Беглецы

Денис Александрович Игумнов

Банда малолетних психопатов под предводительством зловещего главаря – Поводыря, пытаясь избавиться от ненавистной им окружающей действительности, ищет выход в драках, пытках, убийствах. Заглушая сигналы тонущего корабля совести алкоголем и наркотиками, они буквально купаются в крови своих жертв. Свои «подвиги» они снимают на видео, и это становится единственным выходом – своеобразной исповедью для садистов.А пока рядовые веселятся, вожак готовит свой побег из концлагеря нашей реальности. Книга содержит нецензурную брань.

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.

© Денис Александрович Игумнов, 2022

ISBN 978-5-0056-6524-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В стальном зеркале отражалась красная верхушка восходящего солнца. Всё вокруг окрасилось в малиновый цвет раннего июньского утра.

Картинка постепенно смещается назад и вправо. Видно, как отражающая природу поверхность превращается в хромированное топорище на длинной железной рукояти, обмотанной чёрной изолентой. Топор в руках держал молодой человек, худощавый, с длинной тёмно-русой чёлкой, свисающей с левой стороны лица. Лицо с тонкими чертами, изогнутыми, как крылья орла в полёте, бровями, и чётко очерченным благородным профилем греческого философа. Он стоял на обрыве над рекой и его лёгкий тёмно-серый плащ трепал лёгкий прохладный ветерок. Стальной змей реки изогнутым рукавом между зеленеющими берегами уходил в сторону восходящего светила. Юноша с топором задумчиво смотрел на восход, потом повернулся и прямо в камеру сказал:

— Вот и кончено. С какой стороны не посмотри, либо умирает ночь, либо — день. Заканчивается всё всегда одинаково — смертью. Только она по-настоящему вечна. Лето в начале, а я уже чувствую прелый запах приближающейся осени.

— Поводырь, посмотри в камеру и улыбнись. И не грузись, такая весёлая была ночь, а ты с самого утра по мозгам долбишь, — возразил Поводырю молодой человек, держащий в руках портативную видео камеру. Оператор имел плотное телосложение штангиста, рост ниже среднего. Широкое его лицо с узким разрезом карих глаз, большим ртом и густыми бровями, выглядело добродушным. Одет он был в шорты и синюю ветровку.

— Джимбо, ты явно не поэт. Высокие душевные порывы тебе чужды. Мне жаль тебя. Иди, снимай дальше своё кино. Я хочу побыть в одиночестве.

Джимбо послушно продолжил съёмку. Он, Поводырь, и ещё трое их друзей, сейчас мирно бродящих на поляне, плавно переходящей в навес крутого речного берега, окружённой со всех сторон берёзовой рощей, приехали сюда вчера отдохнуть и приехали ни одни. Предыдущая ночь хотела их вымотать, опустошить, но так и не смогла, чувствовали они себя великолепно, на подъёме: все кроме их вожака — Поводыря. Он, как всегда, как настоящий перфекционист в погоне за идеалом, остался недоволен.

Ближе к деревьям дымили, слабо испуская белые струйки, оставшиеся от ночного костра угли-головешки. Кругом валялись бутылки, пивные банки и обёртки из-под гамбургеров. Среди этого мусора на вытоптанной земле поляны мирно лежали три женских тела. Жизнь успела покинуть телесные оболочки девушек. Лица трупов отличались особым приобретённым в смерти выражением спокойного облегчения. Глаза закрыты. Для них муки жизни уже закончилась.

Девушки лежали в одном нижнем белье, на спине и по-солдатски вытянувшись в струнку. На их животах и груди виднелись глубокие раны, нанесённые тесаками и топором, сквозь которые выглядывали синеватые кишки и белые осколки костей. Около мертвых тел суетились их убийцы, разматывая чёрные рулоны толстой полиэтиленовой плёнки. Из большой спортивной сумки один из них достал моток верёвки: он обрит наголо; лицо его молодо и нагло; широкие плечи и мускулистые руки хорошо видны из-под надетой на парня джинсовой безрукавки; мощные мясистые ноги облегают пятнистые, маскировочного цвета военные штаны со многими карманами. Штаны бритоголовый заправлял в чёрные армейские ботинки на толстой ребристой подошве. В правом ухе у него торчала серьга в форме серебряного черепа.

— Кольцо, давай приподнимай первую, а мы её упакуем.

