло. Он не понимал, почему его не пристрелят прямо сейчас, не сбросят в болото. Голова беспрестанно вертелась из стороны в сторону, а глаза искали на лицах злорадные усмешки, ненависть, желание мстить.

— Собирайся, — сказал Игорь, хлопая по плечу своего техника, — Нам пора домой… Засиделись мы тут, товарищ Коген.

Я потрепал Каспера за плечо:

— Ты сможешь стать человеком, в тебе есть зачатки стержня, — после этих слов обратился к инженер-генералу, — А как же аборигены?

— Ты что-то конкретное нашёл?

— Ну в записях должно быть!

— Слав, там только вы и хищники. А потом мы тебя нашли.

— Запись сканеров! Я сам её перематывал и видел сигнатуры!

— Твой сканер сломан. Блок данных повреждён необратимо, а на видеозаписи никого нет. Слав, даже если они есть, мы уходим. У нас много работы у себя, а у них, твоих аборигенов, наверняка тоже есть, чем заняться. У нас нет никаких доказательств их существования, кроме твоих слов… Ты сам не уверен, что это не галлюцинации.

Я кивнул, соглашаясь с Игорем. Мои мечты о контакте потерпят. Тем более, что поведение Нового Эдема показывало, что нам действительно есть, чем заняться на своих планетах, прежде чем соваться на чужие.

1.8. Контакт

Третий день после прибытия Жданова на Талим.

Потолок капсулы для сна почти касался моего носа. Шутили, что людей перед стартом двигателей для дальнего космоса заранее укладывают в гробы, потому что никто не уверен в успехе полёта. Я подумал, что такой гарантии нельзя давать даже на прогулку вокруг дома в весенний вечер. Только перед перемещением на"сверхсвете"компьютер выдавал точную вероятность благополучного перемещения. Для гражданских кораблей она должна быть не меньше двадцати миллиардов к одному, а во время боя для военных допускалось прекращать расчёты на тысяче к одному. Чем мощнее становились компьютеры для обработки данных, чем быстрее получались нужные результаты, тем жёстче становились требования. Как бы то ни было, но в девятнадцатом веке, отправляясь на запряжённом лошадьми дилижансе путешествовать между городами, люди не беспокоились, что их шансы на гибель были на много порядков выше, спокойно оставляли дела незавершёнными и не переписывали завещание.

Приятная бодрость разливалась по телу. Тёплый пол каюты массировал стопы ворсинками ковра. Мне нравилось такое пробуждение. Космос не был гостеприимным сам по себе, но люди делали его таким по мере своих сил. Мы — бесконечно малые песчинки — делаем удобнее для себя Вселенную. Я не сомневался, что придёт время, и полёт в любую галактику будет словно поход на кухню за чаем в любимых тапочках.

— Не готов ещё? — спросил Майн, обращаясь по личному коммуникатору.

— Только проснулся. Спешим?

— Высадка через семьдесят минут. Мы вышли на орбиту четыре часа назад… — адмирал удивлённо вскинул брови — сигнал пробуждения для всех подаётся сразу же по прибытию.

— Нужно проверить мою капсулу.

— Я не боюсь поломки, Жданов, — с некоторой злостью произнёс адмирал, — Диверсия куда опаснее.

— Смысл?

— Взломать твои импланты, например. Да просто мне нервы потрепать.

— Я в норме. Мои расширения взломать нельзя — только физически повредить. А за нервную систему"Стального адмирала"я спокоен, — попытался я отшутиться. Кстати, нашли нам табачок?

— Папиросы были на одной из планет поблизости. Лежат в отсеке для личных вещей в твоей броне. Команда ждёт, — Майн отключился, даже не улыбнувшись.

Я переоделся в десантный комбинезон и направился в ангар, где предстояло впервые за последние полвека войти в броню. Мне вспомнилось то незабываемое ощущение мощности. Полтора центнера металла, движимые миниреактором, превращали человека в титана, а благодаря синаптическим контактам воспринимались, словно собственная кожа. Находясь в лифте, я обнаружил, что трясутся кончики пальцев — признак крайнего возбуждения. В строках состояния замелькали данные о том, что импланты собирались использовать подавление излишнего выброса гормонов. Я усмехнулся и заблокировал это вмешательство — очень хотелось побыть собой, настоящим и мясным человеком. Такое поведение сейчас считалось откровенным хулиганством, однако мне был важнее душевный комфорт, чем искусственное равновесие.

Лифт добрался до нужной точки и остановился, а я вышел в гигантский отсек высотой в четыре метра, заполненный сгруппированной по отделениям техникой для высадки: десантные самоходки, экзоскелеты, реактивные аэробайки. Пришлось сверится с навигатором, чтобы определить местоположение выделенного скафандра. Оказалось, что идти недалеко — метров пятьдесят. Тремор исчез сам собой, когда я увидел парней, готовящих снаряжение.

— Вячеслав, мы уж подумали, что ты отказался, — пробасил Олег. Его лицо покрылось потом от напряжения — из-за высокого роста у него был свой личный набор брони, а стандартные механизмы для её сборки не подходили, и Олег использовал самодельные держатели и подъемники, которые хоть и облегчали процесс, но требовали от оператора больше усилий.

— А кто будет человечество спасать? — я сделал нарочито снобскую гримасу.

— От чего? — Пётр уже вошёл в свою броню и проверял по очереди системы. Его голос, усиленный электроникой, показался мне чрезмерно обезличенным.

— От самих себя, — ответил я, сверяя серийные номера на частях экзоскелета с накладной в персоналке.

— Не скучаешь по своей машине? — спросил Никита, — Олег повсюду за собой одну и ту же таскает.

Я скучал несколько недель после увольнения до первого порученного дела. Потом скучать стало некогда.

— Конечно! — моя ухмылка должна была выдать иронию, — По вам вот совсем не скучал…

— Это заметно, — буркнул Олег, не обратив внимание на мою мимику и интонацию, — Даже сегодня опоздал и пришёл впритык к отправке.

— Меня капсула так разбудила. Майн подозревает саботаж, — от этих слов парни разом повернули ко мне озабоченные серьёзные лица, — Всё со мной нормально.

— Броню перепроверь, — сказал Олег, — А лучше смени.

Я покачал головой и поцокал языком, словно учитель перед детьми. На этом цирк кончился и всё оставшееся время пришлось потратить на проверки и тесты.

— Внимание! Группа Жданова! Аппарат к спуску готов, — динамик громкой связи чеканил слова.

— Готовы? — спросил я.

— Готовее некуда! С румяной корочкой! — хором ответила группа, и мы затопали к разметке.

— Жданов, повтори задачу, — заговорил коммуникатор голосом Майна.

— Высадка в зону обитания омега-структур, сбор данных, попытка войти в контакт. Всё? — ответил я и ждал подтверждения. Мне стало не по себе от долгой паузы — я слышал, как дышал адмирал, несколько раз причмокивал, пытаясь начать говорить.

— У тебя есть оружие против них… — наконец смог выдавить Роберт, — Щит сдерживания и этот излучатель — разработка Нового Эдема, — голос старого воина дрожал, казалось, что он сейчас сорвётся в истерику, — Они знали тогда, что ищут. Криг был не в курсе всех подробностей, но сами директора знали больше нас. Они готовились к противостоянию и создавали средства для уничтожения душ. Я хотел, чтобы ты знал. Они нашли способ убивать… Эта штука работает, как плазменная пушка. Я не могу приказывать, но прошу тебя не использовать её даже, если будет тяжело, — Майн закончил свою речь и не отключался, ожидая моей реакции.

— Оружие только у меня?

— Да.

— Я могу его не брать с собой?

— Нет…

— Я… не использую это против омега-структур.

Десантная рама мягко обняла каждого из нас и приподняла над полом, прижимая металлическими лапами к своему животу, словно мать детей, потом её выстрелило из отсека в космос, и мы начали падать. Атмосфера огнём обволакивала защитный энергетический купол и яростно гудела. Я слышал этот рёв много раз в своей жизни, он успокаивал. Если эта чудовищная сила ничего не может сделать нашим скорлупкам, то и внизу не случится ничего плохого.

На этой планете не было людей больше века и последними были мы. В памяти ожил образ Каспера. Теперь он уже состарился, ушёл на пенсию с исследовательского флота и вернулся на Землю. Я навещал его несколько лет назад. Странно было видеть его седым, лысым, в широкой шляпе, сидящим с удочкой в руках на берегу городского пруда. Не у всех психика выдерживала продление жизни хотя бы в два раза. Каспер выбрал здоровую старость. Роберт Майн уже давно разменял вторую сотню и начал ломаться. Я задумался — а на сколько хватит меня?

Вой огня сменился свистом ветра, открылся завораживающий вид на вечернюю сторону: бескрайние болотные леса, разделённые единственным горным хребтом. На карте отметилось точкой положение законсервированной базы, а мы спускались на несколько сотен километров западнее. Раскрылись дюзы тормозных двигателей, и мои внутренности заныли от перегрузки.

— Командир, проверка связи! — рыкнул Олег.

— Я в… порядке… — говорить было трудно, но нельзя допускать слабину.

Стали различимы кроны деревьев. Импланты транслировали трёхмерное изображение, где выделялась область с мегалитами. Мы садились в километре от этого места — на таком расстоянии беспилотные машины начинали привлекать внимание омег.

— Контакт с поверхностью через тридцать секунд, — начал я проговаривать обязательные команды, — Сразу после отстыковки проверяем опоры рамы и убеждаемся, что транспорт легко поднимется. Крупных хищников поблизости нет. Строимся в линию. Постоянно держать сканеры в активном поле внимания.

— Принято, — хором ответила команда.

Тяга убавилась до минимума, и рама на несколько секунд зависла в сантиметрах от поверхности болота.

Чавкнуло болото, скрывая опоры на двадцать — тридцать сантиметров. Металл коснулся переплетения корней, и посадка завершилась. Тишина. Свет звезды проникал через листву, но было ещё только начало утра, и лучи падали под острым углом, поэтому внизу оставалось сумрачно несмотря на яркое мерцание крон. Я быстро проверил глубину погружения ближайшей"ножки", убедился, что дюзы не коснутся грязи.

— Опора один в норме, — произнёс я в микрофон.

— Опора два в норме.

— Опора три в норме.

— Опора четыре в норме.

Я ещё раз перепроверил сигналы периферии и махнул рукой:

— Выдвигаемся к мегалитам!

В этой области наступало лето. Лес стремился использовать максимум от увеличившихся потоков тепла и света. Множество растений соревновались за опылителей привлекая их пестрыми цветами. В воздухе носились тучи насекомых, создавая постоянный гул, а за ними в свою очередь гонялись местные летуны с широко открытыми пастями. Из всех населённых жизнью планет Надония оказалась самой похожей на Землю, если сравнивать биоценозы и химию организмов, и из-за этого самой непригодной для колонизации — тут нас могло убить большинство микробов.

Впереди стала различима граница большой поляны, в центре которой удивительным образом возник холм посреди хляби. Возвышенность имела наверху углубление, где располагались огромные отёсанные монолиты, сложенные на манер Стоунхенджа. Сканеры проецировали трёхмерную картинку на гипертрофированные зрительные области мозга, создавая не дополненную реальность, а ещё один параллельный поток информации.

Постройка была вне прямой видимости — нужно подниматься на холм. Я сделал знак рукой. Олег выдвинулся вперёд и начал медленный подъём по спирали против часовой стрелки. Я держался в паре метров позади, а Никита и Пётр замыкали группу.

— Движение на двенадцать! — рыкнул Медведь и присел.

Я пробежал по дуге и поднялся выше, но никого не увидел. На плотно утоптанной площадке высились огромные камни.

— Опознал? — спросил я.

— Только движение.

Сканеры внезапно отключились. Экран стал пустым, даже местность перестала отображаться. Чувство крайнего одиночества и потерянности захватило все мысли. Современный шлем не имел прозрачной части, изображение формировалось множеством машинных рецепторов сразу в мозгу. Мы ослепли. Или только я? Радио молчало.

Много лет назад курительное устройство помогло выжить на Надонии. После возвращения не терпелось поскорее избавиться от него, что я и сделал, как только получил личные вещи из карантина. Теперь было сложнее достать и табак, и прибор для его нагрева — медленное самоубийство стало выходить из моды. Посмотрим, что за папиросы такие.

Броня открылась без ошибок. Тёплый влажный воздух, казалось, целиком состоял из испарений, и кожа покрылась капельками. Я осмотрел местность и снова никого не обнаружил. Три скафандра оставались запечатанными и неподвижными. Кричать или стучать по ним было бесполезно — если аудиосистемы выключены, то звукоизоляции питание не требовалось. Я открыл"бардачок" — маленький внешний отсек брони и заглянул внутрь. В защитной плёнке из вспененной резины были уложены пять картонных коробочек, обёрнутых пластиковой плёнкой, и бензиновая зажигалка с гравировкой"M&T", настолько небрежной, словно буквы наносили обычным гвоздём.

Я снова осмотрелся, но кроме нас на вершине холма никого не было. Содержимое бардачка перекочевало в карманы. Каменный круг оставался пустым, как и болота вокруг. Во время обхода в глаза бросилось множество отличий от видеоряда, показанного Майном: теперь строение было больше, сложнее, грани блоков обработаны гораздо тщательнее без сколов и трещин. Письмена разрослись повсюду затейливой вязью.

— Что тебе нужно?

Я резко обернулся. На земле сидел человек в длинной рубахе без пуговиц и смотрел на меня.

— Моя команда? — ответил я вопросом.

— Стоят. Живые. Злятся немного. Выйти без приказа не могут, — мужчина говорил приятным голосом, чуть нараспев.

— Почему вы не хотите с нами контактировать? — я решил придерживаться заранее разработанного плана из списка вопросов.

— Я контактирую прямо сейчас, — большие карие глаза смотрели слегка устало, на лице не возникало признаков раздражения или агрессии.

— Вы заблокировали систему для наблюдения, отключили все дроны на планете…

Человек не дал договорить:

— Мне не нравится, когда за мной постоянно следят, а тебе?

Я обратил внимание на то, что он говорит в единственном числе, только за себя.

— Вся моя жизнь записывается… — я постучал пальцем по лбу в том месте, где снаружи был внешний интерфейс для физического подключения периферии к личным имплантам — маленький треугольник с магнитными контактами.

— Эти записи видишь ты, другим людям они без твоего разрешения недоступны, если только не будет совершено преступление. Даже тогда нужно решение суда… Тебе нужно покурить, — мужчина поднялся на ноги и сделал жест рукой предлагая пройтись, — На ходу легче переносить отравление.

Я достал одну пачку и повертел в руках, поняв принцип, открыл и не без труда выудил бумажную трубочку, набитую сушёным табаком. С зажигалкой разобраться оказалось легче. На этот раз дым был густой, насыщенный и рвал горло. Долгий кашель не давал разогнуться, а мужчина терпеливо ждал.

— Неужели это может нравиться? — я наконец вернул контроль над дыханием.

— Мы все делаем много глупостей, — собеседник развёл руками и смущённо улыбнулся.

— Скажи, а"вы"это кто?

— Не имею понятия, — этот ответ вышиб из меня дух, вызвав ещё один приступ удушающего кашля, — Откуда у людей такая уверенность в нашем всезнании? — спросил мужчина.

Я отдышался и замолчал, задумавшись. В действительности ведь не было ни единого намёка, что смерть открывает хоть какие-то знания.

— Мы отличаемся способом существования, наверное… — контактёр хмыкнул и снова развёл руками, — Мы знаем о себе не больше, чем вы… Или даже меньше.

— Что значат эти камни и надписи? — спросил я.

— Мы изучаем себя и окружающий мир. Повторяем наш с вами общий путь, пока хватает места на камнях. Но уже скоро понадобится пергамент, бумага, компьютеры. Я не видел никогда другого пути развития. Несмотря на разницу в способах существования у нас с вами одно воспитание, — мужчина улыбнулся и положил руку мне на плечо. Его ладонь была тёплой, чувствовалась через нательник.

— Расскажешь, что узнали нового? — робко поинтересовался я.

— Мы меньше зависим от мнения других. Это важно. При этом мы быстрее и качественнее обмениваемся идеями — легче понимаем друг друга. А этот сборник событий, — человек указал рукой на мегалиты, — Это субъективно, и пока слишком мало для анализа.

— Вы нас боитесь, — ещё один вопрос из заранее заготовленного списка.

— Нет, — просто ответил мужчина и загадочно улыбнулся, — Мы точно знаем, что такое смерть, и никакой создатель не будет судить нас за грехи. Этого достаточно. И передай эти слова Роберту, — последнее человек говорил, глядя на зажигалку, которую я вертел в руках, — Он, очевидно, помнит своего старого друга Тарасову Светлану.

— Мы сможем наладить стабильный контакт?

— Вы нас боитесь, — человек утверждал с небольшим нажимом, — Это логично. Канал будет. Вы можете постоянно жить на базе Надонии, а мы приходить туда и…

— Общаться, — я подсказал слово.

— Да, — согласился мужчина, — Только не нужно за нами постоянно подглядывать. Ладно?

