Обманщики

Денис Драгунский, 2021

Вы умеете удивляться? Если уже разучились, новая книга Дениса Драгунского как раз для вас. В этих рассказах все как в жизни: начинается с очевидного, а заканчивается невероятным. И нам остается, смеясь, качать головой: неужели и такое бывает, причем с самыми обычными людьми? Все бывает, говорит Денис Драгунский. «Обманщики» – это собрание неожиданностей: здесь есть веселое, трагичное, парадоксальное, тайное… Нет места только снобизму и скуке.

Соблазн

И не введи нас во искушение

«Более простой случай: дело было летним вечером тоже в парке, было чересчур прохладно. Мужчина накинул на плечи девушки пиджак. Через некоторое время она отошла в кустики, попросив спутника отвернуться. В пиджаке были документы и деньги; как ее зовут и где живет — он не знал».

Из письма от френда 1iveter

Вечером сидели в ресторане, отмечая важную сделку между двумя фирмами. Одна фирма продала другой фирме свое предприятие в городе Т.

— Я никогда там не был, кстати говоря, — сказал юрист Власов.

— Ну как же? — удивился финдиректор Федосеев. — Ты же за этот месяц семь раз туда ездил!

— Я имею в виду, раньше не был, — объяснил Власов. — Вообще странно, чудесный город, два часа от Москвы, а я не был… Мы вообще плохо знаем Россию, даже смешно.

— Американцы тоже, — подал голос инвестор Беленко. — Я был, правда довольно давно, в Вашингтоне на стажировке, решил съездить в Нью-Йорк, а секретарша, американка, говорит: «А зачем?» — «Как зачем? Нью-Йорк же все-таки!» А она отвечает, такая дамочка лет сорока: «А я в Нью-Йорке не была и вообще не собираюсь. Зачем?» Три часа ехать, между прочим.

— Ну-ну! — иронически хмыкнул вице-президент Лялин. — Америкосы, они тупые, известное дело.

— Кстати! — вдруг сказал Власов. — Кстати, друзья! А я на самом-то деле в этом славном Т. очень даже был! Был, был, году этак примерно в девяносто шестом. Или седьмом? Нет, все-таки в шестом. Но сразу же забыл. Потому что приключилась там со мною одна малоприятная история.

— Вытеснил по Фрейду! — Инвестор Беленко поднял палец. — Что за история?

* * *

— История глупая, пошлая и обидная, — стал рассказывать юрист Власов. — Приехал я в Т. в командировку — и было это, значит, в девяносто шестом. То есть было мне ровнехонько двадцать шесть лет. И там я совершенно случайно знакомлюсь с очень милой девушкой. Буквально, что называется, разговорились у газетного киоска. Приятная, тихая, скромная. Такая, как бы сказать, провинциальная в лучшем смысле слова. Слово за слово, уж не помню, о чем мы говорили, но как-то вот само собой пошли гулять в парк — недалеко было от гостиницы. Идем по старому безлюдному парку, вечереет, прохлада спускается… или наоборот, поднимается от воды — парк над рекой… Конец августа. Она в легком платье с короткими рукавами. Зябнет. Я, конечно, снимаю пиджак, набрасываю ей на плечи, она улыбается так нежно и ласково, идем дальше, и вдруг минут через десять она говорит: «Ой, простите, мне нужно отойти». Отойти? Куда, зачем? Она на меня поднимает глаза и говорит наивно: «В кустики…» И краснеет. Я улыбаюсь в ответ, и меня все это как-то даже умиляет. Она идет через газон к такой, что ли, купе густых кустов, на полдороге оборачивается и говорит: «Вы только не смотрите, не смотрите!»

Ах, ведь я джентльмен, зачем меня предупреждать! Разумеется, я отвернулся.

Отвернулся и стою. Три минуты. Пять минут. Десять. Пятнадцать…

Ну, вы всё поняли.

Ушла моя провинциалочка вместе с моим пиджаком. В пиджаке ключи от гостиницы и от московской квартиры и бумажник, в бумажнике деньги и документы.

Я так взбеленился — на себя в первую очередь, — что даже забыл, как ее зовут. Напрочь! Начисто! Навсегда! Вытеснение по Фрейду, как вы точно заметили. — Власов кивнул инвестору Беленко. — Впрочем, в милиции сказали, что имя ничего не даст.

Однако утром из милиции позвонили. Пиджак с ключами нашелся в каких-то других кустиках, а мои документы, а именно: паспорт, права и пропуск — лежали в урне рядом со входом в парк. Нарочно сверху мусора, чтоб сразу заметно было.

— Насчет ключей повезло! — сказал финдиректор Федосеев. — Неопытная попалась. Дурочка-одиночка.

— А что? — не понял Власов.

— Ну ведь из Т. два часа езды до Москвы! Ключи и твой паспорт со штампом о прописке. Если бы это была настоящая банда, они бы в ту же ночь к тебе домой наведались.

— Да какая банда! — махнул рукой Власов. — Глупая девочка. Я во всем виноват сам.

— Вот как? — спросили все чуть ли не хором.

— Так, так, — вздохнул тот. — Я ее соблазнил.

— Как соблазнил? — не понял финдиректор Федосеев.

— Нет, не то, что вы! Мы с ней даже под руку не прошлись, не успели. Я ее соблазнил пиджаком, в котором она нащупала толстый бумажник. Вот не накинул бы я ей пиджак на плечи, а повел бы в кафе, проводил бы до дому на такси. Взял бы ее телефон… Позвонил бы из Москвы. Ну или не позвонил бы, какая разница. Она не виновата.

— И это говорит юрист про воровку! — засмеялся инвестор Беленко.