Обращаясь к бритому, как у них в банде заведено, по кличке, сказал недавно перекрасивший свои волосы в желтый цвет блондин. Друзья звали его — Пантелей. Он тоже небольшого роста, как и Джимбо, лицо у него красивое и если бы не рост, то он идеально подходил бы под требования, предъявляемые к внешности кремлёвских курсантов. Такая же идеальная осанка, открытый взгляд, подтянутая фигура, голубые глаза покорителя женских сердец. Его торс плотно обтягивала белая футболка с изображением красного черепа и с надписью под ним — «Палачи». Пантелей любил одежду свободного покроя, поэтому всем видам классических джинсов и брюк предпочитал широкие штаны: сегодня он надел клетчатые, свои любимые.

К Пантелею подошёл последний из этой странной компании чел. Вместе они начали подсовывать под поднятый Кольцом труп девушки полиэтилен. Последнего звали Венц. Его кличка была Венц, его настоящего имени никто из друзей не помнил. Это был жилистый с резкими движениями двуногий хищник. Венца среди прочих порочных одногодок всегда выделяли большие ладони и будто бы добрые глаза, не свойственные выходцам из среды малолетних рецидивистов, а ещё мягкий рот и высокий лбом математика. Кажущийся немного неловким парень, но по некоторым его движениям опытные уличные бойцы сразу определяли Венца, как чрезвычайно быстрого, взрывного, опасного оппонента. Венц, действительно, опасен, он соткан из противоречий и поэтому непредсказуем. Орудует он сейчас, здесь на поляне, в рубашке и джинсах: никаких наворотов в одежде и аксесуарах, исключая очки «Рэй-Бан», презрительно поднятых на лоб.

К возящимся с трупами друзьям подошёл Поводырь и сказал:

— Сбрасывайте их вниз, к реке. Там к ним привяжем груз и утопим. В багажнике машины возьмите железки для груза, чтобы они не всплыли. На всё про всё у нас не более десяти минут. Пора отсюда сваливать.

Быстро закончив упаковку страшных подарков смерти, молодые подонки разбились по парам. Поводырь и Венц, Пантелей и Кольцо. Первый из пары брал упакованный в кокон из плёнки труп за ноги, второй за плечи и голову. Подходя к обрыву, они раскачивали свою ношу и бросали. Вслед за телами покидали и утяжелители, которые принесли из машины Кольцо и Пантелей. В качестве утяжелителей воспользовались простыми блинами от штанги по пятнадцать килограммов каждый.

Все вместе убийцы спустились к реке. Там они привязали груз к телам, разделись и опять же по парам стали заносить коконы трупов на глубину. Возню компании молодых ребят с мертвецами продолжал снимать на свою видеокамеру Джимбо. Вообще он следовал за ними по пятам. Джимбо, как бы, всегда был с ними и в то же время держался на дистанции. Он снимал, переговаривался с участниками действия, иногда комментировал происходящее, но никогда сам ни в чём таком не участвовал. Он никого не убивал, перед законом и людьми он был чист… ну почти.

Закончив свои дела, четвёрка парней и оператор, поднявшись на берег, направились к своей машине. Путь к ней лежал через берёзовую рощу. Шли молча, каждый думал о своём. Ясное утро дарило свежесть их опухшим от насилия этой ночи восемнадцатилетним мозгам. (Вся их компания состояла из ровесников. Только Венцу два месяца назад исполнились полновесные 19 лет. Он среди них был старший, но не главный.). Для них наступило время эмоционального контраста. Всё ещё звучащим в ушах визгливым крикам, захлёбывающимся словам мольбы, наступающее утро противопоставляло щебет птиц, шум потревоженной ветром листвы и проникающие разноцветной радугой сквозь кроны деревьев ласковые солнечные лучи.

На обочине просёлочной дороги рядом с рощей подельников ждала машина марки шевроле «Тахо». Она сверкала своей чёрной, тщательно вымытой и отполированной поверхностью. Колёса семнадцатого радиуса с хромированными, облегчёнными дисками и убитые тонировкой стёкла, дополняли впечатление о последней премиальной модификации автомобиля этого года выпуска.

Первым в салон на водительское место сел Венц: он завёл мотор, а следом за ним в салон забрались и остальные. Рядом с водителем уселся Поводырь. Он залез в бардачок, достал оттуда пакет с сигаретами самокрутками, обернулся и сказал, обращаясь к остальным:

— Налетайте, пацаны.

Все взяли себе по сигарете, и водитель Венц не поостерегся, потянулся за косяком, не взял только Джимбо. Ему было неудобно одновременно курить и снимать. Защелкали зажигалки, автомобильный салон наполнился запахом сладко тлеющего сена. Трава расслабляла, делала мир добрее. Сделав крутую затяжку, водитель завёл двигатель, и машина дёрнулась с места. Сильно вильнув корпусом автомобиля, Венц вывел автомобиль из придорожной низины на дорогу, газанул ещё, и в клубах поднятой колесами пыли помчался в направлении ближайшей деревни.