Я несколько раз покивал головой.

— Будем готовить базу для посольства. Броню нам включите или придётся пешком идти?

— Уже включена. До свидания Вячеслав, — мужчина дождался, когда я моргну и исчез. Я почувствовал, как запускаются все расширения. Загудели приводы экзоскелетов.

— Командир? — спросил Посол.

— Всё хорошо, — ответил я, — Сейчас двинемся обратно. Наша операция прошла успешно.

1.9. Звёздные войны

Рама натужно тащила нас на орбиту.

Возвращение прошло быстро и молча. Поверхность нашей брони несколько раз обожгло плазмой во время прохождения через впускные шлюзы. Когда сабатоны коснулись площадки корабля, Никита спросил:

— Мы там вообще были нужны тебе?

— Сегодня мне без вас было бы совсем одиноко. А теперь вы будете нужны там, — я указал рукой вниз, — На планете расконсервируют базу. Будет что-то вроде посольства…

— А если я не захочу? — спросил Олег. Он шёл передо мной и перегородил проход, требуя ответа.

— Зря, это же уникальная возможность! Но, думаю, что заставлять не будут.

Медведь задумчиво опустил голову. Вся команда ознакомилась с записью моего разговора с омегой во время подъема с планеты и теперь обдумывали. Гигант с громким лязгающим звуком опустил свою руку мне на плечо:

— Кто они, если не души?

Я не знал, что сказать.

— Люди скучают по волшебству, а его никогда не было, — произнёс Посол, — Это как массовый психоз, когда все верят, что видят не галлюцинации, а нисхождение духа.

Олег отошёл в сторону, пропуская нас вперёд. Ему очень хотелось, чтобы правда оказалась на его стороне. Он готов был уверовать.

Мне предстояла процедура полной дезинфекции, поэтому пришлось оставить парней и в полном облачении прошагать до специального отсека. Разрешение на выход из брони было выдано только после того, как герметичная дверь комплекса очистки закрылась. Экзоскелет самостоятельно встал на позицию, отмеченную ярко-жёлтыми штрихами разметки. Я лёг в устройство, похожее на криокапсулу. Жидкость с антибиотиками быстро заполнила всё пространство, и её пришлось вдохнуть. В носу появилось ощущение прохлады, как от мятных конфет.

"Поражено 27% лёгких…

…Поражено 26% лёгких…"

Надпись постепенно из жёлтой становилась зелёной, а рядом отсчитывалось время до конца очистки. В горле першило то ли от курева, то ли от микрофлоры Надонии. Наконец процедура завершилась, и я перестал быть угрозой для экипажа.

— Жданов? — лицо адмирала, находящегося в комнате управления, выражало озабоченность, — Ты в норме?

— Так точно. Запись видели?

— Одной бедой меньше… — Роберт тяжело вздохнул, — Наш корабль покидает систему через пару часов. Мы должны поговорить до этого и сформировать отчёт.

— Прибуду на мостик, как можно скорее.

Переодеваясь в сухое, я думал о несостыковке: высадку и контакт можно было осуществить на небольшом судне, а мы использовали снаряжённый тяжёлый носитель, словно ожидали угрозы не с планеты, а из внешнего космоса. Не то чтобы это было слишком странно — размеры корабля не слишком сильно влияли на экономичность полёта, и теперь в относительно мирное время использовались те суда, что были ближе — однако секретность операции с полным экипажем обеспечить гораздо сложнее. Я вообще не любил тайны и не понимал их смысла в нынешнюю эпоху, но привычки государства умирали медленнее, чем условия их возникновения.

На мостике суетилось человек двадцать — в основном диспетчеры, которые координировали подготовку к отбытию. Роберт сидел в кресле пилота и вместе с навигатором рассматривал что-то на внешнем голографическом мониторе.

— Могу докладывать, — сказал я, ожидая, что Майн попросит оставить нас или предложит мне пройти в его рабочий кабинет, но адмирал просто махнул рукой.

— Я тут подумал, что в рапорте нет нужды, — начал Майн, его голос звучал гораздо бодрее, чем десять минут назад, — Твоя запись уже отправлена. Совет Земли отдал распоряжение о формировании постоянного контингента для научной работы и налаживанию отношений с омегами. Я говорил с ним только что…

— Почему мы прилетели сюда на мощнейшем боевом корабле, а не на каком-нибудь исследовательском? — внимательное изучение реакции показало, что Роберт находится на грани срыва.

— Вячеслав, так вышло, — адмирал пожал плечами.

— Товарищ адмирал, — я продолжил использовать официальный тон, подчёркивая, что доверительного разговора не получается, — Разрешите поинтересоваться?

— Вячеслав, спрашивай, — Майн напрягся и затаился, начав контролировать эмоции. Он считал меня своим другом и доверял многое, но понимал, что это не взаимно. Моё отношение к старому вояке всегда содержало настороженность. Я просто знал, что ради цели он разменяет меня, словно шахматную фигуру. Будет страдать из-за этого, примет любое наказание, но выполнит задачу. Такие люди нужны — без них не построить ни справедливого общества, ни межзвёздную цивилизацию. Я уважал Роберта.

— Каков принцип действия оружия против омега-структур?

Глаза старика увлажнились, а рот изогнулся в счастливой улыбке.

— Слав, я хочу, чтобы ты занял моё место. Знаю, звучит, как проклятие, но ты справишься лучше меня. Ты уже всё сам понял, ведь так?

Адмирал этими словами выбивал почву из-под ног: очень трудно вести беспристрастный диалог с человеком, который при свидетелях признаётся в превосходстве собеседника таким образом и, несмотря на субординацию, занимает подчинённое положение.

— Выданное оружие это проводник энергии корабля? — уточнил я.

— Да, новая разработка. Что-то вроде лидера молнии (молния бьёт не сразу, а в несколько этапов; лидер молнии — область сильно ионизированного воздуха, по которому пройдёт основной разряд прим. авт.) — в точке наводится плотное гравитационное поле, создаётся микроскопический прокол пространства, куда корабельная установка вбрасывает направленный пучок энергии. В итоге получается короткоживущая чёрная дыра.

Адмирал молча ждал моей реакции. Он напрасно надеялся, что признание вызовет у меня сочувствие.

— Мы бы погибли при этом?

— Сейчас всё настроено так, что в броне выживаемость гарантирована на расстоянии от полутора метров и более.

Я достал оружие — небольшая изогнутая для эргономики указка с кнопкой и массивной рукояткой, видимо там был мини-реактор. Эта штука, внешне похожая на волшебную палочку из детских сказок, оказавшаяся самым жутким оружием за всю историю, легла на приборную панель. Адмирал тут же убрал её в специальный футляр у себя в нагрудном кармане.

— В записи это есть, но лично хочу передать привет от Тарасовой Светланы, — при этом я достал зажигалку и передал Роберту в руки, — И ещё просили сказать, что Омега-структуры точно знают, что такое смерть, и никакой создатель не будет судить за грехи. Этого достаточно.

Адмирал вертел в руках овеществлённую память и, опустив глаза, молчал.

— Разрешите идти? — спросил я.

— Слав, ты всё правильно делаешь.

— ВНИМАНИЕ! Попытка установления контакта с адмиралом Майном, — прогудела громкая связь и затихла, ожидая отклика.

— Вывести на монитор пилота номер один, — скомандовал адмирал.

— Здравствуйте, — лицо президента, увеличенное на экране, улыбалось, — Товарищ Майн, Жданов, экипаж, — голова кивала, называя нас, — Приветствую и прошу разрешения на стыковку. Я лично хочу поблагодарить вашу команду.

— Стыковку разрешаю, — сказал Роберт и отключился, — Вот что ему тут нужно?

— Нам в парадное одеваться? — спросил я.

— Как есть — у нас боевое задание, — буркнул Майн, явно расстроенный визитом главы Совета.

Я покинул мостик с чувством жалости к старому вояке, а для себя решил, что из Штайна выуживать информацию будет почти невозможно, но попытаться необходимо. С тремя членами сквада я связался по радио и объяснил обстановку. Через час мы привели себя в порядок и собрались в небольшом зале для совещаний по дальней связи.

Президент ждал нас, расхаживая туда-сюда. Его лицо выглядело расслабленным, без эмоций, взгляд блуждал по внутренним мониторам (внутренний монитор — область взгляда, где формируется изображение с помощью имплантов. Может как"накладываться"на картинку, поступающую от глаз, так и образовывать дополнительное пространство прим. авт.), губы подрагивали, когда человек отдавал одновременно несколько сотен распоряжений. Штайн не носил деловых костюмов, предпочитая свободные брюки и широкую рубаху навыпуск — это отвлекало от расширений, которые не умещались внутри тела.

— Вячеслав, Никита, Олег, Пётр, — президент, называя нас по именам, пожимал руку, — Роберт сказал начинать без него. Я начну с главного. Мы не знаем почему вы смогли осуществить контакт, — слова отлетали, словно дробинки от жестянки, — Я рад, что омеги готовы сотрудничать, но что делать дальше не имею никакого понятия.

— Есть версии, кто терроризирует наши колонии? Кто занимается подстрекательством в отдалённых мирах? — спросил я.

Президент сел в кресло и молча пожал плечами:

— Я хотел бы поручить вам, Жданов, это расследование. Но… Вы прекрасно знаете, что я не имею права приказывать милиции в мирное время.

— Мне одному? — я оглянулся на ребят.

— При поддержке флота, конечно, — Герман усмехнулся и указал руками на десантников, — Эти орлы воины, а не следователи. Не нужно гвозди забивать сваезабивателем.

— Материалы дела я уже запросил.

— Зачем нас вызывали вообще? — спросил Пётр, выпрямившись в кресле.

Штайн причмокнул и развёл руками:

— Была гипотеза, что человека с омегами может познакомить другой человек, уже общавшийся с ними. Вы друзья товарища Жданова. Выбор, мне кажется, очевиден.

— Как вы узнали, чем можно уничтожить души? — Олег сыграл желваками и положил увесистые кулаки на стол. Я про себя отметил, что заготовленные нами вопросы не вызывают у Штайна никаких затруднений и эмоций.

— До сих пор не решён нормально парадокс с необратимым уничтожением чёрными дырами информации. Это оружие однозначно способно превращать в свет всё, что мы знаем, — президент покивал головой, — Нет, мы не испытывали на омегах оружие никогда.

— Какова наша роль теперь? — спросил Никита.

— Конкретно вы трое можете заниматься здесь изучением омега-структур, можете вернуться к наёмной работе или снова вступить во флот — у нас свободное государство, — президент улыбался весьма добродушно, слова произносил мягко, — Кстати, я готовлю новый закон о том, что все действия, слова и перемещения президента будут доступны для всех граждан в режиме реального времени. Так что ваша подписка о неразглашении утратит силу через пару лет, когда мою идею обкатают на моделях.

— Не будет никаких гостайн? — Никита скептически усмехнулся.

— Они мешают мне работать, — Штайн пожал плечами.

— Всё это можно было сказать удалённо, — тихо заговорил я, внимательно разглядывая лицо президента, — Зачем вы здесь?

— Я ищу преемника, — просто и без запинки ответил представитель человечества, — Не прямо сейчас, конечно! — он замахал руками, — Прогнозируют, что моя психика выдержит ещё полвека. За это время нужно успеть. Кандидатов было больше миллиарда — каждый тысячный гражданин. Теперь меньше, но выбрать нужно не больше десятка…

Президент замолчал и не сводил с меня глаз. В тот день он не использовал на нас свои способности для манипулирования.

— Надеюсь никто тут не думает, — наконец продолжил Штайн, — Что я единолично управляю всем? Мне приходится держать в голове все научные знания и все значимые события в наших мирах. Импланты позволяют это. Но я принимаю только коллегиальные решения и опираюсь на Советы. Я здесь, чтобы посмотреть в глаза кандидату — это человеческий жест…

Вошёл Роберт Майн и отчеканил несколько шагов до президента, отдал честь и громко поприветствовал:

— Добро пожаловать на борт, товарищ президент!

Герман Штайн поднялся, сделал шаг навстречу и обнял адмирала.

— Я не могу тебе приказать, Роб, но пожалуйста живи! Ты нужен нам всем! Ещё лет десять и… — президент смахнул слезу, фыркнул и включил контроль эмоций, — Ты нестабилен, это я знаю, — продолжил он холодным голосом, — Твоя личность разваливается под тяжестью долгой жизни. Роберт, есть технологии, которые помогут. Нам с тобой предстоит последнее дело, а потом может…

— Товарищ президент, — проговорил адмирал, — Я уже сломался…

Штайн засопел.

— Я знаю… Но Жданова я тебе не отдам.

— А что за последнее дело? — вставил вопрос Пётр.

Адмирал поморщился и наконец занял кресло. Президент несколько раз открывал рот, чтобы ответить, но никак не мог подобрать слова. Я заметил, что его импланты не функционируют уже несколько минут, а значит он использовал исключительно собственный мозг без подсказок множества модулей искусственного интеллекта, без обращений к сети.

— Следующий президент должен стать последним, — Штайн дал нам время обдумать эти слова и только потом продолжил, — Моделирование показало, что государство больше не нужно, а цивилизация будет развиваться стабильно поступательно. Следующий координационный совет Земли испробует на практике полученные данные и всё… Человечество будет свободным.

— А как же остатки корпораций? — возразил я.

— Последним способным конкурировать с мощью объединённых миров был Новый Эдем, — президент грустно улыбнулся, — Благодаря тому, что нарушали все мыслимые и немыслимые нормы права и морали, они держались, но нападение на вашу группу в болотах Надонии дало возможность начать официальные проверки, и колосс рухнул. Рабовладение, детский труд, использование наркотических стимуляторов…

Взвыла сирена:

"Внимание! Неопознанные боевые корабли проявились в непосредственной близости! Внимание! Неопознанные боевые корабли проявились в непосредственной близости!"

Автомат повторил объявление ещё несколько раз и стих. Мы уже бежали на свои места согласно корабельному расписанию. Я подключился к командной полосе волн вещания и слышал, как адмирал одновременно раздаёт указания нескольким десяткам групп персонала. Мой сквад был приписан к двум истребителям-перехватчикам. Добираться до них нужно не меньше семи минут, но телеметрия корабля показывала, что неизвестный флот будет готов дать залп через шесть. Расширения внутри меня заработали на всю катушку: тело приобрело способность двигаться настолько быстро, что понятия пол, стены и потолок стали несущественными.

— Парни! Я вылетаю один! — крикнул я в эфир, не разжимая губ, — Нужно как можно быстрее поднять перехватчики!

— Приняли… — хором, хоть и недовольно, ответила моя команда.

Девушка-техник заканчивала подготовку машины к старту, когда я пролетел над ней, ухватился за край кабины и бросил своё тело в ложемент.

— Всё готово? — спросил я на индивидуальной частоте, указанной в паспорте истребителя.

— Да! Где второй пилот? — её голос был неожиданно мягким и чрезмерно добрым, а ведь в лицо я даже не посмотрел.

— Мой ИИ (искусственный интеллект прим. авт.), — последовал ответ, — Освобождай площадку!

Девушка нырнула в шлюз и дала разрешение на старт.

Шарнирная штанга с моим перехватчиком высунулась за обшивку и заработали двигатели. Я много лет не летал самостоятельно и, наверное, будь обычным человеком, стал бы вовсе никчёмным пилотом, но напичканное имплантами тело никогда не забывало того, чему хоть раз научилось. Я легко сориентировался по трёхмерной карте и включил форсаж, уходя с линии первого залпа. Неопознанные корабли почти заканчивали манёвр и до сих пор не ответили на радиовызовы. Тяжёлые орудия четырёх судов смотрели на корабль-носитель нашего флота.

В космосе не бывает звуков. Грохот выстрелов кинетических орудий, жужжание лазеров, гул ракет здесь заменяют вспышки и отсветы. Я успел выйти из зоны обстрела и увидел, как разгорается пустота. Щит корабля-носителя, названного Выносливый, выдержал, противоракетные установки отработали идеально. Образовалась пауза, во время которой рой истребителей должен успеть стартовать с носителя. С нашей стороны эта процедура началась по плану, но, судя по сканерам, противники не выпускали никакой поддержки.

— Адмирал! Прекратите выход малых судов! — я кричал одновременно на всех частотах, в надежде, что успею предотвратить катастрофу.

— Прекратить выход малых судов! — подтвердил Майн.

— Группировка малых судов сформирована на 39 процентов, оставшиеся заблокированы на носителе, — отчитался один из диспетчеров, молодым девичьим голосом.

Рой организованно двигался в верхнюю маневровую полусферу (область, находящаяся выше условной линии, разделяющей корабль-носитель на половины вдоль оси маршевых двигателей прим. авт.) — оттуда было удобнее наносить удары по противнику. Я, оказавшись в одиночестве в нижней маневровой зоне следил за таймингами, показывающими гипотетическое время до перезарядки орудий неприятеля. Эти данные примерно совпадали у всех земных кораблей, но вспышка очередного залпа появилась раньше почти на двадцать секунд, и огонь вёлся в основном по скоплению роя. Тридцать девять процентов это около двух сотен пилотов, которые только что погибли. Я запретил гормональным модулям гасить ярость, мне хотелось стереть в пыль эти четыре неопознанных корабля.