— Да никакая она не воровка, в сущности… Это не от хорошей жизни. Такая, что ли, мелкая нищенская ловкость. Я тут читал какой-то роман, там про бедных детей в прошлом веке. Которые все время старались ухватить кусочек съестного. Хватали объедки со столов в трактире. Упавшее с возу яблоко, даже если оно упало в грязь… Вытирали его о штаны и тут же сжирали. Они не виноваты. Они всегда были голодны. Они все время искали пропитание. Они были как маленькие животные.

— Ну прямо уж животные! — возмутился вице-президент Лялин. Его передернуло от неожиданного гнева. — Это люди! Ваши… то есть наши с вами соотечественники!

— Этот роман про заграницу, и это не я говорю, а автор говорит, — пожал плечами Власов, но потом решил, что спорить не о чем и ссориться не надо. — Но вы правы, да, конечно. Нельзя так о людях. Вот я и говорю — я сам виноват. Соблазнил бедную девушку на кражу. А самое обидное, — продолжал он, — самое обидное и досадное вот что. У меня в Москве была своя девушка. Постоянная. Как бы даже почти невеста. И она подарила мне обручальное колечко своей покойной мамы. Я его носил, у меня тонкие пальцы, и мне оно пришлось впору. Я любил эту девушку. Мы потом поженились и прожили девять лет… Но я не о том. Я, хоть и любил ее, при этом был обыкновенный кобель и жеребец. Изменял ей при любом удобном случае и даже не считал это изменой. Измена, думал я, это что-то серьезное. Вот если влюблюсь в другую, начну параллельный, так сказать, роман — вот тогда это будет измена! А так — джентльмен в поисках приключений. Поэтому, когда я приезжал в командировку, я всегда снимал это кольцо и прятал в бумажник, там был кармашек под молнией. Ну и все, тю-тю мое колечко. Пришлось в Москве срочно бежать в ювелирный, покупать такое же и потом обтирать его об кирпичную стену у подъезда. Чтоб стало старенькое, как было…

Вот я и думаю, что это меня Бог наказал, — закончил свой рассказ Власов. — За то, что я колечко снял с руки и спрятал, в надежде на приключения в городе Т.

— Как же ее все-таки звали? — спросил Лялин.

— Убейте не помню! — Власов комически прижал руки к груди. — Напрочь забыл. Вытеснение по Фрейду, вот господин Беленко подтвердит! Давайте выпьем…

— Давайте, давайте…

* * *

Лялин ехал домой, смотрел в затылок шофера и злился, что Власов не вспомнил имени этой девицы, которая сперла у него пиджак с ключами и бумажником.

Потому что в девяносто седьмом году он тоже был по каким-то делам в городе Т., он тоже был молод и игрив и тоже познакомился с чудесной, милой, скромной девушкой, и они тоже пошли гулять в парк, и начало вечереть и холодать, туман поднимался от реки, и девушка зябко потирала себе голые руки выше локтей, потому что тоже была в легком платье с короткими рукавами — но он, Лялин, не стал накидывать пиджак ей на плечи. Он на такси повез ее в ресторан, они поужинали, он отвез ее домой, проводил до подъезда, все очень скромно и строго, записал ее телефон, потом стал звонить ей из Москвы, потом приезжал к ней, и вот они женаты уже двадцать два года. Еще три года — и сильвер, извините, веддинг. Трое детей. Старшему двадцать, среднему шестнадцать, младшей девочке тринадцать.

Когда они познакомились, у нее на пальце было тонкое колечко; она что-то туманное объяснила, вроде от покойной бабушки, а носит она его, потому что к женщине с кольцом другое отношение. Даже в магазине от продавщиц.

* * *

Умывшись, переодевшись в пижаму, он зашел в спальню и спросил жену, которая лежала в постели с книгой:

— Марина, прости, помнишь, когда мы с тобой познакомились, у тебя было кольцо?

— Не помню, — сказала она, продолжая читать.

— Ну как же? Такое совсем тоненькое, как будто обручальное…

— Да, кажется.

— Где оно?

— Куда-то делось, когда мы переезжали. Не помню. Может быть и скорее всего, вообще потерялось.

— Ага, — сказал он. — Понятно, бывает… Марина, а откуда оно у тебя было?

Она положила в книгу красивую кожаную закладку, захлопнула ее и пристроила на тумбочке рядом с лампой. Потянулась, подняв руки кверху и показав выбритые подмышки. Уронила руки на одеяло.

— Тебе это обязательно знать? — но, встретившись с его темным взглядом, сказала: — Хорошо, пожалуйста. У меня был, извини за выражение, парень. Он ушел в армию. Просил меня ждать. Я обещала. Он дал мне это колечко. Сказал, что мамино. Надел на палец.

— И ты не дождалась…

— Нет, что ты! — усмехнулась она. — Я дождалась. Цинкового гроба.

— Прости меня, — сказал он.

— Ничего, ладно, — вздохнула она. — Иди ложись наконец.

— Прости меня, но ты говорила, что это кольцо покойной бабушки…

— Я соврала. Я боялась тебя огорчить.

— Ясно, ясно, ясно, — вздохнул Лялин и забрался под одеяло.

Она погасила лампу, придвинулась поближе и положила голову ему на плечо.

* * *

Лялин поцеловал ее макушку и подумал:

«Вот если бы я набросил пиджак ей на плечи — она бы попросилась отойти в кустики, сперла бы мой бумажник, и мы бы больше никогда не увиделись. Я бы женился на Асе Ройтер или на Наташе Звонаревой или лучше бы вообще ни на ком не женился, и не было бы у меня троих детей, и старший не намекал бы на студию в квартале „Шувалов“, а младшие бы не клянчили что ни полгода макбуки и айфоны самых распоследних моделей».

Нет, конечно, они хорошие ребята, и денег у него было хоть жопой жри, но бесила наглость.