Через тридцать минут тряской езды выехали на МКАД. В салоне всё ещё витал специфический запах запрещённой травки. Джимбо снова включил свою камеру и, стараясь перекричать грохочущую в салоне композицию группы «Наутилус Помпилиус» — «Я хочу быть с тобой», спросил:

— Мужчины, а откуда у вас такая замечательная машина появилась? На прошлой неделе, когда мы последний раз с вами виделись, вас Жигули возили.

Ребятки находились в расслабленном состоянии и несколько притормаживали. Первым откликнулся на вопрос оператора Пантелей, он как раз сидел рядом с оператором-хронистом и до него быстрее, чем до остальных, дошёл смысл задаваемого вопроса. Он попросил Венца сделать потише грустные вопли Бутусова о потере единственной любви в коварном огне и ответил:

— Здесь одна история случилась, три дня назад. Помнишь, мы в пивнухе на Ухтомской сидели?

— Ну?

— Гну, ёпт. Там за соседним столиком сидел парень с девкой, намалёванной как на свой последний трах в жизни. Мы его знаем, он в соседнем доме живёт. Папаша у него бизнесмен, денег свиньи не жрут, так их много. На его день рождения в прошлом месяце он ему «Тахо» подарил.

— Ну?

— Блять! Не беси меня, Джимбо! И не перебивай, сейчас всё расскажу….

Четверо пацанов стояли около входа в подвал дома, в котором жил один из них и в котором они обустроили себе логово. Они пили баночное пиво и внимательно наблюдали за тем, как в пятидесяти метрах от них около подъезда соседней девятиэтажки мужчина лет двадцати пяти тщательно протирал замшевой тряпочкой свой новенький внедорожник.

— Слышь, Кольцо, шикарный агрегат, а? — заметил Поводырь.

— Ага, по-моему, он ему совсем не подходит.

— Ты этого мажора знаешь? — спросил Поводырь, обращаясь к Пантелею.

— Знаю. Это Костя у него отец обувью занимается. Имеет сеть магазинов.

— Кто кого имеет, это мы позже разберёмся. Кроме папы, родственники ещё есть?

— С женой в разводе. От неё ребёнок есть, мальчик трёх лет. Он его каждые выходные к себе забирает.

— Ситуация ясна. Машина сама катиться к нам в руки, бойцы. Венц сегодня же нас покатает с ветерком. За мной храбрецы.

С этими словами Поводырь пошёл к человеку, который так самозабвенно, пока, ухаживал за своим железным другом.

— Салют! — первым поздоровался Кольцо.

Остальные встали полукругом около правого крыла автомобиля, которое как раз усиленно надраивал Костя.

— Привет, — разогнувшись, сказал Костя и повернулся к парням.

— Смотрим, тачку шикарную приобрёл… прямо загляденье, — продолжил Пантелей.

Костя посмотрел на него, потом — на других, но ничего не ответил. Он был намного старше их и всё же сразу послать их куда-подальше не решался. Он чувствовал — парни на взводе, да и об их ежедневных подвигах на районе краем уха кое-что слышал. Проблемы ему были не нужны, но и разговаривать с этими упырятами ему было не о чем. — «Повертятся и отвалят», — так он думал.

— Чего молчишь? Уши утром забыл помыть? — включился в разговор Венц.

(Да, без проблем видно не обойдётся, — все более раздражаясь, сказал себе мысленно Костя, — ничего, как-нибудь управлюсь).

Несмотря на то, что ребята для своего возраста выглядели крупными, подкаченными, Костя в себе был уверен. До 21 года занимался боксом и разобраться с ними, как он думал, не составляло для него особого труда. Если по-доброму не отвалять, конечно.

— Вам субботним утром заняться нечем? Идите вон в песочницу куличики полепите и там в свои игрушечные машинки поиграйте.

— Хороший совет, дядя. Пошли, пацаны, чего мы в самом деле балуемся не там, где надо. Хи хи, — откликнулся на совет Кости Поводырь.

Парни сразу заулыбались и, к удивлению Кости, действительно отошли к песочнице, стоящей в центре двора. Кольцо забрался в своих военных говнодавах внутрь песочницы и стал бросаться песочком в своих друзей. Те гоготали и грозили ему пальцем.

— Дебилы малолетние, — себе под нос пробормотал Костя и, досрочно закончив полировку, уверенно зашагал к своему подъезду.