— Жданов! Возвращайся в зону основного щита, — приказал адмирал.

— Стреляйте! Меня не заденет, — я вырулил в тень корабля носителя и включил максимальное ускорение. Амортизационная жидкость, заполнявшая кабину пилота, создавала в носу ощущение прохлады, как в медицинской капсуле, а главное, позволяла мне переносить перегрузки до четырёх сотен"же". Вспышки ответного залпа Выносливого загорелись сначала сзади и сверху, а потом спереди на щитах и обшивке врагов, и я увидел, как один из неопознанных кораблей резко дёрнулся и стал разворачиваться, значит часть снарядов достигла цели. Теперь я находился совсем близко от чужих и мог их рассмотреть. Это были суда не похожие ни на одно из нашего флота. Человечество знало, что в космосе нет смысла в обтекаемых формах и строило свои межзвёздные корабли угловатыми в угоду вместительности, функциональности и эффективности. Сейчас передо мной находилась закруглённая каплевидная громадина, которая не испускала никаких радиосигналов, на её поверхности ничего не двигалось и не светилось. Корабль чужих был красивым, фантастическим и таинственным.

Я отдал команду на запуск боеголовок — термоядерная реакция должна повредить любую броню, если она сделана из вещества. Вести ракетный огонь на расстоянии между носителями считалось неэффективным из-за слишком долгого времени полёта, а перехватчик мог перемещаться быстрее за счёт своих двигателей, маневрировать и, управляемый опытным пилотом, был менее предсказуем. Главное же преимущество: на малом расстоянии можно запускать ракеты прицельно и управлять ими в реальном времени без долгой задержки на передачу радиосигнала. Ядерный цветок расцвёл в носовой части корабля чужих, а потом невероятная сила разломила корпус пополам. Через 18 секунд пришло сообщение от Майна:

— Жданов, молодец! Мы открываем огонь по оставшимся! Уходи с линии!

Я снова врубил двигатели на максимум и ощутил перегрузку, одновременно подтверждая приём команды.

Выносливый ударил всей своей мощью. Пустота расцвела плазменными зарядами, но включившиеся вновь щиты чужих выдержали. Система оповещения сработала, показывая, что противник производит выстрелы в меня. Истребитель заметался, уворачиваясь от снарядов, а я едва удерживал сознание.

— Жданов уходи, как можно дальше! Я отдал приказ ударить"дыроколом"без наводки!

Импланты передали изображение зоны поражения, и я понял, что могу успеть. Независимо от моей ценности экипаж вместе с главой флота и президентом оказывался важнее, и откладывать атаку никто не будет. Я"рвал когти"на пределе своих возможностей и всё-таки отключился на мгновение. Когда сознание вернулось, я посмотрел на чужих и увидел, как корабли складываются внутрь себя и испаряются в виде ярких джетов (выбросы газа и плазмы из центров астрономических объектов, наблюдаемые вдоль оси их вращения, прим. авт.).

Я развернул истребитель и без спешки направился к носителю. Первый контакт… Я не хотел верить, что по нам открыли огонь без предупреждения и причины. Мне было страшно. Человечество едва оправилось после"Пиратской войны", а эта новая напасть могла оказаться для нас смертельной.

1.10. Работа

Медведь рычал низко, утробно, расхаживая по небольшому изолятору, иногда он садился на мягкий пол и, обхватывая голову руками, раскачивался из стороны в сторону.

— Как он? — спросил я у доктора Загорски.

— Подбираем химию. Его организм сопротивляется той комбинации, что была найдена для него на последнем обследовании, — главврач корабельного госпиталя явно не хотела сейчас общаться. Она говорила резко с раздражением, не поворачиваясь в мою сторону, и не открывая глаз. Её тонкие руки, подрагивая отдавали команды для десятков операций одновременно.

— Жданов? — адмирал подошёл ко мне сзади и положил руку на плечо. Сейчас он был одет в больничную пижаму и выглядел ещё старше. Кожа обтянула череп, глаза ввалились и потухли.

— Слушаю, адмирал.

— Среди обломков малых судов найдено двадцать выживших, но твоих там не было, — голос Майна дрожал.

— Знаю, — ответил я, — Решились на операцию?

— Попробуй откажи нашему президенту…

— Инженерная группа вышла на позиции для разбора останков неопознанных судов, но ждут моего приказа, чтобы начать, десять кораблей подкрепления проявились семь минут назад и сформировали с Выносливым защитное построение…

— Вячеслав, ты можешь не отчитываться, — адмирал закашлялся и скорчился от боли, — На следующие двое суток ты командующий.

— Не нужно к этому привыкать, — я улыбнулся, как мог, — Штайну так просто не откажешь…

Старик кивнул и зашагал в операционный блок. Его импланты с расширениями были отключены, и тело едва удерживало былую осанку.

Я вернулся на капитанский мостик и занял место главнокомандующего, чтобы интегрироваться в систему управления кораблём и флотом. Предстояло переварить огромные массивы данных с отчётами оперативников, работающих по всему обитаемому пространству, лично контролировать исследовательскую экспедицию к обломкам чужих судов, разобрать доклады о крупных инцидентах приведших к гибели людей, о попытках коррупционных сделок, обо всём, что могло нарушить покой целой планеты и должно быть исправлено силой. Я подумал, что перед угрозой извне боевой флот людей должен будет снова перепрофилироваться из милиции в армию, и от этого внутри меня стало пусто, темно, больно.

— Исполняющий обязанности? — перед ложементом главнокомандующего стоял Штайн и осторожно заглядывал мне в лицо.

— Я вас слушаю, — ответил я, не открывая глаз.

— Мне необходимо покинуть этот корабль и начать подготовку экономики к войне в своём штабе, — президент выпрямился и замолчал.

— Разрешение на вылет согласовано, — мне пришлось секунду подождать пока моя личная подпись проходила подтверждение. Это было первым официально оформленным распоряжением на посту адмирала флота — разрешить правителю человечества вылететь с моего корабля.

— Я бы хотел многое рассказать… — Штайн понизил голос и тщательно подбирал слова, — Вячеслав, вы… Запомните вот что: омеги — это не наши души из священного писания. Они не существовали всегда с нами или в нас. Их не создавал бог. Омеги появились совсем недавно. Это НАША следующая ступень или тупиковая ветвь НАШЕГО развития. Я не могу пока этого доказать с необходимой точностью, но такой расклад лучше всё объясняет, чем слепая вера. Я не смог достучаться до Роберта — он согласился жить только до тех пор, пока мы не разберёмся с чужими. Он рвётся к своему богу, ищет в этой вере смысл. Прошу, не принимайте его убеждения. Хотя бы без доказательств не принимайте…

Герман Штайн ждал моего ответа около минуты. Я молчал. Хотелось убедится, что этот человек может быть терпеливым.

— Профдеформация мне не позволяет верить только словам, и тем более верить эмоциям, — наконец прозвучал ответ.

Президент удовлетворённо хмыкнул и быстро удалился с мостика.

Действие успокоительных закончилось, и в теле появилась дрожь, а в мыслях сумятица: “Если бы я подождал Олега и вылетел одновременно со всей группой, то был бы подбит. Выносливый в одиночку с четырьмя чужими кораблями не справился бы и… Никита и Пётр. Мы прошли вместе через многие сражения. Мы выжили в Пиратской, а теперь…”

Я разослал данные о тактике неопознанных кораблей всем соединениям. Пришлось вводить военное положение во всех системах и надеяться, что чужие окажутся с нами хотя бы на одном техническом уровне.

— Товарищ Жданов? — грубый мужской голос раздался над самым ухом, и мне пришлось отвлечься, — Корабль инженерного корпуса готов к удалённому управлению.

Это был один из техников, которому я приказал приготовить исследовательскую машину для отправки к обломкам перед тем, как там начнёт работать живой контингент.

— Хорошо! Передавайте коды, — я немного волновался, потому что ни разу не входил в полный контакт с машиной на таком удалении. Задержка обозначалась в 10 секунд. Подводить корабль-носитель ближе к неизвестным объектам нельзя.

Я отдал команду полуавтоматическому боту и наблюдал, как растёт облако обломков, фиксируемое его камерами. Сканеры особенно тщательно искали биологический материал, но не находили даже мелких фрагментов тел.

— Советник Ли Кван! — я вызвал по радиосвязи экзобиолога.

— Слушаю, — ответили высоким “детским” голосом.

— Мне нужна помощь в поиске тел.

— Я перепроверила данные несколько раз ещё до начала вашей миссии, — на внутреннем мониторе появилось лицо говорящей женщины, сохранившей свою свежесть и красоту, несмотря на возраст в почти два века, — Анализ газов, заполнявших корабль, позволяет предположить белковую жизнь, вроде нашей, но нет однозначных маркеров присутствия живых форм, даже в виде бактерий. Корабль изнутри был стерилен. Позволите сделать предположение?

— Да, конечно, — ответил я, приготовившись услышать очевидное.

— Если на кораблях были живые существа, то не на всех. У нас есть останки только одного судна. Три других полностью уничтожены. Возможно, на одном из них были те, кто управлял нападением… А может атака была полностью автоматической.

— Продолжайте поиск, — сказал я, прикидывая, что шанс удачи один из четырёх хорош только тогда, когда есть возможность повторить событие хотя бы раз десять.

Управляемый мной бот углубился в скопление обломков и методично сканировал всё вокруг. Кроме тел мы искали остатки технологий, которые могли бы содержать код с данными. Было обнаружено и подобрано уже несколько потенциальных носителей и помечено на карте.

Через несколько часов даже с помощью расширений я уже не мог удерживать внимание достаточно, чтобы управлять ботом и одновременно вести дела. Задержка выматывала хуже пытки, хотя давала возможность отвечать на многочисленные запросы исполняющему обязанности командующего флотом. За время моего единоличного обследования не нашлось ни одного блока с действующими цепями питания, но выяснилось, что корабль был оснащён термоядерным реактором, системы работали на электрическом токе, а в вычислительных машинах использовались оптические и квантовые процессоры. Я узнал достаточно, чтобы теперь отправить инженерно-исследовательскую бригаду.

Со всех миров приходили сообщения, в которых содержалось всё, что могло хотя бы косвенно быть связано с чужими. Ничего кроме неподтверждённых слухов. Я не испытывал страха в тот момент ни за себя, ни за людей в целом: в подбитом корабле не было ни одного артефакта, значит нам противостояла сила, которую можно изучит, понять и по крайней мере уничтожить.

Адмиральское кресло сильно давило на психику. Когда мой внутренний ресурс был исчерпан, я встал и прошёлся по мостику. Необходимость в отдыхе была зафиксирована аппаратурой, и все запросы к главе флота теперь сортировались и, по возможности, решались советниками.

Я отказался от инъекций, заменяющих сон, но перед тем, как отправится в свой блок для отдыха, решил посетить ещё раз медотсек. Там Олег ругался с доктором.

— Я не могу сейчас вот так сидеть! — рычал Медведь.

— Товарищ, Старцев! — мой голос и адмиральская форма подействовали, и Олег сразу замолк.

Загорски раздельно проговорила:

— Он ваш. Физически здоров. Перевозбуждён только.

— Товарищ адмирал… — Олег заговорил тихо, но настойчиво, — Я не могу сидеть на месте. Нужно…

Я взял его за плечи:

— Ты будешь действовать, как только успокоишься. Объявлена всеобщая мобилизация, — наши взгляды пересеклись, и я отшатнулся — в глазах Старцева появился тот оттенок безумия, что присутствовал у Майна последние несколько лет.

— Слав, — Медведь глупо улыбнулся, его лицо растеклось, словно вылепленное из теста, губы обвисли и скривились, — Ведь Никитка и Петька… Они же сейчас там? С остальными? Ну не может же быть так, чтобы другие смогли, а наши парни нет? — Он указал рукой в пол, туда, где находилась планета болот.

В голову пришла мысль, что уже много десятков лет эти трое были неразлучны. Я редко встречался с ними, когда перешёл из десанта в оперативники, а они уже не представляли себя отдельно. Пётр немного слукавил тогда на Талиме, что их созвали с разных концов Союза. Они всего лишь были в отпусках со своими жёнами. Впервые за век не все вместе проводили отдых, когда адмирал решил, что мне понадобиться поддержка.

— Олег, — я уже перебрал сотни слов в голове, но ничего путного не смог сложить, чтобы утешить друга, — Ты старый вояка, ведь так?

— Да.

— Ты знаешь, что в боях гибнут товарищи, — я выпустил рой наномашин, которые распыляли вокруг успокоительное.

— Да. Меня научили это переносить без последствий, — Олег начал ровнее дышать.

— Ты останешься защищать Надонию?

Медведь посмотрел на меня и наконец обратил внимание, что я удерживаю его, прижав спиной к стене, и не даю сдвинуться с места.

— Да.

— Даже если окажется, что ни Посол, ни Рыбак не перевоплотились?

— Я выполню любой твой приказ, — Олег задышал ровно, немного расслабился. Он снова контролировал себя.

— Хорошо. Я отправлю на согласование твоё назначение. Часов через десять сможешь получить форму и полномочия.

— Слав, если найдёшь… — Олег запнулся, — Когда найдёшь их логово, то сожги его дотла.

Я кивнул. В словах Старцева не было кровожадности, а лишь понимание, что разумная цивилизация, вышедшая в космос, не имеет права быть агрессивной. Чужие напали на нас, значит нельзя считать их разумными и относится, как к равным. У нас не было плана для подобных ситуаций: как поступать с другими братьями по разуму, если они будут представлять угрозу. После победы решим, что делать.

— Может у них и нет логова, — я пожал плечами, — Может они разнесли свою планету и скитались в космосе, пока на нас не наткнулись.

— А может это отщепенцы, вроде наших “пиратов”, и через несколько часов мы узнаем, что живём в самой малонаселённой галактике, а за её пределами кипит жизнь, похлеще, чем в старых фантастических книгах, — сказала Загорски и впервые за время нашего знакомства улыбнулась.

Мне стало стыдно, и выделение расслабляющих феромонов пришлось прекратить.

— Пожалуй мне нужно пару часов для отдыха, — сказал я и хотел уйти.

— Тебя никогда не пытались избить за вмешательство в сознание? — Олег смотрел, не мигая, мне в лицо.

— Когда адекватный человек осознаёт это, он так же осознаёт, что я правильно поступил.

— А неадекватный?

— Такие лежат на земле в наручниках.

Главврач оторвала взгляд от монитора своей консоли и хотела вспылить, но я успел её остановить:

— Не волнуйтесь! Эти препараты не влияют на мышление и уже прекратили действие.

Кая ничего не ответила, только повела плечами и снова занялась ранеными. Судя по её статусу, она дистанционно руководила тремя операциями, а значит стоило оставить её в покое как можно быстрее.

От моих быстрых шагов в пустых коридорах рождалось негромкое эхо, словно передразнивая множество мыслей, мятущихся в голове. Тело требовало сна и отдыха. Если продолжать в таком духе, то можно совершить ошибку, а следующие два дня я не имел на них права, хоть на корабле находилось ещё шесть офицеров, обладающих достаточными компетенциями, чтобы занять ложемент на капитанском мостике и качественно выполнять работу.

1.11. Тяжёлая ноша

К Надонии подошёл грузовой корабль с будущими работниками базы и оборудованием. Старцев проверял накладные и готовился к спуску. Я не мог с ним попрощаться лично из-за неимоверно плотного графика. До начала заседания Совета Земли и Колоний оставалось пара минут. Селекторный зал представлял собой круглую арену. Вдоль стены стояли проекторы для отрисовки голограмм участников, и скамеечка для капитана корабля. Тут не было больше ничего. Дальняя связь требовала огромных энергозатрат, поэтому всё здесь намекало, что разговоры должны быть короткими, но ёмкими.

— Адмирал! — техник заглянул в зал, — Всё готово. Запускать установку по времени?

— Да. Не раньше.

На личном мониторе пошёл отсчёт секунд, а когда моргнули нули, то все участники одновременно подключились.

— Приветствую, — коротко бросил Герман Штайн. Остальные ограничились кивками, — Сегодня у нас появились очень большие проблемы. Вы уже в курсе. Товарищ Жданов, есть новые данные?

Я встал и покачал головой:

— Почти ничего. Обломки не содержат чего-то, что мы бы не понимали. Это даёт основание считать чужих равными нам в большинстве технологий. Останков тел не найдено. Носители данных расшифровываются, но то, что смогли прочитать содержит только технический код. Звёздных карт и сведений о самих чужих нет.

— Есть новые рекомендации для ведения боя? — спросил контр-адмирал Ван Дэшен. Старик держался молодцом, век назад он командовал всей Китайской армадой и лично участвовал в боях против пиратской группировки колоний, а теперь был одним из участников военного совета.

— Нет. Только то, что уже сообщали. Они не использовали суда поддержки и их орудия перезаряжаются быстрее, — я добавил к своему ответу файлы с полным отчётом о столкновении.

— Вы использовали новейшее оружие, — снова заговорил Ван, — Сколько времени уйдёт на его внедрение во все войска?

— Я не уверен, что это допустимо, — голограмма Германа Штайна встала и вышла на середину зала, — Наша наука не в состоянии прогнозировать последствия с приемлемой точностью.

— Созданная вами чёрная дыра продолжает расти? — Ван сощурил и без того узкие глаза.

— Нет, — ответил я, — Она стабилизировалась почти сразу же. Время до полного испарения около сотни лет. Надонии её излучение не страшно.

Совещание продолжалось не больше часа. Президент согласовал введение военного положения и перевод экономики на производство для армии. Были обозначены приоритетные планетарные системы, где будут постоянно находиться крупные части флота. Участники отключались и возвращались к своим обязанностям.

— Мы должны захватить хотя бы один их корабль, — голограмма Германа Штайна осталась последней активной.

— Да, — сказал я, — Без этого мы потратим на поиски их планет остаток вечности.

Президент отключился, оставляя меня наедине с главной задачей человечества, о которой на официальной части совета не произнесли ни слова.

В атмосфере на мостике Выносливого не чувствовалось ни напряжения, ни особого оживления. Семеро дежурных членов экипажа занимались управлением дрейфующим кораблём. Инженеры уже прочесали облако обломков и в открытом космосе не было никого. Мы были готовы к старту, оставалось определить конечную точку, а какие-то ограничения в этом вопросе отсутствовали, поэтому я медлил и никак не мог решиться. На внутреннем мониторе застыла схема обитаемых миров человечества. Мы расселялись в стороны от Земли, в основном двигаясь по рукаву галактики к центру. Не имея до сегодняшнего дня конкурентов, исследователи Союза обживали системы планомерно, без спешки. Вот только с межзвёздными двигателями было абсолютно всё равно на какое расстояние перемещаться в пределах Млечного Пути. Нам раньше не было нужды торопиться, а экспансия в виде расширяющегося фронта оказалась удобной для составления долгосрочных планов.

Снова мысли крутились вокруг останков корабля. Ни одной аномалии или артефакта не было найдено — ни одной зацепки для анализа. Перед глазами непрерывно крутились таблицы данных. Я зажмурился и смахнул всё с монитора. Передышка в несколько минут очистила сознание от усталости и злости на самого себя. Компьютер, получив новые команды, смоделировал аналогичный по размеру корабль нашего флота после таких же повреждений. Сравнение получившихся картин снова не дало ничего необычного: схожие по свойствам конструкции разрушались одинаково. Я сравнил процентный состав сначала по химическим элементам — опять не за что ухватиться — потом по материалам. Складывалось впечатление, что чужие строили свои транспорты на наших верфях. Моё внимание привлёк эквилайт — композит, использовавшийся для построения квантовооптических компьютеров уже устаревшей модели. Он не производился официально уже более сорока лет, но несколько месяцев назад на периферийной планете Веронике случилась незначительная авария и автоматизированная система мониторинга вскрыла тайный склад с большим количеством этого материала. Управляющие были дисквалифицированы, а дело закрылось без расследования. Теперь мне крайне захотелось копнуть поглубже.

Я вызвал по радио главврача. Она уже закончила восстанавливать Роберта Майна, а завтра его уже должны выписать из медблока.

— Слушаю, — после инцидента с феромонами женщина относилась ко мне с большим дружелюбием, даже пыталась извиниться за резкость.

— Кая, как вы оцениваете адмирала? Он может уже принимать решения?

— Неужто вы уже не справляетесь? — главврач усмехнулась, а её глаза стали добрыми. Я уже давно понял причину её раздражительности — она слишком соскучилась по работе, а внутреннее напряжение в ней возникало от того, что было стыдно. Загорски впервые за долгое время получила возможность использовать свои навыки, и это вызвало естественную радость быть полезной, но приносить пользу она могла только при наличии тяжело раненных. Ей нравилось лечить солдат, но в то же время чужая боль доставляла неимоверные страдания. Поняв это, я проникся к ней ещё большим уважением.

— Справляюсь, но боюсь, что Роберт расстроится, если ему останется слишком мало задач.

— Он здоров физически. Психика стабильна. Ррвётся порррвать всех злобных инопланетян, — Кая изящно грассировала и захихикала, когда в поле зрения появился Роберт Майн.

— Рад вас видеть, адмирал, — я попытался обнаружить у него включенные расширения, но сигнатуры показывали только живую плоть, — Выглядите лучше.

— Да. Помолодел, — Майн криво усмехнулся, и стало понятно, что депрессия ещё не полностью побеждена.

— Мне бы ваш совет, а лучше снова вернуться в поле.

Светло-серые глаза адмирала потемнели, став холоднее и сосредоточеннее.

— Я почти готов. Через пару часов. Какой совет?

Кая покачала головой, понимая, что спорить с Майном о выписке бессмысленно, но не стала возражать.

— Мы всё ещё дрейфуем близ Надонии. И я не знаю, куда направить корабль. Интуиция молчит.

— Оставь здесь. Систему атаковали не просто так, — Майн говорил с уверенностью.

— Может это было случайное столкновение?

— Столкновение — да. Нас тут не ждали. Зачем мы посылаем беспилотные миссии? — адмирал не стал дожидаться ответа, — Для сбора данных и доставки автоматического оборудования. А что тут можно изучать? Наши души!

Роберт Майн говорил с жаром фанатика, но в его словах отчасти был смысл. Я отключил связь и отдал команду занимать геостационарную орбиту. До конца моей вахты оставалось всего несколько часов. Груз управления даже одним кораблём тяготил, а флот людей отнимал всю жизнь без остатка. Я чувствовал, как старею, хоть и был подготовлен к любой ответственности.

Когда Роберт Майн наконец прибыл на капитанский мостик, я просматривал сводки разведки.

— Адмирал флота Роберт Майн готов принять пост! — голос старика заметно помолодел, форма хорошо сидела, не было во взгляде ни капли безысходности.

— Исполняющий обязанности Вячеслав Жданов готов сдать пост, — ответил я с облегчением.

Импланты Майна приняли на себя информационную нагрузку, и я заметил, что ноги старика слегка дрогнули в коленях.

— Как тебе моё кресло?

Я поморщился и Штайн со знанием дела добавил:

— У Германа ещё сложнее… Готов к следующей миссии?

В ответ я кивнул и рассказал о своих соображениях по поводу эквилайта. Майн выслушал внимательно, не перебивая и, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, сказал:

— В твоём распоряжении десять кораблей-маток. Соответственно десять капитанов в подчинении.

От удивления мои брови поползли вверх.

— Я буду с десятью кораблями заниматься расследованием коррупционных сделок, во время атак чужих?

Адмирал покачал головой и несколько раз цокнул.

— Мониторинг выявил нарушение из-за случайной человеческой ошибки. Их деятельность может продолжаться уже много лет…

— Да я понимаю важность дела! — не сдержавшись, я перебил адмирала, — Зачем мне такая огневая мощь?

Адмирал молча включил монитор своей консоли. Кисти, сохранившие ловкость, быстро вводили команды порхая в воздухе по видимым только Майну элементам управления. Псевдоповерхность (монитора нет, как такового, изображение формируется лазерами в области пространства, прим. авт.) запестрела таблицами. Несколько строк оказалось выделено цветом:

"Планетарная оборона класса А. Коды доступа установок расшифрованы на 39%."

Я понял, что мне показывал Роберт Майн. Планета принадлежала корпорации, выступавшей на стороне пиратов, и до сих пор ещё велась работа по захвату управления её боевыми платформами. Наши военные корабли попросту не могли находиться на её орбите, иначе на них обрушивался автоматический и неуправляемый людьми мощный огонь.

— Если чужие там закрепились, то блокада системы без крупного флота будет невозможной. И я не дам гарантии, что они не завладеют оружейными платформами на орбитах. Корабли, естественно, будут держаться на расстоянии, не всплывая, но в постоянной готовности, если что-то пойдёт не так, — Майн тяжело вздохнул, — Среди населения ещё встречаются наши противники… Задача ясна?

— Более чем, — мне стало стыдно. Слишком часто меня хвалили в последние дни, а оказалось, что я ещё не всё могу учитывать в режиме реального времени.

В этот раз мне не нужно было готовить легенду. На Веронике располагались крупные промышленные центры с жилыми городами, и космопорт ежедневно пропускал десятки людей. Нужно было только обычное удостоверение личности для рабочего, которое я создал за несколько минут.

По бортовому времени наступал вечер. За многие века в космосе, где в понятиях"день"и"ночь"нет никакого смысла, люди оставались привязаны к суточным ритмам. Препараты и расширения позволяли без вреда для тела не спать неделями, но психика требовала отдыха, и после марафонов бодрствования мы лишались способности творить, становились инертными.

Я лежал в кровати и смотрел в низкий потолок каюты. В голове ворочались глыбы мыслей и скрежетали своими острыми краями друг о друга. Обычно это были шестерни добротного механизма, но не в тот раз. Сон перестал казаться достижимым, и я поднялся с постели. Несколько минут ушло на то, чтобы добраться до ближайшего иллюминатора и с удовольствием разглядывать поверхность планеты, находящейся далеко внизу. Очень хотелось остаться в этом мгновении хотя бы на несколько часов. Созерцать.

— Не спится? — я не слышал, как Кая подошла, — Хотите выдам снотворное… — Доктор поняла, что сказала глупость и ухмыльнулась, — А мне всегда было интересно: вы контролируете свою биохимию сознательно, но сознание в немалой степени контролируется химией. Нет ли тут парадокса?

— Тренировки развивают способность решать, когда можно позволить себе быть собой, — ответил я и похлопал по дивану, предлагая присесть.

Кая отрицательно помотала головой:

— Последняя операция через 10 минут. И я надеюсь, что больше никому никогда не понадоблюсь в качестве военного хирурга.

— Это хорошее желание, достойное лучших врачей.

Кая крепко пожала мою протянутую руку и ушла, тихо шелестя подошвами своих сабо.

Я зажмурился, по привычке концентрируясь на мыслях. Загорски самоотверженно выполняла свою работу впервые за несколько лет, а когда-нибудь человечество поголовно будет оснащено роем наномашин в крови, чтобы излечивать любую болезнь или рану. Тогда такие, как Кая смогут вздохнуть с облегчением и превратятся в инженеров, создающих и программирующих эти машины. А в кого превращусь я? Ведь мы обязательно научимся обходиться без насилия, иначе ведь всё бессмысленно.

1.12. Тут тоже не всё продаётся

Небольшой корабль, на котором меня везли уже как пассажира, всплыл на участке, установленном местным центром управления полётами, отчитался диспетчеру и включил маневровый привод. Всего через пару часов после прибытия в систему звезды Эдем-8 транспорт высадил нас на орбитальной таможне. Я сошёл с площадки для сканирования и направился с остальными к стойке дежурного коменданта.

— Добро пожаловать! — девушка, сидевшая на высоком стуле за пластиковой стойкой, всем дружелюбно улыбалась и повторяла одни и те же фразы, — По направлению?

— Нет. Хочу наняться. Я материаловед, — мои документы были настоящими и к ним невозможно придраться.

Комендант взяла в руки карточку удостоверения и ввела в компьютер.

— Удачно устроиться. Сейчас открыто четырнадцать вакансий под вашу специальность. Не забудьте зарегистрироваться в профсоюзе — у нас ещё остались частные предприятия и рабочие объединения помогают решать спорные моменты. Теперь ваши данные внесены в платёжную систему Виктории. Согласно договору между Советом Земли и Викторией вам начисляется двести единиц, — последние слова она произносила, словно извинялась.

— Спасибо вам, — я кивнул и вышел на территорию Виктории. Эта система считалась отсталой — тут до сих пор сохранялись порядки корпораций. Космопорт был хаотично забит торговыми площадками и пошлой рекламой. Я вспомнил Талим с его лоточниками, усиливающими погружение в атмосферу туристической жемчужины. Здесь было иначе. Ко мне подошёл мальчишка в яркой униформе и громко, чтобы перекрыть шум, заголосил:

— Добро пожаловать на Веронику! У нас лучшие цены и предложения для новоприбывших! Мы предлагаем вам проживание и помощь в трудоустройстве на лучших условиях, чем другие! Заключите с нами контракт и вам не нужно больше ни о чём беспокоиться!

Я посмотрел в серые глаза и нашёл там искусственную искренность. Мальчишка продолжал рассказывать заученный текст, широко улыбаться и жестикулировать, а я думал о том, что его несколько недель тренировали, для такого эффекта. Стало противно, словно вляпался в неведомую липкую грязь. Промоутер не давал пройти, всё время выбегая вперёд и продолжая пересказывать рекламный текст.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

— Семнадцать…

— Ты знаешь, что эксплуатация детского труда запрещена на всех планетах людей?

— Я не работаю. Это часть практики для диплома! — парнишка понизил голос и поспешил оставить в покое задающего слишком много вопросов человека.

Я не люблю отсталые планеты — основное место моей работы — чувствую там постоянную нехватку воздуха. Пришлось стиснуть зубы и постараться, ни на что не обращая внимания, побыстрее преодолеть кичливую площадку между таможней и модулем со спусковыми аппаратами.

— Приветствую вас! — мужчина у стойки регистрации смотрел на меня глазами, полными обожания, — Вы забронировали спусковую капсулу?

— Воспользуюсь стандартной, — я протянул документы и увидел, как усы мужчины протестующе затопорщились.

— Капсулы повышенной безопасности гарантируют…

— Нет, — я произносил слова нарочито ровным голосом, хотелось поскорее закончить все процедуры.

— Вот смотрите! Всего за маленькую доплаточку вы получите не только самые комфортные и безопасные условия, но и сертификат, — мужчина, словно фокусник, выхватил цветастую бумагу, запаянную в пластик, — Это полная страховка на время спуска и первые месяцы жизни на Веронике! Вы получите гарантии…

— Стандартный прошедший проверку колониальной службой контроля спусковой аппарат, — я произносил слова раздельно, используя интонации, придающие речи жёсткость.

— Но это исключает страховку на… — мужчина не унимался. Я точно знал, что на Веронике никого не держат силой, и поэтому было вдвойне противно.

— Если сейчас ты не заткнёшься, то я напишу жалобу в администрацию! И будь уверен, что не в планетарную! — я эмулировал гнев и выплёвывал слова, от которых во рту возникало ощущение нечистот. Однако необходимый эффект был достигнут, и через миг я оказался в очереди к спусковому аппарату.

— А я два дня учил матерные слова и тренировался, — паренёк впереди меня обернулся и протянул руку, — Я Джером Стаут.

— Слава. Просто Слава, — я ответил на крепкое рукопожатие. Мне не слишком хотелось общаться. На Веронике я был впервые и сейчас с максимально доступной скоростью изучал местный уклад.

— Меня отец сюда послал. Сказал, что нужно обязательно поработать по контракту,"чтобы из головы всю дурь выбило"! — последнее он проговорил, пародируя старческий голос, и на английском это было больше похоже на угрозу, чем на отеческое наставление ("knock all the crap out of your head"прим. авт.).

Джером отсалютовал мне, добродушно рассмеялся и шагнул в шлюз, немного согнувшись, чтобы не удариться головой о низкую арку. Я проследовал за ним. Полностью автоматический спусковой аппарат представлял собой металлическую сферу с несколькими двигателями и парашютом, а в внутри располагалось шесть ложементов.

— Устраивайтесь поудобнее, — нежным детским голосом проговорил динамик.

Я занял последнее свободное место, немного поёрзал, чтобы адаптивная поверхность приняла форму моего тела. Лампы на потолке в это время сменили цвет на зелёного и каждого пассажира обхватили мягкие ремни безопасности.

— Все готовы? — спросил автомат, — Подтвердите, пожалуйста.

Всей ладонью я нажал большую кнопку на подлокотнике, и начался короткий отсчёт, а потом мы провалились в пустоту. Корпус часто завибрировал от включения двигателей для позиционирования. Невесомость несколько минут сменялась лёгкими перегрузками, а потом тяжесть стала нарастать равномерно, пока не достигла пика. Почти не трясло, только немного гудел корпус, пока аппарат проходил сквозь плотные слои. На последнем этапе вес едва отличался от нормы, а контакт с поверхностью я не заметил, углубившись в свои мысли, и обратил внимание только на открывшийся люк. Из-за долгой неподвижности затекли конечности, и люди выбирались из сферы, неуклюже хватаясь за поручни. Я специально замешкался и отстал — словоохотливый Джером мог предложить и дальше держаться вместе, а мне необходимо действовать в одиночку.

Снаружи был яркий день. Посадочная площадка размером в несколько гектар — ровное поле с мягкой подушкой травы. Идти по этой поверхности было непривычно из-за лёгкого пружинящего эффекта, но приятно. Старенький погрузчик с широкими колёсами подцепил спусковой аппарат и быстро укатил в ангар. Пассажирам не стоило тут задерживаться — чем быстрее освободится площадка, тем быстрее стартует следующая группа. Я направился к границе посадочной зоны, но не на автобусную остановку, а к парковке прокатных машин.