Как только он открыл дверь и зашёл внутрь дома, ребята, тут же, перестав валять дурака, сорвались с места и помчались за ним вдогонку. Кода они не знали, но это их ни капли не смутило. Подскочивший первым Кольцо обеими руками схватился за ручку, упёрся ногой в стену и выдернул дверь из цепких, но несильных объятий магнитного поля. Дверь запищала и распахнулись. В образовавшийся проем Кольцо влетел первым, за ним все остальные. Около только что приехавшего грузового лифта стоял озадаченный Костя и с недоумением смотрел на ворвавшихся в подъезд хулиганов. Парни долго рассусоливать не стали. Кольцо, показав атаку двумя боковыми с рук, заставил Костю поставить блок и закрыть голову. Поднырнув под руками и, схватив Костю за ноги, Кольцо завалил его в угол. Пантелей вытащил из-за пазухи нож, размером больше напоминающий меч римского легионера и ловко приставил его к горлу растерявшейся жертвы нападения.

— Вы чего совсем обалдели! — завопил Костя.

— Совсем, — сказал Венц и со всей силы ударил его в нос.

В носу у Кости что-то резко хрустнуло и с небольшой задержкой из левой ноздри потёк красный ручеёк.

— Завали своё ебало, а не то прям здесь тебя кончу, — прошипел прямо в ухо Косте Пантелей.

Взяв Костю в крепкие объятья захвата, его впихнули в кабину грузового лифта. Подонки нажали на кнопку последнего этажа и, проехав половину пути, остановились. Это Кольцо вдавил кнопку стоп в панель так, что та треснула и провалилась. Всё это время горло Кости щекотало холодное широкое лезвие охотничьего ножа.

— Теперь поговорим, — произнёс совершенно спокойным голосом Поводырь. — Нам до безумия нравится твоя тачка. Ты же видишь, мы с ума по ней сходим. Будь хорошим мальчиком, дай правильным пацанам покататься.

— Вы действительно рехнулись. Это же нападение, вас всех посадят.

— Обязательно посадят, если догонят. Ну-ка, мужик ещё сомневается, объясните ему сложившуюся ситуацию… доходчиво.

После этих слов Поводыря Кольцо и Венц принялись обрабатывать рёбра непонятливого гражданина крепкими ударами своих кулаков, в которых сжимали свинчатки. Избиение длилось минуты две. Мужик натужно кхекал и стонал. На исходе второй минуты Костя потерял сознание. Когда он, лёжа на спине, пришёл в себя, то почувствовал, что не может нормально дышать. Может быть, переломов и не было, но боль была настолько жуткая, что даже невольно вырвавшийся из его лёгких тихий стон причинил ему жуткое страдание.

— Ты видно и правда уши сегодня не помыл. Или может от страху поглупел? — Продолжил разговор так же спокойно, как и начал, Поводырь. — Какая милиция? Пока она разбираться будет, всех нас задерживать, да допрашивать, твой ненаглядный карапуз может сто раз потеряться. О твоей драгоценной шкуре я уже не говорю. Понял, как легко её спустить. Освежевать тебя для нас пару пустяков. А твой ободранный труп так никто и не найдёт. Веришь?

Костя не верил. То есть, конечно, он поверил этому странному человеку с оловянными глазами куклы, — такой способен на всё: он же прямо-таки космический отморозок, — но вот Костя не верил своим ушам: на дворе двадцать первый век, а взрослый мужчина в центре мегаполиса мирового масштаба валяется в лифте, как побитая собака, и четыре малолетних поддонка угрожают ему жизнью его ребёнка.

— Давай, поднимай ручки кверху, сосед, иначе выпотрошим как новогоднего гуся, — с пугающим оскалом слабоумного сказал Пантелей и слюна запузырилась у него на губах.

— Экх кх кх… Что вы хотите? — с трудом вымолвил Костя. При этом он схватился за правый бок и подумал: «Нет, всё-таки рёбра сломаны».

— Ладно, не расстраивайся, — тоном прирождённого утешителя начал увешивания Поводырь, — с каждым, рано или поздно, у нас в стране такое случается. Костик, тебе и надо-то будет всего написать на Венца доверенность на вождение. Мы с месяц покатаемся, а потом тебе машину вернём. Мы честные, верь нам. Можешь не сомневаться, — последние слова прозвучали очень просительно, жалостливо. — И всё, нам даже не нужна генеральная, сойдёт и обычная. Видишь, мы совсем не злые. Только не вздумай потом к ментам побежать. Самое большее мы условно получим. А ты приз в размере мёртвого младенчика и собственной мучительной смерти.