Асфальт. На Земле это покрытие сохранилось в редких исторических городках-музеях, наряду с булыжными мостовыми. От дорожного полотна исходил жар и запах битума. Зарезервированный мной автомобиль оказался неприметным серым уродцем, разрисованным рекламой. Внутри работал кондиционер и создавал приятную прохладу. Я с радостью нырнул в салон и быстро закрыл дверь, чтобы оградиться от жары. Секунду я поискал кнопку включения, но на её обычном месте стоял считыватель платёжного устройства. Он подсвечивал зону, куда требовалось приложить палец. Без оплаты машина бы не поехала. Я едва коснулся подушечкой мизинца, как тут же пришло оповещение о списании двух единиц, и тихо зашелестел главный электродвигатель.

Дорога, словно начерченная по линейке, проходила мимо строящегося пассажирского космопорта в Парадиз — столицу планеты. Город издалека выглядел жутко и восхитительно одновременно. Архитектура, состоящая из гигантских параллелепипедов, изредка разбавлялась вычурными изогнутыми зданиями — в основном бывшими штаб-квартирами корпораций. Ныне эти монстры хранили в своём нутре множество мелких предприятий, и лишь четыре оставались принадлежащими только одному владельцу: Центральный шпиль — колоссальную круглую башню — занимало правительство; три стеклянных столба из переплетённых языков пламени построили соперничающие гиганты Mi2 (Mineral Mining), ExBioTech и NuPow (Nuclear Power). Их названия уже много веков не отражали реальное направление деятельности, они занимались поиском и развитием планет от терраформинга до налаживания полного цикла производства. Корпорациям для своего существования уже не нужно было захватывать колонию на другой стороне глобуса.

Вести машину оказалось на удивление легко, и процесс даже приносил удовольствие, пока не начался сумасшедший трафик мегаполиса. Теперь на дорогах стало так тесно, что между бамперами едва бы поместился листок бумаги. Состоятельные обладатели аэромобилей пользовались воздушными трассами, а остальное большинство тратило свою жизнь на ожидание.

Серый уродец заурчал громче и с натугой поднялся вверх. Развить большую скорость он не мог, поэтому пришлось прижаться к правой стороне трассы, обозначенной в навигаторе чёрно-жёлтыми столбиками. Мой путь лежал в головной офис Mi2. Именно они теперь владели складом с тем неучтённым эквилайтом.

Часть подземной парковки, выделенная для посетителей, была платная. Пришлось расстаться с ещё одной единицей. В фойе меня встретили угрюмые ребята из службы безопасности.

— Цель визита? — спросил мужчина в боевом экзоскелете.

— Вакансия материаловеда в центр производства, — ответил я, подставляя лицо под сканер.

— Вячеслав Жданов? — лицо охранника приняло выражение надменности, словно от него что-то зависело.

— Да.

— В кабинет 137. По зданию просто так шататься нельзя, — мне указали пальцем, в какую сторону идти.

Коробка таможенного сканера пискнула и выдала заключение, что у меня с собой нет запрещённых предметов.

— А если я захочу подняться на лифте и полюбоваться видом с высоты?

— Последует арест за попытку промышленного шпионажа, — человек в форме злобно ухмыльнулся, — Тут серьёзные люди космос осваивают, пока тираны играют в политику.

Двое всё время молчавших напарника закивали головами и синхронно оттянули большими пальцами ремни с оружием, а я решил поскорее убраться, чтобы не провоцировать обострение синдрома вахтёра.

Нужная дверь отыскалась быстро. На ней красовалась большая металлическая табличка HR Manager (отдел кадров, прим. авт.). На стук никто не откликнулся, и я потянул ручку. Было открыто. В маленьком помещении пространства было лишь для крохотного стола с компьютером и двух стульев. Один с высокой спинкой отделанный под кожу, а второй для соискателей, то есть простая жёсткая табуретка.

— Добрый день! — я притворил за собой и занял место напротив хозяйки кабинета, ухоженной блондинки в деловом костюме.

Женщина покивала и, не глядя на меня, махнула рукой, указывая, куда сесть. Её пальцы порхали в воздухе вводя команды.

— Простите, я второй дневной отчёт доделаю. Пару минут, — менеджер бросила на меня быстрый взгляд и грустно улыбнулась. В её выразительных глазах я успел заметить тоску и усталость, кивнул и стал ждать. Прошло четверть часа, но женщина, словно не замечала меня. Стало понятно, что это своеобразный тест, но я понятия не имел как правильно реагировать, потому что в подобном испытании не было логики. Пришло время шпионских нанитов для подключения к компьютеру. Охотница за головами действительно лишь имитировала деятельность, а на самом деле пристально следила за моими показателями — на потолке и в стенах было множество приборов, считывающих информацию о пульсе, давлении, потливости, движении глаз и о многом другом. Она сравнивала полученные данные с небольшой шпаргалкой.

— Может закончим тест? — от моего вопроса женщина вздрогнула, но сделала вид, что не поняла.

— Ещё минутку!

— По вашей инструкции не одну, а ещё 37, — я заговорщически подмигнул.

— Давайте документы, — дрессировали её качественно, судя по тому, что на лице не дрогнул ни один мускул и сохранялась приветливая улыбка.

Никогда и нигде еще мне не приходилось показывать удостоверение личности так часто, как во время работы на Виктории. Пару минут заняла проверка подлинности, а личное дело служба безопасности планеты просмотрела почти сутки назад, когда давали разрешение на работу.

— Завтра с утра можете начать принимать дела, — менеджер встала и протянула мне руку.

Её тёплую ладошку было приятно пожимать, и следующий шаг дался мне легко.

— А как вас зовут? — в голос пришлось добавить немного силы внушения, подобрать конкретно под неё идеальный тембр из-за слишком малого времени знакомства не представлялось возможным, и я использовал рекомендованный.

— Игна, — на лице под косметикой появился румянец, невидимый без терморецепторов.

— Позвольте попросить вас побыть моим гидом? У меня нет здесь знакомых, а все попытки наладить контакт с местными почему-то не удались, — я развёл руки и пожал плечами.

— Мне нельзя быть в отношениях с работниками… — попыталась возразить Игна, но мои наниты уже впрыснули в неё гормональный комплекс на основе фенилэтиламина и пролактина.

— Это не отношения, — я сделал самое доброе и наивное лицо, на которое был способен, — Я так сразу бы никогда… Мне действительно нужна помощь.

— Хорошо. Через два часа я освобожусь.

— Я буду ждать в фойе, спасибо вам огромное! Если нужно будет как-то компенсировать…

— Нет! — возразила женщина, — Мы не… Не нужно думать, что тут за всё нужно обязательно платить.

— Спасибо, ещё раз.

Я вышел с неприятным чувством стыда — за долгие годы так и не стал достаточно циником, чтобы манипулировать чужими эмоциями. Охранники не слишком обрадовались, когда поняли мои намерения расположится на диване перед ними, но не имели оснований выгнать. Всё необходимое для дальнейшего расследования было получено, и захотелось расслабиться, очистить голову от мыслей. В этом всегда помогало рисование. Внешний мир, проходящий через разум и душу, отпечатывался на виртуальном холсте вместе с мыслями и переживаниями. Положив ногу на ногу, я начал набросок, и время ускорилось.

1.13. Как отключить человечность

Вечерний мегаполис был пёстрым, шумным, чрезмерно ярким. Всюду в глаза и уши рвалась реклама. Она раздражала, поэтому у серого уродца были не просто стёкла, а экраны, фильтрующие изображение в реальном времени, а также активная шумоизоляция. Игна очень удивилась таким опциям в невзрачной машинке.

— А вам сколько лет? — спросила женщина.

Я улыбнулся и секунду размышлял над ответом.

— Сто сорок один, — быть честным, показалось в тот момент правильным.

— У нас немногие могут себе это позволить.

— Так почему не улетите отсюда? Не смените гражданство?

Игна опустила взгляд и промолчала.

— Где можно вкусно поужинать? — я решил сменить тему.

— Каждый ресторан пригорода готовит лучше любой забегаловки в пределах центра.

— А может пошикуем? Я угощаю!

— Не стоит, — Игна не скромничала, а действительно хотела просто поесть. Её бы устроила пачка полуфабрикатов, разогретая в духовке.

Мы поднялись над городом на буферную высоту между зонами гражданской междугородней авиации и скоростного аэротакси. Это не было нарушением правил, но считалось дурным тоном и должно привлечь внимание системы мониторинга. На мою машину навелось несколько десятков камер, достаточно чтобы взломать систему и получить доступ к остальным. Нужно было начать разговор, и я спросил первое, что пришло в голову:

— Как думаете, сколько продержится Виктория?

Игна непонимающе посмотрела на меня.

— Ну, я имел ввиду в руках корпораций. Ведь большинство миров уже давно стали свободными.

— Вы сюда зачем прилетели? — сигналы от женщины сместились в красную зону, она занервничала, нельзя было её излишне провоцировать.

— Надеюсь, что меня оценят, и я смогу вытащить выигрышный билет. Я всю жизнь мечтал начать своё дело…

— Насколько я знаю, в"свободных"мирах запрещены лотереи, — Игна выделила слово с ехидством.

Разговор не клеился. Её гормональный фон начал выравниваться, и эффект наведённого мной первого впечатления сходил на нет. Ещё раз корректировать химией отношения было опасно — результат мог оказаться непредсказуемым. Навигатор проложил маршрут снижения к ресторану. Я проигнорировал рекомендованные манёвры и совершил вертикальную посадку. Алгоритмы мониторинга безопасности зафиксировали и это. Мои сопроцессоры уже вломились в систему — теперь я видел всё, словно бог из древних преданий.

Дверь машины открыл парковщик и поклонился. В этом жесте крылась не столько самоуничижительная услужливость, сколько желание получить чаевые, потому что сканер платёжной системы находился сверху маленькой шапочки. Я провёл над головой парня ладонью и отмерил одну единицу. Раздался мелодичный звук, и молодой человек метнулся к пассажирской двери, чтобы выпустить Игну.

Входя в заведение, моя спутница негромко проговорила:

— Чаще всего их просто отпихивают от машины. А вы подписаны на запятую?

("Запятая"услуга для возможности расплачиваться дробными частями денежных единиц. В противном случае все операции округляются в большую сторону. Прим. авт.)

— Нет. Эта услуга подключается, когда на счету больше десяти тысяч единиц.

— Там есть подпункт в глубине банковских правил.

Я перепроверил выданный электронный документ.

— В контракте нет такого подпункта, — мне не пришлось изображать удивление.

— Банк не обязан информировать в контракте о дополнительных услугах, — сказала Игна, садясь за столик у окна, предложенный администратором, — Сходите в офис и потребуйте выполнение пункта 1745б-13, — она написала цифры на салфетке и передала мне.

— Вы готовы делать заказ? — официант дождался, пока мы оба посмотрели меню.

— Комплексный ужин, — ответила Игна.

Я секунду помедлил и показал официанту два пальца:

— Два комплексных. По одному мне и леди.

— Вы учитесь, — с улыбкой произнесла Игна, когда мы остались одни.

Я лишь вопросительно поднял бровь.

— Если не пояснили бы, то нам принесли три порции. Так же и с банками, с работодателями. Будьте уверены, что любые ваши слова будут использоваться против вас для пользы других.

— Звучит так, словно все враги.

— Так и есть.

Игна опустила тяжёлые накрашенные ресницы и вздохнула:

— Мне вас жаль. За один вечер никто из ваших не научится тому, что мы узнаём на протяжении жизни.

Заиграла лёгкая музыка. Свет стал мягче и теплее. Окна сделались непрозрачными и начали транслировать сочные пейзажи. Я хотел было начать расспрашивать свою"наставницу"о компании Mi2, но в её крови находилось избыточное количество гормонов стресса и прочих маркеров усталости. Заставлять её работать я посчитал бесчеловечным. Официант быстро принёс заказ и, безмолвно разложив приборы, исчез.

— Хотите совет? — Игна расправилась с первым блюдом и теперь не торопясь резала стейк на тонкие полоски, — Пока есть деньги, уезжайте отсюда. Потом уже не выберетесь. Первые пару лет будет интересно. Когда втянетесь, то завязнете в контрактах до конца жизни.

— Не смешите! Специалистам платят хорошо. Это основа производства.

Игна не ответила ничего. Её раздражала наивность и глупость. Я снова ошибся в выборе маршрута диалога. Однако моя работа не могла останавливаться. В закрытую сеть Mi2 попасть было сложнее, и пришлось задействовать всю мощь имплантов. Личное дело Игны Мерсер оказалось крохотным. Родилась, получила начальное образование, прошла курсы, работала. Не привлекалась. Список болезней включал ОРВИ и пару детских переломов. Её персональный профиль для рекламы отклонялся от среднего по планете не более, чем на погрешность вычислений. Даже встречи с родителями или друзьями у неё происходили максимально хаотично, словно день и время выбирались броском монетки. Она скрывала свою личную жизнь от ИИ мониторинга. Причиной такого поведения могло быть что угодно: от банальной паранойи до ребяческого желания получить хоть кусочек свободы в мире тотального контроля.

— Может хотя бы вина? — спросил я.

— Нельзя, даже используя автопилот, быть за рулём под алкоголем.

— Вы знаете, что здесь нет прослушки? — среди ещё не удалённого видео я нашёл, как мужчина сел рядом с Игной на скамейку в сквере и, уходя, обронил обёртку от батончика. Женщина подняла мусор и сделала вид, что выбросила в урну, но я разглядел характерное движение пальцев, сворачивающих что-то. Теперь мне нужно было спровоцировать у неё подозрения, — И мы можем надеяться на разумность друг друга?

— У меня ощущение, что вы хотите предложить мне шпионить? Но у меня нет доступа к техническим документам, — она разочарованно вздохнула. В глазах появилось, ставшее обычным, презрение.

— У вас есть доступ к людям. Вы знаете каждого инженера на предприятиях Mi2 этого города. Вы могли бы стать вербовщиком, — я сделал очень рискованный ход, Игна должна была сейчас вызвать службу безопасности корпорации, и моя операция оказалась бы под угрозой. Когда в её руках появился коммуникатор, я подождал ещё мгновение, чтобы взломать устройство и отследить, куда совершался звонок, и быстро заговорил, — Игна, это лишь предположение. Вы ведёте себя странно. Наверное, для меня всё тут странно, но я не шпион… Шпион бы так и сказал… Вы часто их ловите?

Женщина сначала прыснула, а потом рассмеялась в голос. Она хохотала, запрокидывая назад голову, и с первого раза не смогла даже попасть по кнопке отбоя.

— Вы, граждане внешних миров, могли бы зарабатывать тут комиками, просто рассказывая о своих впечатлениях, — смех снял напряжение, — Чёрт с вами, давайте по глотку вина, только поедем на такси — официант с администратором будут драться за право наябедничать на нас в патруль, — Игна использовала детское слово, потому что не смогла быстро подобрать понятный для меня синоним криминального жаргонизма"настучать".

Принесли заказ. В отличие от еды вино в заведении было отвратительным, но дорогим. Я пригубил лишь один глоток, а Игна допила бутылку — алкоголь на Виктории был самым распространённым антидепрессантом. Мы поговорили ещё о всякой всячине и не заметили, как пришло время расходиться.

— Я вызвала нам по машине. Надеюсь, не думаете, что за ужин вас обязательно пригласят на ночь? Хотя вы мне нравитесь, конечно.

— Нет! — воскликнул я и ткнул себя пальцем в грудь, — Тут тоже не всё продаётся.

Я пожал на прощание ей руку. Игна оценила этот жест и почти без акцента сказала:

— До встречи, товарищ!

Дождавшись, когда она уехала, я вышел из такси и вернулся к своей машине. Я знал, где живёт мисс Мерсер, и мог наблюдать с помощью камер, но тогда было бы трудно вмешаться. Возле ресторана за ней следили двое уборщиков. Теперь за ней увязался микроавтобус. Поиск номера по базе показал, что автомобиль принадлежит компании грузоперевозок. Когда Игна вошла к себе в квартиру, там уже находился посторонний человек. По правилам требовалось сообщить в полицию и не вмешиваться, но я не мог позволить себе упустить хоть какую-то информацию. Дом-муравейник не был оборудован посадочной площадкой, поэтому серого уродца пришлось оставить на парковке в паре кварталов и бежать, что было сил, при этом не попадаясь на глаза прохожим и камерам. Наниты транслировали мне хорошую картинку и звук.

— Добрый вечер, мисс Мерсер, — сказал незнакомец, и женщина вздрогнула от неожиданности, — Мне давно хотелось с вами побеседовать.

Игна метнулась к выходу, попутно выхватывая коммуникатор. Электронный замок оказался заблокирован.

— Не стоит бояться, — незнакомец встал с кресла и опустил руку в карман, оттопырив ткань чем-то очень напоминающем ствол пистолета, — Или стоит, но бежать уж точно нельзя, да и звонить в полицию…

Игна тяжело дышала и не сводила глаз с незваного гостя. Я уже добрался до её этажа по пожарной лестнице. Из микроавтобуса, припаркованного у самого подъезда, так никто и не вышел.

— Вы очень интересная женщина, — произнёс незнакомец, — С вами сегодня встречался человек и передал записку, а вы проигнорировали сказанное там. Но это не моё дело… Мне не интересна ваша мелкая возня.

— Что вам нужно? Я ничего не понимаю! — взмолилась Мерсер и медленно сползла спиной по двери, симулируя истерику.

Человек достал из кармана пластиковую карточку с эмблемой полиции и протянул Игне.

— Вы понимаете, что не сможете выдержать официальный допрос дольше пары часов? Не упрямьтесь. Только одно имя следующего по цепочке в вашем детском клубе заговорщиков.

— Кто настучал?

— На вас? — человек поджал губы и улыбнулся так, словно дьявол был его учеником, — Нельзя эту информацию раскрывать, но я сегодня добрый. Карл Престон. Ваш старый друг. Теперь ваша очередь.

— Ян Духновски.

— Неправильно. Он чист, — человек покачал головой, — Я надеялся, что играть с вами будет интереснее.

Мне стоило больших трудов узнать имя мужчины. Он не был полицейским. Кёль Гекчен, внештатный сотрудник службы безопасности Mi2 на недельном контракте. В остальное время частный детектив.

— Тогда Ивана Цвейк? — самообладанию и актёрскому мастерству Игны можно было только позавидовать.

Кёль пригрозил пальцем и достал пластиковые наручники. Мои импланты сформировали телеметрический контур из облака нанитов, и я принялся изучать обстановку. Автобус оказался управляемым автопилотом, а двое следивших за Игной у ресторана официально считались нищими бездомными.

— Вера Началова? — женщина всхлипывала и у неё по щекам текли слёзы.

Сыщик на секунду остановился, услышав последнее имя, но, спохватившись, грубо опрокинул рыдающую на пол и завёл ей руки за спину. Очень хотелось вмешаться, но спектакль был ещё не окончен. Кёль также бесцеремонно поднял рывком Игну на ноги и толкнул к выходу.

— Сезам откройся! — произнёс он кодовую фразу для замка с издевательской улыбкой.

Мне было важно знать, кому отчитывался о работе Кёль, что успел передать и куда повезёт похищенную. Пришлось, скрипя зубами, держать себя в руках.

— Будь умничкой и не устраивай сцен, — произнёс мужчина и вытолкнул Игну из квартиры.

В поздний час на улице никого не было. Добропорядочные граждане готовились ко сну и не хотели знать, что творится под их окнами, если это не слишком мешает. Я спрыгнул с пожарной лестницы и оставил три глубоких отпечатка на асфальте, приземлившись на корточки, а потом побежал к своей машине, рискуя оставить Игну наедине с лжеполицейским. Когда серый уродец поднялся в воздух, микроавтобус вырулил из жилого района и покатил к промзоне. Женщина лежала на полу в относительной безопасности. Поняв ситуацию, она притихла и собиралась с мыслями, при этом сгруппировалась, чтобы получать поменьше синяков.

Времён суток в промзоне не существовало. Автоматика работала без остановок. Машины сновали в плотном потоке почти без человеческого вмешательства. Я перехватывал данные с камер и редактировал, удаляя"лишнее"из кадра. Чтобы не попасться случайному свидетелю, пришлось спешиться. Возникло чувство, что сейчас сжатая пружина событий сорвётся и скорость принятия решений станет главным условием успеха моей операции.

Микроавтобус въехал в ангар. Игну выволокли пара молодчиков и усадили на стул в крохотной комнатке. Кёль достал небольшой чемоданчик, и мне стало дурно. Они готовились установить импланты для экстренной коррекции личности и получить послушную зомби. Перед глазами возникло лицо одноразового солдата на Талиме. Ярость закипела и опала бессильной пеной — не время эмоций. Я выставил контроль на максимальную отметку и стал машиной.

1.14. Люди-машины

Люди-машины неподсудны. Их ошибки происходят из недостатка данных, а это нельзя считать преступлением. Сравнивая смерть Игны и раскрытие легенды с последующим провалом на весах логики, я получал однозначный результат и понимал, что через несколько часов, когда верну себе способность сопереживать, начнётся персональный ад, если ничего не сделаю. Нужно было хорошенько продумать план спасения женщины. В то же время я прочитал имеющуюся информацию по её похитителям. Теперь решение принять было легче: жизнь Игны или трёх мужчин, зарабатывающих на жизнь пытками, заказными убийствами и подставами.

В комнатушке с пленницей не было ничего, кроме четырёх бетонных стен, лампы, табуретки, а под потолком висел тяжёлый вентиляционный короб на тросах. Наниты не были рассчитаны на перекусывание металла, но могли создавать мощное электромагнитное поле. Я выделил почти всё своё облако наномашин и разделил поровну на два крепления. Микроскопические роботы облепили тросы и создали в них ток, способный расплавить. Конструкция скрипнула и освободившимся концом прочертила в воздухе дугу, пройдя от головы Игны в ста тридцати семи миллиметрах. Громилы были защищены лёгкими бронежилетами, имели расширения, увеличивающие скорость и силу, композитные части в скелетах, но удар стокилограммового короба отбросил одного из них к стене. Затылок хрустнул об бетон, и тело, оставляя кровавый след, дёргаясь сползло на пол.

— Дим? — второй головорез бросился к подельнику, — Твою ж мать…

— Потом уберёшь здесь, — Кёль не слишком расстроился или удивился, и, очевидно, намеревался продолжить — остатки вентиляции находились на безопасном от него расстоянии, — Ты бы отошёл оттуда! Эта штука ещё не вся отвалилась.

— Да пошё… — договорить громила не успел, потому что включилась вторая группа нанороботов и расплавила оставшийся трос. Сломанная ручка, открывающая жалюзи, торчала из стенки короба острым концом наружу и именно им надавила на шею незадачливого наёмника с силой в семьсот ньютонов, разорвав спиной мозг. Мой расчёт оказался полностью верен. Оставался Кёль. Сломанная вентиляция уже привлекла внимание ночного дежурного, и Гекчен это знал.

— Цыпочка, похоже заканчивать придётся в другом месте. Поднимайся!

Детектив схватил за локоть похищенную, другой рукой поднял чемоданчик. Он волок Игну между рядов стеллажей, когда автоматический вилочный погрузчик получил команду на перемещение товара и направился параллельно людям. На первом перекрёстке машина повернула и не успела отреагировать на препятствие. Клык погрузчика ткнул Кёля в спину и переломил позвоночник. Женщина упала под стеллаж и откатилась в пустующее место. Теперь она была сама за себя. Кёль собирался почистить запись с камер после окончания операции, а я решил ничего не трогать — пусть госпожу Мерсер немного порасспрашивают настоящие полицейские, даже если она попытается скрыть своё приключение.

Женщина выбралась из укрытия и поискала глазами стойку менеджера склада. Рядом с консолью лежал нож для пластика. Игна довольно быстро освободилась, обыскала тело Кёля, вытащила ключ-карту и убежала. Я оставил с ней минимум датчиков: микрофон и геоданные. Восстановление популяции нанитов займёт несколько часов, хорошо в это время поспать и восстановить силы. Вот только мне ещё предстояло самое неприятное.

Сердце Кёля Гекчена всё ещё билось. Он даже находился в сознании, благодаря инъекциям моих нанитов, правда был полностью парализован. Было противно подходить к этому мерзкому человеку, тем более проникать в его сознание, но я всё делал с расстояния, двигаясь вдоль ангаров к тому месту, где припарковался.

— Кёль Гекчен, я оперативный работник службы безопасности СЗиКа. Сейчас будет произведён допрос типа"Воздействие", — мой голос звучал в голове детектива сухо и неприятно, незнакомо, — Вы можете сотрудничать или сопротивляться. Результат не изменится, но уровень боли будет разным.

— Больнее ты мне не сделаешь, — Кёль удивился своей способности говорить, он не понимал, где находится и думал, что его захватили, а с того момента, когда его кто-то оглушил прошло много времени.

Мне было всё равно, что думает господин Гекчен. Я выполнил официальную часть, предписывающую предупредить о допросе. Технология извлечения информации не состояла из пыток и страданий — такими были лишь побочные эффекты, возникающие при сопротивлении процессу. Я не стал и этого объяснять Кёлю. Подключение к парализованным происходит легче, и очень быстро я добрался до памяти и начал копирование, попутно читая. В Mi2 подозревали, что среди работников есть кроты, готовящие пакет документов о нарушениях для отправки в совет колоний. Так постоянно поступали конкуренты, чтобы получить преимущество — жаловались друг на друга в администрацию Штайна. Совет обычно ограничивался штрафами и предписаниями, но множество удачных доносов хватало для банкротства и последующего поглощения. Моё прибытие и чрезмерно долгое личное общение стали триггером для господина Гекчена. Частный детектив надеялся получить неплохую премию, когда предоставит"доказательства заговора", и создавал улики самостоятельно, кроме тех нескольких фотографий, сделанных при передаче записки.

Я вспомнил слова Игны:"Не нужно думать, что тут за всё нужно обязательно платить."Интересно, сколько стоила её услуга? Или она это делала из каких-то убеждений? Для кого из оставшихся двух монстров копала? Для ExBioTech или NuPow? А может записка на фантике от батончика скрывала совсем другие секреты?

Женщина оказалась достаточно разумной и сейчас уже разговаривала с полицией. Если не наделает ошибок, то и служба безопасности решит, что нанятый сыщик пытал невиновную и не отличался компетентностью.

Кёль не мог двигаться или кричать, но его мозг пронзала постоянная боль из-за моего подключения, а ещё он очень боялся. Внутри меня плескалось безграничное равнодушие. Словно маньяк, я наблюдал за страданиями другого человека, спокойно продолжая делать своё дело. Через несколько часов будет немного подташнивать даже от воспоминаний, а пока я машина. Главное не стать зависимым, не перейти ту грань, когда возвращение человечности станет причинять невыносимую боль, от которой будет только один путь побега — жизнь с постоянно включенными имплантами, стирающими само естество человека.

— Что же, господин Гекчен, я получил то, что нужно. Теперь вы уснёте. Потом остановится сердце. Прощайте!

— Стой! Я знаю кое-что ещё! — наивная попытка продлить своё существование.

— Я прочитал всё: каждую твою мысль и воспоминание.

Для отключения всех имплантов"Воздействия"приходилось сохранять связь до конца. Ещё несколько минут я слышал непрекращающийся мысленный вопль. Прогноз по травме позвоночника был очень благоприятным, но я не мог рисковать, оставляя его в живых. Последнее, что я увидел глазами детектива — перепуганное лицо дежурного инженера склада.

Заканчивал обработку я уже в своей машине. Чтобы доложить адмиралу, пришлось подняться над промзоной.

— На связи, — Майн только проснулся и имел чуть помятый вид.

— Примите отчёт, — я запустил поток в двоичном коде.

Секунду Роберт сидел с закрытыми глазами, потом тихо заговорил:

— Ты всё сделал правильно, конечно, но пока я не вижу связи с твоим заданием.

— Была надежда, что у управляющей персоналом смогу украсть ключи к её закрытым базам данных. Архивы корпораций хорошо шифруются, а с образцами криптографии легче будет добраться до всего остального.

Майн потёр щетину на подбородке:

— Ты прав. Тебе корпы доступ к сколько-нибудь секретной информации не дадут лет десять. Будешь проникать в информационную сеть через неё? Её могут использовать теперь, как ловушку или сливать дезинформацию.

— Просплюсь и поработаю по легенде прежде, чем решить. Вы правы, что продолжение контакта может скомпрометировать меня.

Майн причмокнул, сглатывая. Его всегда раздражало, когда я выходил на связь в состоянии депривации эмоций (депривация — подавление, прим. авт.).

— Отбой.

— Отбой.

Добравшись до гостиницы, я успел внести изменения в записи, чтобы всё выглядело так, словно после ужина новый инженер Mi2 Вячеслав Жданов занял забронированный номер и никуда не выходил. К утру полицейские, посмотрев видео, решили меня не беспокоить. Расследование похищения передали в службу безопасности корпорации — и Мерсер, и Гекчен на момент преступления были в штате сотрудников.

Раннее утро на Виктории начиналось со звуков будильников. Гостиница для работников на испытательном сроке в действительности была больше похожа на картонную коробку с минимумом излишеств. Комнатка-футляр со складной кроватью, крошечной санитарной зоной, замещающей и душ, и туалет, вдоль одной стены находились низкие шкафы, которые служили ещё и столом. На Виктории считалось удачей иметь такую квартиру, а мне было тесно, словно слона посадили в заячью клетку. В шкафчиках оказалось абсолютно пусто. Нужно будет купить продукты, хотя бы чай или кофе. Я налил в кружку горячей воды из крана — чайник отсутствовал — и попытался отхлебнуть. Рецепторы определили, что отравление мне не грозит, но вкус был не приятный.

Собрав мысли в кучку, я закрыл комнату и отправился на свой первый восьмичасовой рабочий день в жизни. На душе выли побитые собаки — слишком хорошо запомнилось сознание умирающего. Его безысходный страх заразил меня. Я убил человека. Не важно, что по законам Совета, его должны были бы казнить. Руки тряслись и хотелось выть самому во весь голос."Это не признак слабости — тяжело переживать каждый раз, когда приходится убивать, — говорил ментор-психиатр нам на курсах в академии, — Это признак того, что вы правильно воспитаны и образованы. Это признак того, что вы люди."Больше века назад мы слушали лекции и надеялись никогда не оказаться в роли палачей. Пострелушки на орбите нам тогда представлялись чем-то обезличенным… Ровно до первого крика в наушниках из подбитого истребителя. Каждая вспышка на чёрном полотне космоса потом рвала барабанные перепонки этим криком, каждый беззвучно погасший огонёк на тактическом мониторе, и не важно свой или чужой пилот это был.

В офис я приехал на полчаса заранее. Юный менеджер встретил меня дежурной улыбкой, сквозь которую можно было разглядеть хроническое недосыпание.

— Жданов? Я Клайв Тэтчер, — он протянул свою руку, — На этом участке я управляю своей командой. А вы будете просматривать данные по техпроцессам композитов. Имеете опыт работы технического контроля?

Я кивнул.

Клайв выдал мне пропуск и отвёл в большой зал, разделённый картонными перегородками на рабочие места. За столами сидели люди, смотрели в мониторы, периодически вскидывали руки и с помощью виртуального интерфейса вводили поправки.

— Вот ваше место, — Клайв остановился возле одного из столов, — Первым заданием будет разобраться почему вчерашняя партия карбостила получила заниженную прочность. У вас час.

Менеджер ещё раз улыбнулся, теперь, мне показалось, хищно и злорадно, а потом удалился. Задание оказалось довольно сложным, но мне помогала вся мощь накопленных человечеством знаний, но несмотря на это самому пришлось очень много думать и решать непривычные задачи. Я справился, едва уложившись в отведённый срок.

— Успели, мистер Жданов? — Клайв хотел появится внезапно и подглядеть из-за плеча, но я только сделал вид, что вздрогнул от неожиданности.

— Да, господин Тэтчер. Нарушение произошло из-за несоблюдения температурно-гравитационного режима при отпуске.

— Замечательно! И кто виновен?

— Я не могу сейчас вот так сказать…

— Вы, как инженер, обязаны принять меры. Если не определите виновных, то штрафы придётся платить из своего кармана.

— А если виновных нет?

— Значит вы не смогли их определить, — Клайв расплывался в улыбке всё шире, явно получая удовольствие. Он выдал мне следующее задание, облизнул тонкие губы и опять растворился между картонных ячеек.

Так продолжалось до вечера. Времени поговорить с новыми коллегами не было. Я даже не узнал имён соседей. Когда прозвучал сигнал конца рабочего дня, я впервые почувствовал отупляющую усталость. Взгляд стал ватным, мне ничего не хотелось. Быстрее бы добраться до кровати. Импланты подстегнули организм и стало легче. Сложно представить, как люди выдерживают этот монотонный цикл всю жизнь.

Выделенные десять минут на сборы я потратил, чтобы проникнуть в рабочую сеть и собрать данные по движению эквилайта. Партия материала, доставшаяся корпорации от предыдущего хозяина, не перемещалась с того времени. Я выяснил расположение склада, но подключится к системе слежения Mi2 не получилось. Защита оказалась намного серьёзнее, чем на уличных камерах. Значит придётся опять выходить на ночную прогулку, но сначала нужно поговорить со спасённой. Ведь я проверил все названные вчера в её квартире имена. Ей не дали даже выходного после случившегося. Слишком мало травм зафиксировал медик. Официальных претензий к ней выдвинуть тоже не смогли из-за отсутствия даже косвенных доказательств какой-либо вины.

Игна Мерсер работала в другом здании, и у меня не вышло бы её"случайно"перехватить, поэтому нашёл номер личного коммуникатора и позвонил, стоя на ступенях главного технического корпуса.

— Алло? — голос, удивлённый незнакомому абоненту в нерабочее время.

— Игна, это Вячеслав, мы вчера ужинали.

— Знаете, мне сейчас неудобно. И… я думала мы договорились не считать вчерашнее свиданием.