— Да, говно, нам давно уже всё равно, — неожиданно для Кости срифмовал Кольцо.

— Ага. Мы все сбежали из концлагеря реальности. Хочешь остаться с нами вместе… — и после небольшой паузы Венц добавил: — навсегда?

— Поднимите его и поехали. Думаю, мужик всё понял, — подвёл итог Поводырь.

— Куда? — сквозь туман боли спросил Костя.

— Конечно, за доверенностью. Не бойся, на сегодня это твоя последняя поездка, потом пойдёшь домой или в травму, как тебе больше нравится. Скажешь, что упал.

— Ничего, что ты упал, главное, чтобы хер стоял! — опять на ура выдал Кольцо.

Все заржали, кроме Кости, тому было не до смеха.

— Чой-то я сегодня в ударе. Так и прёт из меня, — гордо подбоченившись, похвастался Кольцо.

— Давненько мы твоих стихов не слышали. Гоголь ты наш, доморощенный! — посетовал Венц.

Пока парни так хохмили, лифт привёз их на первый этаж.

— Костик, подтянись, пожалуйста, а то ты как пьяный. Неудобно, всё-таки суббота, девять часов утра и уже нажрался в какашку, — увещевая Костика быть примерным мальчиком, Поводырь достал свой носовой платок и, обтерев им лицо терпилы, засунул уже грязный платок ему прямо в штаны. — Давай, давай, вижу, что больно, соберись, баба.

Константину удалось выпрямиться и до машины он доковылял почти нормальным шагом. Его окружали люди не вполне психически здоровые, и поэтому он сумел превозмочь боль и, безропотно им подчинившись, поехал с ними за доверенностями…

— В этот же день машина стала нашей. Бывшего её владельца, лоха и обывателя, после того как он всё подписал, мы высадили на перекрёстке. Больше мы его в тот день не видели, наверное, залез в свою нору и глушит страх галлонами коньяка. Вуаля, мир принадлежит сильным, — закончил свой рассказ довольный Пантелей.

К этому времени они подъехали к своей, так сказать, штаб-квартире. Их логово занимало обширный подвал двадцати пятиэтажного дома. Три месяца назад парни произвели его самозахват и пока никто из администрации УК не чухнулся. Всё тип-топ: местному дворнику дали денег и пригрозили, а всякие смотрители, мастера и директора к ним ещё не являлись. Но даже если бы кто-нибудь и пришёл, отморозков это не пугало. Они хорошо знали, как именно решать подобные проблемы. Жизнью людей правит насилие и алчность. Время завоевателей не прошло, просто слабаков стало больше, и окружающая действительность скисла и свернулась будто просроченное молоко. Их не устраивала мирная жизнь травоядных, поэтому они лепили свою действительность, и делали её такой, какой она представлялась им в их кислотных мечтах.

— Приехали. Надеюсь, спать никто не хочет? — спросил Поводырь.

Вопрос представлялся отнюдь не праздным, так как они уже третьи сутки проводили на ногах. К удивлению непосвященных, раздались бодрые возгласы:

— Не, к чёрту сон!

— Хотим ещё!

Только один из гоп-друзей, снимающий хронику банды Джимбо выразил некоторые сомнения:

— Вы как хотите, а мне нужно часика четыре покемарить. Как у вас сил хватает? Не понимаю.

— Так всю жизнь проспишь, Джимбо. Как только человек останавливается, сразу умирает. Ты об этом разве не знал? — спросил Венц.

— Это я сейчас помру, если не лягу, — широко зевнув, ответил Джимбо.

— Катись. Держи ключи, как проспишься найдёшь нас в «Пузыре», пора нам подкрепиться горячим, — сжалился Поводырь и отстегнув от своего брелока в виде красного глаза с мишенью ключи, передал их оператору.

Джимбо вышел из автомобиля и поплёлся к подвалу. Дверь в подвал располагалась ниже уровня земли и пряталась от любопытных глаз за облицованной бледно-голубой плиткой стенкой, доходившей стоящему рядом с ней человеку до пояса. Спустившись по ступенькам в нишу к подвальной железной двери, Джимбо открыл её самым длинным из полученных им от Поводыря ключей. Затем за первой преградой к желанному отдыху обнаружилась вторая дверь, обитая толстым слоем поролона и обтянутая дерматином. За такой звукоизоляцией его точно никакие посторонние шумы с улицы не побеспокоят. Отперев и её, он вошёл в помещение, пахнущее свежим ремонтом и азиатскими благовониями.

Внедорожник развернулся и удачно припарковался прямо около их подвала. Компания выгрузилась и в полном составе отправилась по своим делам.