— Да, конечно! — я глупо рассмеялся, — Только не кладите трубку! У меня к вам есть пара вопросов и мне сказали, что только вы сможете их решить.

— Кто же вам это сказал?

— Карл Престон, — я сделал паузу и буквально почувствовал напряжение, — Ян Духновски. Ивана Цвейк. Вера Началова.

— Опять у меня дома? — женщина говорила без страха, со злобой.

— Я ни разу не был у вас дома. Лучше мы поужинаем, где вчера. Подождите меня на парковке, хорошо?

Игна молча повесила трубку. В нормальном состоянии я мог позволить себе надеяться, поэтому улыбнулся. Не похожа была мисс Мерсер на одну из гиен, выращенных в этом мире — слишком много думала и не меньше чувствовала. А её презрение ко всему и цинизм — лишь короста, грязь, которой слишком много на Виктории.

1.15. Интуиция

Игна стояла на ступеньках и кусала губы, нервно озиралась по сторонам и периодически глубоко вдыхала горячий влажный воздух. Я остановился и посигналил. Менеджер по персоналу подбежала к машине и села спереди. Вид у неё был обречённый, а резкость движений и жуткий взгляд выдавали кипящую злобу.

— Скажите сразу чего хотите, — попросила мисс Мерсер. Дрожь в голосе выдавала сильное волнение.

— Вы не сотрудничаете ни с био, ни с нюками против мимишек, — начал я, используя местный слэнг, называя корпорации. Мы двигались по дороге в плотном потоке, до ресторана было далеко, и я мог позволить себе долгие паузы.

— Это абсолютная правда, — наконец сказала Игна, — Что дальше?

— Дальше вы расскажете о том, чем занимаетесь после работы в офисе. С кем встречаетесь, и какие у вас цели. Всё просто.

— Я живу одна, после работы отдыхаю дома. Вчера меня похитил какой-то псих, представился полицейским, пытал. Я назвала ему случайные имена людей. Вы это всё знаете, — на её серых глазах выступили слёзы, дешёвые тени и тушь смазались, потекли грязными полосками.

— Мне нужно выяснить кое-что. Если вы мне поможете, то Союз Земли и Колоний поможет вам, — я снова замолчал, ожидая реакции.

По лицу женщины невозможно было прочитать все эмоции: от надежды, до ужаса, кипящие в ней, но я видел данные её нервных импульсов и анализировал состав крови — Игна умела себя контролировать.

— Чем вы мне поможете? Виктория — это корпоративная планета. Здесь ваши законы действуют с"нашими поправками", — лицо исказила тоска и безысходность.

— Но вы ведёте борьбу, несмотря ни на что, — я рискнул сделать вид, что знаю больше, чем на самом деле.

— Чем вы можете помочь? — Игна сдалась. Внутри неё что-то надломилось, и она решила, что доверится мне. Не полностью, конечно же, но раскроется. Комплекс гормональных психокорректоров с окситоцином снова заработал на полную катушку.

— Для национализации планеты нужны доказательства серьёзных нарушений, например, если корпорации готовят военную операцию.

— Почему вы думаете, что установление здесь вашей диктатуры поможет мне? — Игна промокнула слёзы и салфеткой стёрла остатки макияжа, словно маску, прикипевшую не только к лицу, но и к душе.

— Я не собираюсь полемизировать… Да или нет?

— Мы только раздаём людям литературу. На очную работу у нас не хватило духу — без лицензии любая просветительская деятельность грозит пожизненными репрессиями. Я нахожу работника, который подходит… Там очень сложная система отбора. И тайно посылаю информацию. Некоторые читают и дальше начинают искать сами. Таким незаметно подбрасываем новые книги посложнее.

— Это всё я уже знаю, — я солгал, хоть и предполагал подобное с вероятностью в девяносто три процента.

— Так что вам нужно?

— Мне нужен человек, владеющий информацией об одном конкретном продукте или доступ к шифровальным ключам.

Теперь настала очередь Игны выжимать из меня слова молчанием.

— Слышали про скандал с эквилайтом? — спросил я.

— Его выпуск прекратили, а потом случайно в отчётах всплыло, что продолжают кому-то продавать. Всех концов не нашли, но"Light & co"стала банкротом.

— Мне нужен надёжный человек, работающий на складе с эквилайтом, а лучше коды доступа, — повторил я свою просьбу.

— Я могу прийти на склад с проверкой рабочего места дежурного инженера. Это часть обязанностей, — Игна пожала плечами в знак того, что это не вызовет подозрений, — При этом на несколько минут мне откроется доступ к его консоли. Можно будет установить червя.

— Мне хватит того, что вы окажетесь рядом с разблокированной рабочей станцией.

Игна понимающе закивала и усмехнулась, потёрла предплечья, словно пыталась нащупать грязь на своей коже."Пожалуй стоило дать ей какую-нибудь пустышку — пластиковую болванку, например — чтобы она не считала саму себя живым носителем вируса," — запоздало подумал я. Женщина несколько раз пыталась заговорить, её губы тряслись в борьбе с истерикой, но она не смогла собраться с мыслями. Теперь Игна ощущала себя микроскопической песчинкой.

Я тоже не мог произнести ни слова после того, как признался, что использовал и продолжу использовать её. Ещё больше беспокойства вызывала неуверенность: а что, если расследование затянется, и маленькое"подполье"ещё надолго окажется наедине с целой планетой противников. Хватит ли у них духу продолжать свою работу, ведь мои поступки — это натуральное предательство. Нельзя было обещать им поддержку от лица всего Союза.

В ресторане Игна сначала ела без аппетита, а потом, когда её кровь полностью очистилась от моего вмешательства, в глазах появилась уверенность, твёрдость и решимость.

— Я запланирую проверку на завтрашнее утро. У вас же всё готово? — женщина ткнула вилкой в мою сторону.

Я кивнул.

— Вот я не понимаю одного: боевой флот есть только у Союза, а вы продолжаете нянчиться с нами. Почему бы не надавить силой?

Я слышал этот вопрос уже много раз. Сейчас очень не хотелось отвечать по учебнику, а промолчать тоже нельзя.

— Игна, сколько человек после прочтения статей начинают самостоятельно искать источники информации?

— Один из нескольких сотен и меньше.

— А сколько сейчас готово к переменам? Не просто эмигрировать с планеты, а бороться за неё?

Женщина горько улыбнулась:

— Нисколько.

— Сколько граждан Виктории до сих пор надеются, что смогут выбиться в люди, и надо только усердно работать и развиваться?

— Я поняла вас, — Игна опустила глаза в тарелку, — Население отсталое.

— Нет. Просто не готово, — мне было стыдно перед ней. Было невыносимо всего лишь смотреть, а не бросится прямо сейчас менять эту планету, — У нас тоже не всё хорошо, а у вас не всё плохо.

— На Виктории нельзя читать вслух книги на улице. До гражданской (пиратскую войну на планетах корпораций называют гражданской или войной за независимость, прим. авт.) было, говорят, ещё хуже, и трущобы безработных занимали немалую часть городов.

— Сейчас нужно сосредоточиться на завтрашнем деле, — я почувствовал, что Игна готова снова заплакать — вмешательство сильно дестабилизировало её.

Она просто кивнула головой, а её кудри рассыпались пружинками.

— Знаете, я никогда не пробовала свежих фруктов — только пасту или пюре. Давайте закажем? Я оплачу! — на лице женщины мелькнуло то обречённое озорство, что можно увидеть у солдат перед особенно рискованной атакой.

Я взял её ладони в свои и несколько секунд всматривался в глаза. Она неправильно меня поняла и потянулась через маленький узкий столик, предлагая свои губы для поцелуя. Импланты сильно затормозили субъективное время (увеличилась скорость мышления при том, что скорость движений Жданова осталась прежней, прим. авт.). Следующее решение нельзя было принимать впопыхах, как и нельзя было доверить машине. Мир Виктории всё ещё жил теми представлениями о мужчинах и женщинах, которые проистекали из выгоды и расчёта. Игна подсознательно хотела закрепить нашу сделку, предлагая своё тело. Как мой отказ, так и согласие могли иметь негативные последствия. Времени и данных катастрофически не хватало, чтобы тщательно взвесить вероятности. Я ответил Игне: мы коснулись сначала носами, словно слепые котята, потом губами. Женщина тут же отпрянула и смущённо опустила глаза.

— Игна, я даю слово, что каждый на Виктории сможет завтракать фруктами… И книги будут бесплатными.

Плечи женщины задрожали от сдерживаемых рыданий.

Официант быстро откликнулся на взмах руки и очень обрадовался новому заказу и через мгновение на большой тарелке принёс несколько разных нарезанных плодов. Виктория была исключительно промышленной планетой, поэтому тут сельское хозяйство почти целиком состояло из самых дешёвых и неприхотливых культур. Доступ к свежей зелени имела только очень богатая верхушка.

Игна взяла в руки кусочек и положила в рот, сморщилась от непривычно кислого сока и расхохоталась. Напряжение последних суток вырвалось наружу этим смехом.

— Теперь я точно готова, — успокоившись, она осторожно коснулась моей руки.

Я молча сжал её пальцы и кивнул.

— Нам нужно будет расходится по-отдельности. Не бойтесь. Вы в безопасности.

— А если нападут хулиганы, то на них что-нибудь упадёт?

— Сегодня не нападут.

После ресторана я снова связался с адмиралом и передал подробный отчёт.

— Жданов, порой ты меня пугаешь. Не могу к тебе в голову заглянуть, но складывается ощущение, что мисс Мерсер для тебя всего лишь инструмент.

— У нас нет времени на любезности.

Майн встал, подошёл к иллюминатору и всмотрелся в черноту.

— Есть ещё кое-что… Две дальних колонии были…"атакованы". Связь с ними пропала, и я выслал пару кораблей. Оказалось, что передатчики по неизвестной причине не пробиваются дальше звёздной системы. Наладить сообщение так и не удалось.

Мне стало не по себе: без связи мы сможем удерживать столько секторов, сколько у нас есть достаточно сильных группировок кораблей. Времени действительно не было.

— Адмирал, готовьте блокаду Виктории.

— А если ты ничего не найдёшь? И ты забыл про орбитальные комплексы?

— Я помню. Блокировать придётся всю систему с расстояния вне досягаемости орудий.

— Ты же понимаешь, что на это потребуется несколько носителей?

— Это же риторический вопрос?

— Отбой, — адмирал отключился, а у меня осталось чувство, что он напуган больше, чем когда-либо.

Камеры слежения Парадиза вели кортеж. Три машины в центре и десяток сопровождающих. Процессия двигалась к оцепленному военными кварталу. Я видел, как на крышах прятались снайперы. Похищение мисс Мерсер и смерть Кёля были обработаны службой безопасности и переданы наверх. Возможно, общее совещание глав трёх корпораций было с этим никак не связано, но я в любом случае хотел бы услышать о чём говорят эти владельцы планеты. Вот только облако нанитов не могло приблизиться ни к автомобилям, ни к оцеплению — мощные глушилки сжигали всю электронику. Оставалось лично посетить собрание. Вспомнились слова Штайна про гостайны:"Они мешают мне работать."

Серый уродец удачно спрятался на стоянке для прокатных машин. Я мог легко пройти незамеченным по тёмным улочкам, но все они выходили на хорошо освещённые проспекты с патрулями. Оказалось, что предусмотрено всё: подземные коммуникации охранялись, воздушное пространство непрерывно просматривалось и автоматикой, и живыми людьми. На территории Союза так тщательно не готовилось ни одно мероприятие, даже ежемесячный публичный отчёт Германа Штайна. Пришлось отступить. Вернувшись в номер, я долго анализировал перемещение патрулей по наружной границе оцепленной зоны — единственное, что смог записать с помощью своих нанитов — и пришёл к выводу, что проникнуть туда тайно не вышло бы.

В комнатушке гостиницы было душно. Кондиционер требовал почасовую оплату, а у меня после похода в ресторан осталось совсем мало денег. Жара не вызывала особых неудобств, а вот из-за качества воздуха постоянно першило в горле и появлялась одышка. Пачка какого-то дешёвого аналога чая обошлась мне в три монеты, потому что считалась роскошью, но на вкус напиток был скорее похож на грибной бульон. Я сделал несколько глотков и оставил кружку на столике, решив допить вечером, если вернусь.

К началу рабочего дня Игна уже подготовила необходимые бумаги и переоделась в рабочий комбинезон. Её начальник — крупный лысеющий мужчина — сидел за столом, заваленным папками.

— Господин, Кох? — Игна постучала по косяку открытой двери.

— Доброе утро! — воскликнул здоровяк, поднимая голову, — Куда собрались, мисс Мерсер?

— Мы просрочили проверки рабочих мест на присоединённых складах. Дадите разрешение?

— Тебе оно надо? — здоровяк махнул рукой, — Я тебе так подпишу!

— Мы там ни разу не были, а скоро прибудет ревизор от Союза Колоний — сейчас я бы не стала их раздражать, после банкротства Светлячков. Смотрите сами, — Игна сделала шаг назад, словно намеревалась уйти.

— Стой! Ты права. Могут прислать кого-нибудь из своих, а с ними не договоришься в случае чего, — Коган протянул руку для бумаг Игны, — Надо тебе хоть премию выбить за усердие…

Старший менеджер виновато посмотрел на женщину и ввёл в консоль запрос на денежное поощрение. Через секунду появилась надпись:

"Отказано в связи с исчерпанием личного лимита"

— Жадные ублюдки… — прошипел мистер Коган.

— Не заморачивайтесь, — Игна взяла разрешение, повернулась и быстро вышла. Её сердце подскакивало от волнения, а ноги заплетались.

Меня в очередной раз кольнуло чувство стыда, когда я подглядывал за ней с помощью жучков, сидя в своей картонной конуре. Клайв сразу же выдал мне список заданий на весь день и оставил наедине с компьютером. На этот раз работа оказалась монотонной и скучной, но могла быть полностью выполнена ИИ. Я всё внимание переключил на Игну, которая скрупулёзно осматривала ангар и вела подробные записи. Контейнеры с эквилайтом стояли на своём месте, а больше в этом помещении ничего не было. Наконец, она зашла в комнату управления, и я смог приказать рою наномашин сформировать атакующую группу. Мисс Мерсер поздоровалась с молодым парнем с сальными волосами, торчащими из-под шапочки. Он флегматично кивнул и продолжил листать смешные картинки на своём коммуникаторе.

— Мистер Борщ, включите, пожалуйста режим администратора на своей консоли, — обратилась Игна.

— Аха, — парень пробежал пальцами по клавиатуре, — Тут же всё равно ничего не происходит…

Игна вошла в систему, и мне удалось подключится. Сердце ухнуло и замерло — консоль была девственно чиста. Ни одного перемещения товара за последние месяцы.

— Сколько у вас сменщиков? — спросила Мерсер.

— Трое, — на этот раз парень даже голову не поднял.

— Вы хоть раз видели, чтобы отсюда что-то вывозили?

— Неа, — я заметил, что у Борща дёрнулось веко и рука потянулась за пазуху, его уровень возбуждения резко вырос, но предупредить Игну я не мог.

— Я почти закончила, — Мерсер поставила свою сумку с планшетом на стол, — Заполню отчёты и попрощаемся.

— Отчёты можно и в офисе закончить… — совершенно без эмоций произнёс парень и встал, потянулся. Захрустели суставы. Он достал сигарету, глубоко затянулся, выдохнул смердящее облако.

— Вы же знаете, что нельзя тут дымить! — Игна закашлялась.

— Можно, если все работники курят, — Борщ хихикнул, — Есть такой закон.

— Да идите к чёрту! — женщина схватила свои вещи и быстро вышла.

Паренёк сплюнул в раковину жёлтую мокроту и через окно своей комнатки наблюдал, как Игна идёт к большим воротам выхода.

— Ушла. Нужно убедиться, что совсем, и через час подгоняйте транспорт, — сказал Борщ в коммуникатор, который всё время был на линии. Я попытался взломать устройство, но защитные протоколы военного образца просто так не поддавались нанитам.

Парень подошёл к консоли и ввёл несколько команд. Склад накрыло мощным электромагнитным полем. Мой рой наномашин мгновенно выгорел, а я на секунду ослеп и оглох. Если Борщ не кинул"дезу", то у меня есть час, чтобы добраться до него лично и поймать с поличным.

1.16. Цепные псы войны

Адмирал флота после доклада Жданова размышлял в потёмках своей каюты. Пальцы крутили зажигалку. Продолжать анализ уже не было сил и старик, прикрыв глаза, отправился далеко в прошлое.

***

Самое начало Пиратской войны. Чуть больше века до событий на Талиме.

–…Я уверен, что война будет масштабнее, чем рассказывают, — Герман Штайн ходил из стороны в сторону, чем очень раздражал Роберта. Этот выскочка лизал все задницы, до которых мог дотянуться. Сам же полковник Майн предпочитал молчать, думать, а потом делать, — А значит, мы должны проявить себя и, наконец, стать той силой, с которой считаются!

— Повтори это за пределами комнаты, капитан, и тебя обвинят в пропаганде терроризма, — Майн устало поднялся из кресла и, схватив за плечо, остановил движение этого живого маятника, — Сколько имплантов уже поставил?

— Шестнадцать. Какое это имеет отнош… — Герман неосознанно попытался продолжить вышагивать по кабинету, но полковник держал крепко.

— Прямое! — рявкнул Роберт, — В тебе куча несинхронизированного железа. Каждый модуль тащит психику в свою сторону. Личность таких солдат разваливается на куски, как только они приносят достаточно прибыли. Некоторым везёт, и успевают получить пенсию пару раз перед тем, как забывают своё имя.

Роберт осёкся, когда увидел взгляд подчинённого. Из ярких голубых глаз наружу изливалась уверенность и расчёт, словно их обладатель знал нечто недоступное остальным.

— Плановая операция по установке систем координации имплантов назначена на завтрашнее утро, — капитан достал из кармана небольшой прямоугольник медицинской карты, — Мне дали разрешение на расширение аугментаций (аугментация — имплант, усиливающий, улучшающий функцию организма). Я вылизал себе это разрешение, как тут говорят. И это правда. Я и дальше буду добиваться своего всеми средствами.

Майн скривился. За пару лет работы с этим человеком, он так и не понял его до конца. Капитан усердно выполнял приказы, рвал жилы на каждом задании, никогда не подставлял товарищей, но при этом всякий раз заказчики оставались в полной уверенности, что перед ними подлый лизоблюд и конформист. Роберт точно знал только то, что у Германа Штайна есть цель, ради которой тот готов на всё. Таких людей стоило бояться, особенно теперь, перед началом первой крупной войны между колониями и их владельцами, войны, которая может стать толчком к переменам или навсегда похоронит человечество.

— Разрешите идти? — спросил Герман.

— Один вопрос… Почему ты споришь со мной? Ты всегда готов любому начальству угождать, кроме меня, — Майн достал сигарету и прикурил.

— Вы вызываете уважение, — Герман поморщился от дыма, — Я бы хотел взаимности.

— Иди. Завтра поедем в Москву, так что готовьтесь. Установку"хаба"(от англ. hub, здесь центр сети, прим. авт.) для твоих игрушек я перенесу на сегодня. Через час будь в операционной. В тебя вложено слишком много ради завтрашнего события.

Майн отдал честь, развернулся и, чеканя шаг, вышел. Роберт через личный коммуникатор связался с офицерским госпиталем и несколько минут ругался с главврачом, заставляя изменить расписание. До вечера оставалось слишком много времени, которое необходимо занять, чтобы не пускать в голову мысли о предстоящих событиях. Полковник занялся рутиной: проверял отчёты подразделений и визировал закупочные документы — необходимо готовить и людей, и технику, чтобы выполнять задачи, которых становилось всё больше с каждым днём.

Смерклось. Роберт не заметил, как сгустились сумерки и единственным источником света остался его монитор с выкрученной на минимум подсветкой. Пропищал коммуникатор сообщая о входящем вызове.

— Прости, заработался! — Майн приложил керамический прямоугольник к уху и заговорил неожиданно нежно для боевого офицера.

— Я всё ещё жду, — ответил ласковый голос, — Уже поздно что-то доделывать — приходи домой.

Роберт с трудом сглотнул.

— Я уже собираюсь.

Полковнику полагалась расширенная медицинская страховка, и в свои пятьдесят шесть он обладал телом тридцатилетнего. Это позволяло не только игнорировать лифты, но ещё и продолжать вести образ жизни молодого полного сил человека. Даже его чувства к Светлане возникли спонтанно, как у подростка, и оставались свежими уже несколько месяцев.

Жилой корпус командного состава находился всего в пятистах метрах от административных зданий. Роберт ещё утром приметил клумбу с лилиями и теперь сорвал три веточки. Он мог позволить себе заказать цветы. Вот только это не дало бы ощущения жизни, которое последнее время было в дефиците.

Светлана стояла в дверях и ждала, когда любимый поднимется, тяжело дыша и сожмёт в своих объятиях. Сегодня Роберт вбежал в квартиру, наигранно, по-шпионски осмотрелся и достал чуть помятые цветы из-за пазухи кителя.

— Смотри! Я добыл их тебе!

Светлана рассмеялась.

— Ты дурачок! А если камеры засекли?

— Я же суперагент! Меня нельзя засечь! — Роберт почувствовал, как пришло сообщение о хулиганском поведении и порче клумбы. Автоматика уже обработала запись видеонаблюдения и выставила счёт. Одно движение пальца смахнуло напоминание и оплатило штраф. Полковник оценил иронию ситуации, сравнив сумму с ценой на лилии — заказ вышел бы дороже.

Светлана обняла Роберта за шею и прижалась чуть дрожащим телом.

— Поедим сначала? — шёпотом спросил полковник.

— Я не умею ждать, — Светлана не дала больше произнести ни слова.

Перед рассветом Роберт отметил, что снова не помнит, как раздевался. Смятая постель промокла от пота и лежать на ней было неприятно, но Светлана спала неподвижно. Полковник попытался встать, не разбудив девушку, но не вышло. Гибкое тело подскочило, стекло, словно жидкое с кровати, и, спустя мгновение, внимательные умные глаза смотрели настороженно и с некоторой злостью.

— Пора? — спросила девушка.

— Да. Собираться надо.

— Ты не изменишь своё решение? — на месте Светланы другая женщина сейчас устроила бы истерику, но Тарасова была слишком сильной. Её послужной список мог вогнать в краску многих псов войны. Пехотное училище не до конца промыло мозги, но успело вбить философию наёмников.

— Я не смогу отдать приказ тебе. Просто не смогу. Не хватит у меня никаких сил посылать тебя в мясорубку. Прости. Ты останешься здесь. Будешь муштровать новеньких или… или пойдёшь на другой корабль.

— Ты трус, — тихо произнесла Светлана и начала одеваться, — Ты не боишься умереть, но ты боишься отправить меня выполнять работу. Ты трус.

Девушка быстро запрыгнула в форменный комбинезон, на ходу подхватила бесформенную матерчатую сумку с пожитками, которые собрала ночью, пока Роберт спал, и выбежала на улицу. Штайн спустя несколько минут осознал, что больше никогда не сможет обнять её, поцеловать, назвать своей. Это была его первая жертва в той войне. Полковник крепко сжал кулаки и низко зарычал сворачиваясь калачиком. Боль проникла под рёбра. Ещё мгновение и железная воля сковала мысли, разгладила морщины на лбу, подняла с колен. Нужно выполнять работу.

— Мы получили самый крупный контракт за всю историю новой России! — вещал с трибуны человек в адмиральской форме с президентским значком, — Наши корабли будут нести порядок! Мы будем олицетворять закон во всей галактике!

— Урод, — тихо прошептал Майн через плечо.

— Согласен, — отозвался Герман Штайн, — Будем действовать по плану?

— Пора…

Одновременно с мест поднялись все высшие офицеры, и человек за трибуной удивлённо замолк.

— Что происходит? — адмирал-президент заметался на трибуне, — Я приказываю!..

Последний крик захлебнулся. Герман Штайн вплотную подошёл к главнокомандующему и ударил в живот. Лысая голова с маленькими злобными глазками сначала затряслась от ярости, но, поняв случившееся, попыталась вжаться в плечи.

— Валерий Владимирович, вам объявляется импичмент, — громко объявил Штайн, — Согласно законам России, вы обвиняетесь в умышленном причинении вреда интересам государства.

Роберт наблюдал за происходящим словно через экран, находясь далеко в своих мыслях. Чуть позже он отдавал приказы, решал срочные проблемы всё с той же отстранённостью. Весь день приходилось постоянно находился на связи с правительствами Земли. К вечеру всё улеглось. Легитимность исполняющего обязанности главнокомандующего была признана большинством. Майн стал президентом России — уже давно не федерации, растерявшей большую часть своих земель, но всё ещё почти суверенной республики.

Возвращаясь вечером в гостиницу, Роберт не мог думать — голова гудела, словно рой пчёл.

— Сейчас было самое время, — сказал Герман Штайн наклонившись к сидящему рядом в пассажирском кресле исполняющему обязанности, — Мы бы просто погибли в этой войне все до единого, а теперь есть шанс.

— Тебе ведь мало этого? — спросил со злобой Роберт, — Ты ведь не остановишься пока не получишь всю власть?

— Роберт Максимович, Россия сейчас самая слабая сторона конфликта. У нас ничего нет, кроме солдат. Если Атлантика или Китай прекратят поставки, сколько мы продержимся на запасах сухпайков? Где будем брать детали для ремонта? — Герман Штайн покачал головой и добавил, — Армия без промышленности просуществует пару часов, а потом вся примкнёт к пиратам. Наши партнёры знают об этом.

— Ты не ответил на вопрос.

— Мне не нужна власть. Это лишь средство. Цель я вам уже описывал.

— Мы будем и дальше играть роль цепного пса?

— И я буду облизывать руки хозяина, пока не наступит время для следующего этапа.

— А я не смогу притворяться…

— Роберт Максимович, пожалуйста, потерпите пару месяцев! Мне нельзя сейчас занимать ваше место. Мне нужны победы в боях. Иначе я буду выглядеть мыльным пузырём. Мне необходима популярность среди солдат и граждан колоний.

— Два месяца. Не больше, — Роберт замолчал. Он мысленно продолжал переживать сегодняшнее утро, а слово"трус"превратилось в непрерывный гул. Хотелось найти Светлану и всё ей рассказать, прижать к себе и никуда не отпускать, а мир пусть спасает себя сам.

— Даю слово, что, как только появится возможность, подпишу вам почётную отставку, и сможете заняться своей личной жизнью, — Герман остановил машину возле гостиницы, — Как думаете охрана понадобится?

— Я слишком мелкая и для всех удобная фигура, — Роберт махнул рукой и вышел под чистое весеннее небо, — Что с Валерой делать будете?

— С ним ещё десяток единомышленников. Отдадим в международный суд по экономическим преступлениям, — Герман подпрыгивал, чтобы размять ноги после пары часов в пробках столицы.

Двое людей собирающихся перевернуть мир вошли в фойе Метрополя.

***

Бой на орбите Калисты. Несколько дней спустя после переворота и смещения Пряникова.

— Адмирал, докладываю! — картинки не было, а голос прерывался помехами, — Корабли первой ударной группы потеряны. Калиста ответила на ультиматум огнём орбитальных платформ.

Майн принимал цифровой отчёт и скрипел зубами. Он не мог отменить все приказы своего предшественника. Военные корабли выходили на связь только в строго назначенное время, а в промежутках выполняли свои задачи. Почти двести тысяч человек погибли из-за глупости предыдущего президента.

— Остальной флот отозвать к границам пиратской зоны, — Роберт разработал план патрулирования систем с лояльными Земле колониями и переслал капитанам всех судов.

— Я через час буду на орбите, — Герман стоял, вытянувшись в струну.

— Знаю, — буркнул Роберт.

— Хотел пожелать вам удачи и… держитесь!

Майн долго всматривался в лицо будущего правителя человечества и наконец спросил:

— Вы никогда не сомневаетесь?

— Сомневаюсь… Но это из категории субъективного.

Адмирал протянул руку для пожатия:

— Храни вас бог!

Штайн грустно улыбнулся:

— Я не суеверный… Вы так и не избавились от этого.

Герман направился к погрузочной площадке, чтобы лично проверить несколько контейнеров и занять своё место на раме.

— К вам генеральный директор Нового Эдема! — секретарь почти кричала в наушнике.

Шлюзовая дверь откатилась в сторону. Роберт подумал, что будь она обычной, то этот посетитель открыл бы её ногой.

— Ваши ротации обычно меня не волнуют, — начал без приветствия высокий человек в изысканном костюме, — Но сейчас это может влиять на наш бизнес.

Серые глаза нетерпеливо сверлили адмирала, ожидая ответов.

— Мы вступим в боевой контакт и подавим мятеж. Позвольте нам самим планировать кампанию — у нас достаточно опыта…

— Сколько вы уже вернули нам планет? Или может пока только потеряли группу арендованных кораблей?

Майн заложил руки за спину и незаметно ущипнул себя.

— Я не мог предотвратить эти потери, вызванные неумелым управлением Пряникова.

— Если вы бездарно потеряете ещё хоть один наш корабль, то расстанетесь со своей должностью, — господин Адам Уолтон говорил спокойно, словно обсуждал меню обеда, — В конце концов мы можем обратиться к азиатам. Китайская армада мутантов тоже умеет стрелять, а главное, у них вся техника своя.

— Мы вернём контроль над колониями, но война будет долгой, — Роберт хотел избавится от своего гостя как можно скорее, чтобы не сорваться и не ударить его, — Ситуация запущена настолько, что возможно придётся обратиться к армаде. Не сейчас. Позже.

Господин Уолтон сел на краешек стола и забросил ногу на ногу, не спеша достал портсигар и закурил. Майн знал, что этому человеку уже больше сотни лет, но выглядел он моложе адмирала. Владелец половины Земли и двух третей колоний не торопился. Современная медицина позволяла ему жить долго и счастливо, без болезней и не стареть.

— Я вижу в вас потенциал. Господин Майн, вам не надоело быть псом войны? Ваш народ заслужил суверенитет только тем, что зависит от всех. Не забывайтесь. Ваша государственность — добрая воля.

Уолтон рассмеялся, затушил сигарету и подошёл к окну.

— Мне нравится, как сегодня выглядит Россия — учебные комплексы, институты, в которых вы придумываете новое оружие или технику. И вы занимаете ровно столько места на нашем шарике, сколько нужно. Нет коптящих заводов. Нет деревень, где воняет навозом.

Роберт ощутил приступ ярости, но снова сдержался. Слишком рано просить разрешение у этого человека на собственные ремонтные верфи или хотя бы на собственные продуктовые фермы. Для этого нужны действительно выдающиеся успехи. А пока Майн кивал головой, опуская взгляд всё ниже в пол.

1.17. Управляемый протест

Я встал из-за стола и направился к выходу из опенспейса (место работы Жданова, помещение, где столы сотрудников разделены картонными перегородками, прим. авт.). Клайв выскочил из своего кабинета и попытался перегородить мне дорогу, но поймав мой взгляд осел на пол по стене и принялся судорожно набирать номер полиции. Он принял меня за слетевшего с катушек офисного работника — такие частенько стреляли в своих коллег и начальников, и на Виктории это было обычным делом. Я наклонился к нему и аккуратно отобрал коммуникатор.

— Клайв, я не собираюсь делать глупости. Мне нужно просто уволиться. Без шума. Я вечером приду за бумагами, а утром вернусь в нормальный мир, — я говорил тихо, медленно, словно хотел убаюкать менеджера, осторожно поднял его на ноги и вернул КПК, выключив набор полиции, — Я просто понял, что тут мне не место.

Клайв Тэтчер закивал, даже улыбнулся своей хищной улыбочкой и расслабился, мой тон подействовал.

На первом этаже за стойкой охраны один из службы безопасности вяло посмотрел на меня и бросил:

— Пропуск…

— Что, простите?

— Нельзя без пропуска покидать рабочее место вне положенного времени, — охранник говорил всё так же флегматично, но рукой уже нашарил шокер и надеялся, что сегодня его использует.

— Я больше тут не работаю, — на моём лице образовалась глупая, грустная улыбка, — Уволили… Очень нужно воздухом подышать.

— Без пропуска тем более нельзя, — шокер уже лежал на стойке и смотрел на меня своим стволом, — Я с удовольствием получу премию за задержание.

— Хорошо. Я попрошу у менеджера.

Развернувшись, я быстро вызвал лифт и зашёл в кабину. Камеры слежения просматривали все помещения, окна открывались только специальными ключами. Здание было приспособлено, чтобы никто не мог его покинуть, словно тюрьма для рабов.

Я поднялся на крышу с вертолётной площадкой и небольшим садиком для прогулок и курения. Отсюда до земли около пятисот метров. Зной уже подобрался к опасной для здоровья границе, и ветер совершенно не охлаждал, а наоборот сильнее нагревал тело. Крыша была огорожена высоким сетчатым забором из тонкой проволоки, чтобы никто не смог броситься вниз. Наниты не могли быстро прожечь достаточно большое отверстие, тем более не умели планировать с грузом моего тела, и пришлось придумывать другое решение.

Над головой на выделенном для них уровне пространства сновали дроны-доставщики, давным-давно полностью заменившие курьеров. Мощности их двигателей хватило бы на подъём с человеком на три-пять метров или спланировать вниз — оставалось выпустить рой нанитов и захватить одного. Выбрав крупный автомат, я заставил его вильнуть в сторону"слепой зоны"для видеонаблюдения, снизиться, и, рассчитав момент, прыгнул. Машина плавно спустила меня в сквер у здания Mi2. В рабочее время в деловой части города людей было очень мало, и никто не заметил мой побег. До парковки с серым уродцем я пробежал трусцой, словно редкий праздный горожанин, обеспокоенный лишним весом. Оставалось ещё пятьдесят одна минута, чтобы успеть к началу операции на складе, когда неказистая машинка поднялась в воздух и юркнула в поток высоко над крышами.

Конец ознакомительного фрагмента.